Разумеется, никто не стал бы заниматься этим вопросом, если бы не было существа, называемого "одрадек". На первый взгляд оно напоминает плоскую зубчатую катушку для ниток и действительно как будто обмотано нитками, вернее, обрывками ниток самых разных сортов и цветов, спутанных и кое-как скрученных. Но одрадек - это не просто катушка, ибо из середины звёздочки торчит маленький деревянный колышек и к нему под прямым углом присоединена другая палочка. Благодаря этой палочке и одному из зубчиков самой катушки существо это может стоять как бы на двух ножках.
Очень хочется верить, что некогда оно имело разумную форму, оправданную какой-то целью, и теперь представляет собой лишь обломок чего-то.
Однако похоже, что это не так; по крайней мере, это предположение ничем не подтверждается; в одрадеке нигде нет какого-либо незавершённого или поломанного кусочка: вся эта штуковина выглядит как нечто довольно бессмысленное, но в своём роде вполне законченное. Во всяком случае, любое более пристальное изучение невозможно, так как одрадек чрезвычайно подвижен и в руки не даётся.
Он прячется то на чердаке, то на лестнице, то в коридоре, то в прихожей. Иногда проходят месяц за месяцем, а его нигде не видать; вероятно, он на время переселяется в другие дома, но неизменно возвращается к нам. Сколько раз, бывало, выходишь из дому, а он тут как тут, лежит на ступеньке, приткнувшись к перилам, и тебя тянет поговорить с ним. Ты, конечно, не задаёшь ему трудных вопросов, нет, с ним обращаешься словно бы с ребёнком - он такой крошечный, что это получается невольно. "Как тебя звать?" - спрашиваешь ты. "Одрадек", - отвечает он. "А где ты живёшь?" - "Где придётся", - говорит он и смеётся, только смех у него особый, смех без участия лёгких. Он беззвучен, как шелест опавших листьев. И обычно разговор на том и кончается. Даже эти ответы не всегда удаётся получить; часто одрадек долго-долго молчит, как пень, из которого он сделан.
Задаю себе бессмысленные вопросы. Что дальше с ним будет? Может ли он умереть? Всё, что умирает, имело в жизни какую-то цель, что-то делало и потому износилось, но к одрадеку это неприменимо. Неужто я должен предположить, что он, таща за собою волоконца ниток, вечно будет скатываться по лестнице перед ногами моих детей и детей моих детей? Он никому не причиняет зла, однако мысль, что он может пережить меня, болезненна и тревожна.
Франц Кафка. "Исправительная колония"
(Этот очерк имел первоначальное название "Die Sorge des Hausvaters" - "Заботы отца семейства".)
Осёл трёхногий
Плиний сообщает, что Заратустра, основатель религии, которую поныне исповедуют парсы в Бомбее, сочинил два миллиона стихов; арабский историк Аль Табари утверждает, что на его полное собрание сочинений, запечатлённых благочестивыми каллиграфами, пошло двенадцать тысяч коровьих шкур. Известно, что Александр Македонский повелел сжечь эти пергаменты в Персеполисе, но благодаря цепкой памяти жрецов основные тексты удалось сохранить, и с девятого века они пополняются энциклопедическим трудом "Бундахишн", в котором есть такая страница:
О трёхногом осле сказано, что он стоит посреди океана и что число его копыт - три, и число его глаз - шесть, и число его пастей - девять, и число его ушей - два, и число его рогов - один. Шерсть у него белая, пища его духовная, и весь он праведный. И два из его шести глаз находятся на обычном месте, где должны быть глаза, и два на макушке, и два на его лбу; силою взгляда своих шести глаз он побеждает и уничтожает.
Из девяти его пастей три находятся на морде, и три на лбу, и три на чреслах… Каждое копыто, ступив на землю, занимает столько места, сколько надобно для тысячи овец, и под каждой шишкой ноги может передвигаться тысяча всадников. Что ж до ушей, они способны накрыть Масандаран (провинцию на севере Персии). Рог его на вид золотой и внутри полый, и от него отходит тысяча отростков. Рогом сим он победит и рассеет все козни злодеев.
Об амбре известно, что она - помёт трёхногого осла. В мифологии маздеизма это благодетельное животное - один из помощников Ахура Мазды (Ормузда), Владыки Жизни, Света и Истины.
Отпрыск Левиафана
В "Золотой легенде", собрании житий святых, составленном в тринадцатом веке доминиканским монахом Иаковом Ворагинским, которое в Средние века читали и перечитывали, а ныне почти забыли, мы находим немало курьёзных сведений. Книга многократно издавалась и переводилась, в том числе на английский, - перевод Уильяма Кекстона. Чосеров "Второй рассказ монахини" имеет источником и основан на "Legenda aurea". Произведение Иакова также вдохновило Лонгфелло, который заимствовал название из "Золотой легенды" для одной из книг своей трилогии "Христос".
Приведём переведённый со средневековой латыни Иакова следующий пассаж из главы о св. Марте (CY [1000]):
Жил в то время в лесу близ Роны, между Арлем и Авиньоном, дракон, полузверь, полурыба, крупнее быка и в длину больше лошади. Зубы у него были как мечи и острые, как рога, он лежал притаясь в реке и убивал всех путников и топил ладьи. Переселился он, однако, туда из моря Галатии в Малой Азии и был порождён Левиафаном, свирепейшим из водяных змеев, и Диким Ослом, который водится на тех берегах…
Пантера
В средневековых бестиариях слово "пантера" обозначает животное, весьма отличающееся от плотоядного млекопитающего современной зоологии. Аристотель упомянул, что запах пантеры привлекает других животных. Римский писатель Элиан, прозванный Медоязычным за великолепное владение греческим языком, который он предпочитал латинскому, утверждал, что запах этот приятен также людям (некоторые считают, что Элиан спутал пантеру с мускусной кошкой). Плиний наделяет пантеру большим кольцевидным пятном на хребте, которое уменьшается и увеличивается вместе с луной. К этим чудесным свойствам прибавилось то обстоятельство, что в переводе Библии на греческий (Септуагинте) слово "пантера" употреблялось в одном стихе (Ос 5: 14), который может рассматриваться как пророчески относящийся к Иисусу.
В англосаксонском бестиарии "Эксетерской книги" пантера - животное кроткое, любящее уединение, обладающее мелодичным голосом и благовонным дыханием (напоминающим душистый перец), живёт оно в горах, в укромных местах. Единственный враг пантеры - это дракон, с ним она постоянно воюет. Досыта наевшись, она спит, и "на третий день, когда проснётся, из её пасти исходит мелодичное, сладостное, звучное пенье, и вместе с его звуками распространяется её приятно пахнущее дыхание, более благовонное, чем аромат цветущих трав и деревьев". Толпы людей и животных собираются к её логову с полей, из замков и из городов, привлечённые ароматом и музыкой её голоса. Дракон - это древний враг, Дьявол; пробуждение пантеры - воскресение Господа; толпы - общины верующих; а пантера - Иисус Христос.
Чтобы эта аллегория не слишком удивила читателя, напомним, что для саксов пантера была не хищным зверем, а неким экзотически звучащим названием, не подкреплённым достаточно конкретным образом. В качестве курьёза можем прибавить, что в поэме Элиота "Геронтион" говорится о Христе-тигре.
Леонардо да Винчи записывает:
Африканская пантера подобна льву, только лапы у неё длиннее и туловище более стройное. Шерсть у неё белая, усеянная чёрными, похожими на розетки пятнами. Её красота восхищает прочих животных, которые сопровождали бы её постоянно, когда бы не страшились её наводящего ужас взгляда. Зная об этом своём свойстве, пантера опускает глаза; другие животные приближаются, чтобы насладиться её красотой, и тут она хватает того, кто подойдёт поближе.
Пеликан
Пеликан в обычной зоологии - это водяная птица с размахом крыльев около шести футов и очень длинным клювом, нижняя часть которого расширена и образует мешок для накапливания рыбы. Пеликан легенд не такой крупный, и соответственно клюв у него короче и острее. Согласно народной этимологии, pelicanus, "белошёрстный", - перья у настоящего пеликана белые, меж тем как у легендарного жёлтые, а иногда и зелёные. (Подлинная этимология слова "пеликан" - греческое "рублю топором", ибо длинный клюв его уподобили клюву дятла.) Но его повадки ещё более удивительны, чем внешность.
Мать ласкает птенцов своим клювом и когтями так ревностно, что умерщвляет их. Через три дня появляется отец и в отчаянии от гибели своего потомства собственным клювом раздирает себе грудь. Кровь из его ран воскрешает умерших птенцов. Так повествуют средневековые бестиарии, однако св. Иероним в комментарии к 10-му псалму ("Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах") приписывает умерщвление выводка змее. О том, что пеликан раздирает себе грудь и кормит детёнышей собственной кровью, говорится в распространённом варианте этой легенды.
Кровь, возвращающая мёртвых к жизни, приводит на ум причастие и распятие - так, в знаменитом стихе из "Рая" (XXV, 113) Иисус Христос назван "nostro Pelicano" - "пеликан человечества". Латинский комментарий Бенвенуто де Имола толкует это так: "Его называют пеликаном, ибо он разъял себе грудь ради нашего спасения, подобно пеликану, воскрешающему умерших птенцов кровью своей груди. Пеликан - это египетская птица".
Пеликан часто встречается в церковной символике, его поныне изображают на дарохранительницах. В бестиарии Леонардо да Винчи пеликан описывается следующим образом:
Он горячо любит своих птенцов и, найдя их в гнезде убитыми змеёю, раздирает себе грудь и, омыв их своей кровью, возвращает к жизни.
Перитии
Согласно легенде, Эритрейская сивилла предсказала, что Рим будет разрушен перитиями. В 642 году во время знаменитого пожара в Александрии записи оракулов сивиллы сгорели: учёные-грамматики, занявшиеся восстановлением некоторых фрагментов из девяти свитков, видимо, так и не обнаружили пророчество о судьбе Рима.
Со временем появилась необходимость отыскать источник, способный пролить больше света на это весьма туманное предание. После многих неудач стало известно, что в шестнадцатом веке некий раввин из Феса (скорее всего, Якоб бен Хаим) опубликовал исторический трактат, в котором привёл цитату из ныне утерянного сочинения некоего греческого схоласта, где содержались сведения о перитиях, очевидно заимствованные из оракулов до того, как Александрийская библиотека была сожжена Омаром. Имя учёного грека до нас не дошло, однако фрагмент сохранился:
Перитии обитают в Атлантиде, это полуолени, полуптицы. Оленьи у них голова и ноги. Само же туловище совершенно как у птицы, с крыльями и опереньем…
Самое поразительное их свойство то, что когда они освещены солнцем, то отбрасывают тень, имеющую очертания не их фигуры, а человеческой. Отсюда некоторые заключают, что перитии - это души путников, умерших на чужбине, без покровительства их богов…
…И их заставали врасплох, когда они ели сухую землю… летают они стаями, и их видели на головокружительной высоте над Геркулесовыми столпами.
…Они (перитии) - грозные враги рода человеческого; когда им удаётся убить человека, его тень становится тенью их собственного тела, и они вновь обретают милость их богов.
…И те, кто в войске Сципиона направлялся по морю на завоевание Карфагена, едва не потерпели неудачу, ибо во время плавания на их суда напала стая перитий и многие римляне были убиты и покалечены… Хотя наше оружие против перитий бессильно, каждое из этих животных - ежели они животные - может убить не более одного человека.
…Повалявшись в крови своих жертв, перитии улетают прочь на своих могучих крыльях.
…В Равенне, где их недавно видели, говорят, что оперение у них ярко-голубого цвета, и это меня очень удивило, ибо, судя по всем прежним сообщениям, перья у них тёмно-зелёные.
Хотя приведённые отрывки достаточно подробны, очень жаль, что до наших дней не дошла никакая другая, достойная внимания информация о перитиях. Трактат раввина, сохранивший для нас это описание, хранился до Второй мировой войны в библиотеке Дрезденского университета. Прискорбно об этом говорить, но затем и этот документ исчез - то ли вследствие бомбардировки, то ли ещё прежде был уничтожен при сожжении книг нацистами. Остаётся надеяться, что придёт день, когда появится другой экземпляр этого сочинения и украсит полки какой-нибудь из наших библиотек.
Пигмеи
По представлениям древних, народ карликов - двадцати семи дюймов ростом - обитает в горах где-то за пределами Индии или Эфиопии. Плиний утверждает, что они строят свои хижины из грязи, смешанной с перьями и яичной скорлупой. Аристотель поселяет их в подземные пещеры. Для жатвы колосьев они вооружаются топорами, словно собираются рубить лес. Каждый год на них нападают стаи журавлей, гнездовья которых находятся в степях России. Пигмеи, верхом на баранах и козлах, мстят им, уничтожая яйца и гнёзда своих врагов. Эти военные походы занимают у них три месяца в году из двенадцати.
Пигмеем называли также карфагенское божество, голову которого, вырезанную из дерева, карфагеняне помещали для устрашения неприятелей как носовое украшение на военных судах.
Повелитель огня и его скакун
Гераклит учит, что первоначальная стихия - огонь, но это вряд ли означает, что возможны существа из огня, существа, изваянные из изменчивой субстанции пламени. Такую почти невообразимую попытку предпринял Уильям Моррис в сказке "Кольцо, подаренное Венере" из его цикла "Земной рай" (1868–1870). Звучит это так:
Он истый был король на первый взгляд -
Корона, скипетр, мантия до пят.
Черты лица величьем поражали
И дивное сиянье излучали.
Но не из плоти, из огня он был,
И лик его ареною служил
Страстям минутным - ярость, скорбь, желанья
Сменялись там, как у земных созданий,
Но во сто крат неистовей, а конь,
Что нёс его, был тоже сплошь огонь,
Подобен гиппогрифу иль дракону,
Мчит вихрем пламенным по небосклону,
Как в страшном сне…
Возможно, что вышеприведённые стихи являются отзвуком умышленно двусмысленной персонификации Смерти в "Потерянном рае" (II, 666–673):
Второе существо - когда назвать
Возможно так бесформенное нечто,
Тенеподобный призрак; ни лица,
Ни членов у него не различишь…
Пожиратель теней
Существует любопытный литературный жанр, спонтанно возникший в разных странах и в разные эпохи. Это - руководство для покойника в его странствии по пределам иного мира. "Небо и земля" Сведенборга, писания гностиков, тибетская книга "Бардо Тёдол" (название которой, согласно Эвансу-Вентцу, следует переводить как "Освобождение через выслушивание на посмертной равнине") и египетская "Книга мёртвых" не исчерпывают список подобных сочинений. Совпадения и различия в двух последних книгах привлекли внимание эзотерической науки; нам же будет достаточно повторить, что в тибетском руководстве мир иной столь же иллюзорен, как и здешний, меж тем как для египтян он существует реально и объективно.
В обоих текстах есть сцена суда, происходящая перед трибуналом богов, причём у некоторых богов обезьяньи головы; в обоих совершается символическое взвешивание злых и добрых дел. В "Книге мёртвых" на чашах весов взвешиваются сердце и перо, "сердце представляет поведение, или совесть, усопшего, а перо - строгость правосудия". В "Бардо Тёдол" на чаши весов помещены белые камешки и чёрные камешки. У тибетцев есть демоны, или дьяволы, которые ведут осуждённых в место очищения в аду; у египтян порочных терзает мрачное чудовище, Пожиратель Теней.
Умерший клянётся, что никого не заставил голодать или горевать, никого не убивал и не заставлял других вместо себя убивать, не похищал погребальную пищу, заготовленную для покойников, не пользовался фальшивыми весами, не отнимал молоко от уст ребёнка, не сгонял с пастбищ животных, не ловил в силки пташек Божьих.
Если он лжёт, тогда сорок два судьи отдают его Пожирателю, "у которого голова крокодила, туловище льва и круп гиппопотама". Пожирателю помогает другое чудище, Бабай, о котором мы знаем только то, что он ужасен и что Плутарх отождествляет его с Титаном, отцом Химеры.
Птица Рух
Птица Рух (или, как её иногда называют, Рок) - это сильно увеличенный орёл или гриф, а некоторые полагают, что её образ навеян арабам каким-то кондором, заблудившимся над Индийским океаном или Южно-Китайским морем. Лейн эту гипотезу отвергает; по его мнению, мы тут скорее имеем дело со "сказочным представителем сказочного племени" или же с синонимом для персидского Симурга. Птица Рух известна Западу благодаря "Тысяче и одной ночи". Читатель помнит, что Синдбад (во втором своём путешествии), брошенный своими спутниками на острове, увидел "огромный белый купол, высившийся на фоне неба. Я обошёл вокруг него, однако входа не обнаружил и не смог проникнуть в него ни силой, ни хитростью - слишком гладкой и скользкой была его поверхность. Итак, я приметил место, где стоял, и обошёл вокруг купола, дабы измерить его окружность, и насчитал добрых полсотни шагов".
Немного спустя большая туча закрыла солнце, и Синдбад, "подняв голову… увидел, что это было не облако, а огромная птица гигантского размера и с необычайно огромным размахом крыльев…".
То была птица Рух, а белый купол, разумеется, был её яйцом. Синдбад привязывает себя тюрбаном к ноге птицы и на следующее утро взмывает с нею ввысь, а затем, отвязавшись, остаётся на вершине горы, причём Рух ничего этого не замечает. Рассказчик прибавляет, что Рух питается змеями, да такими огромными, что они могли бы зараз проглотить слона.
В "Путешествиях" Марко Поло (III, 36) мы читаем:
Жители острова (Мадагаскара) сообщают, что в определённую пору года из южных краёв прилетают удивительные птицы, которых они называют "рух". С виду, говорят, они напоминают орла, только размерами куда огромней; они так громадны и могучи, что лапами своими хватают слона и поднимают его в воздух, а поднявши, бросают на землю, дабы его убить и потом расклевать вплоть до костей. Люди, видевшие эту птицу, утверждают, что крылья её в развороте достигают с края до края шестнадцати шагов, а перья имеют в длину восемь шагов и соответственную ширину.
Марко Поло прибавляет, что китайские послы, возвратясь, доставили Великому Хану перо птицы Рух. На персидской иллюстрации в книге Лейна изображена птица Рух, несущая в клюве и в лапах трёх слонов, "соотносящихся с нею по размерам, как полевые мыши и сокол", замечает Бёртон.