* * *
Василь проводил Веру до дома. Она рассеянно чмокнула его на прощание и скрылась за дверью. Василь посмотрел на запертую дверь, пожал плечами и побрел к себе.
Первым делом она бросила взгляд на часы на стене: половина двенадцатого. Время еще есть!
Мама сидела над книгой. Когда дочь вошла, она резко подняла голову - взгляд, полный тревоги.
- Я уже волновалась, думала идти тебя искать.
Вера подошла к маме и поцеловала в щеку, пахнущую кремом.
- Куда бы ты пошла меня искать, мамочка?
- На улицу.
- Зря ты беспокоишься.
- Сейчас время такое! Видишь, что творится.
- Меня Вася провожал.
- Вот он молодец. Отличный парень!
Вера закатила глаза.
- Ладно, - сказала Анжелика, - я уже спать хочу. Пойду прилягу. Ты тоже не засиживайся.
- Конечно, мамочка! Я помоюсь только, а потом тоже лягу. Сладких снов, я тебя люблю!
- И я тебя, - донеслось из комнаты Анжелики.
Вера, вся в предвкушении встречи, пошла под душ. Вода в бочке на крыше успела подостыть. Холодный душ подействовал на Веру отрезвляюще. "Зачем я это делаю? Чего я хочу добиться?" - думала девушка, придирчиво рассматривая свое тело под струями воды. Она гордилась своим телом, и самый большой ее страх был поправиться. Она ощупала свой живот, свои бока и ноги и осталась довольна результатами инспекции. С таким телом она легко вернет Пейла. Но для чего? На что он ей сдался? Может быть, она любит его? Ну уж нет! Вера отбросила эту мысль. Любовь - это скучно. Это свадьба, семья, дети. А у нее к Пейлу страсть. Страсть - хорошее слово. Оно как вспышка. Вера не хотела бы жить с Пейлом. Пейл Арсин - это глыба льда. Пусть кто-то другой мерзнет у него под боком каждый день. А она хочет, чтобы ее страсть плавила бы его. Да, эта мысль ей нравится. Пусть она будет его огнем, его вспышкой.
"Нет ли в этом честолюбия?" - спросила себя Вера. Пейл - это не рядовой мужчина. Он исключительный. Заполучить его - это как выиграть приз. Пройти конкурс. Стать лучшей из женщин. Обойти всех конкуренток. Да, эта мысль ей тоже нравилась. Она хотела быть самой лучшей. И то, что у Пейла была Снежана, только усиливало ее интерес. И черт с ним, что они сестры. Так-то мы все братья и сестры.
Вера насухо вытерлась полотенцем, лаская взглядом свое отражение в зеркале. Если Пейл сегодня не придет, он просто дурак.
Вера подошла к шкафу и начала выбирать наряд. Она остановилась на легком платье с цветами. Девушка решила: она не будет надевать под него нижнее белье. Зачем надевать то, что все равно придется снять?
И тут Веру посетила мысль об убийствах. Эта мысль поразила ее словно гром. Она не думала о них всерьез: ее голова всегда была занята чем-то другим: Пейлом, Василем, да чем угодно, только не убийствами. Но ведь Лилии больше нет, нет кузнецовой жены, нет их дочки. Всех их убили и надругались над ними. Вере стало очень страшно: вдруг она сейчас выйдет в ночь, и там, в темноте, ее ждет убийца. Что он сделает с ней? Неужели сегодня она умрет? Ей ужас как не хотелось прощаться с жизнью.
Она думала было не высовываться на улицу, но сама мысль, что сегодня у нее не будет близости с Пейлом, так огорчила ее, что она решила рискнуть. Серьезно, сказала она себе? Ты действительно готова рискнуть жизнью ради перепихона?
Вера тряхнула головой, прогоняя мысли и сомнения. Он зашла на кухню, вытащила из ящика нож и посмотрела на него. Лезвие ярко блеснуло. Вдруг Пейл увидит нож у нее в руках, решит, что она сумасшедшая и хочет его убить? Тогда он уйдет и впредь будет сторониться ее. Но выходить без оружия - опасно. Вера посмотрела по сторонам и увидела корзину с фруктами. Она взяла яблоко и решила, что сделает вид, будто очищает яблоко от кожуры.
Вера посмотрела на часы: двадцать минут первого. Волосы, конечно же, не успели высохнуть, ну ничего - так она выглядела настоящей роковой красоткой. Взять с собой платок, что ли? А, черт с ним!
На прощание она заглянула в комнату матери. Та мирно сопела. Вера послала ей беззвучный воздушный поцелуй и осторожно прикрыла дверь.
Девушка улыбнулась своему отражению в зеркале, выключила свет и скользнула за порог - с ножом и яблоком в руках.
* * *
В условленном месте никого не было. Вера немного огорчилась: она надеялась, что Пейл уже будет ее ждать. Накатила тревога: а вдруг он не понял? Вдруг он не заметил ее послание?
Вера почувствовала, что оделась не по погоде. Было тепло, но время от времени налетал прохладный ветерок. Долго так она ждать не сможет. Она посмотрела по сторонам, вздохнула и села на землю, прислонившись спиной к дереву. Так вроде не дует. Она начала медленно-медленно счищать кожуру с яблока, чтобы как-то убить время.
Время шло, и Вера расстраивалась все сильнее. Она начала замерзать. Девушка бранила себя за свою глупость и неуместную похотливость. Она собралась было вернуться домой, как над ней навис высокий силуэт.
Сердце девушки зашлось в страхе, но она пригляделась и разглядела гостя.
Это был Пейл Арсин.
- Ты так замерзнешь, красавица, - сказал Пейл, одним движением сбросил с себя рубашку и протянул Вере.
Вера положила в траву нож и яблоко, которое успела уже несколько раз хорошенько надкусить.
- О, - кивнул Пейл, - меня ждал теплый прием.
- Нет-нет, - сказала Вера. - Я просто боялась выйти в ночь одна без всякой защиты. Взяла нож, а потом подумала, что тебе это может показаться странным. И сделала вид, что взяла его, чтобы почистить яблоко.
- Звучит разумно, - улыбнулся Пейл. - Но яблоки вкуснее с кожурой. Особенно зеленые. А это, кажется, зеленое. В темноте плохо видно.
Вера засмеялась:
- Я тоже люблю кожуру. Поэтому я соскребала ее медленно.
Пейл сел рядом с Верой и приобнял ее.
- Так тебе будет теплее.
Вера положила ему голову на плечо. У нее на сердце стало очень легко. Как будто они не расставались и вот так проводили каждый день.
- Знаешь, я тебе этого не говорил, - сказал Пейл. - Я никому этого не говорил. Но я пришел оттуда, - Пейл указал рукой на небо.
- Откуда?
- Из-за звезд.
- И как там, за звездами?
- Темно, одиноко. И холодно.
- Со мной тебе не будет холодно, - сказала Вера.
Пейл крепче обнял ее.
- Я скучала, - прошептала Вера.
Вместо ответа Пейл поцеловал ее.
Холодные звезды безучастно глядят, как Пейл и Вера занимаются любовью в их неверном призрачном свете. Они без интереса смотрят, как Руслан курит на крыльце и баюкает на руках мирно спящего щенка, наблюдая за колышущимся морем собачьих спин у себя во дворе. В свете далеких звезд блестят слезы на щеках Антона, сына старосты, - мальчик каждую ночь горько оплакивает отца и сестренку, прижимая к себе большого пса, своего нового друга. Мальчика гложет ужасная тайна.
Ночь - время тихих слез, потому что одиночество ощущается особенно остро, и многие в Приюте плачут, каждый над своим горем. Снежана сокрушается из-за того, во что превратилась ее жизнь, ее сын - из-за смерти любовника. Семья убитого тоже не спит: жена Евгения рыдает на кухне, время от времени громко икая, потому что перебрала, - это будит детей, и они трясутся от страха под своими одеялами.
Люди чем-то похожи на звезды. Они гаснут, но их свет можно видеть еще очень долго. И в этом свете совершаются новые злодеяния. Ночь - время для убийств. Луна, солнце мертвых, благоволит убийцам. Станут ли в эту ночь звезды свидетелями очередного преступления? Попытай счастья - спроси.
XII. Песня
Когда я был маленьким, люди часто пели. Напевали себе что-то под нос, пока делали работу. Голосили, пока намыливались в ванной. Ревели на концертах - так, что голоса сипли, а сердца сбивались с ритма. Это было хорошо. Это было во многом правильно. Песня идет рука об руку с человеком с давних времен. Просто мы - добрые (а некоторые, как я, очень злые) автоматы, и мы часто совершаем однообразные действия. Мы состоим из повторяющихся циклов. Мы - строчки кода, набор алгоритмов. Мы просыпаемся и засыпаем, мы едим и испражняемся, мы трахаемся, чтобы воспроизвести себя, мы живем и умираем. И мир вокруг подчинен таким же циклам. И если прислушаться, можно услышать могучий ритм жизни. Каждая песня - это отголосок Ритма. Мы бегаем по кругу, и нам это нравится: поэтому мы хотим слушать одну и ту же песню снова и снова, поэтому мы много раз рассказываем понравившуюся историю. И поэтому нас так раздражает, когда ритм сбивается, когда фальшивят музыканты, когда певцы плохо поют. Сейчас в мире осталось мало музыки, но когда-то ее было много. Она лилась из каждого угла. Прекрасное было время! Правда, у этого были свои темные стороны. Представьте себе, как я, маленький, сижу на застолье вместе с родственниками. Ножки коротковаты, я едва достаю до пола. Все уже изрядно накидались. Кто-то осоловело глядит в битые огурцы, кто-то вяло копается в салате. Лица красные, глаза налиты кровью. Притихли, хотя до этого гомонили, как стая сорок. Я напрягаюсь, потому что понимаю: это затишье перед бурей. И буря начинается: раскрываются зловонные рты, в которых можно разглядеть нитки слюны и остатки пищи, - и из сытых, заспиртованных утроб гремит нестройный хор. Дурацкая заунывная песня, как правило, о несчастной любви, о тяжелой доле женщины, летит над потрепанным столом. Незримая лирическая героиня страдает над жареной курицей и вареной картошкой. Слезы текут из глаз, но проливаются они не из глубин души - просто это протекают люди, напившиеся до уровня глаз. И песня, которую они поют, такая глупая и так плохо исполнена, что вселенский ритм ломается к чертям, и я нахожу единственное спасение: в мире своих фантазий я представляю, как вскакиваю на стол и отливаю прямо в их открытые рты. Мой ручеек задорно булькает в глотках этих никудышных певунов, и это лучшие звуки, что они способны издать. Мне очень весело, и я смеюсь.
* * *
Антон знал, кто стоит за всеми несчастьями, обрушившимися на Приют.
Он мысленно представлял себе лицо врага. Его самодовольное, гадкое лицо. Его отвратительную белую кожу. Его белые, как крашеная солома, волосы.
Пейл Арсин.
Как же он ненавидел его! Больше, чем Пейла, он ненавидел только отца. Теперь отца нет, но от этого не легче.
Нет и сестрички - если об этом вспомнить, сердце останавливается. И поговорить не с кем. Мамка совсем сдала: лежит целыми днями в кровати и плачет.
И только новый друг, пес, которого звали Гарм, был для мальчика отдушиной. Именно Гарм помог раскрыть преступления Пейла.
Мальчик не мог поверить, что его сестру убил учитель Станислав. Учитель приходил к ним на дом, чтобы позаниматься с Антоном отдельно. Иногда Лилия из озорства присоединялась к урокам. Она совсем не стремилась научиться чему-то новому. Казалось, единственная ее цель - вывести из себя учителя. Она оказывала ему недвусмысленные знаки внимания - Бог знает, зачем ей это было нужно. За Лилией закрепилась определенная репутация, и Антон стыдился этого. Но сестра была очень добра и ласкова с ним, и за минуты нежности, которые у них иногда случались, Антон мог простить ей все, что угодно. А о плохом он никогда не думал. Это была его любимая сестренка.
"Вот, подумал о сестре, и слезы выступили", - Антон вытер глаза. Говорят, что время лечит. Неужели однажды он сможет думать об этом без слез?
Станислав не отвечал на ее дурацкие ухаживания, был очень строг и предельно холоден с ней. Зато с Антоном взял такой тон, будто они старые приятели. Он очевидно выделял брата и пренебрегал сестрой. Антону это льстило, хотя что-то в этом, конечно, настораживало. Ничего ужасного не происходило, но по долгим взглядам, по случайным прикосновениям Антон понял: если бы учитель Станислав был виновен в том преступлении, в котором его обвиняли, то на берегу реки Данила нашел бы его, а не Лилю. А что там за история с тем музыкантом - не так важно, это к семье Антона отношения не имеет.
А вот гребаный Пейл Арсин имеет - и самое прямое.
Антон дружил с Асей, дочкой кузнеца. У них в семье жил потешный пес по кличке Гарм, большая рыжая собака, состоящая из мягких складок. Антон с удовольствием играл с девочкой и ее псом, несмотря на то, что девочка младше, а ее пес - глупый и трусливый. Гарм боялся каждого шороха и при малейшем громком звуке норовил убежать в лес. С этого, собственно, когда-то и началась их дружба: Антон катался на велосипеде и услышал, как кто-то плачет. Это плакала Ася, потерявшая Гарма. Антон вызвался помочь, и они втроем вместе с ее мамой бродили по лесу и звали пса по имени. Антон совершенно случайно отыскал пса: просто споткнулся об него. Пес выглядел таким несчастным и напуганным и так дрожал, что Антону стало его очень жалко. Но когда Ася и ее мама подбежали и начали ласкать пса, тот быстро пришел в себя, завилял хвостом и начал лизать их лица. С тех пор Ася звала Антона своим героем, а ее мама в шутку планировала свадьбу. Для десятилетки Ася выглядела вполне прилично, поэтому Антон отнекивался, но не особенно ретиво. Поживем - увидим. Время шло, Ася хорошела, и это был весомый аргумент.
А теперь видеть больше нечего! Проклятый Пейл Арсин убил его сестренку и маленькую Асю!
На днях история зловещим образом повторилась. Антон катался на велосипеде недалеко от дома кузнеца. Кузнец жил в глухом уголке на окраине Приюта. Кузнец Иван был человеком тяжелого нрава, и гостей особенно не жаловал. Антон почувствовал неладное, когда заметил две фигуры, пересекающие поле и двигающиеся в направлении дома. Мальчик решил подъехать и рассмотреть незнакомцев поближе. Каково же было его удивление, когда он увидел Пейла Арсина и вместе с ним какую-то женщину. Антон ее сразу не узнал, но, присмотревшись, понял, что это медсестра Снежана. Однажды она делала ему укол.
Мальчик помахал им рукой, взрослые помахали в ответ.
Из-за Пейла умер отец Антона. Мальчик презирал своего отца. Он считал белого человека орудием в руках провидения, наказанием за все те унижения, которые они всей семьей претерпели от старосты.
Антон поехал дальше. Так он совершил самую большую ошибку в своей жизни. Надо было поднять крик. Надо было позвать на помощь. Надо было предупредить Асю и ее маму.
Надо было. Два слова, которые, как и все слова, всего лишь шум.
Потом история зловещим, издевательским образом повторилась. Антон катался, пока не захотел по малой нужде. Он гонял по лесу с дикой скоростью, это помогало ему хоть ненадолго забыть о несчастье, ополовинившем его семью.
Мальчик заехал подальше в лес, бросил велосипед, сбросил штаны и с облегчением отлил. Вдруг он услышал какой-то странный ритмичный звук. Мальчик насторожился. Он пошел на звук и заметил знакомую рыжую складчатую псину. Это был Гарм. Он убежал в лес, как тогда, несколько лет назад, и Антон случайно отыскал его.
- Гарм, дурачок, - обрадовался мальчик. - Чего, опять напугался?
И он начал чесать мягкие собачьи бока. Пес все никак не приходил в себя. Антон рассердился:
- Гарм, какой же ты глупый! Ну чего ты так испугался? Ася, наверное, опять плачет, потеряла тебя. Пойдем, отведу тебя домой.
Он попытался взять пса за загривок, но тот не поддавался. Он уперся лапами в землю, рычал и не хотел двигаться с места.
Кое-как уговорами, мольбами и руганью Антону удалось сдвинуть собаку с места. Медленно-медленно они потащились к дому кузнеца - мальчик толкал велосипед перед собой, пес трусил рядом. Потом Антон думал, что, возможно, это промедление спасло ему жизнь. Упрямец Гарм, трусливая псина, защитил его, как не смог защитить своих хозяев.
То, что случилось беда, стало ясно, когда показался дом. В доме играла музыка. Пластинку проигрывателя зажевало, и раз за разом повторялся отрывок песни на забытом иностранном языке. От этого было жутко, будто время сломалось, и одно и то же мгновение повторялось раз за разом. Гарм начал скулить.
Антон бросил велосипед и осторожно пошел к распахнутой входной двери. Им овладело ощущение нереальности происходящего.
Мальчик заглянул в дом и почувствовал неприятный запах. Он увидел, что пол чем-то испачкан. Проигрыватель надрывался на столике в прихожей. Мальчик протянулся к нему и отвел иголку в сторону. Он хорошо знал, как управляться с этой штукой: они с Асей часто слушали пластинки, когда он заходил к ним в гости.
Тишина обрушилась на него кузнечным молотом. Антон понял, что выражение "оглушительная тишина" - это не фигура речи. Он не стал заходить дальше в дом, ему не хотелось наступать на странную темную жидкость на полу (главное не называть вещи своими именами, иначе они становятся реальными). Больше всего на свете сейчас он мечтал оказаться подальше отсюда.
Кто-то прикоснулся к Антону - мальчик вздрогнул и сдавленно закричал. Он не узнал собственный голос - больше было похоже на мышиный писк. Он отшатнулся, больно ударился плечом о дверной косяк, разворачиваясь.
Гарм. Всего лишь Гарм.
Антона пронзила мысль: "Вдруг здесь все еще опасно?"
- Гарм, дружок, пошли-ка отсюда. Если ты останешься у меня сегодня, Ася не будет возражать, - на имени Ася он запнулся, осознавая, что больше ее никогда не увидит.
Гарм, кажется, отлично понял мальчика. Антон быстро вскочил на велосипед и покатил прочь. Пес проворно побежал следом.