– А потом его взяли… Миллион своему генералу нёс от бизнесмена одного. Взятку. Я ведь Павла предупреждала, чтобы не ввязывался в это дело. Но ему деньги были нужны и продвижение по службе. Вместо майорских звёзд на погонах получил он звёзды на небе в клеточку на четыре года. А генерал, естественно, от всего отрёкся. Вот и пошёл Паша паровозом. Я не могла его на суде защищать – все знали, что мы живём гражданским браком, но нашла сильных юристов. Заплатила. Обвинение просило шесть лет, присудили четыре. В стране началась борьба с коррупцией и оборотнями в погонах. Ездила к нему в зону, встречалась с нужными людьми. Паша сказал, кому и какую сумму нужно передать, чтобы его выпустили. Собрала я триста тысяч – продала машину, влезла в кредит, но нужную сумму набрала. Передавать деньги поехала сама, никому не могла доверить. Начальник зоны назначил встречу за городом на даче. Меня туда привёз его водитель. Я попала к застолью – пять мужиков и ни одной женщины. Все шишки зоновские. Водка, баня топится. Начальник деньги забрал, а потом и говорит: "Или ты сама… или мы тебя тут порвём". Короче, продал им меня Паша, обменял на свою свободу в придачу к деньгам. Насиловали до утра. Я уже и не чувствовала ничего. Думала, скорее бы убили, только побыстрее бы всё кончилось…
– Сволочь! – вырвалось у Мезенцева. – Где он сейчас?
– Кто? Начальник тюрьмы?
– Паша твой где? Да и начальник этот?..
– Начальник всё ещё зоной командует. А Паша живёт себе тут, в городе. Бог им судья, Игорёк. Интересная история?
– Дальше что?
– Выпустили Пашу. Года он не просидел. Сразу появился у меня дома. А у меня к нему, веришь, как отрезало всё. Да и вообще к мужикам… На коленях стоял, молил прощения. Потом угрожал, говорил, что расчёт на меня ставил.
– Что?
– Ну, рассчитывал на меня.
– Замуж не звал?
– Да я бы и не пошла. Из милиции его уволили. Слышала, связался с бандитами. Я не интересуюсь, где он и с кем…
– А он о себе не напоминает?
– Если бы! Звонит постоянно, бывает, в офис наведывается. Угрожает, просит… хочет, чтобы я к нему вернулась.
– Может, утихомирить его? Могу помочь.
– Спасибо, Игорь. Но в этом мне ничья помощь не требуется. Поверь, есть кому обо мне позаботиться. А Паша… пусть живёт с таким камнем на совести.
– Деньги-то он тебе вернул – триста тысяч?
– Нет, конечно. Говорит, вернёт, если я соглашусь быть с ним.
– Веришь?
– Врёт, наверное. Сумма для него неподъёмная. А когда злится, говорит, что ему проще меня "замочить", чтобы я не возникала по поводу долга. Только я не боюсь и при каждой встрече ему об этом напоминаю. А он злится.
– Блефуешь? Или у тебя действительно есть кто-то серьёзный?
– Не веришь, что у меня может кто-то быть?
– Верю, конечно. Но ты же сама сказала, что к мужчинам теперь…
– Сказала. Так и есть. Мне физическая близость не нужна.
– Вот в это никогда не поверю! Я же помню, какая ты была!..
– Была, Игорёк, была… Теперь ни один мужчина мне не нужен. Обхожусь неплохо без них.
– Всё равно не могу поверить. Так кто же у тебя появился?
– Один очень состоятельный и хороший человек. Я ему многим обязана.
– Любишь его?
– Уважаю очень. Со временем надеюсь, что смогу полюбить.
– Кто, не скажешь?
– Нет. Зачем тебе?
– Я его знаю?
– Знаешь.
– А он про меня… про нас знает?
– Нет.
– Как всё сложно…
– Да. Не просто, Игорёк. Давай спать…
Мезенцев стоял у окна кухни и смотрел на тёмную пустынную улицу. Им овладело странное состояние: он находился в квартире женщины, которую безумно желал, и в то же время хотел, чтобы именно Катя сейчас сама сделала первый шаг. После рассказанной ею истории он не мог ни давить на неё, ни уговаривать. Ему было достаточно того, что Катя находилась рядом. Он слышал, как она расстелила постель, как прошла в ванную комнату, как вышла оттуда минут через десять. Он ждал, мучаясь вопросом: вместе или отдельно она постелила ему?
Катя вошла на кухню. На ней был надет зелёный не очень длинный домашний халат и тапочки.
– Ты чего здесь? – тихо спросила она.
– Да вот, любуюсь видом из окна. – Он смотрел на её отражение в тёмном стекле.
– Иди ложись.
– А ты? – Он повернулся, стараясь по выражению глаз определить, что ожидает его там – в спальне.
– Мне надо помыть посуду и посмотреть почту в компьютере… – Она отвела глаза. – Ложись. Я быстро.
– Да-да… сейчас… – Мезенцев повиновался, испытывая волнение перед неизвестностью, как тогда, девять лет назад, когда в первый вечер уговаривал Катю подняться к нему домой.
Он прошёл в комнату и с облегчением вздохнул, увидев расстеленную широкую кровать, а на ней две подушки. И вдруг заволновался ещё сильнее, почувствовав, как желает эту женщину! Безумно… За все прожитые без неё годы…
Мезенцев умылся, спешно разделся и юркнул под одеяло.
Катя появилась через несколько минут. Подошла к столу, освещённому настольной лампой, и склонилась над компьютером. Недолго поколдовав над клавиатурой, щёлкнула выключателем, и комната погрузилась в темноту. На фоне балконного окна Мезенцев видел женский силуэт и не сводил с него глаз. Катя не спеша подошла к кровати и прямо в халате легла под одеяло.
– Ты его не снимешь? – Мезенцев попытался прижаться и расстегнуть халат.
– Игорь, не надо… – Это было произнесено тихо, твёрдо и без эмоций.
– Почему? – Он не убрал рук.
– Потому что я тебя предупреждала.
– Катя… – Мезенцеву удалось расстегнуть одну пуговицу на груди.
– Я тебя ударю.
– Ты будешь спать в халате? – Он прекратил свои попытки, потому что хорошо знал Ковалёву.
– Он мне не мешает. – Катя повернулась на живот, не оставив Мезенцеву выбора.
– Но обнять тебя можно?
– Обними.
Мезенцев прижался к горячему, даже через толстую ткань халата, женскому телу и закрыл глаза. Полежав несколько минут, он понял, что не сможет уснуть.
– Ты чувствуешь?.. – тихо прошептал он.
– Чувствую, – так же тихо ответила она. – Успокойся.
– Не могу. – Он провёл рукой под одеялом вдоль спины и поднял подол халата. Ладонь ощутила упругое тело и гладкую нежную кожу, скользнула по ноге выше и наткнулась на стринги. Катя даже не пошевелилась. Это прибавило ему уверенности в успехе. Он запустил пальцы под тонкую материю.
– Игорь!.. Ты сейчас отправишься домой.
– Катя, да будь же ты женщиной! – задыхаясь от волнения, простонал он.
– Какая я женщина, ты знаешь! Я ведь ясно дала понять, что у тебя нет шансов. – Ковалёва оттолкнула его руку, поправила халат и повернулась на бок, демонстрируя спину. – Или спи, или езжай домой.
– Спокойной ночи! – Он обнял её, прижался всем телом, но больше не возобновлял попыток близости.
– Не обижайся, Игорь, – тихо произнесла она в темноту. – Был бы ты просто мужчина, с которым я познакомилась в ресторане, всё было бы проще. А так…
– Как? – Он поцеловал её волосы на затылке. – Как, Катёнок?
– Катёнок? – Он ощутил, как она вздрогнула всем телом. – Ты меня так называл давным-давно. Кажется, в другой жизни. – Она повернулась к нему. – Скажи, ты меня действительно любишь?
– Люблю, Катюша. Очень люблю. – Он поцеловал её в губы.
– А почему ты целый год не говорил мне об этом?
– Катюша, мне уже сорок. С возрастом мужчине сложнее признаваться в любви, потому что любовь уже другая, не такая, как в двадцать лет. И даже в тридцать…
– Знаешь, а я тогда влюбилась с первого взгляда. Так сильно, что не могла без тебя и дня прожить!
– А сейчас?
– А сейчас… Человек с возрастом меняется. Меняются и чувства, и любовь…
– Ответь на мой вопрос.
– Не нужно, Игорёк… Не пытай меня, – на выдохе простонала она.
– Пашу любила сильно?
– Пашу?.. Любила. Думала, наконец-то нашла, что искала! А он меня… как под поезд… Всмятку… в кровавую… в дерьмо!.. Я вены себе чуть не вскрыла… Не дали… Раз, думаю, не судьба сдохнуть, докажу всем, что я сильная. И ведь почти доказала. А тут ты… Верила, что забыла… Любви больше не ждала… Особенно твоей. Оказывается, бывает… И как жить? Ведь помеченная я… на всю жизнь помеченная… Признаться невозможно… Невозможно, потому что я женщина, потому что чувства очень глубокие и потому что страх отвержения… Когда тебя отвергают – это больно, а когда любимый человек – очень… Снова я этого не выдержу. Ну вот я тебе призналась…
– Девочка моя! Я тебя больше никому не отдам! А зверей этих… я их порву! – Он прижал её к своей груди и стал покрывать поцелуями лоб, брови, глаза с привкусом слёз, солёные мокрые губы… – Я их в землю зарою! Будь моей!.. Сейчас…
– Игорёк, хороший мой, у тебя налаженная жизнь, семья, бизнес. Не нужно из-за меня всё рушить, – сквозь его поцелуи шептала она.
– Я не смогу без тебя жить! В том, что произошло, – моя вина! Я искуплю. Ты снова станешь моим Катёнком. Моим нежным и ласковым Катёнком. Никто тебя никогда не обидит. Я всегда буду рядом. И мы будем счастливы! Вот увидишь!
– Значит, ты меня всё ещё любишь…
– Люблю!.. Мой Катёнок! Иди ко мне… – Пока он расстёгивал пуговицы на халате, она не сопротивлялась. Но, когда он попытался стянуть халат с плеч, всё изменилось.
– Уходи, Игорь!.. – Неожиданно она оттолкнула его и упёрлась руками в грудь.
– Катёнок!.. – Он старался найти губами лицо, преодолевая напряжение её тела.
– Нет! – Она отвернула голову, и он ощутил на губах её волосы.
– Что с тобой?
– Уходи… У тебя семья…
– Катя, это условности…
– Уходи! – Она была непреклонна.
Мезенцев ослабил мышцы и перевёл дыхание. Потом отпустил Катю из своих объятий.
– Зачем ты так? – спросил он в темноту.
– Пройдёт время, и ты пожалеешь о том, что мог сейчас совершить.
Мезенцев почувствовал себя самым одиноким во всей Вселенной. Он поднялся и стал натягивать одежду. Катя лежала тихо, но он даже не смотрел в её сторону. Было стыдно и горько за всё, что случилось сейчас в этой комнате, за все прожитые годы. Мезенцев не уважал себя.
– Я сделаю тебе кофе. – Ковалёва встала с постели.
– Лежи. Ничего не нужно. – Мезенцев направился в прихожую и включил свет. Она не вышла за ним.
– Возьми отпуск на пару недель. Я не хочу тебя видеть! – крикнул он с порога квартиры и закрыл за собой дверь.
Он шёл по ночной улице. Ему было плохо. Очень плохо. Он понимал Катю, а она не поняла его. И он чувствовал себя несчастным.
Поймав такси, Мезенцев назвал адрес офиса…
Вторник. День. 2011 год.
Мезенцев не мог с самого утра дозвониться до Екатерины. Он о многом передумал за прошедшие три дня и три почти бессонных ночи. Но так и не принял никакого решения. И сейчас ему очень нужно было увидеть её, услышать её голос, нужно было очень многое сказать. Но её мобильный телефон был отключён, а в квартире и в кабинете трубку никто не поднимал.
Мезенцев набрал номер секретаря юридического отдела.
– Соедините меня с Ковалёвой, – распорядился он, когда ему ответили на другом конце провода.
– Извините, Игорь Евгеньевич, но Екатерина Сергеевна оставила заявление об увольнении, – произнесла секретарша.
– Когда? – похолодел Мезенцев.
– Сегодня утром. Ещё письмо оставила для вас…
Он вскрыл белый конверт, на котором вместо адреса было выведено Катиной рукой: "Мезенцеву И. Е.": "Игорь, не ищи меня. Будь счастлив. И прости, как я простила тебя… У Риммы Казаковой есть такие строки…
Быть женщиной – что это значит?
Какою тайною владеть?
Вот женщина. Но ты незрячий.
Тебе её не разглядеть.
Вот женщина. Но ты незрячий.
Ни в чём не виноват, незряч!
А женщина себя назначит,
как хворому лекарство – врач.
И если женщина приходит,
себе единственно верна,
она приходит – как проходит
чума, блокада и война.
И если женщина приходит
и о себе заводит речь,
она, как провод, ток проводит,
чтоб над тобою свет зажечь.
И если женщина приходит,
чтоб оторвать тебя от дел,
она тебя к тебе приводит.
О, как ты этого хотел!
Но если женщина уходит,
побито голову неся,
то всё равно с собой уводит
бесповоротно всё и вся.
И ты, тот, истинный, тот, лучший,
ты тоже – там, в том далеке,
зажат, как бесполезный ключик,
в её печальном кулачке.
Она в улыбку слёзы спрячет,
переиначит правду в ложь…
Как счастлив ты, что ты незрячий
И что потери не поймёшь…"
Прошёл месяц.
Перед Мезенцевым стоял начальник службы безопасности.
– Вы нашли всех этих людей? – Мезенцев жёстко смотрел в глаза бывшему спецназовцу.
– Всех, Игорь Евгеньевич. – Взгляд начальника службы безопасности не выражал никаких эмоций.
– Мента этого, Пашу, закопайте, а остальные пусть живут… инвалидами.
– Не слишком жестоко, Игорь Евгеньевич?
– Не слишком! За то, что они совершили… Идите.
– Слушаюсь. – За мощной фигурой начальника службы безопасности бесшумно затворилась дубовая дверь кабинета.
Мезенцев подошёл к окну и стал смотреть вдаль сквозь толстое стекло. Крыши домов, трубы, улицы – это его родной город. Город, который опустел после того, как из него уехала Катя.
Мезенцев вздохнул. Жизнь – это долг. Долг перед близкими людьми, долг перед обществом, долг перед своей совестью. Часть последнего долга он уже оплатил. Что осталось ещё?
Мезенцев подошёл к столу и нажал на телефонном аппарате кнопку связи с главным бухгалтером.
– Да, Игорь Евгеньевич? – ответил женский голос.
– Инна Николаевна, триста тысяч евро переведены на счёт Ковалёвой?
– Из банка сегодня пришло подтверждение перевода, Игорь Евгеньевич.
– Хорошо.
Мезенцев отключил связь…
2012
Позвони
Валентина со злостью взглянула на пьяного и помятого хозяина квартиры:
– Свалился же ты на мою голову! Вот надо мне это? Дура!
– Чего-о? – переспросил Олег, будто не расслышав и падая на диван.
– Ничего! – отрезала гостья. – Зачем ты начал людей избивать? Сама бы разобралась!
– Не понял… Тебя что, надо было там одну оставить?
– Не понял и не надо! – Один за другим она ловко сняла с него ботинки и понесла их в коридор.
– Валь! Тапочки принеси, – крикнул он вслед, с блаженной улыбкой расплываясь по спинке дивана.
– Полы тёплые, – донеслось из коридора.
– Тогда кофе свари! – Несмотря на помятые рёбра, Олегу было хорошо оттого, что он у себя в уютной квартире и что за ним ухаживает красивая молодая женщина, которую он так долго добивался.
– Разбежалась!..
Через пять минут Валентина появилась в комнате с подносом в руках, от которого исходил ароматный запах свежесваренного кофе.
– Ну вот что, – сказала она серьёзно, – вижу, что повреждений сильных нет, жить ты будешь. Поэтому пей и ложись спать!
– Давай… со мной! – с готовностью закивал головой Олег. – Я про кофе… А-то ночь длинная…
– Сильно-то не обольщайся: я домой поеду!
– Поедешь… Если у подъезда тебя не поджидают эти подонки… Сходить проверить?
– Да сиди уже!.. – Валентина, стоя посереди зала, задумалась. Потом подошла к окну и посмотрела на улицу. Прикрыв плотно штору, сказала как отрезала:
– Спать будем в разных комнатах.
– Почему?.. – невинно поинтересовался Олег.
– По кочану!..
Он слышал, как утром Валентина собиралась и как уходила, но не встал, притворившись спящим. Хотя не сомкнул глаз почти всю ночь, думая о самой замечательной из женщин, которая находилась в соседней комнате. Жаль, что она не разделяла его чувств.
Олег хоть и работал в медицине, спиртное употреблял редко. И пил, как правило, с друзьями. Вчера вечером он возвращался с празднования дня рождения товарища, с которым вместе учились ещё в школе. Был, конечно, навеселе, но не более того, потому что свою норму знал. Стоя на краю тротуара и пытаясь поймать такси, Олег увидел, как на выходе из двора близстоящего дома трое хорошо одетых парней довольно грубо пристают к молодой женщине. В другой ситуации Олег подумал бы, стоит ли связываться с тремя подонками в тёмной подворотне, но в женщине он узнал Валентину – коллегу, врача медицинского центра, которая ему очень нравилась и два года настойчиво отвергала его ухаживания. Позабыв о страхе, Олег быстрым шагом направился к парням. Те поначалу не обратили внимания на седеющего мужчину среднего роста, не посчитав угрозу с его стороны серьёзной, совсем не догадываясь, что имеют дело с опытным врачом, когда-то занимавшимся боксом. Без предупреждения Олег первым нанёс удар локтём в лицо ближайшему противнику, сбив того с ног. Не теряя ни секунды, выбрал самого крепкого и ударил головой. Второй противник упал на асфальт. Поднырнув под нацеленный кулак третьего, Олег привычной серией в голову заставил того выйти из боя. Тут же нанёс удар ногой поднимающемуся с тротуара парню.
– Что стоишь? Бежим! – крикнул он оцепеневшей Валентине и, схватив её за руку, потянул за собой к дороге.
Им удалось остановить такси, но на это ушло время, за которое двое из троих парней оклемались и, утирая кровь с разбитых лиц, настигли своего обидчика. Успев усадить Валентину в машину, Олег сдерживал натиск нападавших. Эти двое хоть и были побиты, но имели преимущество в весе, и теперь понимали, с кем имеют дело, и были готовы к возможным действиям противника. Олег полагался на свою реакцию, уводя голову от кулаков, но всё же пропустил пару очень чувствительных ударов по рёбрам в район печени и ввалился в салон легковушки, словно бревно, продолжая отбиваться ногами. Таксист рванул китайскую иномарку с места с открытой задней дверью. Олегу удалось, превозмогая боль, захлопнуть эту дверь на ходу. Через заднее стекло он увидел, что парни пытаются поймать машину для преследования.
На такси без происшествий добрались до дома Олега. Причём свой адрес водителю Олег назвал машинально, так как Валентина всё ещё не пришла в себя и сидела вжимаясь в кресло в углу возле двери салона.
Раз обстоятельства складывались так, Олег решил помочь им, а заодно и себе. Рёбра болели, но эту боль можно было терпеть. Олег начал натурально стонать при каждом толчке на кочке, напустив на лицо выражение умирающего человека.
– Наверное, сломаны… – сквозь зубы процедил он.
Это сработало. Валентина, несмотря на всю свою холодность по отношению к Олегу, была женщиной и врачом.
Легковушка остановилось у подъезда. Валентина помогла слабеющему Олегу подняться до квартиры, оказала первую медицинскую помощь…
Потом за кофе при свете бра состоялся их откровенный разговор, где Олег чуть не сознался, что любит её, а она призналась, что встречается с мужчиной.
Мир иллюзий, выстроенный за два года его страданиями и терпением, рушился на глазах. Олег совсем поник. Казалось бы, такая близкая, желанная, находящаяся в его квартире поздним вечером женщина, а с каждым словом она становилась всё дальше, с вызовом бросая ему в лицо: