Никто еще не знал, что нынешний диспут по четвергам станет последним. В очередной день рождения Люсиль Бимер, отмечавшей сто двадцать девятую годовщину, друзья и многочисленные бывшие ученики решили преподнести ей сюрприз – всем вместе спеть "С днем рожденья тебя!"
Утром трио сестер Гуднайт пропело начальные строки здравицы, а затем ее подхватило все кладбище:
– С днем рожденья, мисс Бимер! С днем рожденья тебя!
По окончании песни раздались веселые крики:
– Спич! Спич!
Все смолкли, ожидая речи именинницы. Прошла минута, другая.
– Люсиль, вы здесь? – окликнула Руби.
Никто не ответил. Люсиль Бимер исчезла.
Лишь через несколько недель на кладбище обнаружили, что молчун Густав Тилдхолм тоже исчез.
Норма
Норма хворала недолго и чрезвычайно изумилась, очнувшись на "Тихих лугах". Причем ошеломило ее не то, что она могла видеть, слышать и говорить, а нечто другое.
– Всю жизнь я безумно боялась смерти, но, оказывается, она совсем нестрашная. Я словно куда-то уплыла, и теперь мне невероятно хорошо и спокойно.
– Я ужасно рада за тебя, милая, – сказала Элнер. – Понятное дело, ты вся извелась со своими нервами.
– Спасибо, тетя Элнер. Хоть бы оно не ушло, это чувство покоя.
– Никуда не денется, я тебе обещаю. Если хочешь знать, будет только лучше. Каждое утро я открываю глаза и заново влюбляюсь в этот мир. В той жизни знавала я безмятежные минуты, но со здешним покоем ничто не сравнится. Правда, Тотт?
– Норма, привет, хорошо, что ты с нами, дорогая. Элнер верно говорит. Так приятно бездельничать – лежишь себе, расслабляешься.
– Вот видишь, дорогуша, какой молодец малыш Мэкки, что подарил тебе участок, – сказала Элнер. – А то поди знай, куда бы тебя засунули.
– Хорошо, я не знала, как славно быть покойницей, а то давно бы сиганула с какого-нибудь небоскреба, – присовокупила Тотт.
– Слава богу, в Элмвуд-Спрингс нет небоскребов, – рассмеялась Элнер.
– Ну прыгнула бы с водокачки, какая разница. Чего уж теперь-то. Наверное, здесь я очутилась в свой срок.
– Ты тоже так думаешь, тетя Элнер? – спросила Норма. – Мы умираем, когда нам положено?
– Пожалуй, что так, милая. – Элнер помолчала и добавила: – По-моему, ты прибыла сюда очень вовремя.
Через два дня Элнер Шимфизл исчезла. Для всех это стало огромной потерей. Сперва мисс Бимер, теперь вот – Элнер. Все будут ужасно скучать по ней, однако Норма радовалась, что успела еще разок поболтать с тетушкой.
Следующая остановка – Ки-Уэст
В три часа ночи Джеймс Дуэйн Вутен Младший рыскал по кухне, стараясь не шуметь. Он заглянул в женину сумочку, но Дебби, конечно, спрятала ключи от машины. Она работала в "Уолмарте", недавно купила "тойоту-камри" и вовсе не хотела, чтобы пьяный муж разбил новенькое авто. Чертова Дебби, от нее все беды. Если б она не забеременела, он бы давно слинял, а теперь вот цацкается с малышней, своей и ее от прежнего брака. Да еще узнал, что она путается с хмырем из отдела фототоваров. Детки его в грош не ставят. Вон хоть на прошлой неделе – он вырубился на кушетке, так один из выродков хотел его поджечь. Ну их всех к бесу. Вроде везде посмотрел. В кофейнике, микроволновке, во всех ящиках и на полках, за тостером. Ключей нет. Зараза.
Разочарованный, он прошел в гостиную, плюхнулся в клетчатое кресло. И тут его осенило. В ящике, где хранились инструкции к кухонной технике, страховые полисы и прочее, нашелся конверт с бумагами от дилерского центра "тойоты", в котором лежали запасные ключи. Ага!.. Даешь пьянку!
Пирог
Нынче была среда, и Эдна Чилдресс, как обычно, отправилась в дом престарелых. По средам там играли в бинго. Она никогда не пропускала дни бинго и техасского покера.
В кухне Ральф Чилдресс сидел за столом, на котором Эдна оставила ему кофе и кусок яблочного пирога, и на смартфоне листал фотографии подержанных домов на колесах. Лютер Григз, специалист в этом вопросе, когда-то говорил, какие из них лучшие.
Эдна пока не знала, что после ухода на пенсию в следующем месяце Ральф собирался купить такой фургон и отвезти ее в "Молл оф Америка". Пусть его старушка всего понакупает, пусть потешится до упаду. Только он нацелился откусить пирог, как с улицы донесся жуткий вопль и кто-то забарабанил в дверь. Ральф стремглав кинулся выяснить, в чем там дело.
Так он и знал. За дверью билась в припадке Дебби, то ли четвертая, то ли пятая жена Дуэйна Младшего (разве всех их упомнишь?), и орала, что муженек, сучий потрох, украл ее новенькую "тойоту-камри". Ральф ее выслушал и постарался успокоить. Через полчаса приходите в участок, сказал он, мы с вами составим заявление об угоне. Он знал, что спешить некуда. Дуэйн Младший далеко не уедет. Такому дураку, да еще под газом, вовек не выбраться из города.
Ральф вернулся в кухню и хотел отведать пирога, но тарелка была пуста. Остались только крошки да черное перо на подоконнике.
– Пропади ты пропадом!
Приспичило же этой чокнутой бабе заявиться к нему в обеденный перерыв. Пока он с ней вожжался, какая-то сволочная ворона влетела в окно и расправилась с его пирогом.
– Чтоб тебя!
А так хотелось полакомиться. Надо было оставить патрульную машину у черного хода.
Ральф взял телефон, сунул пистолет в кобуру и вышел из дома, хлопнув дверью. И что ему делать с этими Вутенами, от которых просто мутит? Джеймс Вутен не вылезал из вытрезвителя, Тотт швырялась садовыми гномами, дочь их подожгла грузовик сожителя, а теперь еще подарочек – Дуэйн Младший. Да уж, в этой семейке плохие гены ходят по замкнутому кругу.
Дуэйн Младший
Последнее, что он помнил, как остановился прикупить пивка в дорогу. Очнулся он через три дня и тотчас понял: это не Ки-Уэст. Это семейный участок Вутенов на "Тихих лугах", а он, Джеймс Дуэйн Вутен Младший, мертвее мертвого и впервые за тридцать пять лет трезв как стеклышко.
– Привет, мам, – поздоровался он с Тотт. – Ты знаешь, я, кажется, погиб в автокатастрофе.
– Что ж, меня это не удивляет.
– Нет?
– Ничуть. Странно, что ты не окочурился раньше. Вот что и впрямь интересно – где ты взял машину. По-моему, тебя давно лишили прав.
Дуэйн Младший машинально хотел соврать, но неожиданно для себя сказал правду:
– Я угнал машину Дебби.
– О господи, несчастная женщина. Ты никого не угробил, кроме себя?
– Нет, ДТП с одним участником. Кажется, я влетел в дерево.
– Считай, повезло. Наверняка ты был пьяный вусмерть.
– Похоже, так.
– Знаешь, противно говорить, что я тебя предупреждала, но ведь я предупреждала.
– Здравствуй, сынок, – вмешался Джеймс Вутен.
– О, привет, пап. Слыхал, чего со мной приключилось?
– Слыхал.
– Вот невезуха, да?
– Тяжело это говорить, сынок, но иначе ты бы никогда не протрезвел.
Прошел месяц.
– Мам, – позвал Дуэйн Младший. – Ты уж прости, что я тебя обворовывал да еще костерил по-всякому.
– Рада это слышать, сынок.
– Я не со зла.
– Я знаю, мой хороший. Помни: что бы ни было, я тебя люблю и ты всегда будешь моим мальчиком.
От этих слов Дуэйн поймал кайф, какого не давали ни выпивка, ни дурь. Надо было врезаться в дерево, чтобы наконец-то обрести счастье, радость, свободу и абсолютную трезвость. Разве не круто?
Беседуя с матерью, Норма заметила:
– Мама, ты кажешься такой спокойной.
– Я и впрямь спокойна, – сказала Ида. – Не веришь – спроси отца.
– Все так, милая, – поддержал Герберт. – Не сразу, но мама наша угомонилась.
– Знаешь, Норма, я всегда думала, что если не буду крутиться как белка в колесе, то что-нибудь упущу. А теперь наслаждаюсь созерцанием того, как мир вертится без меня. Жаль, не понимала этой прелести раньше.
– Я тоже не понимала.
– Душенька…
– Что, мама?
– Спасибо за розы на каждый День матери.
– Не за что, мамочка.
– Кстати, что это за маленькая китаянка, которую приводила Линда?
– А, это Эппл, твоя правнучка.
Повисла пауза.
– Линда вышла за коммуниста?
– Нет, мама. Она удочерила китаянку.
– Ах так, понятно.
– И потом, в Китае уже нет коммунизма.
– Правда? Хорошая новость… Уж больно их много.
Сигнал
Опыт показывает: всегда найдется тот, кто знает всю правду о преступлении. И потом вдруг, пусть даже через долгий срок, из-за чувства вины или просто из мести решает все выложить.
Именно так и вышло в деле с подложным завещанием Ханны Мари. В один прекрасный день шериф Ральф Чилдресс неожиданно увидел странное послание в своем телефоне: "Глянь за портретом А. С., что на ферме".
Ральф ничего не понял. Инициалы эти могли означать только Андера Свенсена, и на ферме действительно висел его портрет. Но, возможно, кто-то просто хулиганил. Последнее время такое случалось нередко, однако Ральф решил съездить на ферму и проверить.
В конторе молодой служащий ничем ему не помог.
– Нет, сэр, – сказал он. – Здесь я уже шесть лет, но никаких портретов не видел.
– Понятно.
– Если хотите, я проведу вас по зданию.
– Нет, не нужно. Спасибо за беспокойство.
Ральф вернулся к машине и тут вдруг вспомнил о Милдред Флауэрс – своей однокласснице, которая после смерти Маленькой мисс Дэвенпорт заняла ее место секретарши. Позвонить, что ли?
– Привет, Милдред, это Ральф Чилдресс.
– Ой, привет! Как поживаешь? Сто лет тебя не видела. Все хорошо? Эдна по-прежнему откармливает тебя пирогами?
– Ну да, конечно. Слушай, у меня вопрос. На ферме был портрет мистера Свенсена?
– Да, он висел в зале заседаний, а рядом – всякие дипломы и прочее.
– Не знаешь, куда он делся?
– Знаю. После смерти бедняжки Ханны Мари его сволочное величество велели все выкинуть. А что?
– И ты выкинула?
– Вот еще. Со стены сняла, но не выкинула. Я хорошо знала Свенсенов. Старик надрывался, создал производство, получил столько наград… Буду я выбрасывать портрет и дипломы на помойку лишь потому, что козел приказал.
– А что ты с ними сделала?
– Уложила в коробку, отвезла домой и оставила в гараже. А что?
– И они по-прежнему там?
– Наверное, если только Карл их не выбросил. Что вряд ли.
– Можно я приеду и посмотрю?
– Давай, но там страшный кавардак. За сорок лет Карл столько хлама накопил. Не поверишь, он ничего не выбрасывает. До сих пор хранит старые отцовы башмаки.
Два часа разгребая гаражные завалы, Ральф и пара его молодых помощников взмокли и перепачкались, но все же отыскали нужную коробку. С изнанки портрета и впрямь торчал какой-то конверт, засунутый под раму. Ральф его вскрыл. Он сомневался, что дело важное, но все-таки отнес бумагу судье.
Вскоре после этого были выписаны два ордера на арест. Юристку нашли; ради смягчения приговора она сотрудничала со следствием и дала письменное признание в том, что вместе с Майклом Винсентом подделала завещание. За подлог она получила два года. Винсенту присудили десять лет, без права досрочного освобождения за примерное поведение.
– Ему хоть кол на голове теши, он не поймет, что это за штука – примерное поведение, – сказал один присяжный.
– Выходит, старое присловье не врет, – ответил другой.
– Это какое же?
– Фурия – ничто по сравнению с оскорбленной женщиной. Особенно рыжей. Представляю, с каким наслаждением она растоптала этого мерзавца.
Газеты сообщили:
ВЛАДЕЛЕЦ ФЕРМЫ МАЙКЛ ВИНСЕНТ ОСУЖДЕН
Козья ферма на отшибе
2015
Отец ее основал "Курьер Элмвуд-Спрингс" в 1949-м. Ныне Кэти Колверт сидела в редакции, где проработала всю сознательную жизнь. Ну и кавардак – повсюду бумаги и бумажки, даже на стенах. Сколько раз давала себе слово навести порядок, да так и не навела. А теперь газета закрывается.
Из городка народ разъезжался, число подписчиков неуклонно сокращалось, с интернетом конкурировать невозможно. Интернет Кэти просто ненавидела. Как угнаться за всеми этими твитами и молниеносными новостями? К концу дня она изнемогала от одних только ответов на электронные письма. Теперь каждый сопляк с камерой был репортером и мог мгновенно разместить свой сюжет в фейсбуке.
Последние тридцать пять лет она вела редакторскую колонку "Балаболка Кэти" и вот недавно поняла, что сказать-то ей больше нечего. Значит, пора уходить. Покончим с газетным бизнесом и начнем новый. Она уже давно копила деньги и вот давеча купила дом с большим земельным наделом, где намеревалась разводить коз.
Новое дело весьма далеко от ее прежнего занятия, но козляток она любила еще с тех пор, как играла с ними на ферме Элнер Шимфизл. А сейчас она в последний раз писала колонку "Балаболки Кэти".
Дорогой читатель,
Как ты знаешь, я закрываю газету и покидаю Элмвуд-Спрингс. К сожалению, этот номер – последний.
Я так долго была твоей "репортершей", и прощаться мне очень тяжело. Я столькому у тебя научилась – истинной ценности семьи, дружбы и добрососедства. Мы с тобой знакомы давным-давно, и я считаю великой честью, что ты доверил мне писать некрологи. Очень грустно терять близких и размышлять о собственном уходе, не ведая о том, что ждет нас после переселения в мир иной.
Одно знаю точно: знакомство с тобой, дорогой читатель, значительно повысило мое мнение о человечестве. Я не говорю тебе "прощай", я говорю "до свиданья".
Кэти Колверт.
Р. S. Пиши мне по адресу: Козья ферма на отшибе, почтовый ящик 326, Ту Систерс, Орегон, 94459.
Кто это сделал?
Через пару лет Ральф Чилдресс прибыл на "Тихие луга", и тамошний народ кинулся к нему с расспросами.
– Мы слыхали, ты отыскал копию завещания Ханны Мари, – сказал Мерл Уилер. – Как тебе удалось?
– Да, как ты догадался? – подхватила Вербена.
– Прям совестно говорить, – усмехнулся Ральф, – но полицейской удалью там и не пахло. Мне подсказали глянуть за портретом, и я последовал совету.
– Но кто подсказал-то?
– В том-то и дело – не знаю. Анонимный сигнал. В телефоне я просматривал список дел на день и вдруг наткнулся на эту странную запись.
– И ты не представляешь, кто мог ее оставить?
– Нет, и уж точно – не Эдна. Сказала, она тут ни сном ни духом. Мы решили, кто-то влез в мой смартфон.
– Лично я считаю, – поделилась Руби, – это мог быть человек, видевший, как Маленькая мисс Дэвенпорт прячет бумагу.
– Возможно, – согласилась Тотт. – Или человек, кому об этом рассказали.
– Ужасно интересно, кто это и почему он так долго выжидал? – сказала Вербена.
– Я думаю, это та самая рыжая, – предположил Мерл.
– Может быть, – сказал Ральф. – Но вряд ли мы узнаем наверняка.
Мэкки тревожится
Жена умерла три с лишним года назад, и Мэкки жил совсем один. Дочь Линда уговаривала переехать к ней в Сиэтл, но он отказывался – хотел быть поближе к Норме.
Мэкки заботливо ухаживал за ее могилой. Он очень скучал по жене, однако был рад, что Норма ушла первой. Она ужасно боялась смерти, и без его поддержки ее последние дни превратились бы в кошмар.
Хоть нынче было 4 июля, Мэкки никуда не собирался. Парень, которому он продал свой магазин, предлагал отвезти его на парад, но зрелище это ничуть не привлекало. Опять промарширует колонна старичья в ветеранских шляпах, которые молодежи покажутся дурацкими. Наверное, это и впрямь дурь – цепляться за былую славу. Но ведь когда-то старики эти были молоды и готовы сражаться и умирать за родину. Что стало бы с Америкой, если б не уйма молодых дураков?
Мэкки тревожился за свою страну. В ней что-то прогнило, и уже не разберешь, где добро, а где зло. Как будто год за годом сотни мелких злобных крыс подгрызали державу, и наконец та рухнула в корыто, до краев полное мерзкой слизи и ненависти к себе. Болотная гниль проникла в школьные классы, выпуски новостей, кинофильмы и телесериалы, она постепенно так изменила сознание людей, что гордость за страну теперь считалась извращением, патриотизм – глупостью, а самостоятельность в решениях – чем-то вообще немыслимым.
В одночасье переписывалась история, в угоду политическим корректировщикам свергались герои. В нынешней стране свобода слова была для избранных, но не для всех. Как вернуть Америку на правильный курс? Неужто забыто все, за что боролись? К счастью, они с Нормой застали иные времена. Они выросли в чистом веке, когда все хотели работать и становиться лучше. А теперь слова "страна свободных людей" означали совсем иное. Каждое новое поколение было ухудшенной версией предыдущего, и в результате нация превратилась в скопище нытиков, жаждущих халявы. Теперь дети не желали покидать родительский дом. Похоже, все катилось под откос.
Но вот на холме не все разделяли подобный взгляд. Скажем, правнучка миссис Линдквист, недавний новосел "Тихих лугов", была другого мнения о своем поколении.
– В мире происходит столько всего замечательного, – говорила она. – Каждый день находятся новые средства для решения всяких проблем. Люди стали гораздо терпимее к иным расам и религиям, к другому образу жизни. Теперь жить намного легче, нежели в ваше время, женщинам открыты все пути, а с интернетом весь мир совершенно преобразился. Нет, мне очень повезло жить в это прекрасное время.
Привет, Мэкки!
Стоило Мэкки Уоррену, как говорится, покинуть земную юдоль, как у него над ухом тотчас рявкнул голос Нормы:
– Сюрприз!
– Уф, напугала! Так и помереть недолго!
– О чем ты, глупый? – рассмеялась Норма. – Ты уже умер. Ой, Мэкки, как же я тебе рада! Столько новостей накопилось. Тетя Элнер была права – какое счастье, что ты подарил мне этот участок. Тебе здесь очень понравится, милый.
Чуть погодя Мэкки, оправившись от жениного вопля, начал понимать всю прелесть своего нынешнего положения. Прежде он вечно терзался вопросами: зачем дается жизнь? Какой в ней смысл? К чему он предназначен?
Теперь все стало ясно. Он прожил жизнь и умер – вот так вот просто. Не надо никакой цели. Смысл в том, что он появился на свет. Ему предназначалось стать сыном, потом мужем, потом отцом и так далее. Вопреки всем его грандиозным замыслам и мечтам потрясти мир, он был всего лишь крохотным звеном в жизненной цепи, связывающей одно поколение с другим. Теперь надо выдохнуть и наслаждаться своим новым местопребыванием. Все так и задумывалось. Норма права. Еще никогда он не был так счастлив.
Со временем все члены старой компании – Тотт, Руби, Вербена и Мерл – исчезли. Один за другим. Почему-то казалось, что все они ушли до срока. Кладбищенский народ обеспокоился.
– Слыхал, Джин? Этой ночью мы лишились еще троих, – сказал Дуэйн Младший.
– Черт, это плохо, – ответил Джин Нордстрём.
– Как думаешь, они отправились в ад?
– Да нет, вряд ли. Если что, они бы сразу там очутились.
– Наверное, так. Возможно, их услали в другое измерение или какую-нибудь крутую параллельную вселенную.
– Куда-куда?
– В параллельный мир. По телику не смотрел "Звездный путь", что ли?
– Я погиб в сорок пятом. Тогда не было телевизоров.