"Как рассказал им кто…" – болезненно, словно это кусок его тела сейчас отвалился без малейшего усилия, поморщился Митроха. – "Боярина бы Никодима сейчас сюда, пустозвона бахвального… С луками против мешков с песком воевать… Простота-то она сейчас хуже воровства… Трепло кукурузное… Индюк напыщенный… Не мог тогда проверить сам лично, что ему подрядчик тут наколобродил?! Это же не стена – это куча детских кубиков! Ее не то что тараном – палкой обвалить с первого тычка можно! Хотя если дождь еще польет, может, эта холера в грязи застрянет? Тяжеленная ведь, наверное, как целый дворец, и всё равно прет… Ах, чтоб тебя…"
Он приложил подзорную трубу к глазу, и злополучная "черепаха" мгновенно увеличилась, словно стояла метрах в десяти (тьфу-тьфу-тьфу).
Построенная в форме великанской усеченной пирамиды высотой с городскую стену и основанием шириной метров в двадцать, покрытая толстым слоем сырого песка, заключенного в мешки из промоченных воловьих шкур, с огромным, окованным железом тараном диаметром в метр, она наводила на наблюдателя ужас даже с такого расстояния.
И то, что Граненыч был знак о м – пусть и на бумаге – еще и с внутренним ее устройством, совсем не помогало вернуть ему спокойствие.
– Саёк? – оторвался он от окуляра и нашел глазами прильнувшего к краю зубца мальчишку.
– Здесь, вашсветлость князь Митрофан Гаврилыч! – тут же подскочил и вытянулся в струнку он, прижимая к боку свой трофейный черный меч в простых кожаных ножнах.
– Лети на базы у Вондерландской дороги и на левом берегу пруда и передай, что по пять сотен подкрепления с каждой должны поспешать сюда, как на пожар!
– Есть! – звонко выкрикнул он уже на пути к Масдаю.
– Сотник… Кирилл Бескоровый, если не путаю? – повернулся Митроха к застывшему за его плечом командиру отряда на этом сегменте стены.
– Я, вашсветлость! – выкатил он грудь колесом в ожидании распоряжений.
– Пошли своих орлов, Кирилл, пусть помогут катапультщикам и самострельщикам – всем, кто у вас тут поближе – перетащить их бандуры на твой участок и открыть стрельбу как можно скорее. Дружина пусть будут готова.
– Они и так готовы, не извольте беспокоиться, – озабоченно успокоил главкома Кирилл, отвернулся и стал рассыпать указания десятникам направо и налево.
Солдаты забегали, как муравьи перед грозой.
– Ну а ты чем-нибудь порадовать нас сможешь, ваше чародейство? – дошла очередь и до Агафона, и тот впервые за утро уверенно улыбнулся.
– Обижаете, Митрофан Гаврилыч. Я бы даже сказал, можете про этот уродливый ящик-переросток вообще позабыть и вернуться во дворец допивать чай. Откровенно говоря, если бы они не воевали против нас, мне было бы их даже жаль.
– Ну, это-то ты загну-ул, орел, – усмехнулся и недоверчиво покачал головой Митроха.
– А на что поспорим? – загорелся маг.
– Да чего мне с тобой спорить, – обнажил в улыбке редкие зубы князь. – Если сделаешь хоть половину того, что пообещал – молодец будешь.
– А если всё? – не унимался Агафон.
– Ну тогда с царя – шуба, – хохотнул Граненыч и снова прильнул к окуляру трубы.
Ямы были заполнены, и черепаха сдвинулась с места и поползла к городу, деловито преодолевая небольшой подъем, ведущий к Конанковской слободе.
Дождь прекратился.
Что бы ни писал Цугундер, но эта машина явно была не с ручным приводом и даже не с конным. Чтобы сдвинуть такую махину хоть на сантиметр, лихорадочно прикинул Граненыч, наступающим понадобилось бы запихнуть внутрь всю свою армию и вдобавок всех лошадей из обоза. Поэтому его не удивило, когда во время беглого осмотра тыла осаждающих он не обнаружил ни одной фигуры в черном балахоне.
Не удивило, потому что встревожило.
Единственное, на что оказались способны стащенные со всего Конанковского отрезка стены катапульты, баллисты и два паровых самострела – отрезать от черепахи пехоту и загнать ее обратно за пределы досягаемости смертоносных снарядов.
Петруха и Степка Соловьевы со своими "аленушками" превзошли сами себя в меткости и скорострельности: около десятка ядер угодили прямо в торец неуклюжему монстру, ниже тарана и выше. Но тот, наотрез отказавшись подчиниться законам физики и развалиться, лишь покачнулся, злобно скрипнув глубоко укрытыми под мешками балками, и упрямо продолжил свой путь, переваливаясь по-утиному на горках фашин.
Сквозь порт тарана и полуприкрытые пока воротца, из-за которых должен выпасть перекидной мост, уже без всякой трубы можно было разглядеть свирепо скалящихся и сжимающих в когтистых лапах огромные боевые топоры зверолюдей Костея.
Исполинское бревно, мягко раскачивающееся на своих цепях при каждом крене машины, было нацелено метров на пять ниже верхнего края стены – туда, где начиналась и поднималась вверх новая кладка, держащаяся на месте исключительно из солидарности со старой. Разбей ее – и посыплется всё.
Если таран пробьет стену, которую вообще-то мог расковырять голыми руками и Граненыч, будь у него достаточно времени и желания, штурма не миновать. И удастся ли его отбить на этот раз, когда в стене будет зиять брешь шириной с главную улицу города – еще вопрос. Это понимал и весь гарнизон стены, и прибывший несколько минут назад резерв главнокомандующего, и главком.
Не ускользнул сей вопиющий факт и от его заместителя по вопросам волшебства. А мысль о том, что способ отличить одну стихию от другой так и оставался тайною за семью геологическими слоями, лишала его сна и покоя не первый день.
Дрожащими руками специалист по волшебным наукам развязал заветный мешочек и умоляюще уставился на свое разноцветное сокровище, точно надеялся, что, проникнувшись серьезностью обстановки, камни сжалятся и раскроют ему свои тайны. Но они лишь поблескивали разноцветными боками в свете неяркого октябрьского дня – и молчали, как камни.
Серый камень, красный в синюю точку, зеленый с тонкими розовыми прожилками, желтый в оранжевую конопушку, белый с одиноким бежевым кольцом вокруг экватора, лиловый с персиковыми звездочками и переливающийся сине-золотой…
Какой из них что?.. Что делать?! Если брошенный камень окажется бесполезным, проклятая машина разнесет здесь всё в пыль! А если я потрачу их все и остановлю эту, то где гарантия, что у Костея нет еще одной такой же или еще чего похуже, и что тогда?..
Он прав – я действительно не способный ни к чему болван и невежественный деревенщина…
Вот если бы у меня было еще одно землетрясение… Или хотя бы список…
"Или черепаха развернулась и ушла бы провалиться в ближайшую реку", – отчаянно-издевательски продолжил он логический ряд, невольно хмыкнул, вызывая ответные улыбки на окаменевших от напряжения и тревоги лицах окружающих, и это неожиданно привело его во вменяемое состояние.
Стараясь не обращать внимания на ставшие почти осязаемыми направленные на него взгляды лукоморцев, он стал поспешно перебирать в уме свойства камней и возможные последствия их применения.
Пожар.
Треклятый ящик не горит, в него уже попал не один десяток стрел с пылающей паклей…
Атака шершней.
Хм.
Град.
Комментарии излишни.
Дождь.
Ну, размоет всё. Ну, засядет. Так ведь высушат, вытащат и пойдет дальше.
Торнадо.
Хм-хм-хм-м-м…
Цунами.
М-да-а-а… Попадись ему сейчас смерч или волна-убийца, было бы просто замечательно. Этой бандуре наверняка будет не выстоять, управляй ей хоть все шарлатаны из дедулиного войска…
– Агафон?.. – прервало его размышления прикосновение к плечу. – Ты что-нибудь придумал? Она уже в сорока метрах.
Ждать было больше нечего.
– Да, конечно, – храбро и фальшиво улыбнулся чародей, запустил руку в мешок и пальцы его сомкнулись на желтом в неровную оранжевую точку.
– Вседержитель, если ты меня слушаешь, пусть это будет или цунами, или торнадо, пожалуйста, – прошептал короткую молитву похолодевший и без ледяного северного ветра волшебник, размахнулся и швырнул камень, надеясь приложить им прямо в лоб надвигающегося монстра.
Но, по-видимому, в ВыШиМыШи следовало бы ввести новый курс – метание артефактов на дальность и в цель, потому что камень, не долетев до черепахи метров двадцать, упал и закатился между фашин ближе к левому боку боевой громадины.
Над местом падения камня взорвалось желтое с оранжевыми искрами облако. Сверкнула золотая вспышка, грохнул раскат грома…
Как оказалось, Всевышний в этот самый момент отвлекся на что-то более интересное или насущное, или решил не потакать искателям легких путей, и молитва Агафона пропала втуне.
С неба хлынул дождь.
До покрасневшего, как июльский помидор, специалиста по волшебным наукам со всех сторон донеслись нервные смешки, переходящие в истеричное ржание.
– Да, дождя нам надо бы сейчас…
– Давненько у нас дождика не было…
– Все засохло, пылища, духотища…
– Пусть покапает, пусть…
– Расти, черепаха, большая…
Но очередной маловерный насмешник над магией камней не успел договорить: первые капли, выпавшие из канареечного облака, оказались всего лишь разминкой.
Веселую тучку вдруг прорвало, словно вспороли бездонный бурдюк с водой, и на не прекращающую свои отважные попытки преодолеть пологий склон и плохо заваленные ямы черепаху обрушился не ливень – сплошные потоки воды. Они с ревом низвергались из эфемерной с виду тучки, приколачивая махину к вмиг раскисшей земле, сдирая с нее мешки и осыпая песком и землей невидимые под свирепыми струями крутые бока.
Земля держалась еще несколько минут, но в конце концов решив, наверное, что не стоит оно того, сначала медленно, почти незаметно для глаза, а потом с каждой минутой всё ускоряясь и ускоряясь, потекла с бурлящим, бушующим мутным потоком из-под левого бока моментально растерявшей всю свою воинственность пирамиды, заодно смывая и унося в далекий лес все, что оказывалось у нее на пути: зверолюдей, палатки, запасы, возы, оружие…
Черепаха, яростно заскрипев, накренилась, грозный таран покачнулся на своих цепях и мягко уперся в левый косяк проема. Катки с правой стороны отделились и зависли метрах в трех от взбунтовавшейся поверхности.
Со стен грянуло дружное:
– Так тебе и надо!..
– Чтоб ты перевернулась!..
– Шиш тебе с маслом, а не стена!..
– Получите, гады!..
– Попей нашего дождика!..
Пока так же внезапно, как начался, ливень не исчез.
Нет, здесь не было постепенного уменьшения объема изливаемой воды, просветления в небе или иных признаков улучшающейся погоды. Одно мгновение желтая туча висела над показавшей беззащитное дощатое брюхо черепахой, а на другое исчезла со всей водой. Новорожденная река еще текла по инерции несколько минут, заваливая черепаху всё больше, но потом и она пропала так же внезапно, как и породивший ее дождь.
Разочарованными глазами смотрели дружинники на почищенную ливнем, как рыбочисткой, от защищавших ее мешков, но промокшую насквозь беспомощную черепаху.
– Теперь ее тем более лешего с два подожгешь, – угрюмо выразил общую мысль один из лучников и опустил свое бесполезное пока оружие.
– Но хоть на нас не лезет – и то хорошо… – начал было его товарищ, и тут перекошенная громадина вздрогнула, и зависшие в воздухе катки опустились на несколько сантиметров.
Сантиметров этих было совсем немного, но эффект, произведенный этим движением, был несравненно больше.
– Глядите, шевелится!..
– Как же так?!..
– Эй, ты это куда, куда?..
– Это колдуны всё ихние!..
– А наш тогда чего стоит?..
– Не мешай, думают оне, поди, а ты тут разорался…
– Ваше премудрие! Чего нам с ней теперь делать, а?..
Черепаха закряхтела и заскрипела снова, и расстояние до земли уменьшилось еще на несколько сантиметров, и в скрежете ее балок чародею почудилась злобная издевка.
– Ах, так?.. Ах, так?.. Ах, вот ты как?!.. – Агафон был возмущен коварством зловредной черепахи до глубины души.
Вместо того чтобы оставаться на боку и наслаждаться покоем, она грозила свести все его труды к нулю! Она хотела сказать, что драгоценный камень демонов был потерян впустую!.. Ну уж нет!!!
И, не считая больше вариантов, он выхватил из всё еще развязанного мешочка новый камень – белый с бежевым пояском, успел заметить он – и что было злости запустил им в непокорное деревянное чудовище.
Злость отняла от броска метров пять.
С ужасом маг увидел, что артефакт миновал самую высокую точку траектории и торопливо пошел на снижение…
Остальное было как во сне.
Даже не понимая, что делает, он выкинул вперед левую руку и резко выкрикнул что-то непонятное даже самому себе, нечто услышанное и забытое, как принципиально невыполнимое, еще на втором курсе, и теперь вдруг выскочившее на поверхность его удивленной памяти, точно пустая бочка в соленом озере.
Камень испуганно дернулся, перестал падать и, словно поддерживаемый невидимой рукой, как по струне домчался до натужно кряхтевшей, стонущей, пыжащейся, но неуклонно опускающейся на все шестьдесят колес цели, ударился в переднюю грань – точнехонько по центру, тяжело отскочил от набухшего дерева и утонул в грязи под ее основанием.
Мгновение, показавшееся магу длиной едва ли не в день, ничего не происходило, но вдруг по глазам недоумевающим наблюдателям ударила белая вспышка, из-под машины вылетело бежевое облако, вытянулось и закрутилось с воем и визгом, словно деревянная громадина прищемила ему край.
Узкая высокая воздушная воронка, упирающаяся одним концом в грязь под черепахой, а другим – подпирающая низкое серое небо, образовалась там, где только что была видна передняя грань подбитой пирамиды. Лукоморцы ахнули, Граненыч прильнул к окуляру своей верной трубы, а зарождающийся смерч, словно подпитываясь изумлением и ужасом наблюдающих, всё расширялся, распухал, раздавался, рос с глухим низким ревом, пока полностью не закрыл собой машину, и вдруг…
– Смотрите, она летит!!!.. – не веря своим глазам, ткнул пальцем в небо Петруха.
И верно: смертоносная, неуязвимая еще несколько минут назад громадина, наплевав на притяжение, взвилась стремительно ввысь, будто вознамерилась штурмовать небеса, а разбушевавшийся торнадо крутил и подбрасывал ее азартно, жонглируя боевой машиной, словно дрессированный морской лев – надутым мячиком. Из пирамиды на поле несостоявшегося боя дождем сыпалось ее содержимое, катки, куски обшивки и конструкций. Просвистев над головами зверолюдей, замерших в лагере, и разнеся в клочья самый дальний офицерский шатер, вернулся домой таран.
Смерч потоптался своей гигантской ногой на заградительной полосе, выкорчевывая столбы и колья, устоявшие перед натиском колдунов и ливня, выравнивая старые ямы и выгрызая в раскисшей земле новые, и, лениво поигрывая черепахой, медленно, но неотвратимо двинулся к лагерю зверолюдей.
– Ой, что сейчас там будет… – пискнул за спиной Агафона Саёк и испуганно прикрыл рот руками.
– Не хотел бы я оказаться на их месте… – благоговейно покачал головой и Граненыч.
– Не окажемся, – несколько натянуто хмыкнул специалист по волшебным наукам, красочно и широкоформатно представляя себе возможные и невозможные последствия прохождения торнадо по оккупированной территории. – Все стихийные бедствия из этих камней уходят в сторону, противоположную тому, кто… кто… кто…
Успев своротить и засосать только первые палатки, свободные от своих кинувшихся врассыпную обитателей, смерч вдруг неохотно остановился, потоптался на месте несколько секунд, утробно загрохотал и неторопливо, но с каждым пройденным метром набирая ход, двинулся в сторону защитников города.
– Что?..
– Куда это?..
– Он же прямо на нас прет!..
– От этой стены один песок останется!..
– И от нас не больше…
– Бежим!!!..
– Да погоди ты – успеем убежать!..
– Агафон, что это он?..
– Сделай что-нибудь, чародей-батюшка!..
– Помоги!..
– Я?.. Но я… Я не понимаю, почему… Он же не должен… Демоны говорили… Он не может!..
И тут сквозь открывшееся на краткие минуты окно в тучах выглянуло солнышко, и скудные осенние лучи его отразились в крошечной ярко-розовой пульсирующей точке в гуще зверолюдей на том конце осады.
– Костей… – схватился за голову и тоненько взвыл Агафон. – Мы погибли…
– Что значит – погибли? – сурово схватил его за плечо Граненыч. – Ты у нас маг или что? Если он может, почему не можешь ты?
– У него же Камень Силы!.. Хоть и розовый, но на это его пока хватает!.. А без него даже он… если бы мог… не сумел бы и порыв ветра остановить!.. Наверное…
– Попробуй! Ты сможешь!
– Против него я не могу!!!..
– Можешь!
– Нет!!!..
– Ты должен быть уверен в себе!
– Я абсолютно уверен в себе!..
– Молодец!
– Я абсолютно уверен, что у меня ничего не получится!!!..
– Агафон!!!..
– НЕТ!!! Бегите все, пока не поздно!.. Он уже рядом!..
– Никуда мы не побежим, – демостративно-спокойно сложил руки на груди Митроха и вызывающе глянул на своего заместителя по волшебным наукам. – Ты нас защитишь.
– Да вы что – с ума посходили?!.. – взревел в отчаянии маг, и для наглядности затарабанил костяшками пальцев по своей шапке. – Вам что, всем сразу бревном с той штуки по голове прилетело?!.. Вы соображаете, что говорите?!.. Как я могу остановить торнадо?!.. Я!!!.. Торнадо!!!.. Остановить!!!.. Остановить!.. торнадо!.. остановить… торнадо… остановить… не остановить… торнадо… не торнадо… остановить… ПЕТРУХА!!!.. СТЕПКА!!!.. Живей!!!.. У вас готово?..
Волшебник, будто подмененный, подскочил с горящими нездешним огнем очами к соловьям-разбойникам и ухватил их обоих за рукава.
– Ч-что г-готово?.. – воззрились на него кузнецы с таким ужасом, как будто остановить торнадо чародей предложил им.
– Самострелы!!!
– Н-ну, г-готов-во… – сглотнув высохшим горлом судорожно кивнул Петруха. – Дык это ж торнада… в нее стреляй – не стреляй…
– Токмо обратно прилетит… – пробормотал Степка, подкидывая, тем не менее, жарких дровишек под котел и своей оружии.
– Стрелять будем вон в ту розовую точку! – указующий перст мага впился, как намагниченный, в единственный ориентир, по которому Костея можно было различить в почтительно окружившей его толпе солдат и приспешников.
– Да ты чего, Агафон… не долетит же, собака… – досадливо сморщившись, мотнул головой Петруха.
– А это уж моя забота! – стиснув зубы, прорычал маг. – И БЫСТРЕЙ!!!..
В считанные секунды вода в котле дошла до нужной кондиции, стопорный брусок хрустнул, и из жерла парового самострела вырвался упорный брус, преследуемый невидимым для глаза стороннего наблюдателя и не очень стороннего волшебника, ядром.