– Эй!.. – только и успел крикнуть специалист по волшебным наукам, как ядро с плеском приземлилось в бездонной луже на полпути к цели.
Ее тут же с довольным хлюпом всосал в себя смерч и грозно двинулся дальше.
– К-каб-бу-уча-а-а-а… – простонал маг и стремительно обернулся к расчету Степки.
– Я готов, – благоразумно воздержался от вопросов, пожеланий и комментариев тот.
– Давай! – стиснув зубы, дал отмашку Агафон и сосредоточился.
Торнадо был уже метрах в двадцати от стены, и его низкий рев почти заглушал всё, что говорили или кричали уже в нескольких метрах от самострельщиков.
Промахнуться было нельзя.
Третьего шанса не будет.
Ядро, миленькое, не подведи.
Надо собраться.
Надо сконцентрироваться.
Смерча, Костея, Граненыча, сотен людей на обреченной стене не существует.
Во всем мире остались только я и ядро.
Ядро и я. Ядро – это я. Я – это ядро.
Обжигающий пар горячит мой бок… мне тесно… мне душно… я хочу вырваться отсюда… выбить эту глупую палку… сломать… разбить… разнести… пар жжет меня… я больше не могу тут оставаться… усилие… еще усилие… далекий деревянный хруст… длинная палка подалась, я вышвыриваю ее…
Я свободен!!!..
Вон моя цель – светящаяся бледно-розовым точка, ненавистная точка, точка, которую я должен поразить, точка – цель моей жизни, моего полета, я обязан попасть в нее, попасть в нее, попасть в нее, попасть в нее…
Лукоморцы с испугом отшатнулись, когда чародей, чьи глаза остекленели, а лицо будто свело судорогой, выбросил вдруг вперед руку с растопыренными пальцами, сипло выкрикнул что-то и подался всем телом вперед, к проему между зубцами, словно стремился полететь вслед за неуловимым для человеческого глаза ядром.
Петруха бросился, успел ухватить падающего волшебника за заднюю полу кафтана и могучим рывком втянуть на стену.
– ЕСТЬ!!!.. – взвыл вдруг спасенный в его руках так, что кузнец от неожиданности подпрыгнул и едва не упустил его. – ЕСТЬ!!!..
И, как будто испугавшись его крика, смерч остановился, точно налетел на незримую преграду, сконфуженно потоптался пару секунд на месте, словно очнувшись ото сна и не понимая, что он тут делает, но тут же сориентировался и с удвоенной яростью и разрывающим барабанные перепонки гулом кинулся на лагерь зверолюдей.
Хозяина всемогущей, хоть и стремительно бледнеющей розовой точки едва успели оттащить с его пути с легким сотрясением мозга и контузией.
Агафон дважды еще сегодня спасал положение у хрупких стен.
Первый раз здесь же, через полчаса после того, как обессилевший от разрушений и погромов торнадо угомонился и ушел в небытие, откуда и возник.
Мужественно собравшись с духом, оружием, командирами и лестницами, на штурм по изрытому, обезображенному, но все же сравнительно более гладкому полю на штурм бросились несколько тысяч монстров, рыча, лязгая железом и завывая, как миллионы демонов с зубной болью.
Не исключено, что звуковое оформление атаки было призвано напугать защитников Лукоморска.
Неизвестно, как насчет всех защитников, но в отношении одного они своей цели достигли на сто процентов.
Напуганный чуть не до заикания заместитель главнокомандующего обороной по волшебным вопросам не смог вымолвить ни единого слова, и поэтому просто выхватил из заветного мешочка камень наугад и трясущейся рукой (правда, без помощи магии не обошелся и этот бросок) зашвырнул его в орду зверолюдей.
Камень с сине-золотым переливом оказался начинен градом номер шесть (по спецификации демонов-шептал, изготовителей стихийных артефактов), что через пару секунд после его падения под ноги одного монстра с головой гиены и обнаружилось.
Оказалось, что в понимании шептал град номер шесть – это твердые, как железо, куски льда размером с большой апельсин, которые в течение стандартных десяти минут сыплются на головы избранных метнувшим камень получателей на площади радиусом двадцать пять метров от места падения артефакта и преследуют цель в случае, если у нее каким-то чудом останется достаточно мозгов, чтобы сообразить, что надо бежать.
Надо ли говорить, атака захлебнулась – в том числе и буквально, когда град прекратился, а выпавшая ледяная экзотика начала таять.
Второй раз случился в нескольких километрах к востоку отсюда, там, где под Конанковской стеной открывался проход для впадающей в городской пруд речки Конанки.
Проход Конанки под городской стеной был забран витой решеткой, а с обеих сторон от оскалившейся чугунными зубами арки, как последняя, отчаянная попытка князя Митрохи защитить злосчастную стену, были навалены срубленные деревья.
Решив, что стена, ослабленная проходом для речушки снизу и шабашниками из Караканского ханства – сверху, станет их легкой добычей, костеевы полководцы, проведя ту же самую колдовскую подготовку, что и утром на Конанковской стене, бросили на добивание бедной стены еще одну черепаху, но, к счастью одной стороны и несчастью другой, гонец едва ли не в последний момент успел призвать на помощь Агафоника Великого.
Тот, ругая самую смирную и флегматичную кобылу Лукоморска "бешеным рысаком", с громким стоном сполз на землю с седла, но, подхваченный сопровождавшим его гонцом и еще одним дружинником из Конанковского гарнизона, был вознесен на стену, над которой нависла смертельная опасность.
Осадная машина была уже в десяти-двенадцати метрах от дрожащей то ли от ее могутной поступи, то ли от ужаса стены, и думать и выбирать варианты времени не было. Поэтому специалист по волшебным наукам запустил руку в выручательный мешочек, снова наугад выбрал артефакт и довольно прицельно запустил им в черепаху, усердно прокладывающую курс через плохо засыпанные ямы и буераки.
Каковой и отскочил от бока сухой еще боевой пирамиды и закончил свой жизненный путь в Конанке.
Но не успело лицо чародея вытянуться, а губы произнести любимое "кабуча", как из кроткой, неуклюжей и практически одомашненной Конанки, которая и в весенний разлив редко когда доходила до груди ее верным фанатам, местным мальчишкам-рыбакам, вырвалась тридцатиметровая волна и зашвырнула не успевшую ничего ни сообразить, ни предпринять осадную машину на палатки костеевцев в полукилометре к западу, не забыв в качестве бонуса очистить эти полкилометра от вторгшихся на чужую землю полчищ.
Впрочем, и после своего приземления в незаданном районе чудовищная махина принесла еще немало пользы зверолюдям: ночь были холодные, и большое количество мелко наломанных и почти сухих досок из тех, что были не затронуты противопожарным колдовством, было отнюдь не лишним. Агафон же долго еще купался в заслуженном море славы и восхищения.
Приблизительно полчаса. Пока, как вчера, из набрякших и готовых прорваться ливнями облаков почти над самыми головами защитников восточной части Конанковской стены не вынырнул Змей-Горыныч (как ведь только не захлебнулся там, окаянный!) и, плотоядно ощерившись, не спикировал на город.
Через несколько минут в Конанке запылали первые дома.
– И-и-эх, гад полз… то есть, летучий!.. – болезненно охнул дружинник за спиной Агафона. – Что ж ты такое делаешь, паразит!..
– Управы на него нет! – грозно, но впустую сжал покрытые ожогами и шрамами кулаки кузнец из расчета Сереги Соловьева.
– Хотя… – медленно протянул кто-то слева, и одна и та же мысль посетила все головы, повернувшиеся одновременно в сторону специалиста по волшебным наукам.
Памятуя о вчерашнем разговоре с гарнизоном на Сабрумайской сторожевой башне, Агафон не стал делать удивленные глаза, искать по сторонам, к кому бы еще могло относиться это многозначительное "хотя", а сразу перешел к делу.
– Откровенно говоря, – страдальчески скривился он, – я и сам про это уже подумал. Но, стоя вот тут, прикованный к земле как какая-нибудь черепаха, я с ним поделать ничего не могу…
По рядам дружинников пронесся разочарованный вздох.
Но Агафон уже знал, чего народу надо.
Он как будто раздосадовано взмахнул рукой, крякнул, прищелкнул пальцами и покачал головой:
– …Но вот если бы Масдай был сейчас здесь, это мой верный летающий ковер, если кто не в курсе… вот тогда бы я этому Змеюке показал!.. Тогда бы я ему устроил!.. Всю чешую бы по одной повыщипал и проглотить заставил! Уж я бы его гонял по всему городу – небо бы ему с овчинку показалось! Да что с овчинку – с носовой платок!.. если вы знаете, что это такое… Кхм… вот… Я говорю, ни одной бы косточки в нем целой не осталось, в супостате, ни одного когтя не переломанного – не то что головы!..
И тут, когда по его опыту должны были последовать продолжительные восторженные восклицания, шеи мужиков одновременно вытянулись, не хуже, чем у свирепствующего над беззащитной столицей Горыныча, и взгляды остановились на чем-то за спиной чародея.
В этот раз он решил быть предусмотрительнее, чем в прошлый.
– Ложись!!!.. – выкрикнул маг, не оборачиваясь, и первый бросился на камни, подальше от военных машин, закрывая голову руками.
Дружинники дружно удивились, но команду его выполнили, хоть и вяловато.
– А чего это мы лежим-то? – тут же закрутил по сторонам головой и громко полюбопытствовал Серега.
И не успел Агафон объяснить свою тактику, как через несколько секунд словно в поддержку кузнеца раздался обеспокоенный голос откуда-то сверху:
– А чего это вы лежите-то?
Специалист по волшебным наукам сморщился, будто у него заболели все зубы сразу, и попытался провалиться сквозь стену, а защитники столицы повскакивали на ноги и возликовали:
– Ковер!!!..
– Это, наверно, тот самый!..
Масдай, если бы мог, засмущался бы и покраснел.
– Ну что вы… Моя роль тут сильно преувеличена…
Но дружинники не обратили на шершавый шерстяной голос ни малейшего внимания:
– Волшебник! Вот повезло-то тебе!..
– Зато Змею – нет!..
– Ха-ха-ха!..
– Вон твой ковер – лети быстрее, пока опять не сбежал, как в прошлый раз!..
– Я в прошлый раз не сбегал! – возмутился, отрываясь, наконец, от камня чародей, – Это Змей испугался и успел унести ноги… то есть, крылья… и всё остальное тоже… а у меня тогда просто ковра не было, и…
– Да мы про тебя и не говорим, – удивленно уставился на него народ, и настал черед студиозуса смущаться и краснеть.
– Мы говорим, что теперь-то у тебя ковер есть, – уточнил кто-то слева.
– И Змей пока над Березовкой, вон, лютует, улетать не собирается!
– Как это ты там славно придумал про него?
– Чешую повыщипать!.. – подсказали сзади.
– И головы с хвостом местами поменять! – сымпровизировали слева.
Импровизация имела успех, дружинники загоготали и стали давать советы, что ему следовало сделать с проклятущей скотиной, когда до нее доберется.
Агафон дико оглянулся по сторонам, и взгляд его упал на своего спасителя, о котором он не подумал ранее.
– Саёк! – озабоченно воскликнул он, обращаясь к царскому курьеру на ковре. – Извини, что заставляю тебя ждать – мы уже вылетаем!
– Куда? – разочарованно выдохнула толпа.
– Видите, его величество прислал своего курьера, чтобы срочно доставить меня во дворец на совещание государственной секретности, – будто извиняясь, беспомощно развел руками маг. – И я не…
– Да нет, дяденька Агафон, – радостно махнул рукой мальчишка, – я не за вами!
– А за кем же? – побледнел чародей.
Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он встрепенулся:
– Так ты, наверное, мне важную депешу от обкома доставил, где меня умоляют срочно прибыть на совещание государст…
– Да нет же, нет! – возбужденно замотал головой курьер. – Просто я от дяденьки Семена-кузнеца слышал, что вы вчера так уж убивались, что Змея над городом куролесит, а у вас ковра нет, и я решил, что если сегодня она прилетит, то мы всё бросим и вас непременно с Масдаем разыщем, чтобы вы ей задали перцу с хреном!
– Ну, спасибо… – только и смог промолвить волшебник, залезая под всеобщее одобрение на Масдая. – Спасибо тебе, дорогой… до смерти не забуду…
– А ты бы, малец, остался тут, – окликнул Сайка кто-то из дружинников, – там-то для настоящего чародея дело, тебе-то, поди, опасно будет!
– Нет, – упрямо замотал головой мальчишка и выхватил из ножен черный меч. – Я за дядей Агафоном хоть в огонь, хоть в воду. Я его защищать пообещал ее высочеству царевне Серафиме. И пусть только эта Змея попробует его тронет!..
Пока карательная троица летела творить расправу над бесстыжей Змеей, та, покуражившись изрядно над Березовкой, как бы невзначай переместилась в небо над Вогулкой, и всё началось по-новому: кружение над слободой, выбор цели, пристрелка…
– Сейчас, сейчас… – бормотал ковер, ускоряясь до предела. – Сейчас, потерпите немного… Скоро пойдем на сближение… Или сразу на таран?
– На таран!!! – подпрыгнул от нетерпения Саёк.
– Издеваешься? – процедил сквозь зубы чародей, лихорадочно пробегая глазами по зажатой в кулаке шпаргалке, тщетно пытаясь запомнить в последние минуты хоть несколько полезных в борьбе против летающих Змей заклинаний. Но единственное сочетание слов, которое зачем-то пришло в голову и там же накрепко и застряло, блокируя перемещение всех остальных – "перед смертью не надышишься".
Наконец, признать мудрость сего изречения, пережившего века, пришлось и магу, потому что он засунул заветный кусочек пергамента понадежнее в потайное место в рукаве, пошевелил пальцами, готовясь, если повезет, к короткому и неравному бою, прищурился и скомандовал Масдаю почти не дрожащим голосом:
– С тараном погодим… давай на сближение… но держись подальше!..
– Понял, – со вздохом прошелестел ковер и сманеврировал так, чтобы зайти к ничего пока не подозревающей Змее в тыл, – чего уж тут не понять… поближе, но подальше… элементарно… гениальность в парадоксальности… Блицкригер на мою спину нашелся…
– И тебя это тоже касается, – спохватившись и отвлекшись от брюзжания ковра, добавил чародей в адрес своего непрошенного охранника, и тот, проникшись важностью момента, торжественно кивнул и прошептал:
– Я понял!..
И, помолчав несколько секунд, так же шепотом робко уточнил:
– А мне от чего подальше, но поближе держаться?..
Агафон, не удостоив мальчика ответом, впился глазами в увлеченную своим неправедным занятием Змею, принял позу чародея номер два и постарался представить, как советовала ему убыр Макмыр, что из его пальцев выходит пучок невидимых красных лучей, которые сходятся в одной точке – как раз в той, куда должно попасть заклинание.
Для замглавкома по вопросам волшебства сейчас этой точкой был загривок Змеи, откуда росли ее три толстенных шеи. Одно удачно (или неудачно) выполненное и попавшее заклинание усекновения должно было закрыть вопрос о победителе сегодняшнего поединка раз и навсегда. Второй попытки у него не будет.
Чего не сказать о Змее.
Ха! Переманить ее на свою сторону! Эта Серафима сошла с ума, пока сидела в заточении у его разлюбезного дедушки! Да более злобно выглядящей кровожадной плюющейся огнем в невинных мирных жителей и менее склонной к переговорам рептилии он еще в жизни не видел!..
Переманить… Да проще его деда переманить на их сторону, чем эту тварь!
Хотя жену Ивана можно понять. Если бы у него был выбор, общаться ему с Костеем или со свирепым трехголовым огнедышащим Змеем Горынычем, то он, естественно, не задумываясь, выбрал бы последний вариант. Даже если он оказался бы для него действительно последним.
Ладно, успокоились, собрались, сосредоточились… Пока она занята невинными мирными жителями Лукоморья, а не невинными мирными студентами ВыШиМыШи, надо употребить это время на благо общества.
Естественно, о заклинании дезориентации речь тут не шла, потому что во всех предыдущих попытках применить его к противнику единственной жертвой оказывался сам волшебник. Тут надо было использовать нечто простенькое и эффективненькое, как любил говаривать адмиралиссимус Ямагучи Тамагочи, если, конечно, в перевод его трудов не вкралась ошибка…
И он даже знал, что.
Агафон быстро извлек из рукава шпаргалку и пробормотал наименование нужного заклятья. Вот. Есть.
Он торопливо пробежал текст глазами, сконцентрировался и начал.
Так… Линии… точка… Есть… Расстояние… Ага… Плотность змеиного мяса… Угу… Отдача… Сделано… Скорость ковра… равна скорости Змеи… Поправка на ветер… Дождь… Есть… Облачность… Фазу Луны… Есть… Ладно, шпаргалку можно убирать, пока время терпит, дальше и так всё понятно… Значит, облачность, потом фаза Луны, потом положение ту… Стоп, по-моему, я запутался… Значит, вносим поправку на дождь, добавляем фазу Луны, и только потом… Или наоборот? Стоп еще раз. Ключевая фраза к этой формуле "Ветер Дует Облака Летят". Точно. Ветер. Дождь. Облака. Луна. Так, ладно, поехали дальше… Положение туманности Меченосца по отношению к галактике Ипсидрома… Вычел… День неде… Ах, чтоб тебя!.. У ней же еще кости наверняка внутри есть!.. К-кабуча… Почему медузы не летают?.. Ладно, тогда у нас вносится еще и поправка на кости… Значит, отдача увеличивается… Скорость тож…
Почему увеличивается скорость?!..
Решила Змея выбрать слободу попривлекательнее или увидела что-то боковым зрением – неизвестно, но вдруг она ускорилась, нырнула вниз, заложила крутой вираж – Масдай, не отставая ни на метр – за ней, оглянулась…
Непонимание, удивление, раздражение, осмысление и злорадство поочередно отразились на ее оскаленных и позабывших на время извергать огонь мордах, и она стала разворачиваться, чтобы встретить неизвестного преследователя лицом к лицу.
Вернее, тремя недобро ощеренными хищными пастями к одной очень бледной, перекошенной и испуганной физиономии.
Еще не занятым паникой уголком мозга чародей успел понять, что если он не выпустит по Змее заклинание сейчас, то потом может не быть не только второй попытки, но и первой, и изо всех сил проорал волшебные слова и взмахнул руками.
Если бы точность и успешность заклятия зависела только от громкости его произнесения, то Змея сейчас бы сыпалась на головы ликующих лукоморцев множеством мелких кусочков. Но увы, в такое щепетильное, по выражению кузнеца Сереги, дело, как магия, требовалось вложить кое-что поважнее душераздирающего вопля, и по сей простой причине так тщательно составляемое на протяжении последних трех минут заклинание пошло прахом.