VII
Хилый и тщедушный начальник тюрьмы, только что вернувшийся из отпуска, с ужасом взирал на рослого, мощного телосложения заключенного. Рядом с ним начальник чувствовал себя еще более жалким и невзрачным. Слухи о представительной внешности "ревизора" не были преувеличены.
Перед встречей с загадочным арестантом начальник тюрьмы побеседовал вначале со старшим надзирателем, потом с писарем - на обоих бей-эфенди произвел сильное впечатление. Впервые за долгие годы вражды, стычек и наушничанья писарь и надзиратель были единодушны во мнении.
- Он, господин начальник, поистине великая личность, - доложил писарь. - Все, что о нем говорят, - чистейшая правда. У него уйма друзей в Анкаре!
- Весьма солидная личность, - сообщил надзиратель. - Говоря между нами, как бы он вам не навредил!
- Что ты имеешь в виду?
- Игру в картишки с заключенными.
- О себе бы подумал! Сбываешь в тюрьме гашиш, опиум, ножи…
- Всем надо быть начеку.
Порядок в тюрьме был заведен и в самом деле странный. Чуть не каждый день мясник из заключенных, орудуя ножами, свежевал в углу двора баранов и торговал мясом. И не только мясом. (Из-под полы, разумеется!) Запрещенные товары старший надзиратель и надзиратели облагали комиссионным сбором, который делили с начальником. Тюрьма мало чем отличалась от обыкновенного базара. Здесь можно было купить все что угодно: овощи и яйца, пиджак, брюки, постельные принадлежности. В камерах играли в карты, в кости. Заключенные, у которых водились деньги, могли под предлогом визита к зубному врачу либо в больницу уйти из тюрьмы и вернуться на следующий день. Какой-нибудь бей или ага, заручившись у врача справкой, отправлялся с надзирателем домой, ел, пил, развлекался в обществе жены и друзей, а когда надзиратель слезно молил его вернуться в тюрьму, слушать ни о чем не хотел. Разве сейчас не играет с заключенными в карты вдрызг пьяный начальник тюрьмы? Или, может, у самого надзирателя рыльце не в пушку? Да как можно прервать приятную беседу с друзьями? И предающийся бурному веселью заключенный требовал бумагу и писал начальнику тюрьмы первое, что приходило в голову: "Уважаемый начальник! Сижу у себя дома. Не могу оторваться от сладчайшей беседы с друзьями. Кто-кто, а ты должен меня понять, поскольку именно сейчас испытываешь свое счастье. Так пусть поможет мне аллах в веселье, а тебе - в картах. Хочешь - приходи. Будем ждать. Увидишь, как мы славно веселимся!"
В праздники и в дни свиданий в тюрьме творилось нечто невообразимое. Огромный двор заполняли посетители: женщины, мужчины, дети. Кто варил чай, кто раскладывал еду. Ели, пили, шутили, смеялись. Заключенные из состоятельных часто влюблялись в посетительниц…
Теперь уже и заключенные, и сам начальник тюрьмы, впрочем, как и все в городе, были уверены в том, что Кудрет "секретный чиновник из Анкары". А то, что Кудрет без конца твердит, будто он "самый простой гражданин", лишь укрепляло эту уверенность. "Так мы ему и поверили, - ухмылялись люди сведущие. - Тактический приемчик! Усыпит нашу бдительность, а потом задаст жару!"
А тут еще "ревизор" как-то вскользь заметил начальнику тюрьмы, что знает о торговле наркотиками и ножами и о том, что по ночам начальник приходит к заключенным в подпитии и играет с ними в карты и кости. Начальник обомлел, но "ревизор", словно не замечая его смущения, сказал:
- Да пошлет вам аллах удачи, господин начальник!
- Я… - начал было, заикаясь от страха, начальник.
- Не волнуйтесь, маэстро, продолжайте в том же духе! Ни вам, ни кому-либо другому я не причиню ни малейшего вреда. Напротив, при случае окажу помощь!
После этого разговора начальник перестал играть с заключенными в азартные игры и брать с них комиссионные за торговлю наркотиками. Даже на работу стал являться вовремя, но, убедившись, что Кудрет-бей человек безвредный, снова принялся за старое. "Будь что будет! - успокаивал он себя. - Мне, собственно, терять нечего. Пусть, как говорится, полтысячи - это пятьсот, но у меня их нет. Если этот тип и в самом деле важная персона, он на худой конец уберет меня отсюда. А если нет? Прокурор считает, что все это выдумки. Не может быть Кудрет-бей представителем Анкары. Зачем бы стали его посылать в такой дрянной городишко? Разве властям и без того не известно, что у нас творится? Ничего нового здесь не выведаешь. В общем, плевать я на него хотел!"
Еще больше утвердился начальник в своем мнении после того, как узнал про бракоразводный процесс Кудрет-бея и про его шашни со свояченицей Кемаль-аги. "Никакой он не чиновник, - сказал себе начальник. - Но прикидывается здорово. Пользуется своим солидным видом. Ну и пусть, мне не жалко".
И с благословения начальника у Кудрета началась поистине райская жизнь. Свояченица навещала его через день, и они отлично проводили время в кабинете начальника. Теперь у Кудрета всего было в изобилии: и денег, и пищи, и одежды. Воспылав страстью, женщина буквально завалила жениха одеялами, простынями, собственноручно вышитыми наволочками и всякой всячиной. А после того, как ее выбор одобрили родные, однажды побывавшие в тюрьме, совсем потеряла голову, - имя Кудрета не сходило с ее уст.
Кемаль-ага, хоть и не был забыт, однако отошел на задний план. Но он не ревновал и даже не сердился. Он был горд тем, что породнится с такой незаурядной личностью, и не упускал случая похвастать. "Мой свояк? О, ему цены нет! Знает все на свете. Кладезь премудрости".
Не говоря уж о самой невесте, свихнувшейся от любви к Кудрету, все ее родственники, мать и старшая сестра благоговели перед ним и старались не уступить друг другу в выражении своих чувств. Если дочь, к примеру, говорила: "Кто? Наш Кудрет?", мать принималась ее стыдить: "Какой он тебе Кудрет? Он - Кудрет-бей! Настоящий бей, истый бей-эфенди!"
Старшая сестра не подавала виду, но в душе завидовала младшей. "Порода всегда чувствуется, - замечала она с горечью. - Сразу видно, из пашей. А что сидит в тюрьме, невелика беда. Того и гляди, амнистию объявят…" На что младшая с гневом отвечала: "При чем тут амнистия? Ведь он ни в чем не виноват! Не то давно бы засудили! Он просто жертва клеветников. Пусть только наша партия придет к власти!.. Впрочем, если его даже и осудят, я буду ждать! Десять, двадцать, тридцать лет - до самой смерти. Я жизнь готова отдать за него!"
Начальник тюрьмы предложил как-то Кудрету:
- Снял бы поблизости дом для Нефисе-ханым и по ночам…
У Кудрета заблестели глаза:
- Что по ночам?
- Навещал бы ее.
Кудрет даже не спросил, возможно ли такое, лишь сдержанно сказал:
- Подумаю…
Когда на следующий день к Кудрету пришла Нефисе, начальник опять оставил их одних в кабинете.
- Кудрет, я больше не могу так жить, - сказала Нефисе. - Хочу постоянно быть рядом с тобой, и ночью и днем. Придумай, дорогой, как выбраться отсюда.
Кудрет оставался невозмутимым и даже не заикнулся о предложении начальника тюрьмы. Лишь когда Нефисе стала сетовать и плакать, погладил ее по голове:
- Наберись терпения, что-нибудь придумаем!
Глаза Нефисе засветились надеждой:
- Что же ты придумаешь?
- Ну, к примеру, снимем где-нибудь поблизости дом.
- А дальше что? Что дальше?
- Ты в нем поселишься.
- А ты?
- Буду навещать тебя время от времени.
- Время от времени? А по ночам?
Кудрета вдруг осенило.
- И по ночам тоже. Но…
- Что "но"?
- Для этого понадобится немного денег. Начальник тюрьмы - взяточник. Смотри только не проговорись, а то все дело испортишь. Сама видишь, он благоволит ко мне, даже свой кабинет нам уступил.
Нефисе кинулась ему на шею:
- Ясно. Говори, что нужно делать?
Кудрет уже успел изучить нетерпеливую натуру своей невесты и потому ответил:
- Не торопиться - это главное.
- Не люблю медлить с делами, дорогой. Сколько дадим начальнику? Пять тысяч? Десять?
Кудрет вошел во вкус, и у него появилась новая идея.
- Если бы все упиралось в одного начальника! Однако…
- Однако?
- Не забывай, что есть звери покрупнее.
- Говори прямо кто: губернатор, прокурор, анкарские тузы?
Кудрет рассмеялся, и от этого смеха Нефисе совсем потеряла голову.
- Ну и умница ты! - воскликнул Кудрет. - Какое счастье, что я попал сюда! Иначе мы бы с тобой не познакомились.
Не чуя под собой ног, Нефисе помчалась в касабу, перевела в городской банк на имя Кудрета Янардага пятьдесят тысяч лир, вернулась в тюрьму и вручила ему чековую книжку.
- Если мало, еще столько же переведу.
Кудрет небрежно бросил чековую книжку на стол.
- Напрасно ты это сделала!
- Почему?
- Ни мой дед-паша, ни мой отец никогда не роняли своего достоинства. Я чувствую сейчас на себе их полный упрека взгляд и слышу их голос: "Нам жаль тебя, Кудрет! Разве мы так тебя воспитывали? Брать у какой-то женщины несчастные пятьдесят тысяч?.."
Нефисе прикрыла ему рот рукой:
- Это я "какая-то"? Разумеется, для такого бея-эфенди, как ты, пятьдесят тысяч - сущий пустяк. Но ведь эти деньги предназначены для губернатора или прокурора, а не для тебя. Дом я сама сниму и меблирую. Хочешь, я все свои деньги…
Однажды у лисы спросили: "Кур стережешь?" - "Боюсь ногу занозить", - как ни в чем не бывало ответила лиса. Кудрет, не уступавший в хитрости лисе, с таким неподдельным гневом посмотрел на женщину, что она сразу умолкла. И поспешила домой, в касабу, порадовать маменьку.
- Не верь злым языкам, мамочка. Знаешь, что он мне ответил, когда я сказала, что перепишу на его имя весь свой капитал, движимое и недвижимое имущество?
- Что же он тебе ответил?
- Он сказал, что на такое не пошли бы ни его дед-паша, ни отец. И просил ради всего святого не говорить с ним об имуществе и деньгах! "Главное для меня в жизни - ты!" - сказал он.
Вскоре вернулась от соседей старшая сестра и даже побледнела, услышав о благородстве будущего своего родича Кудрет-бея. "А мой, чтоб ему пусто было, все прибрал к рукам. Несчастная моя судьба!"
Она ушла к себе в комнату и, прижав к груди детей, долго плакала. Везет же людям! Вот что значит благородный человек. Ничего ему не нужно - ни имущества, ни денег, ни земли. С Нефисе они родные сестры, но Нефисе везучая. У нее и первый муж был благородным и богатым. Сколько всего оставил ей после смерти! "Эх, Кемаль-ага, Кемаль-ага! - подумала про себя женщина. - Свихнулся ты на этой партии. Только о ней и говоришь. А она, эта партия, знать тебя не желает. Другие в гору пойдут, большими людьми станут, а тебя в тюрьме сгноят".
Утром мать заметила, что старшая не спала, и спросила:
- Что с тобой, доченька?
- А то, что жена без мужа вдовы хуже, - тяжко вздохнув, ответила дочь, и в глазах ее заблестели слезы.
- Так-то оно так. Но ведь от голода ты, слава аллаху, не страдаешь, и детки твои при тебе. Что же ты маешься и по ночам не спишь? Может, болит у тебя что-нибудь?
- Ничего у меня не болит.
- Что же тогда с тобой, скажи!
Но у женщины духу не хватило открыться матери, сказать, что Нефисе счастливее, что у нее муж из благородных и бескорыстный, не то что Кемаль-ага.
- Судьба проклятая! - бросила она вместо ответа.
Но мать сразу поняла: зависть грызет дочь, зависть к сестре. Но что поделаешь? Теперь об этом поздно думать.
- Снимут они дом, - продолжала дочь, - он будет приходить к ней, ласкать ее. А мы? Поженились, и свидетельство о браке есть, а толку что…
- Не терзай себя, доченька. Кудрет-бей тебе не чужой. Не сегодня-завтра твоим зятем станет, а у него везде своя рука. Попросим Нефисе потолковать с ним, пусть о свояке позаботится.
- Нет! - вспылила дочь. - Не желаю!
- Почему?
- Не хочу, и все! Сам о себе пусть заботится. Нефисе пока еще не жена Кудрету, и то… А мой? Только слава одна, что муж. Прибрал бы его поскорее аллах!
Втайне от старшей дочери мать переговорила с младшей. "Ну, конечно, я все сделаю", - с готовностью сказала Нефисе и, зная, как самолюбива ее старшая сестра, решила представить дело так, будто инициатива исходит от самого Кемаль-аги. Она рассказала обо всем Кудрету, и в тот же вечер он решил поговорить с Кемаль-агой.
- Послушай, Нефисе сняла дом! Поговори и ты с начальником.
- О чем?
- Пусть и тебе разрешит по ночам наведываться к жене.
Кемаль-ага вздохнул. Разве посмеет он просить о таком начальника? К тому же он хорошо знал свою жену. Она ни за что не согласится жить приживалкой в доме у сестры.
- Тебя что-нибудь смущает? - спросил Кудрет, видя, что Кемаль-ага задумался.
- Прежде надо с женой потолковать, а там видно будет.
Всю ночь Кемаль-ага прикидывал, как уговорить жену. Она сильно изменилась с тех пор, как Нефисе сблизилась с Кудретом, то и дело набрасывалась с упреками: "Посмотри на Кудрет-бея! Ему не нужен ни капитал Нефисе, ни ее имущество. Настоящий мужчина! А ты?"
Кемаль-ага знал наперед, что жена не согласится переехать в дом, который сняла ее сестра. "Самому надо было думать, - заявит она, - а не ждать, пока зять сообразит!"
Так все и получилось, когда спустя несколько дней она пришла к нему на свидание. Только было он заикнулся на эту тему, как она отрезала:
- Раньше надо было думать!
- Не додумался.
- В том-то и беда. Чем я хуже Нефисе? Открой глаза пошире и посмотри на моего зятя. Он Нефисе на руках носит. Понимаешь? На руках!
Свидание происходило в канцелярии. Однако писарь и не думал уходить, как это обычно бывало, когда к Кудрет-аге приходила Нефисе. Повернувшись к ним спиной, он делал вид, будто просматривает регистрационные книги.
- Значит, Нефисе предложила ему все имущество и деньги?
- Да, она хотела переписать на него все, а он отказался. Настоящий мужчина! Не то что ты…
- Замолчи!
- Как же мне молчать, если ты свихнулся со своей партией. А какой от нее толк?
- Это уж мое дело! Каждый вправе думать и действовать по собственному усмотрению!
- О чем же, интересно, ты думаешь?
- О том, что Кудрет вступит в нашу партию, как только выберется отсюда.
- С чего ты взял?
- Он сам мне говорил.
- А почему Нефисе ни словом об этом не обмолвилась?
- Мало ли!.. При его внешности и умении говорить…
- Уж не думаешь ли ты, что его депутатом в меджлис выберут?
- Как дважды два четыре! Вполне достойная кандидатура.
- А тебя?
- Где уж мне с ним тягаться! И вообще, чего пристала?
- Судьба моя злосчастная! - запричитала женщина.
- Хватит ныть! Не нравлюсь - хоть сегодня развод!
- А дети?
- Вон оно что! Выходит, ты только ради детей со мной живешь?
Женщина промолчала. Что ей даст развод? А такого, как Кудрет Янардаг, ей все равно не найти.
Она вздохнула и примирительно сказала:
- Ладно. Оставим этот разговор.
- Не могут, дорогая, быть все такими, как твой будущий зять. Таких единицы, по пальцам можно пересчитать. Давай-ка лучше подумаем о том, как не упустить его. Ведь он и с начальником запанибрата, и с губернатором, и с прокурором. Кстати, показывали Идрису девицу?
- Показывали, но…
- Э?
- Куда Идрису до Кудрет-бея!
- Я же сказал тебе, что таких, как Кудрет, раз два и обчелся. Он все равно что дюшеш в нардах!
- Это верно.
- А что говорит девица?
- Насчет Идриса-эфенди? Да у нее дух захватило от радости. Ведь засиделась в девках-то…
- И то правда.
- Поглядел бы ты, как встрепенулась эта засидевшаяся в девках, поблекшая женщина. Вай, аллах, вай! - сказала я себе. Куда нам с тобой! Когда мы поженились, мне и двадцати не было. А этой под тридцать! - В глазах у нее вдруг блеснул огонек. - Послушай, добейся разрешения, а дом я подыщу!
- Но ведь твоя сестра уже сняла дом, довольно большой…
- И слышать не хочу! У меня должен быть свой дом и мебель своя. Я старшая сестра, а не младшая! Понял? Добейся разрешения, а остальное я беру на себя!
Кемаль-ага задумался. Как быть? Ведь без помощи Кудрет-бея вряд ли получишь разрешение.
Всю ночь он ломал голову над тем, как подъехать к начальнику тюрьмы, с чего начать разговор. А если так: "Господин начальник, могу ли я обратиться к вам с просьбой?.."
Посчитав такое начало вполне подходящим, он представил себе, как поведет разговор дальше. "Выкладывай, что там у тебя", - скажет начальник. Тогда он попросит: "Моя ханым тоже хочет снять где-нибудь поблизости дом. Нельзя ли будет и мне изредка отлучаться к ней по вечерам?"
А вдруг начальник скажет: "За Кудрет-беем гонишься?" - и все ему потом передаст. Как на это посмотрит Кудрет? Не рассердится? Может, лучше с ним раньше поговорить? Но тогда обо всем узнает свояченица, возмутится, что они действуют втихомолку, и расскажет сестре.
Время близилось к полуночи. Кудрет тихо похрапывал на сложенной из нескольких матрацев мягкой постели. Кемаль-ага поглядел на него и подумал: "Как бы беды не вышло. Взбесится жена, ощиплет меня, как курицу. И без того последнее время живем с ней как кошка с собакой. Лучше всего…"
Но что лучше всего, он так и не решил… Поделишься с Кудрет-беем - он расскажет свояченице. Обратишься к начальнику - непременно передаст Кудрету, а тот может обидеться. Смолчит, но затаит злобу…
Кемаль встал с постели и пошел в уборную…