VIII
В тот день к Кудрету пришел Идрис и принес стамбульскую газету.
- Привет!
Кудрет восседал за письменным столом начальника тюрьмы. Тут же, растянувшись в кресле, дремал и сам начальник. Приход Идриса разбудил его. Он приподнялся и ответил на приветствие:
- Алейкюм селям, Идрис-бей! Добро пожаловать!
Начальнику тюрьмы так нравился Кудрет-бей, что всякий раз, когда к тому кто-нибудь приходил - будь то мужчина или женщина, - начальник удалялся, чтобы оставить их наедине. Так он поступил и сейчас.
Оставшись с глазу на глаз с Кудретом, Идрис развернул газету и ткнул пальцем в фотографию.
- Узнаешь?
Кудрет глянул и обомлел:
- Ого! Да ведь это Сэма!
- Она самая.
- Танцовщицей заделалась?
- Судя по рекламе, да. Видишь, здесь написано: "Vedet".
- Что это значит?
- Убей не знаю.
Как выяснилось из рекламы, Сэма была исполнительницей восточных танцев в одном из ночных клубов Стамбула. Но Кудрета волновало совсем другое.
- Вот бы найти ее и заставить отказаться от иска. Тогда бы я выбрался из тюрьмы.
Некоторое время они понимающе смотрели друг на друга, как могли смотреть лишь старые друзья. Мысль, высказанная Кудретом, не была новой, оба они к ней возвращались много раз, только не знали, где находилась Сэма. И вдруг эта реклама!
- Я говорил тебе, что завел дружбу с секретарем суда. Как-то мы с ним раздавили бутылочку, и на следующий день он вытащил на свет божий твое дело. Посмотрели мы его, а там ничего нет, кроме иска этой твари.
- Но разве торговцы не давали показаний?
- Там о них ни слова нет.
- И про взятки ничего?
- Ты что, спятил? Ведь дающий взятку отвечает наравне с тем, кто ее берет. Только ослы этого не знают! Словом, надо поскорей найти эту гадюку! Правда…
- Что "правда"? - самоуверенно спросил Кудрет.
- Чтобы съездить в Стамбул и заставить ее отказаться от иска…
- Нужны деньги, не так ли?
- Еще бы!
- Ты прав. Что же делать?
- Ума не приложу. Можно попросить у "дядиной дочери", которую вы мне сватаете.
- Ты что, спятил?
- Ну, раз ты такой умный, попроси у "своей".
- Внук паши и сын бей-эфенди не может унизиться до такой степени!
- Ну и силен ты!
- Может, я вру?
- Судя по надгробиям - не врешь, но сейчас-то что ты собой представляешь?
- Деньги и сейчас для меня ничто!
Идрис ухмыльнулся и, заложив руки за спину, стал расхаживать по кабинету.
Кудрет не спускал с него глаз. Но вот взгляды их встретились.
- Словом, раздобудь деньги, герой! - первым нарушил молчание Идрис. - Не то долго просидишь здесь. Успех дела зависит от денег.
- Но их, увы, нет.
- Значит, надо найти!
- Где я найду?
- Где хочешь, бесстыжая твоя рожа! На то ты и Кудрет Янардаг!
- Что верно, то верно.
- Вот и найди. Хоть из-под земли выкопай!
- Ладно, говори, сколько надо.
- Можно подумать, что у тебя завелись деньги.
Кудрет молча извлек из заднего кармана брюк чековую книжку, взял со стола начальника авторучку.
- Пяти тысяч хватит?
Идрис прыснул:
- Эх, посмотрел бы на тебя сейчас Длинный!
- Я спрашиваю, хватит пяти тысяч?
- Издеваешься? Да хоть лир пятьсот раздобыть!
Кудрет снова полез в карман, вынул пачку ассигнаций, отсчитал пятьсот лир и бросил их на стол.
- Не фальшивые? - усомнился Идрис.
- Фальшивками пусть промышляют ничтожества вроде тебя! А я - сын истинного бея-эфенди и внук паши! Запомни это. Сейчас я выпишу тебе чек на пять тысяч.
Идрис с недоверием взял чек на предъявителя.
- Не разыгрываешь?
- Ты что, ослеп? Читай!
- У "галстучников" разжился?
- Ты ведь знаешь, что я обещал им помогать, но безвозмездно. Лучше посмотри на это. - И он показал Идрису банковское подтверждение в том, что невеста Нефисе перевела на его имя пятьдесят тысяч лир.
Идрис не верил своим глазам:
- Чудеса, да и только!
- И это еще не все. Она готова переписать на мое имя все свои вклады, земли, движимое и недвижимое имущество. Стоит мне только захотеть.
- А ты не хочешь?
- Пока нет.
- Любопытно.
- Об этом потолкуем после, когда уладишь дело с Сэмой.
Их разговор прервал прислужник, который позвал Кудрета. Должно быть, явилась Нефисе.
- Спрячь чек, - сказал Кудрет, вставая из-за стола. - Получишь деньги - махнешь в Стамбул и там отыщешь эту тварь! Еще понадобятся деньги - телеграфируй!
- Отправлю "молнию". А если понадобятся две, три, пять тысяч?
- Сколько понадобится, столько и переведу. Ну ладно, а теперь сматывайся!
После ухода приятеля Кудрет задернул на окне тюлевую занавеску, приспустил штору и встретил Нефисе словами:
- Заходи, душечка, заходи, моя сладкая! Господи, опять похорошела! Весь вечер думал о тебе, и во сне ты мне привиделась, едва закрыл глаза…
Разрумянившаяся Нефисе бросилась в его объятия:
- Я тоже день и ночь о тебе думаю!
- Снилось мне, что ты…
- И ты мне снился.
- Как же я тебе снился?
- Прежде расскажи свой сон ты.
- Нет, ты…
Нефисе вдруг высвободилась из его объятий и расстегнула платье:
- Нравится тебе мой бюстгальтер? Недавно купила.
Кудрет обнял ее, расцеловал и усадил рядом с собой в кресло.
Когда они поднялись, Нефисе, поправляя платье, сказала:
- Тобою заинтересовался председатель вилайетского комитета нашей партии.
- Послушай, - насупился Кудрет, - ты что-то слишком часто говоришь об этом председателе.
"Так он меня ревнует?" - обрадовалась Нефисе и снова обняла его:
- Ну, поцелуй же и ты меня!
Кудрет недовольно сказал:
- Неужели ты не понимаешь, что я тебя ревную?
Нефисе была в восторге. Впрочем, хорошо, что он не знает ее прошлого, а то отказался бы, чего доброго, от женитьбы. Но что ей было делать? Муж погиб, а она, молодая, жизнерадостная, нуждалась в мужской ласке! Она так любила мужа, что едва не обезумела после его гибели. Но со временем все забывается. А председатель комитета был с нею так мил… Да и что в этом особенного? Ну, отдалась ему… Но он - могила, никому не скажет. К тому же у него полно женщин!
- Я знаю, дорогой, что ты ревнуешь, за это и люблю тебя. Кстати, здесь был Идрис. Зачем он приходил?
Кудрет пристально и строго посмотрел на Нефисе, которую и не думал ревновать, и безразличным тоном ответил:
- Он навещает меня каждый день. А почему ты спрашиваешь о нем?
- Я собралась было с ним поговорить, но он убежал, сославшись на срочное дело… Дочь моего дядюшки по уши влюбилась в него. Заладила: поженимся да поженимся. Знаешь, что мне пришло в голову?
- Что?
- Давай их обручим, а сами купим себе два колечка и запросто, без свадьбы и всяких церемоний, наденем их друг другу. Кстати, состоялся суд?
- Какой суд?
- Ну, по поводу твоего развода с женой.
- Пока нет, но это не так уж важно. Не сомневаюсь, что на первом же слушании дела получу развод. Ведь я в тюрьме, против меня возбуждено серьезное обвинение…
- Чтоб она провалилась, твоя жена! - воскликнула Нефисе, снова страстно целуя его. - Да она ноготка твоего не стоит! Какая хоть она, скажи мне, ради бога?
- Я ведь описывал ее тебе… Одни мощи, очкастая и ко всему еще психопатка. Не бойся, бог на нашей стороне. Клянусь, что на первом же заседании суда…
- На первом? Когда же наступит этот счастливый день?
- Не волнуйся - не за горами.
- А вдруг она раздумает?
- Не раздумает. Она уже давно завела шашни.
- Шашни? Неужели у нее есть любовник?
- И не один!
- Имея такого мужа, как ты?!
- Мужчины ей не нужны.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Понимай как знаешь!
- Неужели она…
- Сказал ведь: понимай как знаешь!
Сообразив наконец, на что он намекал, Нефисе задумалась. Видно, и хафиз-ханым такая же. Через неделю-полторы после гибели мужа его родственники отвели Нефисе к этой святоше. Только сейчас Нефисе поняла, почему эта мужеподобная хафиз-ханым раздела ее донага и стала проделывать весьма сомнительные манипуляции…
- О чем ты думаешь?
- Да просто так.
- Вижу, что не просто…
Нефисе пришлось ответить, чтобы не вызывать лишних подозрений. Виновато улыбаясь, она сказала:
- Вспомнила хафиз-ханым, о которой я тебе рассказывала.
- Что же ты вспомнила?
- Что и она такая же.
- Лесбиянка?
- Да…
Кудрет поднял на нее строгий взгляд, словно догадываясь, о чем она может сейчас думать. А Нефисе, вдоволь нахохотавшись, вдруг заявила:
- Так я и знала!
- Что знала?
- Что ты так подумаешь…
- Это потому, что я тебя люблю.
- Ты просто прелесть! - воскликнула Нефисе, протягивая к нему руки. - Ну поцелуй же меня!
Кудрет поцеловал ее и бережно усадил в кресло… С такой же нежностью он относился поначалу и к своей жене. Избаловал ее ласками, признаниями в любви, а потом вдруг охладел к ней. Жена стала нервной, раздражительной. Ее постоянное ворчанье выводило его из себя, и со временем он почувствовал к ней отвращение. Своим безразличием Кудрет доводил ее до исступления, и в бессильном гневе она швыряла в него все, что попадалось под руку, а потом падала в обморок.
Кудрет прекрасно понимал: стоит ему проявить внимание, быть с женой поласковей, и жизнь у них наладится, но он уже не мог побороть себя. Тщетно пыталась женщина найти на стороне то, чего не находила в муже. Увы! Она не обладала красивой внешностью. И после многих неудач она всем сердцем привязалась к повитухе-ханым…
- Ты всегда будешь меня так любить? - спросила Нефисе.
- Сомневаешься?
- Нет, но…
- Что "но"?
- Боюсь. Как-то тревожно на душе.
- Чего же ты боишься?
- Что ты меня разлюбишь.
- И как только тебе такое в голову пришло?
- Я гоню от себя эту мысль, но…
- Опять "но"?
- Словно бес нашептывает… Кудрет!
- Что, милая?
- Люби меня так всегда, крепко-крепко! Хорошо?
Кудрет молчал. Расценив его молчание по-своему, Нефисе спросила:
- Ты почему не отвечаешь?
Он улыбнулся:
- А я могу просить тебя о том же?
- О чем? Чтобы я тебя любила?
- Ну разумеется!
- Да разве можно любить сильнее, чем я?
- Я не о нынешнем дне говорю, а о завтрашнем.
- Завтра я буду любить еще сильнее.
- И я…
- Да, чуть было не запамятовала. Знаешь, сестра меня ревнует.
- К кому?
- К тебе.
- Этого недоставало!
- Ты неверно меня понял. Просто с тех пор, как познакомилась с тобой, она стала плохо относиться к своему мужу. Все время жалуется матери на судьбу. А уж когда узнала, что мы хотели снять дом, совсем взбесилась. Теперь и ей подавай отдельный дом. Но зять мой тряпка тряпкой, боится даже заикнуться об этом начальнику тюрьмы. Он и перед нашим председателем…
Кудрет снова нахмурил брови.
- Прости, это я к слову вспомнила о нем. А тебе совсем не к лицу ревновать ко всякому ничтожеству. Нет никого на свете лучше тебя!
- Ну хорошо. Ближе к делу.
- Да, так о чем это я говорила?
- Ты чего-то о председателе вспомнила…
- Да, Кемаль-ага даже перед ним робеет, не может слова вымолвить от смущения. В общем, лучше бы ты сам переговорил об этом с начальником тюрьмы… Только чтобы зять не догадался.
- О чем же мне говорить с начальником?
- Пусть и Кемалю разрешит ночевать дома. Кемаль сам собирается просить его об этом, но чтобы ты не знал, а ты поговори заранее, подготовь начальника. Тебе-то он наверняка посодействует. А зять будет думать, что сам все устроил. И сестре будет приятно за него, снимет она дом, наведет там порядок. Пока она скрывает от меня свои планы…
Сразу после ухода Нефисе Кудрет пошел к начальнику. И на следующий день, когда Кемаль-ага появился в кабинете, начальник встретил его в высшей степени приветливо:
- Вай, Кемаль-ага! Заходи, пожалуйста! В каком лесу волк сдох, что ты вдруг решил навестить меня? Признаться, я уже беспокоился. Садись!
Кемаль-ага ушам своим не верил. Уж не сон ли все это?
- Спасибо, бей-эфенди! - поблагодарил он, судорожно глотнув, и опустился на краешек кресла. Лицо его покрылось испариной, усиленно заработали желваки. Он не знал, с чего начать, как скрыть потом свой визит от Кудрета.
Начальник решил прийти ему на помощь.
- Ты ко мне с просьбой?
- Так точно, - с трудом выдавил Кемаль.
- Я тебя слушаю.
- Моя жена тоже хочет снять дом. Вроде бы уже подыскала. Но…
- Продолжай.
- Нет, ничего особенного, просто я хотел сказать, что она сняла дом… - У Кемаль-аги не хватило духу изложить свою просьбу до конца.
- Это ее собственное желание или твое?
- Мое…
- А зачем тебе дом?
Тут Кемаль виновато улыбнулся, поняв, что выдал себя с головой. Начальник поднялся из-за стола, подошел к нему:
- Может, ты не против раз-другой в неделю провести там ночь?
- Если бы вы только соблаговолили разрешить…
Начальник рассмеялся, походил по комнате и остановился перед Кемалем.
- Считай, что все в порядке. Кстати, совсем недавно с такой же просьбой ко мне обратился Кудрет-бей. Вот и будете с ним уходить по очереди.
От радости у Кемаль-аги даже в ушах загудело, он уже ничего больше не слышал; не помнил, как вышел от начальника, добрался до камеры и плюхнулся в постель. Все отлично удалось!
В камере появился Кудрет-бей. Вот бы поделиться с ним! Только нельзя, заварится такая каша! Кудрет расскажет Нефисе, а та передаст сестре, и тогда ему, Кемалю, не избежать головомойки. Нет-нет, не надо распускать язык!
На следующий день, как только Нефисе пришла к Кудрету, он обо всем ей сообщил. И когда сестра после свидания с мужем стала дома хвалиться, Нефисе не стерпела:
- Все это Кудрет устроил!
- Что устроил?
- To, о чем ты все уши прожужжала!
- Не понимаю.
- О том, что твой Кемаль договорился с начальником тюрьмы!
- А ты откуда знаешь?
- От тебя же. Всем разболтала! Ну так знай: все это удалось благодаря пятидесяти тысячам, которые я дала Кудрету, а он подсунул кому следует. Непросто было бы твоему муженьку получить такое разрешение, если бы начальник тюрьмы не уважал Кудрет-бея.
Вскоре все в усадьбе смаковали новость: Кудрет-бей отвалил начальнику тюрьмы пятьдесят тысяч и теперь может, когда захочет, ночевать дома. Но начальник вряд ли положил себе в карман все деньги. Должно быть, пришлось поделиться со старшим начальством. Обрастая множеством подробностей, слухи эти дошли до города.
И вот однажды начальник, взволнованный, прибежал в тюрьму, вызвал Кудрет-бея и высказал ему свое недоумение.
- Что вы! - возмутился Кудрет-бей. - Я и словом не обмолвился.
- Откуда же такие слухи?
- Почему вы спрашиваете об этом меня?
Начальник сел за стол и в отчаянии обхватил голову руками:
- Ужасно! Просто ужасно!
- Что, собственно, ужасно?
- Все это может дойти до прокурора, до Анкары!
- Ну и что?
- Как это "что"? Недаром говорят: невелика муха, а проглотишь - тошнит!
- Но ведь я вам и пятидесяти пара не давал.
- Все это ясно. Но как заткнуть рты болтунам?
Кудрет вдруг резко спросил:
- Выходит, струсил? А играть на деньги с заключенными, поощрять продажу наркотиков и холодного оружия в тюрьме да еще брать комиссионные - этого ты не боишься?!
Начальник был уничтожен. Что за тон! Какое выражение лица! Типичный ревизор. Может, он и в самом деле чиновник по особым поручениям из Анкары?
Кудрет вдруг встал и сухо бросил:
- Ну, я пошел!
Начальник вскочил:
- Посидите еще немного.
- С какой стати?
- Да так просто… как бы это вам сказать…
- О чем?
- Вы упомянули о наркотиках и ножах… но… вы же знаете… Нет, не то я говорю…
- Чего мямлишь? Говори, что хотел!
Начальник покраснел и, с трудом преодолев робость, продолжал:
- Слухи, которые ходят в городе…
- Какие слухи? О том, что ты взял пятьдесят тысяч?
Начальник еще больше растерялся:
- Я? Я взял? У вас?
- Ты! Ты! Кто же еще?
- Разве я брал у вас какие-нибудь деньги?
- Отвертеться хочешь?
- Помилосердствуйте, бей-эфенди, умоляю вас…
- Значит, ты не брал у меня пятидесяти тысяч и не говорил, что часть из них дашь прокурору и в Анкару кое-кому отправишь?
Начальника бросило в дрожь.
- Сжальтесь! - воскликнул он, протягивая руки. - Из любви к аллаху!
- Я и аллаха почитаю, и пророка! А ты убери свои грязные лапы! Что за наглость - взять деньги, а потом отказываться! Я тебя проучу!
И Кудрет с грозным видом покинул кабинет начальника. Он был доволен собой. Плохо ли? Убить сразу двух зайцев!
Нефисе он скажет, что денежки ее пошли на взятки, а начальника тюрьмы будет держать в страхе. Кудрет уже потирал руки, радуясь тому, что теперь он запросто "обложит налогом" начальника, который по ночам в нетрезвом виде играет в азартные игры с заключенными, да к тому же берет с них комиссионные за продажу запрещенных товаров.
А начальник просто обезумел от страха. Решил было рассказать все прокурору, но побоялся. Как бы то ни было, а прокурор подумает, что не бывает дыма без огня. И уж, конечно, допросит Кудрета Янардага. А что будет, если Кудрет-бей заявит: "Да, дал я ему деньги. Кстати, часть их предназначалась лично вам, а часть анкарскому начальству".
В тот же день произошло событие, которого начальник так боялся. В тюрьму нагрянул прокурор. Глаза его метали громы и молнии.
- Правда ли то, что я слышал?
- А что вы, бей-эфенди, слышали? - будто не понимая, спросил начальник.
Прокурор, мужчина плотный и высокий, сразу взял в оборот тщедушного начальника тюрьмы:
- Признавайся! Брал ты у Кудрета пятьдесят тысяч лир?
Начальник дернулся:
- Не брал!
- Врешь! Весь город говорит об этом. Где деньги? Куда ты их девал?
Как начальник ни клялся, как ни божился - тщетно. Прокурор наконец вышел из терпения и нажал кнопку звонка. Прибежал старший надзиратель.
- Позвать Кудрет-бея! - распорядился прокурор и повернулся к начальнику: - В каждом слухе есть доля правды. Но если даже все это вранье, сам слух страшнее факта, ты ведь знаешь.
Начальник впал в отчаянье, слова не мог вымолвить. В самом деле, как он оправдается, если Кудрет-бей сейчас заявит: "Да, он взял у меня деньги для вас и для анкарского начальства". А не оправдается - со службы выгонят. Ну и положение, хуже не придумаешь.