И тут Нефисе будто прорвало:
- Да этот мерзавец даже не глянул на меня, словно к нему пришла баба в рваных башмаках. Стою, стою перед ним, а он хоть бы что! Еле удержалась, чтобы не хватить его чернильницей по башке! В следующий раз, говорит, возьмите с собой брачное свидетельство. Так я и взяла! Съездить бы в Анкару да пожаловаться на него генеральному председателю, задали бы ему трепку! Впрочем, ладно, потерплю до выборов…
Ей вдруг вспомнились выборы тысяча девятьсот сорок шестого. Предположим, их партия победит. Но ведь еще не известно, согласится ли правительство передать им власть. Все говорят: "Исмет не допустит этого! На все пойдет, на любое мошенничество, лишь бы удержаться у власти".
Черные мысли одолели Нефисе. Все может случиться. Неспроста некоторые газеты подняли сейчас шум, уверяя читателей, что Новая партия не сможет сформировать жизнеспособное правительство, что у нее нет подходящих кадров, что ее правительство опозорится на третий день после передачи ему власти… И все-таки главное сейчас - чтобы Кудрет прошел в меджлис, тогда его немедленно освободят. В тюрьме его доконают, в этом Нефисе была уверена.
Новый председатель вилайетского комитета ублажил Нефисе, оказав им радушный прием.
- Вай, эфендим, заходите, пожалуйста! Что это вас совсем не видно? Вы не были здесь со дня ареста Кудрет-бея, и мы, откровенно говоря, соскучились по вас.
Он нажал кнопку звонка. Явился посыльный.
- Сынок, принеси-ка чего-нибудь ханым-эфенди! И нам, разумеется!
Председатель комитета разливался соловьем:
- Сюда садитесь, ханым-эфенди, а вы вот сюда… Могу вас порадовать, Нефисе-ханым, хорошими новостями. Страна поднялась в едином порыве. Наша победа бесспорна. Мы соберем абсолютное большинство голосов. Три дня назад я был в Анкаре, у руководства. Там все полны самых радужных надежд, впрочем, как и вся столица. Как только мы победим, Кудрет-бей-эфенди будет освобожден, и мы под звуки духового оркестра проводим его в Анкару.
- Да поможет нам аллах! - вздохнула Нефисе.
- Не сомневайтесь, это так же верно, как дважды два - четыре. Вот увидите… - Он запнулся, увидев, как печальна Нефисе, и спросил: - Вы чем-то расстроены?
- И даже очень! - ответил за Нефисе Длинный.
- Как тут не расстроиться! - ерзая на стуле, подхватил Идрис. - Скорее бы увидеть, как им заткнут глотку!
Председатель встал, подошел к Нефисе. Не выдержав, женщина расплакалась, и это еще больше встревожило председателя.
- Что с вами, ханым-эфенди? У вас неприятности?
Он посмотрел на Длинного, на Идриса:
- Что произошло?
- Вы ведь знаете, что начальник тюрьмы подал в отставку, - сказал Длинный, - и временно его функции возложены на прокурора. Теперь тюрьма в его полном распоряжении. Вот и…
- Он был груб с вами? - перебил его председатель, обращаясь к Нефисе.
- Неотесанный хам! Обошелся со мной, как с простой бабой! Но я ему отплачу, вот только съезжу в Анкару. Он думает, страшнее медведя зверя нет. А слоны на что?
- Поразительно!
- Ну скажите, разве имел он право поместить Кудрета в одиночку?
Председатель комитета, врач по профессии, был несведущ в юриспруденции, но тем не менее сказал:
- Конечно, не имел! Неужели его держат в одиночке?
- Да, в одиночке! В тот раз, когда Кудрет-бей сидел в тюрьме, мы с ним встречались в кабинете у начальника. А теперь я его вижу только за решеткой. Шум стоит такой, что ничего не слышно, ведь говорят все одновременно. Сегодня Кудрет почему-то вообще не вышел на свидание. Я решила узнать у прокурора, в чем дело, а он, мерзавец, разговаривать со мной не стал. Понятия не имеет, как обращаться с женщиной.
- Ну а дальше?
- Кровь бросилась мне в голову, но я смолчала. Подожду, думаю, пока мы победим на выборах и Кудрет будет освобожден. Тогда и рассчитаюсь с этим мерзавцем!
В комнату вошел брат председателя, адвокат. С гостями он был знаком и церемонно справился об их здоровье, поинтересовался тем, что их привело сюда. Председатель вкратце изложил суть дела, после чего положил руку ему на плечо.
- Немедленно езжай в тюрьму. Повидайся с прокурором, он там сейчас за начальника, и скажи, что будешь адвокатом Кудрет-бея. Попроси, чтобы его вызвали, а то вот Нефисе-ханым волнуется, думает, ее супруг заболел. Поговори с ним, а затем… Кстати, бей-эфенди почему-то сидит в одиночке. Это законно?
- Есть решение суда на этот счет? - спросил адвокат у Нефисе.
- Не знаю. Думаю, что нет…
- Хорошо, я сейчас же поеду в тюрьму и выясню положение. Не беспокойтесь. Если потребуется…
Он умолк, потому что не представлял себе, что сможет сделать, и вышел из кабинета.
Плешивый Мыстык беспокойно ходил по коридору. Увидев брата председателя, он снял фуражку, поклонился.
- Отвези-ка меня в тюрьму, да поживее!
Мыстык сразу догадался, зачем он просит отвезти его в тюрьму, и бросился к своему фаэтону.
Уже в дороге Мыстык спросил:
- С Кудрет-беем хотите повидаться?
- Да.
- Сколько же ему дадут?
- Кому?
- Кудрет-бею.
Адвокат усмехнулся:
- Он без пяти минут депутат меджлиса, а ты…
- Ну, станет он депутатом, и что тогда?
- Тогда его немедленно освободят, и он поедет в Анкару.
- Неужто? О аллах!
Мыстык был так рад, будто это ему предстояло стать депутатом меджлиса, выйти из тюрьмы и уехать в Анкару.
- А ну, удалые! - крикнул он, как обычно, взмахивая кнутом.
Прохожие, глядя на Плешивого Мыстыка, посмеивались: чему это он снова радуется? Ведь все знали: когда Мыстык не в духе, то клянет на чем свет стоит своих кляч. Как говорится, сердится на невестку, а честит дочерей.
Адвокат прошел через тюремный двор и поднялся в кабинет начальника. Прокурор знал адвоката и потому принял его вежливо, предложил стул. Ему было известно, что адвокат - брат председателя вилайетского комитета оппозиционной партии, но партийная принадлежность гостя прокурора не волновала. Адвокат, как и сам он, государственный чиновник, и он обязан быть с ним обходительным. Адвокат не обращался к нему с какими-либо выходящими за рамки законности просьбами и, скорее всего, пожаловал по делу Кудрета Янардага. Но в этом, по мнению прокурора, нет ничего предосудительного. Вполне естественно, что обвиняемый в правонарушении желает прибегнуть к услугам адвоката.
Так оно и оказалось. После обмена взаимными любезностями адвокат сообщил о цели своего визита.
- Что ж, прекрасно! - сказал прокурор. - Вызвать его сюда?
- Будьте любезны!
Прокурор приказал писарю, чтобы привели Кудрета Янардага.
- Незадолго до вашего прихода, - повернулся он к гостю, - ко мне заходила одна женщина. Представилась супругой Кудрет-бея. Будь она поскромнее, я, пожалуй, не придал бы этому значения. Но она вела себя вызывающе! Тогда я попросил ее показать брачное свидетельство, отлично зная, что никакого свидетельства у нее нет. Прошу прощения, но, я надеюсь, вам знакома поговорка: "Плешивый, а кудрями хвалится". Это как раз о ней.
- Вы правы, эфендим. Но женщина - существо слабое… Как мне известно, у Кудрет-бея в Стамбуле есть жена и дети. С женщиной, о которой вы говорите, он познакомился в тюрьме, они решили пожениться. Но к тому времени его бракоразводный процесс еще не закончился, и о женитьбе, разумеется, не могло быть и речи. Так что действовали они в соответствии с поговоркой: "Раньше отчалить, а потом уж пары поднять!" Поженились по законам шариата, а гражданский брак отложили на потом.
- Все это я знаю. Но ведь приличия надо соблюдать. Прежний начальник совсем распустил заключенных. Между нами говоря, дело дошло до того, что эта самая ханым назначала свидания с Кудрет-беем в этом кабинете. В служебном помещении! Можете себе представить?
- Это отвратительно.
- Только ли это? А торговля ножами и наркотиками? А отлучки арестантов из тюрьмы? Бывало, и к утру не возвращались… Сам начальник заявлялся в тюрьму вдрызг пьяный и резался в кости с заключенными!
Адвокат хорошо знал обо всем этом, но притворился удивленным:
- Вах-вах-вах!
- Теперь ничего подобного нет и никогда не будет!
- Можно вам задать один вопрос?
- Сделайте одолжение!
- Почему вы посадили Кудрет-бея в одиночную камеру? Было соответствующее постановление суда или решение следственных органов?
- Нет, нет… Ничего такого не было. Но я имею право прибегнуть к такой мере в административном порядке. Потому что… Словом, вам известен характер его преступления. А недавно заключенные подняли бунт. Вы ведь знаете?
- Слыхал, эфендим.
- К тому же еще во время первого ареста Кудрет-бей подал прошение о том, чтобы его поместили в одиночку, сославшись на обстоятельства сугубо политического характера. Сейчас он заявил, что его прошение остается в силе, так что, как видите, в постановлении суда нет никакой необходимости…
- Вы правы, - согласился адвокат. Ничего другого ему не оставалось.
В дверях показался Кудрет Янардаг - в шелковой пижаме, коротком утреннем халате верблюжьей шерсти, отделанном синим шнуром, и лаковых шлепанцах. Раньше, при старом начальнике, он бесцеремонно входил в этот кабинет, говорил высокопарно и врал сколько хотел. Теперь же скромно ждал на пороге, пока уйдет писарь и прокурор освободится.
- Пожалуйста! - сказал писарь и удалился.
Лишь после этого Кудрет вошел и в почтительной позе остановился перед прокурором. Адвоката он не знал. "Интересно, зачем я им понадобился?"
Прокурор, не глядя на него, кивком головы указал на адвоката:
- Господин адвокат желает с вами переговорить.
Адвокат поднялся. Он знал Кудрета по его речам, слышал самую смелую из них, но до сих пор не имел чести быть знакомым с ним лично. Его выступления, мягко говоря, не отличались ни глубоким содержанием, ни блеском, ни тем, что называется научной обоснованностью, но слушатели неизменно приходили от них в восторг. Только поэтому Кудрета и поддерживало руководство партии.
Адвокат представился и предложил Кудрету свои услуги. Оба стояли, поскольку прокурор не предложил Кудрету сесть.
Глядя на прокурора, Кудрет подумал: "Твердый орешек. Оно и понятно. С какой стати ему стелиться перед каждым, если все тени его боятся? Только нахрапом не возьмешь. А попытаешься, так неприятностей не оберешься. Это уж точно. Поэтому действовать тут надо осторожно, не лезть напролом".
Кудрет сообщил адвокату необходимые сведения, он записал их в блокнот, пообещал прислать нотариуса или секретаря нотариальной конторы, чтобы подписать доверенность, и ушел.
- Я вам больше не нужен, бей-эфенди? - вкрадчиво спросил Кудрет.
- У меня все! - отрезал прокурор, не поднимая глаз.
- Можно идти?
Вместо ответа прокурор нажал на кнопку звонка.
Прибежал писарь.
- Сам отведи бея в камеру! - приказал прокурор.
Кудрет понял: прокурор опасается его контактов с заключенными.
- Слушаюсь, эфендим! - ответил писарь.
Сопровождая Кудрета в камеру, писарь пожаловался:
- Свалился на нашу голову начальничек!
Кудрет оживился:
- А что?
- Извел совсем!
- Вот как?
- Разве вы на себе этого не чувствуете?
- Вроде не чувствую…
- Но ведь раньше вы с женой встречались в кабинете.
- Захочу - и опять буду там встречаться!
- Вы это серьезно? - не поверил писарь.
- Вполне. Да он ведь только что извинялся передо мной. Просил не сердиться, говорил, что вынужден был после бунта заключенных пойти на крайние меры. Милый мой, у таких, как этот, ничего не надо просить, чтобы потом, когда придет время, как следует рассчитаться с ними…
Писарь был согласен с Кудретом, но на всякий случай промолчал. Они поднялись по нескольким лестницам, прошли полутемными коридорами и остановились у камеры Кудрета. Убедившись, что поблизости никого нет, Кудрет сунул писарю в руку две ассигнации по десять лир.
- Что вы, бей-эфенди, зачем это?
Кудрет не ответил и, вбежав в камеру, вернулся с конвертом в руках:
- Постарайся сегодня же вечером сдать это письмо на почту.
Писарь перепугался. Раньше, при старом начальнике, он не побоялся бы это сделать. Да что там - письмо! Попросил бы бей-эфенди пропустить в камеру его ханым - не отказал бы! Но теперь…
Сердце у писаря чуть не выскочило из груди, но письмо он все-таки взял.
- Что с ним сделать?
- Я ведь уже сказал: отнести на почту!
- Ах, да… Приятного ужина! - пожелал писарь и быстро ушел.
Кудрет подозвал прислужника.
- Приготовь-ка мне салат, да повкуснее!
Высокий и худой как жердь прислужник соврал: кончился салат, покупать надо.
- Ступай купи! - приказал Кудрет, протягивая деньги.
Прислужник побежал выполнять приказание Кудрета, а заодно донести на писаря толстяку стражнику, дежурившему с товарищами у тюремных ворот.
Стражник помчался к прокурору:
- Кудрет-бей передал с писарем какое-то письмо, бейим!
- Вот как! Хорошо, можешь идти.
Прокурор отправился к писарю. Увидев его, писарь вытянулся по стойке "смирно".
Прокурор спросил:
- Вы проверяете поступающие для заключенных письма?
- Конечно, эфендим!
- А письма самих заключенных?
Лицо у писаря стало серым, как пепел. Как назло, письмо Кудрета лежало рядом с пишущей машинкой. Заметит прокурор - пропал!
И прокурор заметил. Да и трудно не заметить такой красивый конверт. Надпись гласила: "Уважаемой госпоже Ифакат Дюрдане".
Тыча в конверт пальцем, прокурор снова спросил:
- А это что?
От страха писарь едва держался на ногах.
- Письмо, эфендим…
- Чье?
Писарь чуть было не сказал "мое", но не осмелился. А вдруг он вскроет конверт?
- Я спрашиваю, чье письмо?
Поняв, что ему не выкрутиться, писарь признался:
- Кудрет-бея, эфендим…
- Как же оно попало к тебе?
- Кудрет-бей попросил отнести на почту.
- Отправил бы его не читая?
- Я хотел прочесть, да конверт-то запечатан…
Прокурор впился взглядом в писаря, тот даже покачнулся.
Вернувшись в кабинет, прокурор не стал вскрывать письмо. Он велел надзирателю привести Кудрета Янардага, чтобы хорошенько проучить его, сбить с него спесь. "Значит, несмотря на все строгости, Кудрету удается обойти их и вертеть людьми по своему усмотрению. Писаря он, как видно, уже прибрал к рукам, ну а надзирателей? Не исключено, что он дал писарю взятку. Наверняка дал. Иначе зачем бы он так старался?"
Привели Кудрета. Прокурор помахал у него перед носом письмом.
- Разве вы не знаете, что заключенным положено сдавать письма незапечатанными?
Кудрет пожелтел, как лимон:
- Знаю, эфендим…
- Почему же вы нарушаете порядок?
- Дело в том…
- В том, что вы пытались отправить письмо, минуя администрацию, верно? И, не дав Кудрету опомниться, прокурор спросил:
- Сколько вы дали писарю?
- Ни… нисколько.
- А писарь утверждает, что дали.
- Он врет, эфендим!
- Вы уверены?
- У-уверен, эфендим!
Прокурор пошел к писарю. Тот уже знал, что Кудрет у прокурора, и был в отчаянии.
- Выкладывай денежки, которые получил у Кудрета! - без лишних слов потребовал прокурор.
Писарь полез в карман и безропотно отдал деньги.
Прокурор вернулся в кабинет, показал Кудрету ассигнации:
- А это что?
Отпираться было бессмысленно, и Кудрет виновато опустил голову.
- А еще произносите речи о пути, начертанном аллахом, о святой вере! Собираетесь стать депутатом меджлиса! Постыдились бы! А если я выдвину против вас обвинение в даче взятки и в нарушении тюремной дисциплины, передам дело в суд и позабочусь, чтобы материал обо всем этом попал в стамбульские газеты? Как вы будете выглядеть в глазах избирателей?
Кудрет был сражен. "Дернул же меня черт связаться с этим писаришкой. Теперь надо добиться снисхождения - любой ценой, даже если придется униженно просить".
Расплываясь в кривой улыбке, что было так несвойственно ему, Кудрет неуверенно сказал:
- Вы этого не сделаете, не поставите под угрозу мою политическую карьеру накануне выборов. Потому что…
- Потому что, как вы, видно, полагаете, мне помешает это сделать мое знатное происхождение? Но я, Кудрет-бей, не знатного происхождения. Мой отец брался за любую работу, лишь бы дать мне образование. Может, вы сами из знатных, об этом я ничего не знаю. Мне известно одно: вы выставили свою кандидатуру в меджлис, чтобы вершить судьбу народа, нашего несчастного народа. А кто на это решился, должен прежде всего любить народ, испытывать к нему уважение. Я сожалею, очень сожалею…
Заявление прокурора ошеломило Кудрета. Но ему казалось, что он не осуществит свою угрозу, не станет позорить его, Кудрета, в глазах избирателей.
- Простите меня! Прошу вас! - взмолился Кудрет.
Желая увидеть, как низко может пасть этот человек, прокурор заявил:
- Простить вас не могу. Ибо закон…
Кудрет припал к его рукам:
- Умоляю! Ну что вам стоит?
- Ибо закон запрещает мне прощать виновных!
- Ноги ваши стану целовать!
- До какой же степени падения вы можете дойти?
- Я в ваших руках! Не позорьте меня перед избирателями!
- Вы во что бы то ни стало хотите стать депутатом меджлиса? Так я вас понял?
- Умоляю…
- Если когда-нибудь вас выберут - чего только на свете не бывает! - и мы встретимся…
- Непременно встретимся, бей-эфенди, можете не сомневаться!
- Что вы мне обещаете?
В глазах Кудрета блеснул огонек надежды:
- Все, что вы пожелаете, только прикажите!
Прокурор в изнеможении опустился в кресло. Гнев его сменился глубокой горечью. "Неужели этот человек и ему подобные, - с ужасом подумал прокурор, - будут распоряжаться судьбой народа?"
- Лично для себя, Кудрет-бей, я ничего просить не стану. Молю об одном: если вы станете депутатом меджлиса, позаботьтесь о народе, о нашем бедном, нищем народе. - И, помолчав, он тихо добавил: - А теперь можете идти.