Ферхад подкрался к окну директорского кабинета; через узкую щель в шторах пробивался слабый свет. Директор сидел за столом и писал. Привратник отпрянул от окна: "Точно! Составляет рапорт. Не застал меня на месте, вот и строчит…" - осенила его страшная догадка. "Ох, Ферхад, бедная твоя голова!.. Черт тебя попутал, Ферхад!.."
Как раз в это время с ниточного склада вышел Муртаза, увидел в окне директорского кабинета свет и какого-то человека, приникшего к окну. Как охотничья собака, учуявшая дичь, надзиратель замер, точно сделал стойку. Первой мыслью было задержать неизвестного на месте преступления. Однако тут же передумал: лучше выждать, посмотреть, что будет дальше, и притаился за тюками.
Привратник Ферхад - Муртаза теперь узнал его - отпрянул от окна и повел себя очень странно: он говорил сам с собою, разводил руками. Затем вновь прильнул к окну и неожиданно опрометью бросился к проходной…
"А вдруг господин директор приехал на фабрику?" - подумал Муртаза. Он вышел из-за укрытия, приблизился к тому месту, где только что стоял Ферхад, и посмотрел в окно: директор сидел за столом и писал. Надзиратель сразу выпрямился и застыл. "Может, зайти к директору и поприветствовать его?" Привычным жестом Муртаза застегнул крючок на вороте, проверил, в порядке ли пуговицы, одернул тужурку. "Нет, прежде надобно выяснить, отчего так странно ведет себя привратник", - решил Муртаза и, чеканя шаг, направился к фабричным воротам.
- Ах, Муртаза-эфенди, несчастье обрушилось на мою голову!.. Что делать? Что делать? - запричитал Ферхад, увидев надзирателя.
Муртаза стоял, широко расставив ноги, заложив руки за спину, и ждал объяснения.
- Такое натворил - и не спрашивай!..
- Что именно?
- Помоги, ради аллаха, Муртаза-эфенди…
Надзиратель медленно поправил красную повязку на рукаве, нахмурился и грозно глянул из-под бровей.
- Ну, рассказывай, что натворил.
- Понимаешь, пошел я по нужде, а в это самое время приехал технический директор и увидал, что меня нет на месте.
Лицо Муртазы покраснело от гнева.
- Так! Дальше?
- Дальше ничего. Оставил в проходной сына, чтоб он последил за воротами. Теперь вот директор составляет на меня рапорт…
Муртаза, внимательно оглядев привратника с ног до головы, назидательно произнес:
- Куда это годится, Ферхад? Ты понимаешь, что натворил? А?.. Известно ли тебе, какая огромная ответственность лежит на всех нас? Понимаешь ли ты, что такое служба? Сразу видно, что не понимаешь. А все потому, что курсов не кончал, от старших начальников уму-разуму не научился. Кончил бы курсы, тогда наверняка понимал бы, что есть служба в нашем деле!.. На службе не может быть никаких желаний - по нужде бегать и все прочее… На службе - стой и гляди в оба! Тут моргать некогда, а то вмиг все проморгаешь. И нечего о постороннем думать, близких, родных, семью и детей поминать! Потому как обязанность на нас возложена! И это смекать надо и оказанное доверие ценить. Гляжу на тебя, Ферхад, и вижу, что не понимаешь ты ни черта.
- Помилуй, Муртаза-эфенди!
- Помиловать-то можно. Только вызовет он меня сейчас, спросит, почему не доглядел, начнет ругать!.. Прямо так и скажет: "Куда ты, Муртаза, смотрел? С них спроса нет, они курсов не кончали, службы не знают. Ты квартальным был, курсы кончал? Как же на месте не оказался?"
Ферхад подавленно молчал.
- Ответственности не понимаешь, доверия не ценишь. Коли понимал бы да ценил, не пошел бы мочиться, не оставил бы за себя дитя неразумное!
Не в силах остановиться, Муртаза распекал привратника. Его распирало от сознания собственной силы, от желания запугать и унизить Ферхада.
- Конечно, коли приспичило, тут никуда не денешься, побежишь справлять нужду. Только что надлежало сделать? Найти меня и доложить: "Начальник, разреши сходить помочиться". А я что сделал бы? Прикинул бы: "Ага, Ферхаду надо сходить по нужде", - и сказал бы тебе: "Ступай на пост, я сейчас найду достойного человека, которому такое ответственное дело можно доверить, и пришлю для замены". Уразумел? Вот какие точные инструкции мы получали на курсах, вот как учили нас принимать решения в сложной обстановке!
Ферхад схватил надзирателя за руку:
- Прошу тебя, аллахом заклинаю. Сходи к директору. Скажи ему, что Ферхад допустил оплошность, в которой кается и нижайше умоляет простить его. Скажи директору, что Ферхада пожалеть надо, у него пятеро детей.
Посмотрев на освещенное окно в кабинете директора, Муртаза процедил:
- Гляди, Ферхад, чтобы больше такого не повторялось! Сейчас пойду, попрошу за тебя прощения, но, право, не знаю, чем это кончится…
Технический директор стоял перед зеркалом и разглядывал собственный нос, из ноздри которого вырвал торчавший волос, и громко чихнул.
Когда вошел Муртаза, директор даже не обернулся - голова гудела от выпитого…
- С прибытием, мой директор! - громко произнес Муртаза, стоя навытяжку около двери.
Директор кивнул в ответ и снова чихнул. Муртаза ждал, что начальник начнет кричать на него, требовать ответа, почему он, опытный надсмотрщик, окончивший курсы, небрежно выполняет свои обязанности, почему Ферхад оставил пост, посадив на свое место сына…
Директор продолжал рассматривать в зеркале свой нос.
Муртаза вздохнул, проглотив слюну, попробовал улыбнуться, потом нахмурился, еще раз вымученно улыбнулся и опять посуровел.
- К вам просьба есть от Ферхада, мой директор, - мрачно сказал он.
Вместо ответа директор, выдернув из носа еще волос, сморщился и чихнул.
- Я понимаю, мой директор, не прошел человек курсов, должного воспитания не получил. От такого пользы не жди. Потому что службы как следует не понимает!
Директор молчал, словно не слышал.
- Думает, служба - это все одно что орехи грызть!
Директор покосился на Муртазу.
- Да, служба - это тебе не орехи щелкать. Это дело серьезное! На занятиях наш комиссар-бей…
- О чем ты говоришь? Объясни, в конце концов! - не вытерпел директор, сердито уставившись на Муртазу.
- Так точно! - рявкнул надзиратель, решив, что директор все знает, но хочет услышать о происшествии от него самого. - Конечно, я понимаю, что он допустил очень большое нарушение дисциплины. Он должен был позвать меня и сказать: "Извини, начальник, но мне надобно сходить справить нужду". Я бы тогда подумал: "Ага, Ферхад хочет помочиться, значит, надо найти ему замену", подыскал бы подходящего человека, приказал бы ему сменить Ферхада на посту… А Ферхад что? Не сделал как положено, ушел мочиться, оставив заместо себя ребенка в проходной!
- Ну и дальше что?
- Не должен был идти мочиться без разрешения начальника. Потому что во время несения службы нечего думать о том, чтоб мочиться, не должно быть мыслей о детях, близких, семье своей.
Муртаза пристально поглядел на директора.
- Я, конечно, объяснил ему, как подобает, чтобы он уразумел раз и навсегда. Так и сказал: "Раскрой, Ферхад, глаза, глянь, что наделал! Служба - это не орехи щелкать! Поручили нам начальники важное дело. А мы что? Мы не должны их подвести, дело загубить". Послушался меня Ферхад, согласился с моими словами: "Правильно говоришь, начальник!" Потому, я полагаю, не следует его наказывать, писать на него рапорт, надо его простить!
- Кого я должен простить? Какой рапорт?
- Покричи, поругай, но рапорт не пиши!
Наконец технический директор понял, что на фабрике случилось какое-то происшествие, и сказал:
- Хорошо, пришли-ка привратника ко мне!
- Покричи, поругай, но рапорт не пиши, не наказывай, - еще раз посоветовал Муртаза и вышел из кабинета.
Изнывавший от страха и нетерпения Ферхад бросился к нему навстречу:
- Ну как, Муртаза-эфенди?
- Назад! Это что еще за фамильярность? Как следует обращаться к господам служащим и начальникам? - Он окинул взглядом Ферхада. - Застегни как положено пуговицы, тужурку одерни. Вот так.
Ферхад переминался с ноги на ногу, горя желанием узнать свою судьбу. Наконец Муртаза объявил:
- Очень рассердился! Пришел в ярость! "Не знают они, Муртаза-эфенди, что значит служба!" Так прямо и сказал. "Думают, служба - это все равно что орехи щелкать!" Понятно?
- Что он сказал, директор?
- Ты что, оглох? Так и сказал эти слова тебе в назидание. Иль неясно?
Ферхад молча смотрел на надзирателя.
- Он сказал: "Хочу, Муртаза-эфенди, чтобы ты научил его уму-разуму, как на курсах учат". А я ему: "Не беспокойся, мой директор, я об этом всегда помню". Он мне опять: "Я и не беспокоюсь, ведь моя фабрика в твоих крепких руках!"
- Он простил меня?
- Сказал: "Раз ты вмешался в это дело, ради тебя прощаю его".
- Дай бог тебе здоровья, Муртаза-эфенди! Благодарствую, Муртаза-эфенди.
- Ладно! А теперь, да поможет тебе аллах, ступай к нему, он зовет тебя. Постучи в дверь, не забудь поприветствовать как положено, встань во фрунт!
Технический директор строго посмотрел на Ферхада, вошедшего в кабинет с виноватым видом, и процедил:
- Ну… рассказывай… Что делать с тобой, ума не приложу!
У Ферхада от страха затрясся подбородок.
- И-и двух минут не прошло, бей-эфенди… Сына оставил вместо себя, сам на минуту сбегал нужду справить, прощения прошу… Как раз в это время вы и прибыли…
- Да разве можно проходную на чужого человека оставлять? Тебе проходную целой фабрики доверили! Пусть даже твой сын…
Ферхад сжался в комок и потупился.
- Молчишь? Сам знаешь, что виноват… Срежу тебе плату за четыре дня, так сразу поумнеешь. Марш отсюда!
Сердце так и екнуло у Ферхада. Он низко поклонился и вышел из кабинета.
Жалованье за четыре дня! Да как же так можно? На носу первое число месяца. Из ста лир жалованья шестьдесят отдай в уплату долгов в фабричной лавке. Остается сорок. Из них двадцать - за квартиру… Четыре дня по три лиры - это двенадцать! Что же останется? Семь лир с чем-то. Как на такие деньги прожить?
Ферхад вернулся в свою будку. Муртазы уже не было. А ведь он же ему сказал, что директор простил. Привратник вошел в будку, потоптался, вышел и снова вернулся. Он все прикидывал и рассчитывал и не заметил, как, зевая, подошел контролер Нух.
- Только от шлюхи мог уродиться этакий ублюдок, - ворчал контролер.
Занятый подсчетами, Ферхад продолжал бормотать себе под нос, не обращая внимания на подошедшего.
- Ты чего бубнишь? Иль случилось что опять? - спросил Нух.
- Да вот, Нух, беда на мою голову свалилась. Пошел я помочиться, в проходной сына оставил, а тут нагрянул технический директор и увидел, что меня нет на месте…
Нух достал кисет и собрался было свернуть цигарку.
- Технический директор здесь? На фабрику приехал?.. - спросил он встревоженно и спрятал кисет; потом посмотрел на окна кабинета, в которых горел свет.
- Не застал меня на месте, - продолжал Ферхад, - и срезал мне жалованье за четыре дня. А Муртаза-эфенди сказал, что он простил меня.
- Муртаза? Значит, опять этот ублюдок успел…
- Он ни в чем не виноват. Ходил за меня просить!
- Раз Муртаза замешан, будь осторожен! Он дитя родное не пожалеет… Его недаром Муртазой зовут! Тебе одно скажет, а сам побежит к директору, чтоб донос подать.
Подозрение закралось в душу Ферхада, но он поспешил отогнать его - ведь надзиратель уже после директора подошел. Может, директор обещал Муртазе простить, чтобы отделаться от него?
- Он себя большим начальником возомнил, - продолжал контролер Нух. - Все твердит про свой диплом от комиссара. Ну сам посуди, кто он такой, чтобы ему комиссар диплом давал? А? Так ведь, Ферхад? А теперь, к примеру, технический директор. Вот послушай. Вы говорите: технический директор, технический директор!.. Кямуран мне земляк. Соседом был, сопляком-мальчишкой. Вот он Муртазу на должность взял (Нух подмигнул при этом Ферхаду), а сам про Муртазу, знаешь, что говорит? Так и говорит: "Твое дело - взнуздать его и повод покрепче держать, тогда будешь им управлять. Он ведь переселенец, как ни крути, человек пришлый…" Ну а я, дескать, его земляк, обо мне нет нужды разузнавать у людей. Не так ли?..
Привратник не слушал контролера, одна мысль неотступно преследовала его: урезанное жалованье.
Нух встал и решил на всякий случай обойти фабрику.
В прядильном цехе под потолком - ряды ярких семидесятисвечовых ламп. Сверкают новые станки.
Справа - банкоброшные, слева - сучильные машины. Только в этом цехе обновлены станки.
Муртаза, заложив руки за спину, остановился в дверях и оглядел цех. В огромном помещении усердно трудятся сотни рабочих, от восьмилетних ребятишек до людей пожилых, лет пятидесяти или того более. В цехе стоит ровное, чуть приглушенное жужжание вращающихся веретен. Лишь изредка слышны резкие свистки мастера или его помощника, затем все снова наполняется повизгивающим, монотонным гудением.
Новичок на фабрике, Муртаза даже не заметил, что на правой половине у первого станка отсутствует один рабочий, у второго - даже два, у третьего и пятого - опять по одному.
Слева, около десятого станка, молодой подсобный рабочий с девичьим лицом и длинными напомаженными волосами оживленно болтал с работницей в черном переднике. Муртаза нахмурился и упер взгляд в рабочего, который, вместо того чтобы подносить ящики со шпульками, вертелся возле девушек.
Фатьма, возлюбленная парня, вдруг заметила в дверях надзирателя, перехватила его свирепый взгляд и крикнула:
- Сматывайся отсюда, Хасан!
- Что случилось, милочка?
- Не видишь надсмотрщика?
Хасан обернулся, смерил Муртазу взглядом и смачно плюнул на пол.
- Не обращай внимания!
- Сейчас явится сюда и собьет с тебя спесь. Уходи!
- Шутишь, милочка, ни ему, ни аллаху самому такое не под силу. - И еще раз презрительно плюнул.
- Ты погляди на него, сестрица, - сказала Фатьма работавшей на соседнем станке Марьям. - Надсмотрщик давно уже пялит на Хасана глазища, а тому хоть бы хны.
- Смотри, зятек, даст он тебе жизни. Этот переселенец злой и грубый, от него добра не жди.
Хасан ничего не ответил. Назло всем он уселся на пустой ящик и закинул ногу на ногу.
- Может, тебе чашку кофе подать? - съязвила Марьям.
- Тебе говорят, парень, уходи, - настаивала Фатьма. - Сейчас он тебе покажет.
Хасан сунул руку за спину, достал из ящика пустую шпульку и запустил ею в подружку.
Тут Муртаза не вытерпел и в тот же миг вырос перед молодым рабочим. Девушки перестали работать.
Хасан, не поднимая головы, почувствовал, как рядом с ним, будто вкопанный, застыл надсмотрщик. Муртаза толкнул парня в плечо. Тот только покосился на Муртазу и сплюнул на пол. Муртаза опять толкнул его.
Хасан разозлился, но сдержал себя. Терпение Муртазы иссякло. Огромными ручищами он схватил парня за плечи и заставил подняться.
Девушки фыркнули, щеки Хасана залила краска.
- При появлении начальства положено вставать!
Девушки засмеялись пуще прежнего.
- Ты мне никакой не начальник, пошел ты знаешь куда! - зло огрызнулся парень.
- Не начальник?! - закричал Муртаза и, показав на нарукавную повязку, добавил: - Это мне мать твоя или жена повязала?
- У меня мастер есть, он мне и начальник. А кто ты такой, мне дела нет!
- Помолчал бы, коли не знаешь. Тебе известно, зачем меня сюда технический директор взял?
- Да хоть и взял, мне плевать!
- Видать, не знаешь, что есть дисциплина! Квартальным не был, курсы не проходил!
- Нет, ага, - ответила за Хасана Фатьма. - Он у нас еще ребенок, откуда ему знать?
- Заткнись! Занимайся своим делом! - рассвирепел Хасан и принялся ругать всех, помянув и квартальных, и дисциплину, и курсы заодно.
- Цыц, невежа! - закричал Муртаза.
- Сам невежа!
- Говорят тебе, цыц, грубиян!
- Сам грубиян, сам невежа! Ходит тут помощник ночного сторожа! Ишь расшумелся!
- Я-я-я! - заикаясь, захрипел Муртаза от ярости, услышав слово "помощник". - Разве я стану помощником!.. Тебе известно, что сказал директор? - И с силой потянул Хасана за рукав. - Знаешь или нет?
- Отпусти руку!
- Знаешь, что сказал технический директор?
- Что ты пристал: знаешь, знаешь. Мне это все равно!
- Он сказал: "Упала дисциплина на моей фабрике. Я беру тебя, чтобы ты навел порядок…"
Хасан повернулся, чтобы уйти, но Муртаза не отпускал его.
- Куда пошел?
- Тебе говорят, отпусти руку!
- Куда идешь без разрешения?
- У тебя, что ли, спрашивать разрешения? Ишь чего захотел, начальничек!
- Что?..
Как раз в это время из-за станков в проход выскочили двое подростков и, пулей промчавшись, скрылись на левой половине цеха.
Муртаза схватил свисток и дал пронзительный сигнал. Однако никто не обратил на него внимания.
- Где ваши мастера? - спросил Муртаза.
- Откуда я знаю? - ответил Хасан. - Я им не сторож!
Ребята снова выскочили в проход и прошмыгнули в дверь.
Муртаза кинулся за ними.
Тотчас же Хасана окружила толпа любопытных.
- Что случилось?
- Что сказал переселенец?
- Спросил, какую я веру исповедую.
- Тебя серьезно спрашивают. Чего он говорил?
- Чего, чего? Да ничего путного! Бред хвастуна. Ишь большой начальник нашелся. Двинуть в челюсть разок - вмиг отвяжется…
- Ну и храбрец ты, зятек! - ехидно сказала Марьям.
- Вот именно, - подхватила Фатьма. - Храбрец! И коня, и жену бы завоевал!
- Погляди на его щеки! Раскраснелся что маков цвет. С чего это ты, зятек?
- Знаешь, подружка, я поняла: если Хасан захочет, он горы свернет!.. Надо его только разозлить как следует!
- Ладно, ты еще тут! - процедил Хасан. - Гляди у меня!
- Помилуй, зятек! - воскликнула Хатидже. - Не пугай, Фатьма у нас девушка хорошая. Зачем ее обижать?
В "палате лордов" - так называли рабочие мужскую уборную - опять собрался народ. Тут были, конечно, Бекир Камбала, Тощий Неджип, Джамал Шпулька и многие другие. Люди курили, громко беседовали. Уборная гудела, будто улей.
Стоявший в дверях Тощий Неджип крикнул Джамалу Шпульке:
- Эй, Катушка, слышь? Сколько у нас заповедей в исламе?
- Вот богохульник, нашел место, в уборной об исламе думать.
- Эй, Катушка, слышь? Сколько у нас заповедей в исламе?
- Побойся бога, грешник, гляди, ума лишишься!
- Это почему?
- Он еще спрашивает почему!.. Да разве в отхожем месте о таких делах думают?
- А что поделаешь, коли такие мысли здесь только и приходят? Ну так сколько же столпов веры в исламе?
- Пять.
- Какие?