Меч великого Мартелла
Рано утром путников разбудил Жан Паскерель; с ним был ещё юный монах.
- Вставайте, - голос Паскереля был взволнованным, - аббатство окружено бургундцами и англичанами. Они требуют впустить их сюда. Идите за братом Жоржем. Он выведет вас подземным ходом.
- А как быть с конями? - прохрипел спросонья Пуланжи.
- Это я беру на себя, - заверил его Паскерель и вышел.
Юный монах, брат Жорж, повёл спутников Жанны тёмными коридорами, по лестницам, ведущим, то вверх, то вниз. Затем они наконец-то спустились в глубокий подвал и пошли по узкому туннелю, длинной не менее полулье. Наконец очутились в склепе. Дверь, ведущая наружу, была заперта. Вскоре послышался звон ключей, скрежет замка и петель. Дверь наружу распахнулась.
- Выходите, - услышали путники голос монаха Жана Паскереля.
Наверху их ждали кони. Они вскочили в сёдла, попрощались с Жоржем и умчались.
- По-моему, нам своевременно повезло, что мы встретили вас, Жан, - с благодарной улыбкой, глядя на Паскереля, сказала Жанна.
- А я за эту встречу буду благодарить моего друга, королевского курьера Коле де Вьена, - так же с улыбкой ответил монах.
- Что же касается меня, то я до самой смерти обязан святой Екатерине Фьербуа. Все, кто когда-либо был в плену обязаны ей освобождением. Она покровительствует нам, военным. Недавно мы удачно избежали задержания и пленения, а может быть, и смерти. По старой традиции бывшие пленники оставляли в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа свои доспехи и мечи. И нам было бы грешно не заехать в эту обитель и не отстоять хотя бы службу в монастырской церкви, - сказал фельдъегерь и в ожидании поддержки оглядел всех попутчиков.
- Что ж, давайте не будем впадать в прегрешение, - улыбнулась ему Жанна. - Надеюсь, мы не попадём здесь в окружение?
- Уверяю вас - нет! - заверил её рыцарь. - Мы уже на территории Буржского королевства. За мной.
И всадники устремились к воротам показавшейся обители.
Монахи оказали им должный, но скромный и сдержанный приём. Пригласили на мессу. После службы накрыли постный стол для путников, сопровождающих королевского фельдъегеря.
За обедом аббат, брат Бюсси, глянув на Жанну, сказал:
- В народе только и разговоров, что о деве, которая должна явиться и освободить Францию. Может быть, юный паж хочет выдать себя за деву, поэтому почти ничего не ест, и совсем не пригубил вина.
- Это не паж, брат Бюсси, - оторвавшись от еды, повернулся к нему Паскерель. - Это Жанна-дева. Та самая, о которой вы говорите.
Бюсси отпрянул, забыв во рту кусок рыбы с торчащим хвостом. Едва придя в себя, он бросил трапезу.
- Если это так, я прошу извинить меня, - он поднялся и поспешно вышел из трапезной.
Из-за двери было слышно, как он очень быстро и громко говорил толпящимся под дверью монахам.
- Что это с ним? - Паскерель спросил курьера.
- Сам не знаю. Может, спятил малость, - тот пожал плечами. - Во всяком случае, сейчас он был вполне похож на старого сома, которого огрели колесом от старой телеги. Его рот распахнулся, как ворота Фьербуа на Пасху.
- А глаза, как у ошпаренного рака, чуть не выпали на стол, - сказал Мец. Все дружно рассмеялись.
Вошёл аббат.
- Братья, я распорядился, чтобы Жанне-деве подобрали доспехи… А ещё, - он повернулся к девушке, - вас ожидает сюрприз!
- А это не будет слишком долго, брат Бюсси? - заволновался де Вьен.
- А куда вам спешить, братья? В природе случилась весна. Идёт проливной дождь. Рано утром тронетесь в путь и к вечеру будете в резиденции дофина в замке Шиньон.
Утро выдалось ясное и радостное. Усадив гостей за щедро накрытый стол, Бюсси подал знак, и в трапезную торжественно вошли монахи. Они внесли очищенные до блеска латы; голубой плащ, подбитый мехом; шлем с перьями и меч. Бюсси взял его из рук монаха и произнёс речь:
- Дорогая Дева-Жанна! Ступая на путь благородного рыцарства, примите от братства обители меч Великого Карла Мартелла. Да, да… Того самого Мартелла, который 696 лет назад поразил арабов в битве при Пуатье. На мече есть пять насечённых крестов. Это символы побед Мартелла. Пусть же к ним прибавятся и ваши победы.
Глаза Жанны светились счастьем. Она медленно, но коротко, с достоинством поклонилась:
- Спасибо, братья! Я запомню этот день. Вы вселили в мою душу веру в успех нашей войны.
Все обитатели монастыря вышли проводить Деву-Жанну в дорогу и долго стояли перед воротами, пока всадники не скрылись из виду.
Жанна пришпорила свою лошадку и неслась впереди всех. На ней были сияющие латы. На голове - шлем с длинными перьями. С плеч спадал сшитый монахами плащ. На поясе, в новых, отделанных бархатом ножнах, висел меч - меч Мартелла.
Руврэ
А в это самое утро в ожидании английского отряда и крупного обоза войско дофина заняло выгодную позицию неподалёку от Руврэ.
В шатре, кроме коннетабля Жоржа Ла Тремуйля и Карла Валуа, не было больше никого. Они стояли перед столом с лежащей на нём картой предполагаемого боя.
Оба были без шлемов, а король и вовсе без доспехов. Поодаль от карты, на ближнем к выходу краю лежали их головные уборы. На противоположном конце стола стояли шахматы.
- Ваше величество, мы готовились к этому сражению не один день. По данным нашей разведки, они должны выйти именно сюда. Так как именно здесь проходит их путь из Кале в Орлеан. Это крупнейший обоз с вооружением и провиантом. По предварительным подсчётам только одной селёдки должно быть не менее тысячи бочек. Успех нам обеспечен. Они не готовы к столкновению. Естественно, полны решимости и уверенности в своей непобедимости. Но на нашей стороне преимущество. Мы имеем более выгодную позицию. Отсюда мы начнём сражение, как только они втянутся в бой, который мы им навяжем. Они до сих пор не знают, что мы противостоим силами, превышающими их почти вдвое. Суффолк имеет против нас триста лучников, семьсот пеших воинов, пятьсот всадников лёгкого вооружения и три мортиры. У нас же общая численность войска составляет три с половиной тысячи; плюс выгодная позиция, неожиданность, инициатива и готовность! - доложил коннетабль.
- Что ж, если победа будет наша, я обещаю вам графство.
- Я с честью оправдаю эту награду, ваше величество! - Ла Тремуйль поклонился.
За колыхающимся от ветра пологом послышались топот копыт и лошадиное ржанье. В шатёр вошёл гонец:
- Ваше величество, англичане приняли бой. Наш арьергард начал запланированный отход.
Карл удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на коннетабля. Тот пальцем привлёк внимание гонца к карте, ткнув в неё толстым пальцем:
- Скачите к Мюго. Передайте ему: как только их авангард войдет в долину, пусть Мюго перекроет им путь к отступлению.
Гонец умчался. В шатёр вошёл с докладом другой курьер:
- Отряд маршала Буссака начал бой. Де Рэ вывел свой отряд и вступил в сражение. Резервы ещё не трогали.
- Скачи к Мюго. Пусть нанесёт удар с тыла одной половиной отряда. Вторую пусть придержит. Оттуда лети к Фуше. Пусть будет готов встретить отступление англичан.
Гонец умчался. Ла Тремуйль повернулся к дофину.
- Фуше стоит с тысячным отрядом в лесу. Сейчас он встретит их. Суффолк, как только почувствует за спиной Мюго, подумает, что попал в мешок, засуетится и пойдёт на Мюго, а тут выйдет Фуше и решит исход дела.
Стремительно и шумно в шатёр вошёл гонец из отряда Мюго.
- Отряд капитана Мюго разбит. Командир погиб.
В глазах коннетабля промелькнула растерянность.
- Пробейтесь к Фуше, он в лесу напротив, пусть немедленно атакует.
Гонец поклонился в сторону короля и вышел.
Толстый Жорж повернулся к дофину.
- Гибель отряда Мюго, конечно, для нас потеря, но всё последующее спланировано с учётом этого.
В шатёр ввалились оба гонца, посланные к Фуше. Старший из них доложил:
- Англичане подожгли лес, в котором стоял Фуше.
Красивое лицо толстяка побагровело.
- Негодяи! Они, кажется, разгадали наш план. Ты скачи к Амбруазу де Лоре и де Рэ, пусть закрепляются на этих позициях. А ты, - коннетабль повернулся к другому гонцу, - лети скорее к резерву Поклена, он слева от нас, за пригорком, пусть идут в обход Руврэ и выходят в тыл англичанам, вместо Мюго и Фуше.
Гонцы исчезли - помчались выполнять приказ главнокомандующего. А он повернулся к дофину с видом стратега-победителя.
- Суффолк, бесспорно, негодяй. Мы это знали и планировали сражение с учётом этого. А ещё в нашем деле очень важно сохранить спокойствие.
В шатёр вошёл курьер от капитана де Рэ.
- Англичане отступают, сир. Прикажете добивать?
Толстяк обрадовано потёр ладонями.
- Ну, вот, план начинает исполняться. Хотите добивать? Рано! Отряд Поклена ещё не вышел им в тыл. Закрепляйтесь!
Гонец умчался. Коннетабль подступил к дофину и чуть склонился к нему.
- Я знаю, кое-кто ехидничает по поводу того, что я сам не размахиваю мечом или топором. Я сторонник иного метода ведения боя. Каждый отдельный командир отряда всегда знает, где я нахожусь, поэтому со мной всегда можно легко связаться и получить новое приказание.
- Я помню, сир, что именно благодаря этому мы и выиграли бой под Монтаржи, - поддержал его Карл.
- Благодаря этому, сир, мы одержим ещё не одну победу, - продолжал разглагольствовать толстый Жорж. - Современная война - это шахматная игра, игра умов. А командующий - игрок.
В этот момент английская стрела пробила шатёр и воткнулась в карту, лежащую на столе.
В следующее мгновенье вошёл гонец.
- Сир, англичане вернулись на позиции. Они перестроились и убивают наших солдат.
- Скачите вслед за отрядом Поклена. Они идут в обход Руврэ. Верните их сюда! Немедленно!
Гонец вышел, но через мгновенье ввалился спиной в шатёр со стрелой в груди. В тот же миг ядро, прорвав шатёр, рухнуло на стол, прямо на шахматы, да так, что фигуры брызгами полетели в разные стороны.
Карл успел прикрыть лицо рукой. Затем с бледным лицом, но оптимистической ноткой в голосе сказал:
- Я думаю, сир, что эта неожиданная атака англичан есть не что иное, как агония. Всё равно они в мешке и ничто уже не поможет им спастись. Я поехал в Шиньон. Вечером жду вас для доклада.
Персеваль де Буленвилье
Во дворце он позвал к себе советника Персеваля де Буленвилье.
- Ещё одно такое сражение, и хозяином во Франции будет герцог Бедфорд. Если три дня назад я был уверен, что наконец-то наступил перелом в войне, то сегодня я потерял всякую надежду на то, что нам когда-нибудь удастся вернуть Францию. Как вы думаете, что о нас говорят в стране?
- О нас уже давно ничего не говорят, ваше величество.
- Это почему же?
- Потому, что везде говорят про деву, которая якобы должна явиться и спасти Францию.
- Я бы не пожалел награды тому, кто привёл бы сеющего такой слух и бросил бы его в яму с волками.
- Ваше величество, по имеющимся сведениям, ещё прошлым летом англичане поймали такого человека в Париже и исполнили ваше желание.
- Вот как? Странная логика у этих англичан.
Буленвилье покачал головой, а Карл продолжил:
- А что это за девчонка, о которой болтают? Она существует? Есть ли о ней какие-либо сведения?
Персеваль потянул уголком рта, поднял брови и склонил голову набок:
- Сведения, в общем-то, фантастические, так как всё это плод вымысла и ожидания героя, который вернёт страну к жизни. Но мне думается другое: даже если такая дева не объявится, мы с вами будем вынуждены придумать её сами.
- Что значит придумать, если о ней уже говорят?
- Я хотел сказать, ваше величество, что нам с вами придётся материализовать слух о ней.
- Что вы такое говорите? Как вы это себе представляете?
- Думаю, что нам придётся снарядить экспедицию в Шампань или Гасконь, выловить хорошенькую девчонку, отмыть её, нарядить в латы и ставить во время боя на пригорок.
- Где-то я уже слышал подобное, - сказал Карл и поморщился.
- О-о-о… Ваше величество! Об этом говорят со времён Труа.
Вошёл секретарь Жан Шартье и доложил:
- Ваше величество, из Вокулёра вернулся курьер, привёз письмо от капитана Роббера де Бодрикура.
- Читайте, - тихо сказал дофин.
Шартье развернул послание и принялся читать, громко и чётко, изредка переводя взгляд с бумаги на дофина:
"Его величеству дофину и королю Франции от слуги и верного рыцаря, коменданта крепости Вокулёр, капитана Роббера де Бодрикура.
Ваше величество! Довожу до вашего сведения, что в период с весны прошлого года по настоящий момент вверенное мне для охраны ваше кастелянство перенесло немало бедствий. В июне 1428 года на земли домена вашей семьи напала банда бургундцев и англичан под командованием француза-предателя Антуана де Вержи. Жители Гре и Домреми-сюр-Мез подверглись нападению банды, которой предводительствует не менее тёмная личность де Орли. Несчастные обитатели селения вынуждены были продолжительное время укрываться в Невшато у францисканцев, сохранивших верность единственному и законному наследнику престола - вам, Карлу VI. Сейчас на землях ваших разруха и запустение. Так бандиты нанесли огромный ущерб всему, что составляло вашу собственность. Но даже в самые в самые тяжёлые дни испытаний, ниспосланных судьбой, мы продолжали думать о вас.
Государь, в вашем кастелянстве объявилась юная дева, которая утверждает, что к ней являлись святые и передали ей слова господа нашего, чтобы она пошла к вам, сняла осаду с Орлеана и повела вас в Реймс для коронования.
Мы, Роббер де Бодрикур, Бертран де Пуланжи и Жан де Мец, беседовали с ней для выяснения её личности, но она не показалась нам обманщицей или ненормальной. С ней также имел беседу ваш дядя, герцог Лотарингский Карл II и даже вознаградил её четырьмя золотыми…"
Услыхав это сообщение, Карл неожиданно для присутствующих сделал два уверенных шага к секретарю, выхватил письмо, отыскал то место, где было написано о ней, пробежал по нему глазами и, не оборачиваясь к Шартье, спросил:
- Он здесь?
- Кто? - переспросил тот. - Гонец?
- Да. Гонец.
- Здесь, ваше величество.
- Позовите.
Шартье поклонился и вышел. Тотчас вместо него в проёме двери возник фельдъегерь, которого дофин встретил вопросом:
- Она здесь?
- Да, ваше величество.
- Какая она?
- Девчонка, ваше величество… Особенного в ней ничего нет, но хорошенькая.
- Говорит она что?
- Да она больше молчит, чем говорит.
- Ну что-то же она говорит? Не заговаривается?
- Нормально говорит, ваше величество, не заговаривается. Гладко, складно. Справлялась о вашем здоровье…
- Где она?
- На постоялом дворе у Франсуа Колье.
- Ну, хорошо, спасибо, позовите сюда нашего секретаря.
- Слушаюсь, сир, - курьер вышел.
- Что прикажете, ваше величество? - спросил с порога Шартье.
- Оповестите всех членов Совета Дофинэ, что я желаю их видеть вечером за праздничным столом по случаю моего дня рождения.
- Слушаюсь.
Совет Дофинэ
Когда вечером Карл вошёл в зал, то вокруг накрытого стола уже расхаживали сенешал, комендант Шиньона и Орлеанский губернатор Рауль де Гокур; королевский духовник, прелат Жерар Маше; бывший канцлер, а ныне шамбеллан, старик Роббер Ле Масон; граф Антуан Виндом; герцог Жан Алансонский; советник Франсуа Гаривель; советник и президент Счётной Палаты Симон Шарль; коннетабль, маршал Жорж Ла Тремуйль; граф Шарль де Бурбон; канцлер королевства, архиепископ Реймса Реньо де Шартр; казначей Эдмон Рагье; придворный поэт, летописец, дипломат и советник Ален Шартье; советник Персеваль де Буленвилье; граф Бернар Арманьяк; маршал Жискар Буссак; лейб-медик Реньо Тьерри и секретарь Жан Шартье.
- Монсеньоры, - обратился к собравшимся Карл, - я пригласил вас не только по случаю дня моего рождения, но и чтобы обсудить с вами необычное явление. В кастелянстве Вокулёра объявилась дева, которая говорит, будто её послал господь Бог, чтобы снять осаду с Орлеана и короновать меня в Реймсе. Комендант-капитан Бодрикур прислал эту деву к нам. Она здесь, на постоялом дворе, в сопровождении людей капитана. Прошу вас, монсеньёры, за стол, окажите мне честь.
Старик граф де Гокур оживлённо потёр руками и прищурил чёрные, не утратившие живого блеска глаза, обвёл взглядом присутствующих.
Прелат Жерар Маше внешне не проявил оживления, но в глазах его мелькнуло беспокойство, вызванное скорее не самой новостью, а необходимостью высказать сейчас своё мнение, которое могло понравиться дофину, но наверняка не понравиться канцлеру или наоборот.
А у того на старчески бледных щеках выступил фиолетовый румянец, на шее и на лбу проступили вены, а в глазах сверкнул злобный огонь.
На полном, красивом лице коннетабля отразилась ревность; она искривила его налитые красные губы, изломала брови над глазами, полными растерянности и невыразимой обиды.
На лице Ле Масона блуждала улыбка.
Ален Шартье встретил эту новость спокойно; то ли был готов к этому, то ли разучился удивляться.
- Что скажете, монсеньёры? - подал голос Карл.
- Судя по тому, что она заявляет о себе, она намерена лично присутствовать в войсках и участвовать в боевых действиях, ведь одной молитвой - пусть меня извинят господа служители божьи - она вряд ли чего добьётся, - медленно и значительно выговорился граф де Гокур. - Не так ли?
- Наверное, так оно и есть, - ответил Карл.
- Но вы же не знаете, как поступить: принять её или нет? - опять задал вопрос дофину де Гокур.
Карл качнул головой к плечу.
- В конце концов, её судьбу мы можем решить заочно.
- Можем, если отвергнем её миссию априори, - сказал сенешал.
- Желающих помочь королю много. Их, как минимум, половина Франции! Но… - протянул канцлер.
- Но далеко не все добиваются аудиенции. Вы это хотели сказать? Да, данный случай особый - дева заявила о чрезвычайной миссии. Я не знаю, кем она послана. В конце концов, я не против того, чтобы её послал сам Бог. Но бесспорно то, что она таки может принести нам пользу, - сказал Буленвилье.
- О какой пользе вы говорите, мэтр? Мы дни и ночи проводим в молитвах, прося у Всевышнего милости отвести напасти, ниспосланные пастве, за бесчисленные прегрешения. И вдруг, какая-то девчонка возомнила себя посланницей и спасительницей. Неслыханная ересь! - вскипел архиепископ Реймса.
- Плохо молитесь, ваше преосвященство! А её появление в войсках может оказать положительное психологическое воздействие на воинские массы. О ней ходят благоприятные слухи. О ней знают. Её везде ждут. Разумеется, её миссия может быть успешной при условии её приятной наружности, - высказался Буленвилье.
- Её появление подорвёт веру в короля и основы правящей церкви, посеет недоверие к нам, священнослужителям. Паства и без того с большим трудом удерживается в лоне церкви. Народ погряз в неверии. А тут ещё девка, источник соблазна, греха, разврата и адово исчадие.
Ален Шартье в раздражении пожевал губами и мотнул головой.
- Откуда вам известно, ваше преосвященство, что она источник греха и разврата? Его величество ясно сказал: она дева! И потом, если она не та за кого себя выдаёт, а это обнаружится в её поведении, от неё можно будет легко избавиться.