* * *
Первыми из дверей корпуса вышла Светлана, с внучкой на руках. Следом за ней, с заплаканными глазами, выскочила дочь. "Разбили на группы, – догадался подполковник. – Значит, один из спецов должен быть в середине выходящих. Второй – замыкающим". О том, что наёмников двое, Щетинину сообщили на въезде в санаторий. (И один из них, гадёныш, представился сотрудником милиции. Интересно, кто? Кому зубы выбить?)
Обоих контрактников обезвредили моментально, в порядке очереди. Первого, как только тот проявился в дверном проёме. Ударом приклада по голове: СЧХ приказал своим людям особо не церемониться. Второго "зажали" в коридоре. Впрочем, тот и не сопротивлялся. С улыбкой тут же отдал оружие. И так же, с улыбкой, обратился к подполковнику:
– Зачем этот спектакль, командир? Вы же нас скоро отпустите.
СЧХ кивнул Светланке головой, мол, всё в порядке, после чего подошёл к наёмнику:
– А, старый знакомый. – Контрактник оказался одним из тех двоих, кого Щетинин задержал в Моховой и чьё фото опознал декан АМГу. – Всё неймётся?
– Может, сразу отпустите? – мужик послушно подставил руки под наручники.
– Почему бы и нет. – СЧХ тоже открыл все свои оставшиеся далеко не тридцать два зуба. – Скажите, где жена профессора, и скатертью дорога.
– Понятия не имею, о ком вы говорите, – осклабился контрактник, глядя на милицию открытым, чистым взором.
– Не знаете?
– Нет. – Наёмник кивнул на лежащего на земле товарища. – И зачем применять силу? Мы закон чтим. А вот вы за произвол ответите.
Щетинин подкинул в руке автомат:
– А ствол?
– Обижаешь, командир. Сами привезли, а на нас хотите повесить. Я ведь всё сведу к конкуренции наших структур. И мне поверят. Ты же знаешь. А здесь мы к знакомым приехали.
– Как в Моховой?
– Ага.
– Знакомых, которых под стволом вели?
– Под каким стволом, командир? – на лице мужика проявилось искреннее удивление. – И никого мы не вели. Просто вместе спустились по лестнице. И этих девушек, – кивок головой в сторону женщин, – впервые видим. Просто столкнулись в коридоре. Руки им, как видишь, никто не вязал. Следов побоев нет. Даже твоего лейтенанта никто не тронул. Вон, обнимает свою подругу. Так что всё в порядке. Просто вместе выходили из помещения, а тут вы. Нехорошо.
– Следствие покажет, хорошо или нет, – возразил Сергей.
– Какое следствие? Командир, не делай глупостей. Сам ведь знаешь, никакого следствия не будет. Лучше сразу отпусти.
СЧХ проводил взглядом друзей, идущих к микроавтобусу, в котором подполковник привёз спецназ. Вслед за ними отволокли в машину и бесчувственное тело второго наёмника. Щетинин развернулся всем телом к контрактнику:
– Ты кто по званию?
– А это имеет значение?
– Да.
– Тогда рядовой. – Улыбка на лице мужика стала ещё шире.
– Ну, что ж, слушай меня внимательно, рядовой. – СЧХ приблизился к задержаному на такое расстояние, чтобы тот смог услышать шёпот. – Я вас задерживаю на двое суток. Всего на двое. – Два пальца подполковника заплясали перед носом солдата. – А потом отпущу. Только ты не лыбься. Тебе эти двое суток будут многого стоить. Очень многого. Точнее – всего.
– Ты мне угрожаешь?
– Предупреждаю. – СЧХ хлёстко сплюнул на бетонный пол. – Сегодня ночью вашей группе придёт приказ о немедленном возвращении на базу. Видишь, как я с тобой откровенен. И приказ будет звучать так: прибыть в течение двух суток. А самолёт, как ты помнишь, из Благовещенска на столицу один. И вылетает он завтра. В двенадцать тридцать. И если ты на него не сядешь – тебе пипец. Скажу больше. Я сделаю всё для того, чтобы ни один из ваших уродов не попал на этот самолёт. Кроме, возможно, тебя. Выбирай.
– Блефуем?
– И не думал. – СЧХ вынул из внутреннего кармана кителя фото, сунул его под нос контрактнику. – Тот, что слева – я. А тот, что справа… Знаком тебе? Вижу, знаком. Это мой родной дядька. Вот по его просьбе вас и отзовут. Тот, кто вовремя не явится в расположение части, автоматически становится дезертиром. Со всеми вытекающими последствиями. – Подполковник спрятал снимок назад в карман. – Ведь вы, урюки, не доложились своему "папе", на какое дело подписались. Вот потому и попадёте под раздачу. Так что никто тебя, родной, как дезертира из этого говна вытаскивать не станет. А я, плюс ко всему, завтра вечером на вас всех натравлю хабаровскую комендатуру. Так что будут твои корефаны по лесам бегать и корешки жрать, пока с голодухи не сдадутся. И не дай бог кто-то из них к местному населению заявится. Тогда я и своих бульдогов с цепи спущу. Кстати, с твоим дружком сидеть будете в разных камерах. Кто первым вспомнит, где жена профессора, тот и полетит. – СЧХ почесал у себя за ухом. – На допросы тебя никто вызывать не станет. Только собственная и добровольная инициатива. Так что думай, рядовой.
* * *
Мишка присел на траву рядом с Викой.
– Вещи на всякий случай упаковала?
– Да. А что? – девушка встрепенулась.
– Да так. – Дмитриев прихлопнул на руке комара.
– Я положила в сумку только самое необходимое. – Вика поправила под собой покрывало. – Слушай, а этих, – девушка кивнула в сторону деревьев, – не настораживает то, что мы всё время тут и ничего не ищем?
– Пока, надеюсь, не насторожились. По крайней мере, мы бы это почувствовали. – Мишка лёг обнажённой спиной на траву, заложил руки за голову. – Они ведь считают, мы ждём встречи с автором. Так что до завтра можем и позагорать.
Вика тоже легла на спину.
– А здесь тихо. Тревожно тихо.
– Это тебе кажется, будто тревожно, – заметил Мишка. – Потому как нервы на пределе. А так действительно тихо. Знаешь, – мужская голова слегка склонилась в сторону Виктории, – я бы хотел сюда вернуться. Потом, когда всё закончится. Чтобы никто не мешал. Чтобы ничего, кроме тишины.
– А я не знаю. Не думала. У меня сейчас все мысли только вокруг одного крутятся.
– Не бойся. Они нас не тронут. Не рискнут.
– В шестьдесят девятом рискнули.
– То было сорок лет назад. Сейчас всё иначе.
– А я думаю, нет. – Девушка проводила взглядом Санатова, который пошёл к реке с пустым ведром, по воду. – Знаешь, я в последнее время много думала над тем, с какой тайной столкнулись наши отцы?
– И к какому выводу пришла? – Мишка заинтересованно повернулся на бок, лицом к собеседнице. – Надеюсь, – он не смог скрыть усмешку, – не к тому, что у нас тут был второй Египет? Или майя. Мохэ, майя… почти похоже.
– Перестань, – вполне серьёзно ответила Вика. – Я думала о другом. Может, наши папы погибли именно из-за того, что нашли ответ? Может, его нельзя было открывать, а они это сделали?
– Что открывать?
– Секрет. – Девушка тоже чуть повернулась к собеседнику.
– Когда-нибудь его бы всё равно открыли, – возразил Мишка.
– Мне почему-то кажется, было бы лучше, если бы это произошло позже, – тихо проговорила Виктория и снова откинулась на спину.
Санатов вторично прошёл мимо них с ведром к речке.
– Ты что, баню готовишь? – не сдержался Михаил, когда заметил, как Серёга и в третий раз направился к реке.
– Угадал, – донеслось с берега. – Помыться не мешает. Сашка резиновый бассейн нам оставил. В реке вода ледяная. А так нагреется – скупнёмся.
Серёга вылил воду в ёмкость, снова двинулся к реке, вошёл по колено, зачерпнул. Распрямившись, уже хотел было вернуться на берег, как его взгляд зацепился за пятнышко на воде, метрах в пятидесяти от того места, где он стоял. Пятнышко двигалось с противоположного берега в их сторону. Двигалось настойчиво, упорно преодолевая бурное течение реки. Причём с берега его увидеть было никак нельзя, и, если бы Сергей не вошёл в воду, тоже бы не заметил его.
Санатов, продолжая искоса наблюдать за непонятным объектом, наклонился, делая вид, будто поправляет штаны. Пятно упрямо стремилось к берегу. Причём, как отметил Серёга, пловец пытался плыть так, чтобы над водой была видна только часть головы. Санатов опустил руку в воду, мокрой ладонью провёл по разгорячённому лицу: как бы придумать так, чтобы вернуться на речку с биноклем?
* * *
– Во время операции по изоляции семьи "охотника" группа в полном составе захвачена милицией. В санатории была засада.
– Кто знал о том, что группа выезжает на объект?
– Вся группа…
– Меня не интересуете вы. Кто из "ветки" знал о выезде?
– Только декан.
– Кто ему сообщил о выезде?
– Я.
– Вы – кретин!
– Но, я…
– Немедленно сворачивайтесь на запасную точку. Надеюсь, о ней вы ему не растрепались?
* * *
Лёха, всем телом сопротивляясь течению, с трудом продвигался к намеченной цели. Дно Гилюя оказалось каменистым и скользким. Осложнялось передвижение ещё и тем, что приходилось полностью скрываться под водой, чтобы не заметили с берега.
Савицкий, наблюдая за тем, с каким трудом молодой опер старается перебраться на противоположный берег, поёжился:
– Я не смогу. У меня не получится.
– Залезете ко мне на хребет. – Сашка с неудовольствием смотрел вслед Донченко. Он уже ощущал сковывающий тело холод. – Только аккуратно. Я щекотки боюсь.
– Скажите, почему вы не захотели переправить меня в Зею? К своим? – Савицкий достал пачку сигарет, но, вспомнив наставления капитана, передумал и спрятал курево.
– У нас в Зее на данный момент своих нет. Исходим из того, что кругом враги. В городе мы не можем гарантировать вашу безопасность. – Сашка заметил, как Лёха почти добрался до берега, но, не дойдя, споткнулся, упал в бурный поток, скрывшись в воде с головой. – А потому лучше быть с нами.
Донченко с трудом вырвался из потока, выполз на камни, швырнул на землю мокрый спецрюкзак, отдышался, после чего отвязал верёвку от себя и привязал её к близстоящей толстоствольной берёзе.
– Пора. – Сашка скинул свой прорезиненный рюкзак, протянул его старику. – Прыгайте ко мне на плечи.
– Бросьте, я пошутил.
– А мне не до шуток! – огрызнулся майор. – Вы нам нужны целым и невредимым. А потому без разговоров. Быстро!
* * *
Санатов притянул ближе к воде свои шмотки, принялся раскладывать их на берегу. Якобы для чистки. Сначала выложил футболки, спортивные штаны. Свитер. Потом сделал вид, будто проверил аптечку. Одновременно Серёга скосил взгляд на реку, но с берега того места, где недавно передвигалось пятно, видно не было. Нужно было снова зайти в воду.
Серёга еще раз окинул взглядом аптечку, положил её на камень. Вытянул бинокль. Осмотрел линзы с одной стороны, со второй. Протёр. Поднёс прибор к глазам и провёл им вдоль берега Гилюя, на сто восемьдесят градусов. Выругался, мол, стекло загадилось. Вошёл в воду. Смочил кусочек материи, аккуратно протёр линзы. После чего снова приложил оптику к глазам. Серёгиному взгляду хватило одного мгновения, чтобы "зацепить" "несуна" с ношей и понять, кто он.
Бинокль снова опустился на уровень груди. Серёжка принялся протирать его вторично. После чего вышел на берег и крикнул Дмитриеву:
– С оптикой проблемы. Кажется, стекло треснуло.
Мишка с неудовольствием оставил Викторию, подошёл к другу:
– Ну, что ещё?
– Да вот, – Серёга протянул ему оптику и тут же тихо произнёс: – Сашка Рыбаков нашёл "друга". Сейчас переправляются на нашу сторону.
Дмитриев еле сдержался, чтобы не посмотреть в ту сторону, где, как он предполагал, происходила переправа. С силой сжал бинокль.
– А если их увидят?
– Вот именно. – Серёга постучал пальцем по линзе, делая вид, будто показывает проблему. – Врубай музыку погромче, ставим бутылку, делаем вид, будто собираемся гулять. Минут на пять внимание отвлечём на себя.
– А потом?
– А "потом" будет потом! – отрезал Санатов. – Сейчас каждая секунда дорога, пока они в воде болтаются на открытом пространстве. Давай!
* * *
– Ситуация не соответствует плану. Группа Дмитриева находится безвылазно на одном месте и не предпринимает никаких попыток связаться со стариком. Даже наоборот, складывается впечатление, будто они и не собираются искать старика. Что нам предпринимать?
* * *
Сашка с трудом держался на ногах. Вода доходила почти по плечи. Причём дополнительный груз создавал большую сопротивляемость, от чего майор находился в постоянном напряжении. Пальцы вцепились в верёвку, которую с противоположного конца с силой тянул на себя Лёшка. До середины реки Рыбаков добрался быстро. А вот с глубины начались проблемы. Вода настырно пыталась опрокинуть парочку, стремившуюся, как можно скорее выбраться на берег.
Неожиданно послышалась громкая музыка и крики.
– Что это? – вскинулся старик, от чего Сашка аж присел: такой резвости от Савицкого он не ожидал.
– Наши отвлекают, – догадался майор и сделал пару шагов по скользкому камню. – Дьявол, не думал, что мы так близко от них. Надо поскорее вылезать. Да держитесь вы крепче! Нечего меня, как бабу, обнимать!
А Лёха в этот момент прислушался к иному звуку. С противоположной стороны реки пока ещё глуховато, но довольно чётко послышался знакомый токот движка.
– Быстро же они нас раскусили.
Руки опера с силой потянули верёвку на себя.
* * *
Урманский остановился перед шкафом и неожиданно с силой ударил по нему кулаком:
– Не могу так больше! Не могу! – профессор ещё раз атаковал ни в чём неповинную мебель. – Сидеть в четырёх стенах… Ждать… Невыносимо!
– Перестаньте! – прикрикнул на Александра Васильевича Кононов. – Скоро вернётся подполковник и всё образуется.
– Вам хорошо говорить, – по-мальчишески, с обидой выкрикнул профессор. – Это не у вас издеваются над любимым человеком!
– А с чего вы решили, что над ней издеваются?
– А то нет? Просто спрятали. – Александр Васильевич так сжал кулак, что кожа, обтягивающая костяшки пальцев, побелела. – Она ведь видела их лица! Поймите, она свидетель!..
– Свидетель чего? – осадил его инженер. – Правильно сказал Щетинин: её захватили только с целью шантажа. И не бандиты. А значит, опасность не грозит. Сейчас значительно хуже тем, кто на Гилюе. Вот им не позавидуешь.
Анатолий Тихонович развернул стул, указал профессору, чтобы тот сел.
– Помню, когда работали на плато в Гизе, произошла аналогичная ситуация. – Инженер достал металлический портсигар, со щелчком раскрыл его, вынул сигарету. – Мы практически прошли по периметру всю пирамиду. Но, как только добрались до колонны, лежит там такое произведение рукотворного творчества, нас погнали. Арестовали. Хотели вообще из страны турнуть. Но не получилось. Экспедиция-то была международной. Все договора подписаны. Побоялись скандала. К чему веду. Мы, естественно, снова вернулись в Гизу. Едва приступили к дальнейшим исследованиям той колонны, как у нас пропадает один человечек. Ясное дело, паника. Поиски. Дня три оформление документов в полиции. Разбирательство. Следствие. К тому времени все сроки, отведённые нам, вышли. Пришлось покинуть страну. А тот паренёк прибыл в Москву через два дня после нас. Как выяснилось, его перехватили, когда он шёл в палатку руководителя группы, сообщить о находке. Связали. Вынесли за территорию лагеря. Спрятали в одном из домов. Кормили, поили. Причём очень даже хорошо. Дождались, когда уедем, и отправили домой, вслед за нами.
– То есть, – спросил немного успокоившийся Урманский, – власти Египта хотели, чтобы вы покинули их территорию?
– Точно! – инженер вытянул ноги, скрестив их. – И они своего добились. Думаю, в данном случае мы столкнулись с аналогичной ситуацией.
– А что нашёл тот молодой человек? – заинтересованно спросил учитель, оторвавшись от экрана телевизора, по которому транслировался очередной бесконечный телесериал.
– Громадный такой булыжник, тонн в десять весом. – Кононов повернулся в сторону молодого человека. – И с круглой дырочкой посредине.
– Подумаешь, камень с дыркой, – пожал плечами учитель. – И что в нём интересного?
– Всё! – с отеческой улыбкой отозвался Анатолий Тихонович. – А особенно то, что дырка была в камне просверлена. У него был с собой телевизионный зонд. Решил опробовать его, сунул в ту дырку… В камне чётко виднелись следы нарезки от сверла. Вот так-то. Только всё это уже одни слова. Видео и фото в камере у него стёрли. А во второй раз в Египет нас не пустили. Как, смахивает на нашу ситуацию?
* * *
– Декан вылетел в Зею!
– Один?
– Один. Изолировать?
– И немедленно!