- Господин председатель! - Глава сталелитейной корпорации Леонард Кингсвуд подался вперед, подняв руку. - У меня есть ряд вопросов и возражений.
Тут раздался голос достопочтенного Харольда Остина:
- Это для протокола, господин председатель, - у меня нет вопросов, и я согласен с каждым словом выступавшего.
Раздался смех, и другой голос - голос Филипа Джоханнсена, президента компании "Мидконтинент раббер", - произнес:
- Присоединяюсь к тебе, Харольд. Пора нам занять более жесткую позицию.
- И я того же мнения, - выкрикнул кто-то еще.
- Джентльмены, джентльмены! - Джером Паттертон легко постучал молотком. - Продолжаем работать. Вопросы будете задавать потом; что касается возражений, я предлагаю высказать их после того, как Роско и Алекс покинут конференц-зал. А сейчас давайте послушаем Алекса.
- Большинство из вас хорошо меня знают и как человека, и как банкира, - начал Алекс. Он стоял в непринужденной позе около стола, как обычно, слегка ссутулившись. Говорил он тоже непринужденно, по-приятельски. - Вам должно быть известно, что как банкир я отличаюсь жесткостью. Доказательством тому могут служить финансовые операции, которые проводились "ФМА" под моим руководством - все они принесли банку прибыль, ни одна не оказалась убыточной. Разумеется, в банковском, как и в любом другом деле, прибыль равнозначна силе. Я рад, что Роско коснулся этой темы, дав таким образом мне возможность поделиться своими взглядами на проблему прибыли. А также на свободу, демократию, любовь и материнство.
Кто-то хихикнул. В ответ Алекс коротко улыбнулся. Он подальше отодвинул стул, чтобы иметь вокруг себя несколько шагов свободного пространства.
- Необходимо резко повысить размеры прибыли "ФМА". Но об этом позже. Я считаю, что в нынешнем десятилетии цивилизация меняется круче и стремительнее, чем когда бы то ни было со времени промышленной революции. Мы не только наблюдатели, но и участники переворотов, происходящих в гражданском сознании и поведении. Некоторым эти процессы не по душе, лично я их приветствую. Но как бы мы к ним ни относились, они - объективная реальность, и их невозможно ни повернуть вспять, ни остановить. Ибо движущей силой в данном случае является непреодолимое стремление масс улучшить качество жизни, прекратить загрязнение окружающей среды, сохранить оставшиеся ресурсы. А посему к промышленности, как и к остальным видам бизнеса, предъявляются новые требования, требования "коллективной ответственности". Более того, высокий уровень ответственности достижим без особых потерь в прибыли.
Алекс сделал паузу, раздумывая, стоит ли ему принять и другой вызов Хейворда, и решил, что стоит.
- Говоря о коллективной ответственности, Роско затронул проблему церкви. Он поведал нам, что люди, "взявшие бразды правления в свои руки", придерживаются политики невмешательства. Что ж, по-моему, так и Роско, и его собратья-прихожане твердой поступью шагают назад. Подобный подход способен принести вред и христианству, и банку.
- Это откровенный выпад в мою сторону и передергивание фактов! - воскликнул Хейворд.
- Ничуть не бывало, - спокойно ответил Алекс.
Харольд Остин громко постучал по столу костяшками пальцев:
- Господин председатель, Алекс перешел на личности - я протестую.
- О церкви завел речь Роско, - возразил Алекс. - Я же только прокомментировал.
- Вам-то как раз стоило бы воздержаться от комментариев, - резко и враждебно произнес Филип Джоханнсен. - Как говорится, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, - как бы преимущество не оказалось на стороне Роско и его церкви.
- Могу я спросить, что конкретно вы имеете в виду? - вспыхнув, спросил Алекс. Джоханнсен пожал плечами:
- Как я слышал, ваша подруга, заменяющая вам жену, левая активистка. Не потому ли вам так нравится бурная социальная деятельность?
Джером Паттертон на сей раз с силой ударил молотком по столу.
- Джентльмены, вопрос принципиальный. Как председатель, я требую прекратить подобные реплики в чей бы то ни было адрес.
Джоханнсен улыбался. Несмотря ни на что, он вставил свое слово.
Алекс Вандерворт задыхался от ярости, он собрался было твердо заявить, что его личная жизнь никого не касается, но в последний момент передумал. В другой раз. Не сейчас. Он понимал, что допустил грубую ошибку, сославшись на церковь Хейворда.
- Я хотел бы вернуться к своей первоначальной идее… - продолжал он.
Алекс видел, что, несмотря на тактический промах, он разыграл верную карту - акцент на практических действиях привлек внимание аудитории.
- В Соединенных Штатах насчитывается четырнадцать тысяч банков, обладающих колоссальными возможностями финансирования. И конечно же, финансирование какой-либо отрасли промышленности или бизнеса накладывает на нас определенную ответственность! Наряду с прочими критериями в выборе партнера мы непременно должны учитывать и его общественное лицо! Если мы предоставили ссуду заводу, не будет ли он загрязнять окружающую среду? С нашей помощью производится новый продукт, а безопасен ли он? Насколько соответствует действительности содержание рекламы той или иной компании? Если мы выбираем между компаниями А и Б, кому отдадим предпочтение? - Подавшись вперед, он обвел взглядом присутствующих. - И что важно: лучше вовремя сделать добровольный выбор, чем потом подчиниться закону.
Алекс помолчал, шагнул от стола, затем - обратно.
- В каких ещё сферах деятельности наш банк может принять на себя часть коллективной ответственности? Я согласен с Беном Росселли - мы должны способствовать улучшению условий жизни нашего города и штата. Самый прямой путь - финансирование жилищного строительства; и ведь наш совет директоров уже принял на себя такие обязательства на первых этапах реализации проекта "Форум-Ист". Я надеюсь, что со временем наш вклад в эту программу станет ещё более значительным.
Он бросил взгляд в сторону Роско Хейворда.
- Я, конечно, понимаю, что закладные на дома - не самое прибыльное дело. Однако и в данном случае существуют различные способы извлечения выгоды. Как правило, фонды на обеспечение закладных создаются на базе долгосрочных вкладов. Поэтому увеличение объема таковых позволит существенно выиграть в прибыли. Таким образом мы убиваем сразу трех зайцев - прибыль, финансовая стабильность, участие в социальных программах.
Продолжая интенсивно жестикулировать, он предложил конкретный план реорганизации различных отделений банка. Большинство этих предложений содержалось в проекте, написанном Алексом несколько недель назад по просьбе Бена Росселли. Насколько Алексу было известно, проект ещё никто не читал.
В заключение он вернулся к своей изначальной идее.
- Разумеется, мы, как и прежде, должны работать в тесном контакте с промышленностью. Стержнем нашей деятельности остаются промышленные ссуды и коммерческий бизнес. Но не единственным стержнем.
Основатель этого банка преследовал цель помочь людям скромного достатка, которые не могли пользоваться услугами других банков. Разумеется, за сто лет существования банка масштабы его задач стали много шире, однако ни сын, ни внук его основателя никогда не забывали о первоначальном предназначении банка, придерживаясь заповеди: объединенные мелкие капиталы являют собой самую могущественную силу.
Я призываю совет директоров избрать в качестве главного стратегического направления быстрое и значительное расширение отдела долгосрочных вкладов, что послужит делу основателей банка, укрепит нашу финансовую мощь и в свете современных веяний будет способствовать общественному благу, а значит, и нашему процветанию.
Так же как и Хейворд, Алекс сел под аплодисменты. Алекс не обманывался - некоторые аплодировали лишь из вежливости, однако, похоже, около половины директоров искренне одобрили его речь. Стало быть, его шансы не уступали шансам Хейворда.
- Спасибо, Алекс. - Джером Паттертон оглядел присутствующих. - Вопросы, джентльмены?
Вопросы заняли ещё примерно с полчаса, после чего Роско Хейворд и Алекс Вандерворт покинули конференц-зал. Каждый вернулся в свой кабинет в ожидании решения совета.
Дебаты в конференц-зале продолжались до обеда, но директора так и не пришли к единодушному мнению. Они перенесли заседание в закрытый ресторан и продолжили обсуждение за едой. Дискуссия была в самом разгаре, когда официант подошел к Джерому Паттертону, держа в руках небольшой серебряный поднос. На нем лежал свернутый листок бумаги.
Вице-председатель прочел то, что там было написано. Затем медленно встал и дождался, пока за столом стихли все разговоры.
- Джентльмены. - Голос Паттертона дрогнул. - С прискорбием сообщаю вам, что наш дорогой президент Бен Росселли скончался несколько минут назад.
Вскоре после этого, не возобновляя обсуждения, директора разошлись.
Глава 16
О смерти Бена Росселли сообщала вся международная пресса - некоторые журналисты, любители клише, называли её "символом конца эпохи".
Справедливым было это утверждение или нет, но уход Бена Росселли из жизни означал, что и в последнем из крупнейших американских банков будет создана структура управления, характерная для второй половины XX столетия, - комитет директоров и штатный аппарат руководства.
Назначение главы штатного руководства было отложено до следующего заседания правления, которое состоится после похорон Бена Росселли.
Бена хоронили в среду второй недели декабря.
Глава 17
Согласно предварительной договоренности, ни Роско Хейворд, ни Алекс Вандерворт не присутствовали на повторном заседании совета директоров. Каждый ждал результата у себя в кабинете.
Их пригласили в конференц-зал около полудня, через два часа после начала заседания. Здесь также присутствовал вице-президент, возглавлявший отдел информации и связи с общественностью, Дик Френч, который сообщит средствам массовой информации о назначении нового президента.
Решение совета огласил старший из его членов, достопочтенный Харольд Остин.
- Джером Паттертон, доныне занимавший пост вице-председателя совета, с сегодняшнего дня объявляется президентом банка "Ферст меркантайл Америкен".
Похоже, что и сам назначенный был весьма обескуражен этим заявлением.
* * *
Позже в тот же день Джером Паттертон встречался сначала с Хейвордом, затем с Вандервортом.
- Я тут калиф на час, - говорил он каждому из них. - Вы ведь знаете, я вовсе не рвался занять это кресло. А кроме того, все понимают, что мне осталось всего тринадцать месяцев до выхода на пенсию. Просто совет так и не сумел сделать окончательный выбор, а потому они назначили меня - это даст им время принять решение. Я не пожалею сил на общее благо, но мне нужна будет помощь от вас обоих. В ней я не сомневаюсь, так как для вас это наилучший способ заработать очки. Единственное, что я могу обещать со своей стороны, так это интересный год.
Глава 18
Еще до начала строительства Марго Брэкен принимала активное участие в проекте "Форум-Ист". Она выполняла работу юриста-консультанта в рамках движения за осуществление этой программы, затем играла ту же роль в ассоциации жителей микрорайона. Марго часто бывала в "Форум-Ист" и знала там многих, в том числе и Хуаниту Нуньес.
Субботним утром, спустя три дня после похорон Росселли, Марго столкнулась с Хуанитой в кафе, расположенном в торговом центре.
Комплекс "Форум-Ист" был задуман как единый микрорайон однотипных, недорогих домов с хорошими квартирами. Здесь также были спортивные площадки, кинотеатр, концертный зал, магазины и кафе. Вновь выстроенные дома соединялись между собой зелеными аллеями и надземными галереями.
- Здравствуйте, миссис Нуньес, - сказала Марго. - Не хотите выпить со мной чашечку кофе?
Они сидели на террасе, примыкавшей к кафе, потягивали "эспрессо" и болтали. Хуанита и её муж Карлос были одними из первых жителей нового микрорайона. Хуанита так и осталась жить в прежней квартирке.
- Я слышала, - сказала Марго, - что у вас были проблемы в банке.
Лицо Хуаниты омрачилось. Она готова была расплакаться.
- Извините. Наверное, мне не следовало об этом спрашивать, - торопливо произнесла Марго.
- Нет, нет! Просто я вдруг вспомнила… Но все уже позади. Если хотите, я расскажу.
- Мы, адвокаты, вечно суем нос в чужие дела.
Хуанита улыбнулась, затем стала серьезно рассказывать о том, как пропали шесть тысяч долларов и начался сорокавосьмичасовой кошмар с подозрениями и допросами. Слушая её повествование, Марго закипала от гнева.
- Банк не имел права оказывать на вас давление, они обязаны были вести дознание в присутствии адвоката. Почему вы мне не позвонили?
- Мне это и в голову не пришло, - ответила Хуанита.
- Запомните, если снова попадете в беду, звоните мне, что бы ни случилось.
- Спасибо. Если что-нибудь стрясется, я позвоню. Обязательно позвоню.
Глава 19
За неделю до Рождества Майлз Истин предстал перед федеральным судом по обвинению в хищении денег с пяти различных счетов. Четыре пункта обвинения включали незаконные операции в банке. Они составили тринадцать тысяч долларов. Пятый пункт был связан с кражей шести тысяч долларов наличными.
Вел процесс достопочтенный судья Уинслоу Андервуд, заседавший вместе с присяжными.
По совету адвоката, толкового, но неопытного молодого человека, назначенного судом после того, как выяснилось, что у Истина нет никаких личных сбережений, по всем пунктам обвинения было подано заявление о невиновности. Как выяснилось, это был плохой совет. Более опытный адвокат, взвесив улики, посоветовал бы обвиняемому признать себя виновным и, возможно, договорился бы с прокурором о том, чтобы некоторые детали - в особенности попытка Истина обвинить в преступлении Хуаниту Нуньес - не открылись суду.
А так все выплыло на поверхность.
В качестве свидетелей выступили: Эдвина Д'Орси, а также Тотенхо и Гейн из центральной ревизионной службы и ещё один ревизор. Специальный агент ФБР Иннес представил в качестве доказательства подписанный Майлзом Истином документ о краже им наличных, составленный в местном отделении ФБР на основании признания, которое Нолан Уэйнрайт сумел вырвать у Истина на квартире.
За две недели до суда в ходе следствия защитник обвиняемого опротестовал документ ФБР и подал ходатайство об исключении документа из числа улик. Ходатайство было отклонено. Судья Андервуд довел до сведения адвоката, что, ещё до того как Истин подписал заявление, ему было сообщено о его правах в присутствии свидетелей.
Нужда в первом признании, которое было добыто Ноланом Уэйнрайтом и о законности которого можно было спорить с большим основанием, таким образом отпадала, и оно не было приобщено к делу.
Вид Майлза Истина в суде расстроил Эдвину. Он осунулся и был бледен, с темными кругами вокруг глаз. От его обычной жизнерадостности не осталось и следа; казалось, он постарел на несколько лет.
Свои показания Эдвина изложила быстро и обстоятельно, на одном дыхании. Отвечая на несложные вопросы адвоката, она несколько раз посмотрела в сторону Майлза Истина, но он сидел, свесив голову и избегая встречаться с ней глазами.
Свидетелем со стороны обвинения - хотя и с неохотой - выступила Хуанита Нуньес. Она волновалась, и суд с трудом разбирал, что она говорила. Дважды судья вмешивался, прося Хуаниту говорить громче; он обращался к ней мягко и вежливо, ибо её оскорбленное достоинство и невиновность стали очевидны.
В своих показаниях Хуанита не проявляла враждебности к Истину и отвечала кратко, так что прокурор то и дело требовал от неё уточнений. Ей явно хотелось как можно скорее положить конец этим мучениям.
Адвокат подсудимого, запоздало приняв мудрое решение, напомнил о своем праве задать ей вопросы.
Допросив Хуаниту, адвокат посовещался со своим клиентом и попросил разрешения подойти к присяжным. Ему разрешили. После чего прокурор, судья и адвокат принялись совещаться вполголоса, и защитник попросил позволения изменить изначальное ходатайство Майлза Истина о "невиновности" на "признание вины".
Судья Андервуд, человек многоопытный, за спокойной внешностью которого скрывался железный характер, наблюдал за обоими юристами. Он говорил так же тихо, чтобы присяжные не могли ничего услышать.
- Прекрасно, ходатайство будет изменено, если того желает защита. Но я напомню адвокату, что на этом этапе если что-то и изменится, то не сильно.
Попросив присяжных удалиться из зала суда, судья затем поинтересовался у Истина, подтверждает ли тот свое желание изменить ходатайство и сознает ли последствия. На все вопросы подсудимый вяло отвечал:
- Да, ваша честь.
Судья вновь пригласил присяжных в зал заседания и прекратил слушание дела.
После пылкого призыва молодого адвоката к милосердию и напоминания о том, что его клиент раньше никогда не привлекался к суду, Майлза Истина водворили под стражу для пребывания в заключении до следующей недели, когда ему будет вынесен приговор.
Нолан Уэйнрайт, хоть он и не должен был давать показания, присутствовал на всех судебных заседаниях. Сейчас, после того как судебный клерк объявил следующее дело и служащие банка, дававшие показания, покинули зал суда, начальник охраны банка подошел к Хуаните:
- Миссис Нуньес, вы не уделите мне несколько минут?
Она взглянула на него и безразлично и враждебно, затем покачала головой:
- Все закончилось. К тому же я возвращаюсь на работу.
Они вышли из здания федерального суда, находившегося в нескольких кварталах от башни "ФМА" и центрального отделения банка, но Уэйнрайт не отступал.
- Вы идете в банк? Прямо сейчас?
Она кивнула.
- Прошу вас, разрешите я пойду с вами.
Хуанита пожала плечами:
- Ну, если это необходимо.
Уэйнрайт видел, как Эдвина Д'Орси, Тотенхо и оба ревизора, также направлявшиеся в банк, миновали ближайший перекресток. Он намеренно задержался, пропуская зеленый свет светофора, чтобы они успели уйти вперед.
- Знаете, - сказал Уэйнрайт, - мне всегда было трудно извиняться.
- Ну и зачем тратить усилия? - резко произнесла Хуанита. - Это ведь просто ничего не значащее слово.
- Потому что я хочу извиниться. Перед вами. Вот я и говорю: извините. За доставленные вам неприятности, за то, что я не верил, когда вы говорили правду и нуждались в помощи.
- Ну и что, теперь вам легче? Проглотили таблетку аспирина? Легкая боль прошла?
- Вы не пытаетесь мне помочь.
Она остановилась.
- А вы пытались?
Маленькое личико было поднято кверху, её темные глаза впервые прямо встретились с его взглядом, и в первый раз он почувствовал таившуюся в них силу и независимость. Он также, к собственному удивлению, почувствовал, что его тянет к ней.
- Нет, не пытался. Вот почему я и хочу сейчас помочь, если возможно.
- Помочь чему?
- Добиться от вашего мужа содержания для вас и для ребенка. - Он рассказал о том, что ФБР навело справки о бросившем её муже Карлосе и что его нашли в Фениксе, штат Аризона. - Он там работает автомехаником и неплохо зарабатывает.
- В таком случае я рада за Карлоса.