Комплимент не произвел на парня никакого впечатления.
- Я, бывало, воровал у друзей их семейные фотографии, - признался он. - Выбирал что помельче, чтобы не хватились. Снимки да одежду всегда забирал с собой, когда переходил от дома к дому. Все думал: когда стану самостоятельным и выберусь из-под опеки, развешу фотки на стенах, и девчонки будут смотреть на них и радоваться, что у меня была семья, любимая семья.
- Хитро.
- Мне всегда нравились девочки "кровь с молоком", от которых пахнет свежескошенной лужайкой - такие втайне грезят о каштановых жеребцах по имени Гром. У всех моих сводных сестер были жиденькие волосы. Бывало, девчонки подкатывали ко мне, а я отказывался. Тогда они стучали родителям, будто бы я стащил остатки курицы из холодильника, хотя сами же ее и съели. Достаточно таких глупостей, чтобы опекунская служба тебя списала.
Я доела и закурила.
- Ну и вид у меня.
- И что?
- Намек понят. А знаешь…
- Ну?
- С утра отправляемся за покупками. Пора обзавестись складной кроватью.
- Отличная мысль.
Скоро мы сидели в моей "хонде" и направлялись в торговый центр на Парк-Ройал. Погода выдалась превосходная, и стекла в машине были опущены. Я спросила Джереми, есть ли у него работа.
- Одно время устроился в гриль-бар поваром, но пришлось бросить, когда начал разваливаться на куски. Бывало, пальцы онемеют, а я стою у разделочной доски и кровью обтекаю, как клубничный компот.
- Не позавидуешь.
- Вот то-то. А когда немота отойдет, начинает трясти. Поэтому ножи с алмазной заточкой уже не для меня. Год назад устроился в один центральный отель; завтраки готовил, крутился как белка в колесе - автобусы прибывали сплошным потоком. Работенка так себе, зато хоть как-то держался на плаву. Однако с прошлого месяца и с этим покончено. Вдруг, будто ниоткуда, как скрутит по рукам и ногам - редко, но в кухне находиться все равно стало рискованно. А в последнее время на меня уж больно часто усталость наваливается.
Несколько минут спустя мы были у торгового мегацентра и направились в один из магазинов сети "Скала", где торговали мебелью со скидкой. Перед нами раскрылись стеклянные двери, и меня поразило представившееся взгляду зрелище: матрасы и мебель всех видов, расставленные совершенно беспорядочно; дыхание перехватывало от витающих в воздухе синтетических молекул. Мы присмотрели ту часть зала, где матрасов было на первый взгляд побольше, и, не нацеливаясь ни на что определенное, растерянно озирались в неверном свете желтоватых ламп.
- Добрый день, меня зовут Кен. Чем могу быть полезен? - К нам подошел мужчина. Он был чуть постарше меня, и цвет его лица выдавал, я бы сказала, пристрастие к горячительным напиткам.
- Хотим купить складную кровать.
Джереми сказал:
- И еще тебе нужна нормальная двуспальная постель.
Я так рот и разинула:
- Что?
- Слушай, мам, ты прости, но нельзя же всю жизнь спать на детской раздвижной кушетке. Ты взрослая женщина. Представь, если к тебе придет кавалер и увидит, на каком безобразии ты спишь. Как пятнадцатилетняя девчонка! Что он подумает?
Джереми прав - о чем я думала столько лет?
Кен вызвался помочь:
- Подыщем и то, и другое. Для начала посмотрим двуспальные кровати. Предпочитаете что-нибудь конкретное?
- Нет. - Все происходило слишком быстро.
- Любите спать на жестком матрасе или же на мягком?
- Никогда не задумывалась.
- Позвольте вам кое-что предложить.
- Мне любой матрас подойдет. Я вполне могу обойтись без продавца, и…
- Я не продавец, а консультант по сну. И пока вы не купили первое попавшееся, предлагаю обратить внимание на этот экземпляр. - Продавец взял лист прозрачного твердого пластика и разложил его на матрасе. - Прилягте. Можете опустить сюда ноги.
Я послушалась, и Кен задумчиво на меня взглянул.
- Как видно, во сне вы левша.
- Что-что?
- Во сне мы тоже разделяемся на левшей и правшей - как в письме или бейсболе. Я в основном сплю на правом боку.
- Это что-то новенькое.
Он склонился и осмотрел мою спину.
- О-хо-хо.
- Что-то не так?
- Ну. Позвоночник провис. Вам нужен матрас с жесткой опорой. Попробуйте-ка.
Надо отдать Кену должное - он был хорош. Я прыгала с матраса на матрас, как кабацкая потаскушка; Джереми же тем временем задавал разумные вопросы. При крупных покупках меня всегда сопровождали либо мать, либо Лесли, а тут наступило нечто совсем новое. Было здорово; в конце концов, я подобрала такой шикарный матрас со вшитыми пружинами, что меня просто тянуло прилечь.
- Ну что ж, - сказал Кен, взглянув на моего спутника, - посмотрим, что найдется подходящего для вас. Какие-то особые пожелания?
- Главное, чтобы легко было вставать и ложиться.
- В вашем-то возрасте?
- У меня, хм… - Джереми не мог отважиться и произнести ненавистный диагноз вслух.
Я пришла ему на выручку:
- Рассеянный склероз.
Сын добавил:
- Иногда мне тяжеловато вставать.
Кен зарделся.
- Рассеянный склероз? Да что же вы сразу-то не сказали? У моего свояка та же зараза. Дело дрянь.
Мне подобное замечание показалось грубоватым, однако Джереми, похоже, нисколько не задело.
- И не говорите!
Кен сказал:
- Зовут-то вас как?
- Джереми.
- Знаешь что, парень, давай-ка подберем тебе идеальный вариант для сна.
Мы направились к раскладным кушеткам. Нынешние модели совсем не походили на те, что производились в далеких шестидесятых и были в доме моей бабушки, где я порой ночевала.
Когда пришло время расплачиваться, Кен подвел итог и спросил:
- Лиз, вы бы что предпочли? Скидку на тридцать долларов со своего матраса с комплектом пружин или бесплатный телевизор с двадцатидюймовым экраном?
- Очень смешно.
- Нет, я серьезно.
- Хотите подарить мне телевизор?
Консультант подманил нас с Джереми, и мы подошли поближе.
- Короче, дело такое. Мне здесь пару дней работать осталось, так что поделюсь секретом. Сейчас столько везде матрасов - жуткая конкуренция, и производители готовы на что угодно, лишь бы сбыть товар.
- Но целый телевизор в подарок?…
- Вы на минуточку задумайтесь, что такое матрас - ничто, воздух. Как попкорн в театре. Производство одного матраса обходится изготовителю в восемнадцать центов. Да они с пятидесятых годов станки не обновляли. Сплошное надувательство.
Я сказала, что никогда раньше об этом не задумывалась.
- Верно вам говорю, так и есть. Джереми, а ты хочешь барбекю вдобавок к своей односпальной?
Сын сострил:
- Да уж, Кен, мне только барбекю не хватало, с моим-то образом жизни.
- Тоже мне, умник. Тебе так и так полагается. А как с финансами - есть работенка?
- Куда там.
- Вот и чудненько. Тогда не долго думая устраивайся сюда; пусть склероз на тебя поработает. Кресло-каталка есть?
- Имеется.
- Отлично. Продажи поднимутся на четверть, гарантированно.
- Неужели?
- О да. Калекам особое сочувствие. Изменить уже ничего не изменишь, а вот выгоду извлечь - другое дело.
Я была потрясена и в то же время очарована предложением Кена.
Джереми задал вопросец с подковыркой, как в анекдоте про тупоумных блондинок:
- Сколько нужно больных рассеянным склерозом, чтобы вкрутить лампочку?
Кен такой шутки не знал.
- Пять миллионов. Один будет вкручивать, а четыре миллиона девятьсот девяноста девять тысяч девятьсот девяноста девять писать жалобные письма в Интернете.
- Видел бы ты моего свояка. Страдалец, каких мало. Доводит меня до чертиков.
Дальше они продолжали в том же духе. Джереми поинтересовался:
- Мне надо что-то заполнять?
- Я попрошу анкету у Шейлы. Бабенка еще та, боевая. Но ты не пугайся. Скажешь, что свитер у нее чудненький - сразу шелковая станет.
Я удивилась:
- Неужели вам так запросто разрешается нанимать людей?
- Не то слово. Когда экономика в порядке, как сейчас, продавцы нарасхват. Мне даже микроволновую печь выдадут за то, что нового сотрудника привлек.
Кент отправился к Шейле за бланком.
- Ого, мам, да я работу отхватил!
- Подумай, стоит ли шутить с болезнью? Судьбу искушать?
- Да нет, Кен верно заметил, все равно ничего не изменишь, так хотя бы деньжатами разживусь.
- Ты уверен? Это то же самое, что поставить машину на парковке для инвалидов.
- Ничего подобного.
Джереми заполнил анкету, сдружился с Шейлой, и его занесли в смену, начинавшую работать на следующий день.
Затем мы заехали к Джейн. Пришлось поколесить по центру, чтобы туда добраться. У входа в художественную галерею устроили демонстрацию против вырубки лесов, и мы еле-еле двигались, тыркаясь на месте. На некоторое время мы умолкли и с любопытством рассматривали людей, которые спускались к толпе по ступеням галереи. Я заметила, что если бы протестующие действительно хотели чего-то добиться, им бы следовало выйти ночью и поджечь что-нибудь - даже не имеет значения что. Тогда бы вся страна о них узнала в первой же программе новостей. А так им светит в лучшем случае второсортный утренний выпуск местных известий. Джереми согласно хмыкнул. Я добавила:
- Слишком предсказуемо: подыщут старое здание с прелестными ступеньками и колоннами по бокам и начинают кричать на все голоса. Так ничего не добьешься - разве что хорошая массовка на фотографии получится.
- А мы-то, оказывается, циники, мамуль?
- Пожалуй.
Вот наконец и многоэтажка в восточной части Ванкувера, где снимали жилье Джейн с Джереми. Дом, выкрашенный в розово-голубые тона, под тропики, был выстроен в шестидесятых. Лишайники и десятилетия безответственной эксплуатации превратили его в некое подобие жалкой бейрутской халупы. Вороны стаями слетались к растущим поблизости деревьям и сипло каркали друг на друга.
Едва мы вышли из машины, сверху брякнулся какой-то небольшой предмет и рассыпался на асфальте; по тротуару и проезжей части покатились пилюли.
- Джейн чудит. - Джереми поднял голову и закричал: - Ты что, спятила?
На балконе стояла его подруга.
- Получай свои заначки, брехун чертов!
- Это лекарства, а не заначки. Мне прописали, а я не принимал.
- Ага, рассказывай!
- Да ты просто с ума сходишь.
- Конечно, ни с того ни с сего! - Теперь над головой она занесла магнитофон, готовясь выбросить и его. - Как же я рада, что от тебя избавилась.
Джереми прокричал:
- Не бросай, это же подарок.
На асфальт грохнулся образчик хайтековского модерна, тут же разлетевшийся на куски.
- Джейн, ну в чем дело?
- Я так долго терпела твои заморочки, а ты врал, все время врал.
- Я никогда не вру. Я недоговариваю.
- Меня уже тошнит от твоих глюков, я устала тебя постоянно вытягивать.
- Откуда же ты меня вытягивала?
- Оттуда, где ты стоял, полз или лежал. Я хочу пойти в кино так, чтобы не пришлось потом вытаскивать тебя вместе со швейцарами.
Джейн скрылась в квартире, и Джереми рассмеялся.
- У нее бывает.
Мы зашли в подъезд, и "разборки" перешли в вербальное русло: больше с балкона ничего не полетело.
- Джереми, я так устала. С тобой невозможно: наорешь - переклинит, радуешься - выглядишь полной дурой. Заставляешь с наркотой завязать - фашистка; пытаешься сочувствовать - упрекают в жалости. Рядом с тобой можно быть только пустой страницей, а мне это надоело. Я хочу нормальной, человеческой жизни.
Джейн зашла в комнату и закрыла дверь. Я спросила Джереми, почему он отказался от лекарств.
- Если долго принимать, в зомби превращаешься: ничего не чувствуешь и наплевать на все. У меня мозг дырявый, как швейцарский сыр, зато в голове замечательные видения. А от лекарств лучше не становится - так, маскировка.
Я выглянула с балкона. Внизу, на улице, вороны клевали пилюли, набивая зобы, и те выпирали, как кадыки.
Что-то в квартире было разлажено, и, пока Джереми доставал чемодан и вытряхивал вещи из шкафа, я пыталась понять, что же именно. На чемодане был ярлычок из аэропорта: Торонто, несколько месяцев назад.
- Ты был в Торонто?
- Да, летал провериться на наркотики - экспериментальный тест. Дохлый номер.
Я тем временем все мучилась, соображая, что же в квартире не так. Джереми просек и пояснил:
- Здесь все переделано, чтобы было легко вставать и легко садиться. Помнишь, я и Кену об этом говорил; бывает, как прихватит - так ни сесть, ни встать.
И верно. На кухонной стойке аккуратными стопочками стояли чистые стаканы и тарелки (все из пластика). Диван перед телевизором был приподнят, чтобы с него можно было легко сползти, не слишком напрягаясь. Сходным же образом оказался поднят и хлопчатобумажный матрас. Складывалось впечатление, что в квартире живет дряхлый старик, и меня это опечалило. Я заметила в углу сложенное кресло-каталку, и сердце защемило от жалости к сыну. Джереми заметил мою реакцию.
- А, "хромлымага". Малышке пора шины менять. - Возвращаясь в спальню, он постучался к Джейн. - Успокоилась или нет? Давай выходи.
Ответа не последовало.
Вся одежда Джереми легко уместилась в два стареньких чемодана. Меня вдруг осенило: все, что у него было, парню приходилось изготавливать самому или выискивать на барахолках. Я так и представила, как он копается в контейнерах гуманитарной помощи, пытаясь подобрать хоть что-нибудь, в чем можно сойти за человека.
Сын закрыл молнию на втором чемодане и встал перед дверью в комнату бывшей подруги.
- Джейн?
Опять никакой реакции.
- Джейн, ты слышала новость? Клинические исследования показали, что хлопчатобумажные матрасы увеличивают нагрузку на поясницу на тридцать процентов.
Молчание.
- А еще в хлопковых волокнах может содержаться почти на двести процентов больше клещиков, чем в шестидюймовом пенопропиленовом полотне. Лучшим средством от бессонницы будет новый удобный матрас прямо от производителя с пенным теплоизоляционным слоем по сходной цене.
Молчание.
- А также новый пружинный матрас с дюпоновской пропиткой, которая не только поможет легко справиться с поверхностными загрязнениями, но также сократит популяции чесоточных клещиков и урон, который они еженощно наносят нашему драгоценному эпителию.
Молчание.
- А для тех, кто купит пружинный матрас прямо сейчас - в подарок бесплатный цветной телевизор "Самсунг" с двадцатидюймовым экраном или электрическая жаровня от "Джорджа Формена" для дома и дачи.
Джейн открыла дверь.
- Ну и чем ты теперь накачался?
- Совершенно ничем. Я просто нашел работу.
- Что-что?
Подруга вопрошающе взглянула на меня.
- Это правда.
- Отлично. Тогда, я полагаю, ты отдашь мне двести баксов, которые занял прошлой осенью, чтобы купить римские свечи из индейской резервации.
Я сказала:
- Джейн, давайте перекурим, пока Джереми упаковывается.
- Идет.
Мы поднялись на крышу, с которой открывался прекрасный панорамный вид на город: горы и чайки, офисные высотки, суда на стоянках - совсем как в детской книжке с заданием на наблюдательность, где читателя просят найти как можно больше знакомых предметов.
- Я, конечно, кажусь вам последней гадиной. Так вот, вы не правы.
- А я разве что-нибудь подобное говорила?
К моему удивлению, Джейн от сигареты не отказалась, и мы закурили.
- Хотя ни за что бы не подумала, что вы из тех, кто швыряет проигрыватели с балкона.
- Ух, какой балдеж.
На перила нагло уселась чайка. Смекнув, что пищи у нас нет, птица улетела.
- При вас у него уже были видения?
- Да.
- У меня от них мурашки.
- А мне интересно. На поэзию похоже.
- Три дня назад он сообщил, что небо погаснет. Не как при затмении, а - хлоп! Будто лампочка. Жуть.
- Думаю, в этом надо искать зашифрованное послание. С первого взгляда, может, все и кажется полной чушью, а если копнешь поглубже…
- Нет. По мне так это ужас чистой воды. Неделю назад он рассказывал про двух любовников, которые встречались на улице, проходя мимо. Они страшно разругались, и в наказание при встрече, раз за разом, чуть-чуть ржавели, как роботы. В конце концов обоих заклинило: они так и застыли друг перед другом. По-вашему, как такое называется?
- Красиво. В некотором смысле.
- Или вот еще. Офисные здания обрушатся, и среди обломков будут находить людей, которые от силовой волны сжались в алмазы.
- Как мило.
Она вздохнула.
- А поучаствовать в своих бредовых идейках он вас еще не подбивал?
- В каком смысле?
- Да в любом, этот друг на все способен: лазать по деревьям в поисках монет или вырыть яму и наполнить ее воздушными шарами.
- Мы с ним ползли на четвереньках по шоссе среди бела дня.
- Ну вот, об этом я и говорю…
Я спросила Джейн, почему ее так напрягают видения Джереми.
- Потому что это не сны, от них так просто не отмахнешься. Он действительно что-то видит.
- И что же тут плохого?
Очевидно, это было очень важно для Джейн, и она старалась подобрать верные слова.
- Проблема в том, что я атеистка. И мне не понятно, откуда берутся видения. Глядя на Джереми, я начинаю сомневаться в своем неверии. - Собеседница затушила сигарету. - Ему с детства забивали голову религиозной болтовней, совсем заморочили этим бредом. Я-то надеялась, со мной он поправится - не вышло.
Я смолчала. Пусть у меня никого и не было, но даже я знаю: пытаться кого-то переделать - труд неблагодарный. Поэтому мы переключились на обсуждение болезни Джереми. Все это напоминало передачу домашнего питомца от одного хозяина к другому:
- От жары он может вырубиться, так что горячие ванны отпадают. Я нашла в сети охлаждающий жилет - вроде как помогает. Если нет кондиционера, обязательно купите. И еще, никакой пшеницы - кишечник не воспринимает.
Джереми обещал стать прихотливым подопечным.
- А кто-нибудь из прежних семей не может помочь?
- О, не советую к ним обращаться. Эти так называемые родственнички давно мозгами тронулись. Первым делом они вас на "бабки" раскрутят, затем что-нибудь сопрут - и поминай как звали.
Это меня меньше всего беспокоило. Решение впустить Джереми в свою жизнь напоминало первый поцелуй.
Мы стащили его багаж вниз; я выбрала ношу потяжелее. В машине я поинтересовалась у сына, когда он успел столько узнать о матрасах.
- Да по ходу дела выдумал.
Дома меня ждало десять сообщений - личные, от домашних.
Джереми вконец измотался.
- Давай просто поваляемся на диване, посмотрим новости, а там, может, что-нибудь и придумаем.
- Одобряю.