В течение прошлых пяти династий школой управляли великие патриархи и учителя. Вы здесь собрались на чаньскую семидневку и хорошо понимаете эту высшую доктрину, которая позволяет беспрепятственно достичь прямого проникновения в сущностную природу и освобождения от рождения и смерти. Однако если вы отнесетесь к ней как к детской забаве и не будете усердно трудиться, если вы предпочтете с утра до вечера смотреть на "привидения на пороге" или обосноваться "в логове слов и выражений", вы никогда не избежите рождения и смерти. Ну а теперь прилежно займемся практикой.
Четвертый день
Это четвертый день чаньской семидневки. Вы упорно занимались практикой. Некоторые из вас сочинили стихи и гатхи и представили их мне. Это совсем не просто, но в этой практике вы, похоже, совершенно забыли мои два предыдущих наставления. Вчера вечером я сказал:
Нет в совершенствовании ничего иного,
Кроме как – знание пути.
Мы здесь для того, чтобы углубиться в хуатоу, это и есть путь, по которому мы должны идти. Наша цель – разделаться с рождением и смертью и достичь совершенства будды. Чтобы разделаться с рождением и смертью, нам нужна помощь хуатоу, его следует использовать в качестве драгоценного меча царя Ваджры, защищающего от "демонов", когда приходят "демоны", и защищающего от "будд", когда приходят "будды", чтобы не осталось ни одного чувства и чтобы не создавалась ни одна вещь (дхарма). Откуда в таком случае взяться ложным мыслям о написании стихов и гатх и о видении таких состояний, как пустота и свет? Если вы так практиковали, я понятия не имею, куда делось ваше хуатоу. Опытные чаньские монахи не нуждаются в дальнейшем обсуждении этой темы, а новичкам следует быть очень осторожными.
Беспокоясь о том, что вы можете не владеть практикой, я говорил в течение последних двух дней о цели медитации во время чаньской недели, а также о ценности этого метода нашей школы и о том, как проводить практику. Я объяснял все это одно за другим. Наш метод состоит в углубленной концентрации исключительно на хуатоу, которая не должна прерываться ни днем ни ночью, так же, например, как не следует останавливать текущий поток. Концентрация должна быть осознанной и четкой, всеобъемлющей и ясной. Все мирские чувства, равно как и благородные помыслы, должны быть отсечены ею. Один древний учитель сказал:
Изучение Дао подобно обороне крепости -
Врагам прорваться дать нигде нельзя.
Без мороза, пронимающего до костей,
Откуда взяться благоухающим цветкам сливы?
Эти четыре строки написаны учителем Хуан-бо и имеют два значения. Первые две строчки описывают практикующих чань, которые должны так же прочно удерживать хуатоу, как защищают крепость, в которую не должен проникнуть никакой враг. Это неприступная оборона, так как у каждого из нас есть правитель-сознание. Этот правитель восьмого сознания (виджняна), а также седьмого, шестого и первых пяти сознаний, которые суть пять воров в виде зрения, слуха, обоняния, восприятия вкуса и осязания. Шестое сознание – это вор в виде ума (манас). Седьмое – это сознание (клишта-мано-виджняна), которое с утра до вечера жаждет, чтобы восьмое сознание выделило "субъекта", которого приняло за "я". Оно побуждает шестое вести первые пять по пути стремления к внешним объектам, таким, как форма, звук, запах, вкус и прикосновение. Будучи постоянно обманываемым и связанным, шестое сознание-ум находится в рабстве и неспособно освободиться. По этой причине мы должны прибегать к хуатоу и использовать его "Драгоценный меч царя Ваджры", который поразит всех воров и позволит восьмому сознанию превратиться в "зерцалоподобную мудрость" (адарша-джняна), седьмому – в "мудрость равенства" (самата-джняна), шестому – в "глубоко различающую мудрость" (пратья-векшана-джняна), а первым пяти сознаниям – в "мудрость достижения совершенства" (критьянуштхана-джняна).
Первостепенно важно сначала преобразить шестое и седьмое сознания, так как они играют ведущую роль и обладают силой разделения и различения. В то время как вы видели пустоту и свет, сочиняли стихи и гатхи, действовали эти два сознания. Сегодня нам следует использовать это хуатоу для преобразования различающего сознания в "глубоко различающую мудрость", а ум, который проводит грань различия между эго и личностью, – в "мудрость равенства". Это называется преобразованием сознания в мудрость и преобразованием мирского в святое. Важно не позволять напасть этим ворам, жаждущим формы, звука, запаха, вкуса, прикосновения и дхармы. Поэтому говорится об обороне крепости.
Без мороза, пронимающего до костей,
Откуда взяться благоухающим цветкам сливы?
Эти две последние строки символизируют живые существа в трех мирах существования, которые поглощаются океаном рождения и смерти, привязаны к пяти желаниям , обмануты своей страстью и неспособны достичь освобождения. Поэтому используется сравнение с цветком сливы мэйхуа, так как эти деревья распускают свои цветы в снежную погоду. Обычно растения рождаются весной, растут летом, приносят плоды осенью и сохраняются зимой. Зимой растения либо умирают, либо впадают в спячку. И пыль земли под чистым снежным покровом не может подняться в воздух. Эти растения и пыль уподоблены результатам отравления тремя ядами нашего сознания, приводящего к ложному мышлению, неведению, зависти. Стоит избавиться от этих нечистот, и сознание станет естественно покойным, подобно тому как аромат цветения сливы разливается вокруг, несмотря на снег. Но вам стоит помнить, что эти сливовые деревья цветут морозной зимой, а не чудесной светлой весной на нежном свежем ветерке в хорошую погоду. Если мы хотим, чтобы расцвели цветы нашего сознания, то это также случается не в разгар счастья, гнева, печали и радости или при различении "я" и "других", "добра" и "зла". Так как если мы не проводим различий относительно этих восьми состояний сознания, то получаем нейтральность. Если совершается дурное, то получаем дурное. Если совершается хорошее, то получаем хорошее.
Нейтральность бывает двух видов: нейтральность сна и нейтральность пустоты-исчезновения. В нейтральности сна есть только иллюзии, появляющиеся в сновидениях и забытьи, не связанные с обычной деятельностью, это состояние, когда есть только один ум (мано-виджняна), в котором есть только нейтральность. Нейтральность пустоты-исчезновения подобна тому, когда в нашей медитации, пребывая в покое, мы теряем хуатоу и попадаем в туманную пустоту, в которой нет абсолютно ничего. Тяга к такому состоянию покоя представляет собой чаньскую болезнь, которой следует всячески избегать. Это и есть нейтральность пустоты-исчезновения. Нам следует весь день удерживать хуатоу осознанно и четко, всеобъемлюще и ясно, и в ходьбе и сидя. По этому поводу один древний учитель сказал:
Когда идешь, чань,
Когда сидишь, чань.
Говоришь ли, молчишь ли, двигаешься или неподвижен – безмятежен.
Патриарх Хань-шань написал:
С высоты на вершине горы
Виден лишь безграничный простор.
В медитации нет знания о человеке,
Только луна светит над холодным источником,
Но в источнике нет никакой луны.
Луна там, в синем небе.
Когда поешь эту песню,
В ней нет никакого чань.
Вы и я объединены единой судьбой, и поэтому мне представилась возможность обратиться к вам с этими словами о чаньской практике. Я надеюсь, вы приложите все силы и достигнете заметного прогресса, и не будете неверно использовать свое сознание.
Расскажу вам еще один гунъань (яп. коан). После того как основатель монастыря Си-тань на горе Петушиная Ступня стал монахом, он посещал в качестве ученика просветленных учителей и добился очень хороших результатов в своей практике. Однажды, остановившись на каком-то постоялом дворе, он услышал голос девушки, доносившийся из лавки, торгующей соевым творогом доуфу. Она пела такую песню:
Чжан Доуфу, Ли Доуфу!
На подушке ваши мысли устремляются по тысячам дорог,
Но завтра поутру будете по-прежнему доуфу продавать.
Учитель сидел в это время в медитации и, услышав эту песню, достиг мгновенного просветления. Видимо, когда древние практиковались, для постижения истины не было необходимости заниматься в чаньском зале. Самосовершенствование и практика сводятся к концентрации сознания. Ни в коем случае не позволяйте сознанию отклоняться в стороны, если не хотите тратить время зря. В противном случае завтра утром вы опять будете продавать доуфу.
Пятый день
Об этом методе самосовершенствования можно сказать, что он одновременно и легок, и труден. Он легок потому, что нужно всего лишь отбросить всякую мысль, иметь твердую веру и достичь устойчивости и целеустремленности сознания, тогда достигнешь успеха. Он труден потому, что мы боимся трудностей и стремимся к комфорту. Разве вы не знаете, что все в мире требует правильных методов и необходимости периода их изучения, без чего успех невозможен? Тем более, если мы учимся у мудрецов и патриархов, чтобы стать буддами! Можем ли мы достичь цели, если будем небрежны?
Поэтому самое главное – это устойчивость сознания, так как занимающийся самосовершенствованием и постижением истины не может избежать препятствий, создаваемых демонами. Эти демонические препятствия представляют собой внешнее кармическое окружение, вызванное нашей тягой ко всякого рода форме, звуку, запаху, вкусу, прикосновению и дхарме , о чем я говорил во вчерашней беседе. Это кармическое окружение – наш враг с рождения до смерти. По этой причине существует много учителей дхармы, занимающихся толкованием сутр, которые не могут стоять твердо на своих собственных ногах, находясь в гуще этого окружения. Это объясняется тем, что их сознание истины недостаточно устойчиво.
Следующее по важности – развитие целеустремленности сознания. С момента нашего рождения в этом мире мы сотворили бесчисленные кармы, и если теперь хотим заняться самосовершенствованием с целью освобождения от рождения и смерти, возможно ли стереть все свои привычки одним махом? В старые времена были такие патриархи, как чаньский учитель Чан-цин, который сидел в медитации до тех пор, пока не просидел до дыр семь циновок. А чаньский учитель Чао-чжоу в возрасте 80 лет продолжал странствовать в поисках наставлений, после того как провел 40 лет в медитации над словом "у" , без единой лишней мысли в сознании. В конечном итоге он достиг полного просветления, и наследные принцы Янь и Чжао почитали его и подносили ему многочисленные пожертвования. При династии Цин император Юн-чжэн (1723–1735), прочтя его записи бесед и найдя их великолепными, даровал ему посмертный титул "Древнего будды" (гу фо). Его достижения были результатом аскезы длиною в целую жизнь. Если мы сможем сейчас стереть все наши привычки и очистить единственную мысль , то станем равными буддам и патриархам. "Шурангама сутра" гласит:
"Это подобно отстаиванию мутной воды. Если оставить ее в чистом сосуде и не трогать его, то песок и ил осядут сами собой. Появление чистой воды называется первичным подавлением чуждой пыли страстей. Очищение воды от ила называется навечным отсечением корней неведения".
Наши привычные страсти уподобляются илу или осадку, поэтому мы и должны прибегнуть к помощи хуатоу. Хуатоу сравнивается с квасцами, используемыми для очищения мутной воды. Таким же образом обуздываются страсти. Если практикующему удается достичь единства тела и сознания, в результате чего появляется состояние покоя, ему следует быть внимательным и не позволять себе погружаться в него. Необходимо помнить, что это всего лишь начальная стадия и что неведение, вызванное страстями, еще не преодолено. Это все еще заблуждающееся сознание, достигающее стадии очищения, оно подобно воде, уже очищенной от взвеси, но все же содержащей ил и осадок на дне. Поэтому надо приложить дополнительные усилия, чтобы продвинуться дальше. Древний учитель говорил:
Сидящий на вершине шеста в сто чи,
Хотя все еще воспринимает не то, что реально,
Если способен сделать дальше шаг,
То себя явит где угодно в мире.
Если не продвинуться вперед, то град иллюзий вы будете считать своим домом, и страсти всколыхнутся вновь. В таком случае трудно стать даже пратьекабуддой. По этой причине ил следует устранить, чтобы осталась лишь чистая вода. Это называется навечным отсечением корней неведения. Только тогда может быть достигнуто совершенство будды. Когда неведение навечно отсечено, можно явиться в телесной форме в любом месте Вселенной, чтобы распространять дхарму, подобно Гуань-инь (Авалокитешвара), являющейся в тридцати двух формах, материализующейся с целью обучения дхарме в самой подходящей форме для освобождения страждущего живого существа. Вы будете свободны и ничем не ограничены даже в борделе и в винной лавке, в чреве коровы, кобылы или ослицы, в раю или в аду. В противном случае различающее мышление мгновенно сбросит вас в колесо рождений и смертей.
В былые времена жил некто Цинь Хуй. В прошлой жизни он возжигал благовония бодхисаттве Кшитигарбхе, но не развил целеустремленного сознания и оказался неспособен отсечь корни неведения, обусловленного страстями. Поэтому в следующем воплощении он стал жертвой своего переполненного ненавистью сознания. Это только один пример. Если вера в вашем сознании устойчива, а целеустремленность не ослабевает, то сможете в вашей нынешней телесной форме достичь совершенства будды, если даже вы самый обыкновенный человек.
Жил когда-то в Чжанчжоу бедняк, присоединившийся к сангхе в одном монастыре. Он был настроен на самосовершенствование, но совсем не знал, как это делать, и обратиться ему было не к кому. Он просто день за днем занимался тяжелой работой. Однажды в монастыре остановился странствующий монах и, увидев, как этот человек трудится день за днем, спросил, какой практикой он занимается. Человек ответил: "Да я целый день делаю такую вот тяжелую работу. Пожалуйста, научи меня методу самосовершенствования". Монах посоветовал: "Углубись в смысл фразы "Кто повторяет имя будды?"" Этот человек, в согласии со словами странствующего монаха, стал удерживать внимание на слове "кто" в своих тяжелых ежедневных трудах. Позже он уединился на горном островке и продолжил практику, питаясь растениями и используя листья в качестве одежды. Его мать и сестра, которые еще были живы, услышали о том, что он живет отшельником в пещере на островке и терпит лишения, занимаясь самосовершенствованием. Мать послала к нему сестру со свертком ткани и небольшим количеством продуктов. Прибыв туда и увидев его сидящим в медитации, она обратилась к нему, но он не ответил. Она потрясла его, но он не сдвинулся с места. Увидев, что ее брат не соизволил ни посмотреть на нее, ни поздороваться с ней, а продолжал сидеть в медитации, она пришла в ярость и, оставив ткань и еду, вернулась домой. Через тринадцать лет сестра этого человека снова приехала его навестить и увидела тот же сверток, лежащий на том же месте. Позже к нему забрел голодный беженец, увидел монаха в лохмотьях и, войдя в пещеру, попросил поесть. Монах встал, подошел к краю утеса, набрал немного гальки и положил ее в котелок. Поварил ее немного, вытащил и предложил гостю поесть вместе с ним. "Галька" по вкусу походила на картофель, и когда гость насытился, монах сказал ему: "Пожалуйста, не говори никому там о нашей еде".
Некоторое время спустя этот монах подумал: "Я занимаюсь здесь самосовершенствованием так много лет, теперь мне следует сделать что-то полезное для других". После этого он отправился в Сямэнь , где построил у дороги соломенную хижину и угощал странников бесплатным чаем. Это происходило во времена правления Вань-ли (1573–1619), приблизительно в год смерти императрицы-матери. Император захотел пригласить выдающихся монахов для совершения буддийских церемоний за упокой скончавшейся матери. Сначала он намеревался пригласить столичных монахов, но в то время в столице не было достойных монахов высокого ранга. Однажды ночью император увидел во сне свою мать, которая сказала ему, что достойные монахи есть в округе Чжанчжоу в провинции Фуцзянь. Император послал туда за местными монахами. Эти монахи со своими пожитками по пути в столицу проходили мимо хижины этого нищего монаха, который спросил их: "Почтенные учителя, чем вы так осчастливлены и куда путь держите?" Они ответили: "Мы получили приказ императора отправиться в столицу и совершить церемонии за упокой души императрицы-матери". Нищий монах спросил: "Можно и мне пойти с вами?" Они ответили: "Куда тебе, такому убогому, идти с нами?" Он сказал: "Я не умею читать сутры, но зато могу нести ваши вещи, а заодно и столицу посмотрю". После этого он собрал все пожитки монахов и пошел вместе со всеми в столицу.