– Дай машину на пару дней.
– А твоя где?
– Граппе отдал.
– Какой еще Граппе?
– Так солиста зовут.
– А-а… – Настя вздохнула. – Зачем отдал?
– Его сломалась.
– Ну, сломалась, тебе-то что?
– Ему нужна машина, – объяснил Виссарион.
В ответ Настя промолчала, подумав про себя, что вот за такие глупости они Обузу и любят. Все они.
– Дашь машину? – повторил Виссарион.
– Зачем она тебе?
– Я сейчас живу за городом. Потому что лето.
– Отдал квартиру солисту?
Обуза хмыкнул, показав, что оценил шутку, и ответил:
– Мне нравится теплый сентябрь в Подмосковье. Я снял домик на берегу реки…
– Все, дальше можешь не продолжать, пейзанин. – Настя посмотрела на часы, поняла, что сегодняшнее расписание уже не вытянуть, и перешла на деловой тон: – Я пообещала прокрутить твою песню?
– Да.
– Выбирай: песня или машина?
– Песня.
– Молодец, – похвалила она Обузу. – Хотя я на твоем месте взяла бы машину. Как будешь добираться домой?
– Вечером – на электричке. А утром – на Раннем Автобусе.
– На том самом?
– Да.
– Он еще ходит? – удивилась Настя.
– А куда он денется?
* * *
День, начавшийся столь суетливо и по-дурацки, получился на удивление ровным и не без хороших новостей.
На занятия Галя не опоздала, что оказалось кстати, поскольку именно на сегодня деканат назначил внезапную проверку посещаемости лекций, и напротив Галиной фамилии не появилось жирного "минуса". Затем девушка удачно сдала лабораторную, неплохо позанималась на семинаре, пообедала и отправилась в небольшой магазин одежды в крупном торговом центре, где работала вторую половину дня. Там узнала, что хозяин ждет успешного месяца, а значит, будет премия, окончательно приободрилась и вечером, окрыленная, отправилась домой. Доехала на электричке. Идя от полустанка, заглянула к Василию, узнала, что "пошли грибы" и он продлил отгул еще на пару дней, но восприняла известие буднично, поскольку знала, как будет добираться до Москвы без его помощи.
Дома наспех поужинала, разобралась с текущими учебными делами и засела за курсовую работу, рассудив, что чем раньше за нее возьмешься – тем лучше. И именно от этого увлекательного занятия Галю отвлекла Марь Санна. Старушка открыла дверь, не постучавшись, к чему девушка до сих пор не могла привыкнуть, но дальше порога не пошла, остановилась и сообщила:
– Я к Олегу ходила, он завтра в город не едет.
Олег жил на соседней улице, тоже работал в Москве, но связываться с ним изначально старушка запретила, потому что "шебутной и на тебя глаз положит".
– Зачем вы ходили к Олегу? – не сразу поняла погрузившаяся в курсовую Галя.
– Так ведь у Васьки машина сломалась, – объяснила хозяйка.
– А-а… Да, сломалась. – Девушка оценила проявленную заботу и вежливо кивнула: – Спасибо, Марь Санна.
– Ложись раньше, а то завтра опять на электричку топать.
Старушка повернулась, чтобы уйти, но задержалась, услышав:
– Я сегодня, кстати, на нее опоздала, – зачем-то сообщила Галя.
– А как добралась? – забеспокоилась Мария Александровна. – Попутку на шоссе поймала?
– У вас, оказывается, автобус ходит.
– Ходит, – кивнула старушка. – Но он только в восемь идет. Тебе поздно.
– Почему в восемь? – удивилась девушка. – Раньше намного. Я даже на первую пару успела.
– Раньше нету.
– Я сегодня ехала.
– Да? Может, новый пустили? – Старушка поджала губы. – Номер у него какой был?
– Ранний.
– Что значит ранний?
– Не знаю, – улыбнулась Галя. – Таблички с номером не было, я спросила: какой? А водитель говорит: ранний. Ранний Автобус и все, никакого номера.
Девушка уже пожалела, что завела разговор о своем опоздании – ей очень хотелось вернуться к курсовой, но испуг, прозвучавший в следующем вопросе хозяйки, заставил Галю вздрогнуть. Услышав о Раннем Автобусе, Мария Александровна побледнела и прислонилась к дверному косяку:
– Как выглядит водитель?
– Это важно?
– Как выглядит водитель? – упавшим голосом повторила старушка.
– Ну… – несмотря на нехорошее предчувствие, Галя ответила довольно подробно: – На вид – лет сорок. Плотный такой, с небольшим пузом, в клетчатой рубашке… Улыбчивый, волос почти нет – лысина на всю голову, и усы пышные…
– Зуб золотой есть? – перебила девушку Мария Александровна.
– Да, – кивнула Галя, припомнив блеснувшую фиксу. – Вы его знаете?
– Знала… – Старушка мелко перекрестилась. – Знала я его… Валерку этого… Знала.
Ее голос дрожал.
– В смысле "знала"? – едва слышно поинтересовалась девушка.
– Когда линию запустили, первый утренний автобус как раз "Ранним" называли, – ответила Мария Александровна, продолжая цепко держаться рукой за косяк. Судя по всему, без поддержки она могла упасть. – Он в темноте, считай, выезжал… А водитель – Валерка, шутник… Его тут все знали. Валерку… – Старушка вздохнула. – Он лихачом не был, но разогнаться любил. На "шестерке" своей гонял и на автобусе, если получалось, тоже, и однажды…
Она замолчала.
– Разбился? – догадалась Галя.
– Насмерть, – подтвердила Мария Александровна.
– Как?
– Вот так. Тридцать лет как. У его сына внуки скоро будут.
– Подождите, подождите… – Галя до сих пор не могла осознать услышанное. – Как насмерть? Почему?
– Разогнался сильно, не удержал машину на повороте, слетел – и прямо в дерево, – ответила старушка. Было видно, что ей хочется еще раз перекреститься, но она отчего-то не решается. – Пассажиры уцелели тогда, у кого перелом, у кого ушиб. А Валерка – насмерть.
– С золотой фиксой? – шепотом повторила девушка.
– С ней.
Несколько секунд Галя не сводила с Марии Александровны глаз, ожидая продолжения и надеясь, искренне, отчаянно надеясь, что старушка засмеется и скажет: "Здорово я тебя разыграла?" – но не дождалась.
– Комиссия приезжала, изучала, – продолжила та, не отводя взгляда. – Решили, что первый рейс назначили на плохое время: темно, туман, дорога скользкая, в общем, для автобусов неподходящее. Рейс отменили, а месяца через два примерно люди стали замечать на шоссе автобус. В то же самое время проходящий. Однажды он к остановке подъехал, где Лариска из Авдеевки попутку ждала. Остановился, двери раскрыл… Лариска шаг сделала машинально, а потом смотрит: Валерка за рулем. Как живой… И ей говорит: "Чего встала? Садись!" Лариска в обморок. А когда очнулась – автобуса нет. Рассказала – ее на смех подняли. Но потом все поняли, что не лгала Лариска, не придумывала… – Еще одна пауза. – С тех пор люди Ранний Автобус на нашей дороге замечают, за год раз пять-шесть видят… И это только те, кто историю знает и потом другим рассказывает.
– Ранний Автобус… – пробормотала девушка.
– Да, Ранний… – Мария Александровна грустно улыбнулась. – Валерка, видать, не накатался.
И наконец-то перекрестилась.
Честно говоря, Галя не знала, как реагировать на услышанное. История о том, что она доехала до метро на призрачном автобусе под управлением зомби, не вызывала особенного доверия по многим причинам. Во-первых, автобус был вполне реальным. Во-вторых, водитель не демонстрировал ни одного признака живого мертвеца, известного по книгам и кинофильмам: он был аккуратно одет, не разлагался, а главное – не пытался сожрать одинокую путницу или кого-нибудь из других пассажиров. Он аккуратно довез всех до станции метро, а прежде, чем открыть дверцы, повернулся и попросил показать проездные документы. И пассажиры безропотно подтвердили факт оплаты за проезд: кто-то показал "Тройку", кто-то – "Единый", а мужик в элегантном костюме – билетик, видимо, купленный у водителя за наличные.
Потом все разбрелись по своим делам.
Обычный, в общем, автобус, только ранний и следующий без остановок. Экспресс.
Но девушка видела, что Мария Александровна не шутит, не подначивает жиличку, рассказывает реальную историю из прошлого, а главное – искренне в нее верит.
Много лет назад здесь действительно произошла катастрофа.
– От автобуса есть вред? – тихо спросила Галя.
– Ну… – растерялась Мария Александровна, похоже, подобный вопрос ей в голову не приходил. – Не знаю.
– Кто-нибудь уехал на Раннем Автобусе навсегда? Уехал и не вернулся.
– Нет… Не слышала.
– То есть вреда нет?
Несколько секунд старушка пристально смотрела на жиличку, после чего недоверчиво спросила:
– Ты собираешься снова на нем ехать?
– Это удобнее, чем на электричке, – пожала плечами Галя.
Она, конечно, немного храбрилась, но сегодняшний опыт укреплял ее уверенность.
– Не боишься?
– Пока не знаю.
Мария Александровна пронзительно посмотрела на жиличку, резко повернулась и ушла, холодно бросив:
– Я предупредила.
Но что толку от предупреждений, если у Гали были два железных аргумента. Первый: она без всяких приключений добралась на Раннем Автобусе до метро. Второй: помимо нее в салоне ехали люди. Тоже мертвецы, как водитель? Или призраки? Вряд ли. А если и так, то никто из них не проявил к новой попутчице никакой агрессии.
И на следующее утро девушка сразу отправилась на шоссе. Автобус, надо отдать должное, пришел точно по расписанию – по своему расписанию, водитель остановил машину рядом с мнущейся на обочине девушкой, открыл дверь, но не закрыл ее, впустив Галю в салон, и не поехал, а повернулся к ней и улыбнулся:
– Доброе утро.
Блеснула золотая фикса.
– Д-доброе, – запнувшись, ответила девушка.
Почему-то именно он – блеск золотого зуба – нанес мощный удар по ее уверенности. То ли слишком яркая, то ли слишком отчетливая деталь. Фикса блеснула, и Галя машинально бросила взгляд на еще раскрытые дверцы.
– Рассказали? – весело спросил Валерка.
– Да.
– И что?
– Не затягивай, – велела тетка с молочным бидоном. – Тут все люди рабочие, и все торопятся.
И демонстративно посмотрела на часы, которые носила на правой руке.
– Вы ведь довезете меня до метро? – выдавила Галя, посмотрев на водителя. – Снова.
– Без пробок, – пообещал Валера. – Как вчера и как в любой другой день. У нас теперь выделенная полоса есть.
Девушка улыбнулась и громко произнесла:
– "Единый"!
В конце концов, что с ней может случиться?
Валерка кивнул. Дверцы закрылись, и Ранний Автобус направился к Москве.
* * *
А вот в чем Настя оказалась права на сто сорок шесть процентов, так это в том, что не следовало отдавать машину Граппе. Но таким уж был Виссарион: его попросили – он не смог отказать. И теперь добирался до Москвы на общественном транспорте. Впрочем… Не совсем так. На общественный транспорт, на метро, Обузе предстояло пересесть в городе, а до Москвы он добрался относительно комфортно – на старом, привычном Раннем Автобусе, в который давно не заглядывал. Увидев его тощую длинную фигуру, Валерка заулыбался, засверкал золотым зубом и сказал, что соскучился. Виссариону стало так стыдно, что он пообещал заглядывать почаще, подарил кстати оказавшийся в портфеле автомобильный журнал – их Валерка очень уважал – и уселся позади всех читать мемуары Коттона Матера. Увлекся, но через некоторое время невольно прислушался к разговору, что шел на сиденье перед ним. Без всякой задней мысли прислушался – случайно. Проходя через салон, Обуза увидел болтающего с молоденькой девчонкой Бергера, но сначала не придал этому значения, поскольку на его памяти Бергера всегда окружали девчонки разной степени смазливости – такая уж у него была профессия.
Однако нынешняя спутница художника – не яркая, но необычайно милая, "домашняя" – не походила на его привычный эскорт, плохо знала Отражение и при этом вызывала у Бергера неподдельный интерес – это хорошо чувствовалось по голосу.
– В первый раз я был так же растерян, как ты, – мягко прошелестел художник, изобразив на лице философскую грусть. – Услышал историю Валерки, понял, что ехал до города с призраком, и два дня не выходил из дома.
– Правда?
– Мне не стыдно в этом признаваться, – продолжил Бергер. – Саму историю я не знал, мне ее домработница рассказала, а тогда получилось точно так же, как у тебя: опаздывал на важную встречу, шел по шоссе, надеясь поймать попутку, увидел автобус, сел в него и доехал до метро. Вечером поведал об этом домработнице и услышал в ответ историю Раннего Автобуса. Поверь, Галя, я был предельно растерян…
"Ты?! – рассмеялся про себя Обуза. – Давай, скажи еще, что никогда не верил в призраков, зомби и прочих ведьм…"
– Мне трудно было осознать происходящее, потому что я никогда не верил в призраков, зомби и прочих ведьм, – сообщил художник, словно подслушав мысли Виссариона.
– Я тоже ни во что такое не верю, – ответила девушка. И тут же поправилась: – Не верила.
– Рад, что мы говорим на одном языке.
Он был опытный ловец и знал, что девчонка уже практически в его руках.
"А как она вообще оказалась в Автобусе? – задумался Виссарион. – Случайно? Случайности, конечно, случаются, но очень редко…"
На его памяти посторонние в Автобус не попадали, к Валерке приходили только жители Отражения и те, кто готовился к нему прикоснуться.
"Что тебя ожидает, девочка?"
Мемуары старого американца окончательно перестали волновать Обузу, но он продолжал держать книгу раскрытой и пялиться на страницы, чтобы не выдать своего интереса к разговору.
– Наши попутчики знают, кто их везет? – спросила Галя.
– Конечно.
– Я видела их вчера. Почти всех.
– У нас слаженный коллектив.
– Расскажете?
– С удовольствием. – Бергер чуть повернулся и небрежным жестом положил левую руку на спинку сиденья, почти приобняв спутницу. – Тетка с бидоном – ведьма.
– Сам ты тетка, – проворчала та, не оборачиваясь. – Еще раз нахамишь, сделаю так, что даже "Виагра" не поможет.
– Простите, Антонина Антоновна.
– То-то же.
– Ведьма? – прошептала девушка, изумленно глядя на художника.
– Да, – подтвердил тот. – По ночам Антонина Антоновна доит чужих коров и возит клиентам ворованное молоко. Очень уважаемый и прибыльный бизнес.
– Вы шутите?
– Шучу, конечно: не очень прибыльный, – поправился Бергер. – На "Бентли" молоком не заработаешь, но золота оно приносит достаточно. Ведьмино молоко высоко ценится во многих обрядах, а делать его умеют лишь потомственные колдуньи. Так что конкуренции почти нет…
– О себе лучше расскажи, – посоветовала тетка.
– Я делаю тебе рекламу, – хохотнул художник.
– Я плюну на твою могилу.
– Не уверен, что доживу до этого славного дня.
– А что будет, если ведьма плюнет на могилу? – спросила Галя.
Ответить художник не успел: тетка услышала вопрос, повернулась и бросила на неопытную пассажирку столь резкий и жесткий взгляд, что та вздрогнула. Эффект тетке понравился. Она улыбнулась и сообщила:
– Подниму его и превращу в раба.
– Сексуального? – выдавил художник, надеясь перевести разговор в шутку.
– Не льсти себе.
Виссарион закусил губу, чтобы не рассмеяться. Галя вопросительно подняла брови, но Бергер широко улыбнулся, сказал:
– Не стану же я скандалить с женщиной? – и перешел к следующему пассажиру: – Теперь тот крепкий и с виду не старый мужчина в черном костюме…
– Не уверена, что хочу слушать. – Девушка вспомнила злой взгляд ведьмы и непроизвольно поежилась.
Бергер прекрасно понял причину ее сомнений и поспешил успокоить девушку:
– На самом деле все наши спутники – милые и доброжелательные люди, которые не сделают тебе ничего плохого.
– Ей – нет, – уточнила вредная Антонина, но художник оставил замечание без внимания.
– Так вот, мужчину в похоронном костюме зовут Барадьер, и он потомственный палач.
– Моя родословная восходит к Раннему Средневековью, – сообщил обладатель тяжелого, словно вырезанного из булыжника, лица, не отрывая взгляда от проносящегося за окном пейзажа.
– Его предков проклял сам Жак де Моле, – продолжил Бергер. – Все знают, что великий магистр тамплиеров пожелал плохого Филиппу IV, папе Клименту V и Гийому де Ногарэ. Но мало кто слышал, что был проклят и палач.
– Наша семья всегда водила тесное знакомство с коронованными особами, – добавил Барадьер. – Ну и с простолюдинами тоже. Мы в этом смысле стали толерантны задолго до того, как тема вошла в тренд.
– Какая тема? – не поняла девушка.
– Толерантность, – объяснил тот. – Нам, знаешь ли, всегда было плевать, кто станет клиентом: белый или черный, богатый или бедный, дворянин или разбойник.
– Так, может, это вы и придумали толерантность? – улыбнулась Галя.
Шутка Барадьеру понравилась. Он повернулся, посмотрел на девушку и улыбнулся:
– Возможно. Надо будет вызвать дух какого-нибудь предка и уточнить.
– На том свете уточнишь, – вставила вредная Антонина.
– Это пожелание или обещание?
– Это тебе подмигивание. – Ведьма показала спутнику смартфон с открытым приложением соцсети и язвительно закончила: – Почти как здесь, только офлайн.
– Меньше чем через год после казни Жака де Моле его палач был четвертован, – вернул себе слово художник. – Благодаря чему у семьи Барадьер появилась удивительная магическая способность…
– Мои предки не только рубили головы, но и отрезали языки, – многозначительно произнес Барадьер.
Намек был услышан и правильно понят.
– Давно тебя не видел и забыл, что ты не любишь эту историю, – тут же произнес Бергер. – Какими судьбами?
– Появилась работа в Москве, – коротко ответил Барадьер. – Надо завершить одно старое дело. – Он перевел взгляд на девушку и сообщил: – Ты красивая.
Как будто приговорил.
– Спасибо, – кивнула Галя.
– Бергеру нравятся красивые девчонки.
– Дальше я сам, – улыбнулся художник. – Спасибо. – И повернулся к спутнице: – Как видишь, я не обманул: милые и предельно доброжелательные люди.
Девушка рассмеялась. Судя по всему, она полностью попала под обаяние Бергера и тот готовился взять ее голыми руками.
"Вот ведь молодец!"
Обуза, как ни старался, так и не научился правильно вести себя с женщинами. Считал себя смешным и неловким и оттого вел себя смешно и неловко, влипал в дурацкие ситуации, а если добавить к перечисленному привычку опаздывать, то получался совершенно трагический образ, напрочь лишенный нормальной личной жизни. Ну, то есть какая-то личная жизнь у Виссариона имелась, но, учитывая размеры и качество, правильнее было называть ее личным резюме: кратким и не особо эмоциональным.
– Третий курс? – спросил тем временем Бергер.
– Первый, – вздохнула Галя.
– Что ты говоришь? – Художник блестяще сыграл удивление. – Ты кажешься взрослее. Работаешь?
– Ничего серьезного. К сожалению.
– Потому что сейчас везде нужны сотрудники с опытом. Студентам достаются самые низкие должности.