Если молодой Александер чему и не научился в монастыре Камиль, так это хладнокровию. Он так разгорячился, что не оценил помощи Круда, попытался отмахнуться но, увы, той же рукой, в которой сжимал клинок. И Круд машинально ответил, резанув по шее молодого мужчины острым когтем.
А Юлия захохотала.
– Идиот! – прошипел Виктор.
Драка прервалась так же внезапно, как началась.
Аскольд и один оборотень мертвы, Андрей без сознания, Порча ранена, но это не мешает ей оставаться в строю. Володя, выдернувший оружие из кобуры мертвеца, держит на прицеле Виктора. Виктор – Марси. Марси – Романа. Роман – Порчу. Порча – Круда. Круд – Юлию. Юлия перестала смеяться и теперь улыбается. Ее глаза непроницаемо черны.
– Что здесь происходит? – прошипел Володя.
– Разборка, парень, – ответил Виктор. – Старая разборка. И сейчас, чувствую, мы узнаем много интересного.
– Порча, это не твоя драка, – сказала, наконец, Юлия. – Аскольд мертв. Дай слово, что между нами нет крови, и я тебя отпущу.
– Ты убила мужа?
– Какая разница?
И в самом деле: контракт завершен со смертью работодателя, и вопрос Порчи вызван исключительно любопытством. А любопытство погубило много кошек.
– Между нами нет крови, – хрипло произнесла Порча.
Но с линии огня не ушла, обозначила позицию, но осталась наготове – в ее руках извивается сотканная из черного дыма змея. Это и есть порча, которую Лена может метнуть во врага, или хлестнуть нескольких противников разом, или запустить в воду, наполнив ее ядом.
Порча не ушла, но Юлии вполне довольно того, что Лена не станет сражаться. Она холодно улыбнулась и приказала:
– Роман, убей Виктора.
– Я из полиции, – громко напомнил Володя. – И я все слышу.
– Зачем его убивать? – интересуется Роман.
– Что?
– Сейчас будет интересно, – пообещал полицейскому старый волколак. И с ухмылкой посмотрел на Юлию: – Ты хотела узнать, кто нанял моих мальчиков? Он перед тобой.
– Роман? – удивилась вдова.
– Да, – коротко подтвердил Ромеро, направляя пистолет на Юлию.
И все меняется. Теперь Марси держит на прицеле Виктора, Порча – Круда, Круд – Володю, Володя – Романа, а Роман – Юлию.
– Предлагаю всем положить оружие, – громко произносит полицейский.
Но на голос разума не обращают внимания.
– Ты ведь мертв, – удивленно произносит Юлия.
– Да.
– Как это мертв? – не понимает Володя.
– Потом объясню, – отмахивается Виктор.
– Ты должен преданно служить мне.
Ромеро молчит, ровно, без эмоций, глядя на Юлию, после чего спрашивает:
– Ты рассказала мужу, что мы встречались до вашего знакомства?
И красивое лицо вдовы превращается в маску. Ответ не требуется.
Рассказала.
– Аридор Александер не мог стерпеть, что первый муж его ненаглядной Юлии живет и здравствует, – Ромеро выдержал паузу. – Аридор сказал, что я разбился на мотоцикле? То были следы пыток. Он издевался надо мной три дня. Смеялся, расспрашивал, как я тебя люблю, как я тебя любил, и рассказывал подробности того, что он с тобой вытворяет… Никогда бы не подумал, что ты позволишь так с собой обращаться.
– Нет… – прошептала Юлия. – Нет, нет…
На ее глазах выступили слезы. Они потеряли свою черную непроницаемость.
– Потом Аридор убил меня и Поднял. Ему показалось забавным, что я буду прислуживать тебе. Стану твоим помощником, секретарем, телохранителем, евнухом… Стану наблюдать, как ты живешь полной жизнью. С ним. И не буду ничего чувствовать. Аридор не ошибся: я, действительно, ничего не чувствую. Вообще ничего. Мое желание убить баала Александера и покончить со всей его семьей не испачкано эмоциями. Это было последнее решение, которое я принял перед смертью. И твой муж не смог вычистить его из моей головы.
– Ты должен был стать верным и послушным.
– Я избавил себя от эмоций до того, как перестал дышать. Истребление семьи Александер я рассматривал как логическую задачу, в которой нет ни грана предательства.
– Ты рехнулся еще до смерти…
– И это тебе урок, Юля: не надо Поднимать сумасшедших. – Роман раздвинул губы в ухмылке. – Последний урок.
– Как ты уговорил моих мальчиков убить Аридора? – громко спросил Виктор.
– Сказал, что говорю от имени Юлии.
– Молодец! – баал Тагар весело посмотрел на Володю: – Прекрасная история, не так ли?
– Когда вы все успели обдолбаться? – растерянно спросил полицейский.
– Подожди, дальше будет еще интереснее, – пообещал старик. И вернулся в разговор: – Давайте обсудим, кто убьет Юлию?
– Могу я, – усмехнулся Роман. – Мне плевать.
– Дай мне время оказаться подальше отсюда.
– Хорошо.
– Круд, за мной. – Виктор сделал шаг.
– Я тебя не отпускал! – рявкнул Володя.
– А я тебя не спрашивал!
Волколаки быстры, и чтобы выдернуть оружие из рук полицейского, старому Тагару требуется чуть меньше секунды. Володя вскрикнул от боли, но еще через секунду Виктор бьет его пистолетом в лицо, и полицейский падает… А рядом с ним падает Круд, которого пронзает сотканная из черного дыма змея. Порча не ушла не потому, что ей понравилась Юлия, просто убийство баала волколаков существенно поднимет ее авторитет и позволит создать собственный клан. Порча бьет Круда – змея пронзает волколаку сердце и заставляет почернеть – и атакует Виктора. Роман стреляет Юлии в голову, но за секунду до этого стреляет Марси, и пуля выбивает пистолет из руки Ромеро.
Старый Тагар бросается на Порчу, но сотканная из дыма змея оказывается быстрее: она успевает вернуться к хозяйке, проскальзывает меж ее рук и встречает прыгнувшего волколака, стремительно обернувшись вокруг его шеи. Виктор застревает в прыжке и хрипит, подвешенный на черной змее Порчи, а Лена плавно шевелит руками, туже затягивая оружие вокруг шеи баала.
– Я любил тебя! – кричит Ромеро. – Любил! Любил!!
Но у мертвого нет эмоций, и Юлия не верит. Она шепчет заклинание, и смерть, которая свыклась с тем, что Роман от нее ускользнул, радостно вцепляется в ставшую доступной плоть. Мясо гниет на глазах, Роман рассыпается, и его синие губы шепчут:
– Я любил…
Но это уже не имеет значения.
Сражение окончено.
Юлия смотрит на Порчу, потом – на Марси, коротко вздыхает и подводит черту:
– Вот и все.
Недовольный Питер отвечает зубастым ветром и окропляет место схватки дождем, словно желая смыть с лица протухший грим смерти.
И Марси понимает, что Питер не особенно рад ее приезду.
* * *
"Что это было? – Андрей недоуменно огляделся. – Неужели это случилось со мной?.. А что случилось со мной?"
Андрей проснулся сидя – сидя! – в кресле, в большой гостиной своего лофта. Проснулся одетым: сорочка, джинсы, носки… Он терпеть не мог спать одетым и не мог понять, что заставило его остаться в кресле.
"Я напился?"
Слева – столик, на нем – початая бутылка коньяка, бокал, грязное блюдце с окурками. Под столиком – вторая бутылка, пустая. Голова болит, показывая, куда делось содержимое.
"С кем я вернулся из клуба? Я был в клубе? Да, я был в клубе… Но сначала мы катались по заливу? Или не катались? С кем катались?"
А в памяти – непонятные обрывки: калейдоскоп лиц, клубов, баров, поездок на машине по темным питерским улицам и среди них – ощущение.
Ощущение ускользающего счастья.
Девушка-мечта…
Андрей не видел ее лица, но чувствовал, что в этой перепутанной помойке, которую он считает воспоминаниями, должна прятаться девушка удивительной красоты и бесконечной нежности. Немного странная, немного растерянная и беззащитная. Не наивная, но, кажется, излишне доверчивая. Девушка, рядом с которой он чувствовал себя счастливым. Просто от того, что она рядом. Просто от того, что иногда она берет его за руку или прижимается к его плечу.
– Как ее зовут?
Андрей растерянно прошел по гостиной, замер, прислушался и понял, что из спальни доносится какой-то звук.
– Я уступил ей свою кровать? Поэтому спал в кресле?
Это выглядело неожиданно, но… но как-то правильно. По-питерски красиво.
– Интересно, она проснулась?
Андрей быстро поднялся по лестнице, постоял у двери, нахмурился, недовольный теми звуками, которые, наконец, разобрал, заглянул внутрь и кашлянул, увидев на своей кровати три тела.
– Вова?
Школьный друг с трудом раскрыл правый глаз, несколько секунд бездумно таращился на Андрея, улыбнулся, погладив левой рукой блондинку, а правой – брюнетку, и осведомился:
– Теперь присоединишься?
Девочки не сказали ничего.
– Откуда они? – растерялся Андрей, чувствуя себя обманутым: эти девчонки не вызывали приступов счастья ни прикосновениями, ни чем-нибудь еще.
– Из клуба, – объяснил полицейский.
– Я так и думал.
Андрей захлопнул дверь, прижался спиной к стене и закрыл глаза.
Получается, они с Вовкой вчера здорово погуляли, упились, подцепили девчонок и продолжили у него, но…
Но Андрея не оставляло ощущение, что все было не так.
Совсем не так.
И где-то в этом "не так" он потерял свое счастье.
Девчонку, рядом с которой чувствовал себя счастливым.
* * *
– Это была моя самая целомудренная ночь за последние тридцать лет, – негромко произнесла Юлия, с нежностью глядя на раскрывшую глаза Марси. – Доброе утро.
– Доброе… – Девушка сладко потянулась.
– Кофе?
– Чуть позже.
Спальня вдовы Александер была выдержана в ее любимом черном цвете: и мебель, и белье… "Я ведь соблюдаю траур…" Но зеркала на стенах и потолке подсказывали, что грусть утраты обрамляла покои, но не наполняла их.
– Неужели ты ни разу не спала одна? – удивилась Марси.
– Спала, – не стала скрывать Юлия.
– Тогда в чем дело?
– Последние тридцать лет, если я оставалась в постели одна, то думала о том, кого нужно убить, или перебирала в памяти тех, кого уже убила, – ответила Юлия. – Это не совсем целомудренно… Или, совсем не целомудренно.
– А сейчас? Неужели ты не вспоминала вчерашнее?
– Нет. Сегодня я почти не спала… – Юлия улыбнулась. – Я лежала, смотрела на тебя и ни о чем не думала.
– Я слышала твое дыхание сквозь сон.
– Ты хорошо спала?
– Прекрасно. – Марси потянулась. – Я замечательно сплю в Отражении.
– Отражение – твой дом.
– Еще нет.
– Да, – помолчав, признала Юлия. – Еще нет.
Поскольку то, что притаилось внутри прелестной девушки, еще совсем дитя и только входит в мир. Изучает его. Рассматривает. То Древнее, что сумела разглядеть Юлия за прочной стеной тайны, еще не стало собой и не стало Марси.
Малюсенькое существо, дочь Элизабет, неведомым образом занесенная внутрь обычной девушки. Маленькая Древняя, которой предстоит вырасти вдали от Проклятой Звезды и воспитания безжалостных родителей. Которой предстоит самой познать, кто она, и самой решить, кем станет.
– Храни мою тайну, – ровно произнесла Марси. – Ты будешь вознаграждена за это.
– Я уже вознаграждена, – склонила голову Юлия. – Ты меня спасла.
Сумев стряхнуть с себя морок, наведенный мандалой Аскольда.
– Ты будешь вознаграждена, – повторила Марси, поднимаясь с кровати.
И Юлия невольно залюбовалась ее прелестной фигурой.
– Мы увидимся?
– Рано или поздно.
– Ты позволишь сделать тебе подарок? Самый большой подарок, который может сделать питерский некромант, – Черный Пес. Я уходила ночью, чтобы сотворить его для тебя. Ты еще юна и слаба и не вошла в полную силу. Я хочу, чтобы мой подарок оберегал тебя, Древняя…
– Называй меня, как условились, – велела Марси, разглядывая себя в зеркало.
– Да, Марси.
Юлия хлопнула в ладоши, и в спальню бесшумно вошел черный мужчина в набедренной повязке. Внешность его показалась Марси знакомой.
– Это Аскольд?
– Был Аскольдом, – уточнила Юлия. – Нынче он Пес. Твой Пес.
– Он отомстит, если я умру? – тихонько рассмеялась Марси.
– Ты не человек, – напомнила вдова Александер. – Точнее, не только человек. Твоя кровь будет меняться, а сила – расти. Принципы твоего могущества иные, и ты сможешь выпускать Пса по своему желанию. Или научишься выпускать его. Так говорится в книгах.
– Любопытно… – Марси посмотрела на безмолвное существо, готовое стать ей телохранителем, слугой и мстителем, и спросила: – Что нужно сделать?
– Вдохни его, – ответила Юлия. – Подойди, положи руки ему на плечи, загляни в его глаза и медленно сделай очень глубокий вдох. Глубокий и долгий.
И человек, стоящий перед Марси, стал рассыпаться, уносимый легким потоком воздуха. Прячась там, где уже таилась жизнь… Две жизни… Молчаливо соседствуя с ними, зная лишь одну цель – Служение и принеся с собой немного питерского дождя.
Город не обрадовался гостье, но принял ее. И наделил своей меткой, предлагая вечный союз. Город скопировал чувства Марси, которая узнала, кто она, но не обрадовалась этому. И приняла союз, который был предложен от сердца, бьющегося во всех Отражениях.
Макам IV. Белый карлик черной дыры
Нет мира на Земле, я задыхаюсь.
Я вижу время, отданное гневу.
Оно бежит песчинками и тает,
В моих ладонях изможденно белых.
Я – истукан, мечтающий о звёздах,
Я – знак беды, потерянной надежды.
Я крыльями ломаю горизонты,
В попытке вырваться за дальние пределы…
Ingresso
Вселенная…
Бесконечность.
Это слово приходит в голову первым – ты пытаешься представить то, что представить невозможно, пытаешься справиться с помощью одного слова, справляешься, определяя неопределимое, но в глубине души понимаешь, что неспособен проникнуть в суть. Вселенная – это пустота, мрак, звезды, галактики, но в первую очередь – бесконечность. Колоссальные расстояния, которые невозможно оценить. Расстояния, измеряемые веками. Невероятный простор, заполненный бесчисленными планетами: полными жизни и мертвыми, созданными из камня и газа, из огня и льда, огромные, соперничающие со звездами, и малюсенькие, как детские игрушки.
Миллионы и миллионы планет… Песчинки, рассыпанные по пространству, столь огромному, что считается Абсолютом.
Ведь там, где нет Вселенной – нет ничего.
Песчинки, незаметные на полотне бесконечности, и настолько далекие, что добраться до них можно только с помощью мечты.
Но все, что мыслимо, – осуществимо.
Еще Вселенная украшена ярчайшими кометами, вечными путешественницами по темной пустоте безжизненных пространств. Черными дырами, пожирающими и материю, и свет, и время. И звездами. Прекрасными, завораживающими звездами: желтыми и голубыми, белыми и красными, гигантскими и совсем крохами… Удивительными самоцветами, переливающимися на завораживающем черном платье.
Звезды, дарующие тепло и свет, жизнь и надежду, наполняющие мечтой и желанием совершить невозможное.
Звезды, на которые можно смотреть бесконечно.
И среди миллиардов восхитительных самоцветов, каждому из которых навечно определено собственное место, пряталась уникальная звезда-бродяга, черная и снаружи, и изнутри, пылающая, но не сжигающая, дарующая жизнь тем, кто жизнь ненавидит.
Черный бриллиант среди рассыпанных по бесконечности драгоценностей, ровесник Вселенной, не ставший Абсолютом. Обитель тех, кто появился в столь ужасном грехе, что вся последующая мерзость стала жалким его подобием. Звезда, пылающая первородным злом, испускающая потоки темной энергии Ша, проникающие в самые дальние уголки бесконечности. Звезда, подобная котлу, в котором бурлят, мешаясь в омерзительных союзах, чудовищные существа.
Проклятая Звезда.
Обитель Древних.
Punto
Хотел ли Николай переезжать из "почти центра" Москвы за МКАД? Пусть даже и в новый дом небольшой этажности, стоящий на краю леса, неподалеку от озера с действительно чистой водой? И при этом – в считаных километрах от Кольцевой. Сложный вопрос. Николай Таврин родился и вырос в Москве, "почти в центре", с детства свыкся с городским шумом, с огромным количеством автомобилей, с постоянной суетой, и с тем, что "прогуляться" – это пройтись по асфальту, а не по земле, но при этом – за двадцать минут пешком добраться до Кремлевской набережной. Разорвать привычный уклад казалось невозможным, но жизнь есть жизнь, изменения неизбежны, и часто бывает так, что, хоть с сомнением, с опаской, но выбираешь неожиданное новое, словно бросаясь в омут, и ждешь – чем все закончится.
К двадцати восьми годам Таврин стал единоличным владельцем доставшейся от родителей квартиры "почти в центре", за которую ему предложили настолько хорошие деньги, что отказываться было глупо. Продав родительское гнездо, Николай купил трехкомнатную квартиру и гараж, правда, за МКАД, стал обладателем новой машины и счета в банке, позволяющего молодому человеку с оптимизмом смотреть в будущее.
Микрорайон, в который переехал Таврин, вплотную примыкал к старому, одному из первых, что когда-то вылез за пределы московского овала, а естественной границей между ними служили гаражи. И не просто гаражи, а дворцы гаражей, кооперативное чудо советских времен, выстроенное с весомой солидностью ядерных бункеров. Капитальные, кирпичные, надежно охраняемые гаражи, не чета многоэтажному паркингу, который подрядчик воткнул для жителей новых домов. На гаражи Николай сразу положил глаз, отправился "на разведку" до того, как были оформлены документы на квартиру, и через пару дней стал счастливым обладателем просторного бокса, сухого, довольно чистого, отделанного изнутри деревом, да еще с ямой, которую бывший владелец использовал в качестве погреба.
Нюта отнеслась к покупке недвижимости положительно и похвалила Таврина за предприимчивость, сказав, что "место в паркинге – это всего лишь линия на полу, а гараж – это гараж". Нюта, кстати, была еще одной причиной, почему Николай отправился за МКАД. Его девушка терпеть не могла старые дома, не выносила атмосферу "почти центра", с его шумом, суетой и огромным количеством автомобилей, наполняющих мир вокруг выхлопными газами и вечными пробками. Нюта мечтала о большой, просторной и современной квартире там, где тихо, а гулять можно не только по асфальту, но и по траве. К тому же неподалеку, пятнадцать минут на машине, жили родители Нюты, и как говорила девушка: "Рано или поздно им придется нянчиться с внуками". Сам Николай так далеко не заглядывал, но не мог не отметить практичность подруги.
Переезд завершился, жизнь стала потихоньку налаживаться.