– Итак, полуночники, с подачи уважаемого брата Кузьмы, мы говорим о мести. О сладкой мести и жесткой мести. О том, что закрывает счета и приносит удовлетворение. Или опустошение. Напомню, что брат Кузьма раздавил самосвалом мотоцикл любовника жены и теперь спрашивает, не слишком ли мягко он обошелся с человеком, которому обязан роскошными ветвистыми рогами? С другой стороны, рога никуда не делись. Мотоцикл превратился в тыкву, любовник подает в суд, а рога никуда не делись. Жена поехала к маме, плачет в телефон и просится обратно. Но рога никуда не делись. Что дальше? Был ли смысл в приключении? Как вы поступаете в подобных случаях? Уверен, братья-полуночники, многие из вас мечтают рассказать по-настоящему правдивую историю мести, но помните: мы в эфире, и каждое слово может быть записано деликатными ребятами с высшим юридическим образованием…
Сапожник коротко рассмеялся, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер студии.
– Кирилл?
– Добрый вечер, брат, как тебя зовут?
– Брат Сапожник.
– Доброй ночи, брат Сапожник! Хочешь поговорить о мести?
– Хочу сказать, что говорить о мести бессмысленно – нужно мстить, – убежденно произнес палач. – Разговоры – для слабаков. А я презираю слабаков.
– Так ведь брат Кузьма не слабак, он сотворил мелкое хулиганство с нанесением ущерба.
– Думаю, брат Кузьма врет, – ответил Сапожник. – Он мечтает раздавить мотоцикл любовника жены, но не может. То ли любовник слишком крепок, и брат Кузьма боится получить по шее, то ли не хочет потом идти в суд. Брат Кузьма – слабак, поэтому позвонил и излил желчь, покачивая роскошными ветвистыми рогами.
– Гм…
– Месть – это сила, брат Кирилл. Прежде, чем говорить о ней, нужно стать сильным. А уж потом ты решаешь, холодным будет блюдо или горячим, острым или пресным. Ты решаешь. Потому что ты – сильный. А сильные не болтливы, брат Кирилл, я это знаю.
– Твердые слова, брат Сапожник, но это…
– Всего лишь слова, брат Кирилл, да? Ты это хотел сказать?
– Да, брат Сапожник, именно это.
– Но больше я ничего не скажу.
– Жена наставила рога?
Палач вновь рассмеялся.
– У моей жены рога росли с самого начала.
– То есть ты не терял времени даром ни до свадьбы, ни после?
– Долгая история, брат Кирилл. Я не люблю трепаться, но мне нравится и говорить с тобой, и слушать тебя.
– У тебя отличный вкус, брат Сапожник.
– А если совсем честно, я позвонил, чтобы сказать спасибо за то, что ты поставил по моей просьбе "Танго "Черная каракатица". Это прекрасная песня.
– Спасибо нужно говорить музыкантам, брат Сапожник.
– Безусловно. Но тебе – тоже. Я очень люблю эту песню.
– В таком случае, уверен, мы с тобой еще не раз ее послушаем, брат Сапожник.
– Договорились, брат Кирилл!
Punto
– Ну, что, братья-полуночники, сегодня мы с вами говорили о мести. О том, на что вы готовы пойти, чтобы поквитаться с обидчиками. И что вам довелось пережить, когда обидчиками оказывались вы. И мы с удивлением узнали, что когда мстите вы, как правило – исподтишка, получается смешно и весело. Когда мстят вам – грустно и печально. Не значит ли это, что о кинжал мести легко порезаться? Всегда найдется тот, кто придет за вами и заставит заплатить. А может, заплатить гораздо больше первой ставки. Маленькая спичка часто становится причиной большого пожара, подумайте об этом, когда соберетесь ее зажечь. А пока – мира вам, братья-полуночники. Мира и добра.
Кирилл выключил микрофон, снял наушники и оттолкнулся ногами, отъехав на пару шагов от стола. Остановился и потер пальцами виски.
Сегодня получился странный эфир, и завершился он странной болью в голове – неприятной, идущей изнутри, словно кто-то впрыснул между полушариями пару кубиков серной кислоты. Откуда взялась боль? Непонятно. Обычно Кирилл заканчивал шоу на мощном подъеме, чувствуя невиданный прилив сил, но сегодня появилась боль, как раз в тот момент, когда брат Сапожник позвонил второй раз, и немного смазала удовольствие от разговора. Не от работы, а от разговора – так Кирилл воспринимал свои эфиры.
Боль приклеилась крепко, уходить не собиралась…
"Выпить?"
Честно говоря, не хотелось, но с каждым мгновением идея становилась более и более привлекательной. Кирилл почти поверил, что крепкий алкоголь нейтрализует застрявшую в голове кислоту, и решил предложить Иоле заехать в ближайший бар.
"Так, наверное, и становятся алкоголиками…"
– Было здорово, – подал голос звукооператор.
– Спасибо.
– Как всегда.
– Я стараюсь, – рассмеялся Кирилл.
– Тебе сказали, что рейтинг "Первого Полночного" почти сравнялся с дневным шоу?
– Это хорошо?
Звукооператор на несколько секунд замолчал, изумленно таращась на Кирилла, а затем покачал головой:
– Ты как маленький.
– Иногда задаю детские вопросы, – не стал скрывать Кирилл.
– Да, я помню… – Оператор улыбнулся: – Твой рейтинг не просто хорош – он великолепен. Люди специально не спят, чтобы послушать тебя и поговорить с тобой. Ты как чертов проповедник.
– Может, просто проповедник? Чертов проповедник звучит не очень.
– Можно и так. Твое шоу гребет лайки, как пылесос.
– Отлично.
– Можешь даже утренних подвинуть.
– Зачем?
Рейтинг – бог медиа. И некоторые менеджеры уже намекали, что Кирилл занимает не соответствующее своей популярности место в сетке вещания. А он лишь улыбался и отвечал, что является типичным "ночником" и комфортно себя чувствует только в небольшой аудитории.
– "Утренние" работают, как стахановцы, что бы ни случилось, они в эфире. А я не всегда в настроении шутить, поэтому иногда эфиры получаются грустными, – привычно ответил Кирилл. – Я нечасто ставлю рекламу и кручу только те песни, которые задевают меня или ложатся в тему разговора. Мне нечего делать в утреннем шоу.
– Другое шоу – другие деньги.
– Мне хватает.
– Нашел себя?
– Не знаю, – протянул Кирилл. – Но сейчас моя душа спокойна, и я чувствую себя отлично.
Он не лгал, он, действительно, обрел редкую гармонию души и тела. Живое общение с людьми наполняло Кирилла энергией, прибавляло сил и дарило хорошее настроение. Он больше не напоминал того растерянного бедолагу, который забрел в огромный город полгода назад: израненного, одинокого, ничего не помнящего. Не знающего, что делать.
С изумлением разглядывающего незнакомую жизнь.
Полгода назад все его богатство составляли документы, найденные в чужой одежде. Желая войти в мир, Кирилл назвался именем из тех документов, и поскольку фотография в паспорте была повреждена, а отыскать другие изображения полицейские не сумели, его скромное мошенничество увенчалось успехом. Теперь его звали Владимир Олегович Тоцкий. По документам. А по сути – Кириллом, так он сам себя назвал, очнувшись в особняке Элизабет, и Амоном, так обращались к нему Древние.
Кирилл Амон – хороший псевдоним для радиоведущего…
Но радио было потом, через несколько дней после того, как его отпустили из полиции с новеньким паспортом в кармане и растерянностью в голове. Куда идти человеку, который ничего не помнит? Чем заняться? Как зарабатывать? Было немного денег, но жизнь в столице дорога, и скоро от них ничего не осталось. Он попытался устроиться на работу, но вскоре понял, что может рассчитывать лишь на самую низкооплачиваемую. Он отставил гордость и готов был взяться и за такую – нужно же с чего-то начинать, но, проходя мимо книжного магазина, заметил в витрине старинный том, озаглавленный "Кодекс "MORTEM MONSTRUM", зашел, увидел ушастого продавца, пьющего кофе, сидя в кресле, задал вопрос и заметил изумление в его глазах. Продавец не ожидал, что человек с улицы проявит интерес к книге, и попросил уточнить, чем он вызван. Кирилл ответил, что слышал это название, но не помнит, где. Ушастый побарабанил пальцами по прилавку и попросил назвать себя. Кирилл сообщил, что потерял память. Продавец покивал головой, словно услышал то, что ожидал, и поинтересовался: "Ты готов задолжать мне услугу?" Учитывая, что Кирилл не ел два дня, ответ был однозначным: "Да". Ушастый закрыл магазин и отвез его в двухэтажный особняк, спрятавшийся в тихом московском дворе, где Кирилла завели в комнату, посадили перед микрофоном и предложили:
"Поговори о чем-нибудь".
"О чем?"
"Что тебя сейчас тревожит?"
"Я хочу есть".
"Поговори о голоде".
Изумленный Кирилл некоторое время молчал, потом решил, что стал жертвой розыгрыша, едва не послал все к черту, но неожиданно взялся рукой за микрофон и произнес:
– Многие из вас слышали слово: "голод", но его мало услышать…
Он говорил и говорил, рассказывал, что испытал, что чувствовал, что наболело. Говорил, совершенно позабыв о времени, говорил так, словно молчал тысячу лет. Говорил до тех пор, пока к нему не пришли и не предложили контракт.
Полгода назад…
Теперь у Кирилла была работа, доход, жилье и стала расти известность. Поправка: он уже обрел известность, и сейчас все спорили, сможет ли ночной ведущий со странным псевдонимом Амон стать звездой. Профессионалы делали ставки.
И все – благодаря одному-единственному ушастому парню, которому он задолжал услугу… И которого с тех пор видел всего один раз, когда заехал в книжный магазин поблагодарить.
"Да я просто счастливчик!"
Боль слегка утихла, видимо, кислота смешалась с серым веществом в ядовитый коктейль, и Кирилл решительно поднялся с кресла:
– Пока!
– До завтра, – махнул рукой оператор.
– Завтра у меня выходной.
– Все равно заходи.
– Не уверен, что моя девушка оценит это предложение.
– Бери ее с собой.
– Размечтался.
Кирилл постоял у крыльца, втягивая ноздрями прохладный воздух, хоть и городской, но некондиционированный, почти настоящий, пересек маленький внутренний дворик и вышел через проходную. Скучавший на посту охранник, как обычно, вышел вместе с ним – поболтать.
– Хорошее шоу, Кирилл.
– Спасибо, Гена.
– Появилось ощущение, что тема мести тебе близка. Ты очень эмоционально говорил.
– Месть – это велосипед: начав крутить педали, ты продолжаешь это делать, чтобы не упасть. И выход один: остановиться.
– Если позволят остановиться, – добавил охранник.
– Верно, – подтвердил Кирилл, подумав, что Гена весьма точно определил одну из главных проблем любого мстителя.
"Начав убивать – не останавливайся, пока не будут убиты все, готовые выставить тебе счет".
Это я подумал?! Я?
И ведь без бахвальства подумал, а со спокойной уверенностью в своей правоте. Подумал, словно уже приходилось так действовать.
– Кого ждешь сегодня? – задал следующий вопрос охранник.
– Иолу.
– Вчера, вроде, была она же?
– И позавчера, – подтвердил Кирилл.
– Влюбился?
– Зачем искать новое, если все хорошо?
– Решил остепениться?
– Попробую, каково это.
– Удачи.
Это был еще один результат известности – женщины. После первого же эфира, когда Кирилл только-только объявил о себе, еще не получил отзывов от профессионалов, а лишь "лайки" в сети, на выходе его поджидала Анжелика, во всяком случае, так она представилась. Симпатичная блондинка увезла Кирилла к себе и заняла до следующего эфира. На другой день приехала Марина, потом Света, потом его ждали и Света, и Анжелика, но Кирилл уехал с Катей. Бурная жизнь продолжалась довольно долго, но месяц назад появилась Иола, и другие девушки перестали с ним встречаться. Почему – Кирилл не задумывался. К тому же Иола как подруга его вполне устраивала.
– Что-то она опаздывает.
– Приедет.
– Не сомневаюсь, – Гена вздохнул.
Кирилл знал, что вызывает зависть у всех мужиков станции, и промолчал, надеясь замять тему. Но не получилось: справа, как назло, раздался приятный голос:
– Извините, вы ведь Кирилл?
И мужчины одновременно повернули головы к подошедшей девушке.
– Тот самый, который ведет "Первый Полночный"?
– Да.
– Вы – классный.
Охранник картинно закатил глаза и махнул рукой, показывая, что не ожидал ничего другого. А Кирилл внимательно присмотрелся к гостье.
Молоденькая, лет девятнадцати-двадцати, но уже сложившаяся, обладающая великолепной фигурой, подтянутой где надо и выпуклой в нужных местах. Волосы русые, пышные, слегка вьющиеся, небрежно стянуты в роскошный хвост. Личико симпатичное, глаза большие, светло-серые, кажущиеся еще больше из-за очков в черной оправе, носик чуть вздернут. Одета свободно: светлая кофта с широким воротом, голубые джинсы в обтяжку и белые кроссовки.
– Мне очень нравится то, что вы рассказываете и как это делаете, – продолжила девушка без всякого смущения. И без прилипчивости фанатки.
Ее манера разительно отличалась от поведения поклонниц и тем вызвала интерес Кирилла.
– Я стараюсь.
– Будет здорово, если вы таким останетесь. На радио не так много ведущих, которых хочется слушать. Тем более – ночью.
Кирилл хотел что-то сказать, но к воротам неспешно подъехал низенький двухместный "Мерседес", серебристый, с ярко-красным салоном, и сидящая за рулем женщина приветственно помахала рукой:
– Милый!
– Иду. – Кирилл дежурно улыбнулся девушке: – Пока.
– Пока.
– Увидимся, – махнул рукой Гена.
Иола холодно улыбнулась оставшимся, аккуратно вывела машину на улицу и лишь после этого сообщила:
– Прекрасное шоу.
Поставив оценку и показав, что слушала.
– Спасибо.
– А что за девица тебя клеила?
– Это не девица, это слава, – Кирилл, не стесняясь, зевнул. Но рот ладонью прикрыл.
– Слава? – удивленно переспросила Иола. – Ее так зовут?
У нее было прекрасное чувство юмора, но иногда оно отказывало.
– Моя слава, – объяснил Кирилл. – Девушка пришла сказать спасибо за то, что я классный.
– Среди ночи?
– У меня ночное шоу.
– Ах, да.
– Не ревнуй, – Кирилл потянулся и поцеловал подругу в обнаженное плечо. – С тобой никто не сравнится.
– Никто и никогда, – подчеркнула Иола. – А если кто посмеет, убью.
И губы женщины сошлись в узкую полоску.
Кирилл никогда не задумывался над тем, сколько подруге лет. Понимал, что не девочка, но не спрашивал и даже не прикидывал. Не видел смысла. Яркая брюнетка с потрясающими черными глазами – огромными, пронзительными, но не томными, а живыми, веселыми, всезнающими глазами. Красивая, умная, темпераментная – какая разница, сколько? Не важно. И сейчас не важно, поэтому Кирилл поцеловал подругу еще раз и улыбнулся.
Двигатель заурчал громче, и "Мерседес" помчался по ночным московским улицам, мимо желтоглазых светофоров, пустых тротуаров, спящих витрин с равнодушными манекенами, темных окон и пушистых скверов. Иола не лихачила, но ехала быстро, наслаждаясь возможностью покататься.
А когда надоело – остановилась на Большом Каменном, включила "аварийку", они с Кириллом подошли к парапету, обнялись и долго стояли, глядя на башни Кремля.
– Ты сегодня молчалив, – заметила Иола, прижимаясь к мужчине плечом.
– Странное настроение, – негромко ответил он.
– Что-то должно случиться?
Как точно! Фраза объединила и неожиданную головную боль, и непонятное настроение, овладевшее им после эфира, и послевкусие от встречи с поклонницей, которая вела себя совсем не так, как поклонница.
"Что-то должно случиться!"
– Почему ты это сказала? – негромко спросил Амон.
– Не знаю. – Она прижалась еще крепче. – Просто сказала.
И попала в самую точку.
– Да, что-то должно случиться, – подтвердил Кирилл, прищурившись на поднимающуюся над Москва-рекой высотку. – Но я не знаю, что.
– Ты справишься. – Иола улыбнулась. – Ты сильный.
* * *
"Ты справишься, ты умный", – сказал капитану Львову непосредственный начальник, отправляя на убийство.
Ну, если честно, полностью последнее напутствие прозвучало так: "Дикий случай, Сергей, скорее всего, маньяк у нас завелся, и затягивать с поимкой нельзя. Как ловить – пока неясно, но ты справишься, ты умный".
Львов запомнил последнее, потому что больше ему из высказывания руководителя ничего не понравилось. То есть – абсолютно ничего. Маньяк – это плохо, хитрый маньяк – еще хуже. Нарвешься на такого хищника, как Чикатило, не к ночи будь помянут, или Битцевский – самому потом тошно. От того, что долго взять не мог. От того, что пока ты голову ломал, как преступника в ловушку заманить, он кровь лил…
Маньяк – это больной человек, но лютый зверь, умеет и укусить, и затаиться, но нынешний, похоже, предпочитал выставлять свои "художества" напоказ.
Изрезанную ножом жертву нашли на берегу Кузьминского пруда. Женщина двадцати семи лет была привязана к столбу и жестоко замучена. Не убита, а именно замучена – по мнению экспертов, экзекуция длилась минут двадцать и отличалась неимоверной жестокостью.
– Орудие убийства лежало рядом, – сообщил эксперт. – Нож своеобразный, но нельзя сказать, что редкий. Такой можно купить в сотне мест.
"И остаться незамеченным…"
Но вслух капитан спросил другое:
– Как нанесены порезы? Хаотично?
– Очень аккуратно.
– Медик?
– Нет, палач, – качнул головой эксперт и уточнил: – Опытный палач должен быть неплохим медиком. Он мучил жертву, но внимательно следил за тем, чтобы она не умерла раньше времени. Каждая рана тщательно продумана.
– Не псих?
– Возможно, и псих, учитывая обстоятельства, но экзекуцию он продумал хорошо.
– Не убийство? – поднял брови Львов, обратив внимание на то, как эксперт классифицировал преступление.
– Я считаю, здесь произошла казнь.
– Казни предшествуют суд и приговор, – задумчиво протянул Львов.
– Как скажете, – не стал спорить эксперт. – Вам это расследовать.
"Ну, да, я же умный, я справлюсь…"
Капитан вздохнул и поинтересовался:
– Мы говорим: "он". Это мужчина?
– Есть свежие следы. Ботинки сорок пятого размера.
– Хорошо, пусть пока будет "он"…
Эксперт помялся, но не удержался, спросил:
– Случай похож на Строгинский?
– К сожалению, да, – угрюмо ответил Львов. – К сожалению…
Два дня назад на берегу Строгинской поймы обнаружили тело молодой женщины. Раны были иными, ту несчастную замучили огнем, но эксперт сказал: "Палач", и это все меняло. Опытный палач не только медик, он умеет убивать разными способами.
– Снова берег водоема.
– Пока случаи похожи только этим, – пробормотал эксперт, поняв, что коснулся больной для капитана темы.
Львов кивнул, показав, что принимает замечание, но ответил с грустью:
– Это уже много.
Спорить эксперт не стал: это, действительно, много.
– Так что я, пожалуй, возьму и то дело, – уныло продолжил капитан. – Сто к одному, что они связаны.
– Ты хороший полицейский.
– Но меня смущает, что он изменил почерк.
– Потому что он не убийца, а палач.
– Да, я помню. – Львов еще раз огляделся и задумчиво протянул: – Надо посмотреть, какие тут были телефоны ночью, и запросить их биллинг у операторов. Будем надеяться, что Палач ошибется…