* * *
После второго визита к преподобному Македонию, пообещавшему супругам рождение чада, прошло еще четыре года. Господь словно испытывал их намерения и решимость исполнить обет. Наконец, женщина вновь отправилась к пустыннику – с известием о том, что его благословение принесло долгожданный плод.
Вынашивание ребенка было непростым и болезненным. Блаженный Феодорит в одном из сочинений [73] приводит автобиографический эпизод: на пятом месяце беременности его матери угрожала такая опасность преждевременных родов, что она уже не надеялась на благополучный исход. Не имея сил и возможности куда-то идти, женщина послала сообщить о своей беде преподобному Македонию, и он без промедления пришел в ее дом сам. Приветствовав всех, он обратился к больной со словами:
– Не унывай и не бойся. Дарующий не отнимет дара Своего, если ты не нарушишь положенных условий. Помни, что ты обещалась возвратить дар и посвятить сына на служение Богу.
Будущая мать ответила, что понимает: лучше преждевременные роды, чем воспитание ребенка в духе, чуждом веры. Однако желает материнства как великой милости от Господа. Подвижник, творя молитву, дал ей воды, и вскоре опасность миновала. Спустя годы, наставляя юного Феодорита, преподобный Македоний не раз повторял ему: "Ты, чадо, родился с большими трудами, живи же достойно этих трудов. Все, что посвящено Богу, должно быть уважаемым и неприкосновенным. Поэтому тебе никак нельзя внимать порочным движениям души, но делать, говорить и думать только то, что угодно Господу".
* * *
Родители дали мальчику соответствующее их чаяниям имя – Феодорит [74] . Тяжелое рождение первенца едва не свело его мать в могилу. На этот раз ее, лежавшую в горячке, спасли от смерти молитвы подвижника Петра – того самого, что когда-то вылечил ей глаза и заставил навсегда забыть о внешнем украшательстве. Впоследствии он, так же, как и преподобный Македонии, принял участие в судьбе и воспитании будущего Киррского епископа.
Отца Феодорит, по всей вероятности, потерял еще в раннем детстве, и все его домашнее воспитание взяла на себя мать. Исполняя обещание, она с младенчества посвятила сына Богу и Церкви. Верность обету не обязывала родителей непременно воспитывать мальчика в монастырских стенах. Однако они должны были дать его душе высокое религиозное развитие, тщательно оберегая ее от всего пустого и светского. Нелегкий жизненный опыт сделал мать Феодорита глубоко верующей женщиной, способной заронить искру христианской ревности в сердце своего чада. То, что когда-то ее внимание привлекали роскошь и удовольствия, было и представить себе трудно. Выстраданный сын стал для нее Божиим даром, и эта горячая, чистая любовь была самым благотворным средством воспитания его души.
Стараясь привить мальчику христианские идеалы, женщина не раз прибегала к помощи и советам подвижников. Испытав на себе действие их молитв и наставлений, она, естественно, старалась сблизить сына с этой благотворной средой. Общение с монахами-пустынника-ми оставляло в детской душе Феодорита теплое и трогательное впечатление. Впоследствии он вспоминал, как знаменитый Петр Антиохийский брал его, мальчика, к себе на колени и, по-отечески благословляя, угощал виноградом и хлебом. На многие годы сохранились в его памяти и беседы с преподобным Македонием. В числе наставников будущего епископа был также некий Афраат [75] , живший вблизи Антиохии. Этот строгий отшельник, по обыкновению, разговаривал с матерью и сыном, слегка приоткрыв дверь своей хижины. Он изъяснялся грубоватым, "варварским" языком [76] , однако внимательные слушатели черпали из этих слов подлинную духовную мудрость. Мать Феодорита, бывшую в их числе, он удостоил благословения, а мальчика, вопреки установленным правилам своей жизни, принял внутри келии и наставил в молитве.
В юности Феодорит был посвящен в чтеца и стал участвовать в церковных службах. Однако он желал не только служить Церкви, но и отречься от мира, стать монахом. Его впечатлительная душа всецело прониклась христианскими идеалами правды, добра и усвоила себе любовь к полному совершенству. Все это не могло не радовать его мать, видевшую, как самым благим образом воплощается в жизнь данный ею обет.
Эта благочестивая женщина умерла довольно рано, когда горячо любимому сыну не было еще и тридцати лет. Феодорит раздал ее имущество бедным и удалился из родного города. Он прожил некоторое время в одном из монастырей, а затем был избран епископом на кафедру небольшого сирийского городка под названием Кирр. Самоотверженность, высокий и ясный ум, преданность своему долгу сделали его имя известным на всем православном Востоке.
* * *
Мать Феодорита Киррского не причислена к лику святых. Вернее, в церковном календаре нет дня ее памяти. Однако ее вполне можно причислить к списку матерей, давших христианскому миру великих святителей – Василия Великого [77] , Григория Богослова [78] , Иоанна Златоуста [79] , Блаженного Августина [80] – и прославленных благодаря им. Матерей, о которых языческий ритор Ливаний [81] с изумлением восклицал: "Какие женщины бывают у христиан!".
СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ: Глубоковский Н.Н. Блаженный Феодорит, епископ Киррский. Его жизнь и литературная деятельность. М.: Университетская типография, 1890.
Часть 3 Святые, благоверные
Благоверный князь Петр и княгиня Феврония Муромские [82]
Благоверная княжеская чета – Петр и Феврония [в иночестве Давид и Евфросиния] Муромские – являет собой, пожалуй, самый яркий, известный в отечественной церковной истории пример святого супружества. Повествование об их любви и семейной жизни так нравилось русскому читателю, что дошло до нас в ста пяти десяти списках и четырех редакциях. Этим святым, достойно, через всю жизнь пронесшим общий крест и взаимную любовь, молятся о мире и благополучии в семье, у них нередко просят небесного благословения вступающие в брак. Православная Церковь празднует память святых Петра и Февронии 8 июля. Этот день с недавних пор стал и государственным российским праздником – Днем семьи, любви и верности.
* * *
Благоверный князь Петр жил в городе Муроме. История его знакомства с будущей женой таинственна и замысловата. За несколько лет до вступления на муромский престол Петр заболел проказой, от которой никак не мог излечиться. В сонном видении ему было открыто, что его может исцелить девушка по имени Феврония, крестьянка из рязанской деревни Ласково. Князь, неспособный уже к верховому путешествию, повелел везти себя туда.
Феврония была дочерью древолаза, собиравшего в лесах дикий мед. Она занималась обычной работой в доме отца, простой крестьянской избе. При внешней неприметности и скромности юная дева обладала неординарным умом. Ее иносказательные и, вместе с тем, кроткие ответы изрядно удивили княжеского слугу, пришедшего с просьбой помочь его господину. Девушка согласилась вылечить князя – с условием, что, выздоровев, он возьмет ее в жены.
Будущая благоверная княгиня имела дар духовного рассуждения и назначила такое условие не случайно. Из Священного Писания она знала, что болезни попускаются Богом как испытание и за грехи. И, памятуя о том, что Спаситель, исцеляя расслабленных и прокаженных, через тело врачевал душу [83] , назначила лечение для плоти, подразумевая духовный смысл. Девица велела князю взять простой хлебной закваски и помазать ею струпы на теле.
Через это незамысловатое средство Господь чудесным образом дал Петру телесное исцеление. Однако в душе князя гнездились хитрость и сословная гордыня. Недуг был побежден, но данное обещание оказалось забытым, а мысль о неравном браке – отвергнутой. Болезнь, как следствие лукавства, возвратилась снова. Тогда князь не стал более пытаться обмануть мудрую деву, он женился и стал жить с ней в мире и согласии.
* * *
После смерти старшего брата Петр вступил во владение Муромским княжеством. Бояре весьма уважали своего князя, но сразу невзлюбили его спутницу: властвование простолюдинки в княжеском дому казалось им делом неслыханным и обидным. В особенности это задевало их надменных родовитых жен. Однако боярские наветы свидетельствовали лишь о скромности жизни Февронии в доме супруга. Так, однажды кто-то из приближенных пришел к благоверному князю Петру с жалобой: было замечено, что молодая княгиня всякий раз после трапезы сметает в руку хлебные крошки со стола. Такое поведение, по их мнению, вовсе не приличествовало живущей в достатке княжеской жене. Был неприятно удивлен сказанным и князь Петр. Желая проверить правдивость этих слухов, он повелел накрыть общий стол. А после обеда поймал супругу за руку, разжал ей ладонь – и увидел, что крошки, действительно бывшие там, превратились в благовонный церковный ладан. Петр промолчал и не прибегал более к подобным испытаниям.
Княгиня относилась к неприязни окружающих со свойственным ее уму спокойствием. В среде знати сложилось мнение, что бывшую крестьянку побудило выйти замуж исключительно княжеское наследство. И вот, однажды на пиру хмельные бояре бесстыдно и прямо предложили госпоже: возьми сколько хочешь богатства и уходи. Но ни серебра, ни золота из вековых сокровищниц не было нужно преданной женской душе. "Ничего не попрошу, только супруга моего, князя Петра", – смиренно сказала княгиня, готовая хоть сейчас покинуть город. Узнав о происшедшем, Петр отказался от княжества и ушел вместе с женой.
* * *
Феврония обладала истинной женской мудростью: предвидеть, прочитать в глазах человека недобрые намерения и тут же мягко погасить их, не давая выйти на свет неблагочестивому поступку. Она не возражала, не оскорбляла открытым поучением, а прибегала к иносказанию, предлагая собеседнику возможность самому догадаться о своих ошибках. Так было и в случае, когда они с мужем, изгнанные, плыли на ладьях по Оке. На одном судне с Февронией находился княжеский слуга, вместе с женой. В его сердце пришел блудный помысл, и он, искушаясь им, стал дерзко смотреть на свою госпожу.
– Встань с правого борта ладьи, зачерпни и испей воды, – сказала княгиня.
И затем велела тому человеку встать с левого борта и отхлебнуть воды с другой стороны.
– Одинаков ли вкус или какая послаще будет? – спросила она его после того, – Вот так и естество женское: что у одной, что у другой одинаково. Зачем же ты тогда, забыв свою жену, помышляешь о чужой?..
Находчивость и своевременность этих слов поразили слугу, и он, устыдившись, не склонялся более к худым мыслям.
О духовных подвигах Февронии мы почти ничего не знаем. Ясно лишь, что она была верующей, любящей Церковь христианкой, так же как был христианином и ее муж. Одним из ценных духовных качеств княгини являлось всецелое упование на Бога. Уверенность в том, что Господь близко, жила в ней даже тогда, когда, казалось, пал духом сам благочестивый князь. Оставив престол и родной город, пережив изменническое поведение бояр, Петр пребывал в растерянности: как дальше жить, куда идти? В этих тяжких раздумьях встретил он первую ночь по расставании с Муромом. "Не скорби, княже, Творец и Промыслитель всего не оставит нас в нищете", – утешала его жена со свойственной ей разумностью.
Уже на следующее утро Господь определенно показал супругам их дальнейший путь. Княжескую чету догнали спешно посланные из Мурома вельможи. Они сообщили им о распре, произошедшей оттого, что каждый из бояр желал занять пустующий княжеский престол. Многие из знатных людей тогда погибли – перебили друг друга. Оставшиеся в живых отправились в дорогу с надеждой возвратить в город законную власть.
Петр и Феврония вернулись в свои хоромы и княжили много лет, имея ко всем равную любовь и богатство в Боге. Заботы об управлении муромской землей побуждали их оставаться в миру, но в старости, незадолго до смерти, муж и жена по взаимному согласию приняли монашеский постриг – с именами Давид и Евфросиния – и поселились в разных иноческих обителях. С тех пор они приходились друг другу братом и сестрой.
* * *
Супруги завещали похоронить их в одной гробнице, разделив ее тонкой перегородкой.
В течение долгого времени они молились о том, чтобы им умереть вместе – в один день и час. Духовная связь, данная Богом в Таинстве Брака и крепнувшая на протяжении всей жизни, не прервалась и в монашестве. Ощутив приближение смерти, Петр послал к супруге гонцов, чтобы известить ее об этом. Смиренная монахиня в ту пору вышивала воздух – драгоценное покрывало для храма. Она отправила посланцев назад, с просьбой дать ей срок закончить работу. И снова, спустя краткое время, пришла к ней весть: "Уже недолго могу ждать тебя". Но лики святых еще не были дошиты. Наконец, благоверный князь отправил ей последнее, третье послание: "Уже умираю и не могу тебя ждать". Тогда Феврония, остановившись, воткнула иглу в неоконченное покрывало, обмотала вокруг нее золотую нить и, помолившись, предала дух Богу.
Посовещавшись, люди похоронили князя и княгиню в отдельных гробах, а не в одном – общем. Однако на следующее утро их тела, к удивлению и трепету собравшихся, были обнаружены в приготовленном прежде едином каменном ложе. Супругов вновь переложили в разные гробы. И снова наутро обнаружили их в общей могиле. Более уже никто не смел их разлучать. Гробница благоверной четы и их святые мощи и сейчас привлекают множество паломников [84] . А чудо, явленное Богом после смерти князя и княгини, служит знамением того, что истинная любовь, укрепленная верой, не только преодолевает время и пространство на земле, но и приводит супругов к единой благой вечной участи.
СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:
Повесть о Петре и Феврошш // Хрестоматия по древней русской литературе / Сост. Н.К. Гудзий. Изд. 8-е. М.: Просвещение, 1973.
Лихачев Д. С. "Повесть о Петре и Февронии Муромских" // Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3 т. Т. 2. Л.: Художественная литература, 1987.
Преподобные Кирилл и Мария Радонежские [85]
Имена ростовских бояр Кирилла и Марии – родителей преподобного Сергия Радонежского [86] – без сомнения, знакомы всем, кому дорого духовное наследие Святой Руси. Житие скромной супружеской четы незамысловато и дает нам урок простоты и смирения, с которым святые супруги воспринимали свою семейную долю. Прожив в миру довольно обыкновенную жизнь, они явили нам замечательный пример родительского доверия Промыслу Божию о судьбе своих детей. Благочестивые отец и мать стремились лишь увидеть, понять этот Промысл, дабы способствовать его исполнению. Семья радонежских святых примечательна еще и соединением родственных уз с " династийностью " монашества: в иноческом подвиге окончили свои дни сами Кирилл, и Мария, их сыновья Стефан. [87] и Сергий, а также внук Иоанн [88] . При этом родители не стремились склонить своих чад к какому-то особому пути служения Богу – они лишь воспитывали их в милосердии и любви, понимая, что иначе невозможно ввести человека в Небесное Царство.
* * *
Род преподобных Кирилла и Марии произошел из ростовской земли. Старинное местное предание утверждает, что их имение находилось в селении Варницы, в трех верстах от Ростова [89] . Боярин Кирилл был одним из ближайших княжеских помощников и верно нес свою службу, но жить предпочитал не в шумном городе, а в сельском уединении. Здесь, среди неоглядных земных просторов, проводила дни, занимаясь домом, и его жена Мария, здесь прошло беззаботное детство их сыновей – Стефана, Варфоломея и Петра.
Когда Мария ожидала второго ребенка, с ней произошло событие, оказавшее духовное влияние на всю последующую жизнь благочестивой христианки. Зная, что беременной женщине нужно быть внимательной к своему духовному состоянию и как можно чаще посещать церковь, она, по обыкновению, пришла на воскресное богослужение и встала в притворе, недалеко от дверей. В один из важных моментов службы, перед чтением Евангелия, младенец в ее чреве вдруг громко закричал. Окружающие, не видя поблизости детей, стали изумленно перешептываться между собой. Мария же очень испугалась, но не прервала своей молитвы. Между тем Литургия продолжалась, и храм еще дважды, в самые священные минуты, огласился тем же младенческим криком. К будущей матери подступили люди с вопросами, а она едва стояла на ногах от волнения и страха, плакала и не могла ничего объяснить.
Вернувшись домой, женщина стала со слезами молиться Господу, не осознавая еще вполне, но предчувствуя незаурядную судьбу своего будущего ребенка. В скором времени она родила сына, нареченного по святцам Варфоломеем – "сыном радости". Крестивший его священник, узнав о том, что произошло с Марией в храме, сказал молодым родителям: "Не смущайтесь, а радуйтесь, ибо сын ваш отмечен Богом и будет служителем Пресвятой Троицы". Он привел им примеры древних святых, еще до рождения предназначенных на служение Богу, и тем самым утешил их благодатной надеждой. Главной же обязанностью родителей, также предначертанной Богом, было соответствующее воспитание своего богоизбранного чада.