Открытая тайна - Вэй У Вэй 5 стр.

28. Цельное видение

Видеть феномены как ноумен - это истинное ви­дение.

Это означает видеть ноуменально, то есть в необъ­ектной связи с "вещами", вместо феноменального ви­дения, находящегося в объектной связи с "вещами".

Видеть феноменально - значит видеть феномены как наши объекты.

Видеть ноуменально - значит видеть феномены как самих себя, как все, чем они являются, как их ис­точник и как наш источник. Это означает видеть их не как наши объекты, а как их субъект, не объек­тивно, а субъективно, не как "внешнее", а как "вну­треннее". Это воссоединение отделенного с целым, которое есть все, что мы собой представляем.

Такое истинное видение, таким образом, является не-видением (одной вещи другой вещью), а в абсо­лютном смысле это и не видение, и не не-видение, по­скольку нет ни объекта, чтобы его видеть или не ви­деть, ни субъекта - за неимением объекта.

Это слияние заново, воссоединение, переотож- дествление разъединенного, восстановление целост­ности расщепленного ума, возвращение к единости.

Замечание: Истинное видение можно обозначить терми­ном "апперцепция", который иногда здесь используется.

29. Слухи-II

В обоих видах сна

Мы все участники вечеринки: вечеринка продол­жается, даже если мы засыпаем, но наш сон - тоже часть вечеринки.

Т ы помнишь?

Когда ты смотришь на отражение луны в пруду, ты и есть луна, смотрящая на себя.

Ты просто умозаключение. Только объекты познаваемы.

Так что они - это все, что ты можешь узнать о себе.

Поэтому видимая вселенная - это все, что ты есть как "ты".

Нам нужно перестать смотреть на объекты как на со­бытия, отдельные от нас самих, и познать их в их ис­точнике - то есть в нашем воспринимании их.

"Ты" - это "другой", нет никакого другого, который не был бы тобой.

Пока мы не поймем,

Что мы не умозрительный феномен, Которым себя считаем,

Мы не сможем познать беспредельность Наше ноуменальное не-бытие.

Намерение может превратить тебя в святого,

Но также помешать тебе стать мудрецом?

Это лишь видимость: нет сущности, чтобы стать тем или другим.

Любые практики - обучение искусству убивать дра­конов.

"Ты похож на человека, едущего верхом на при­вязанной лошади". - Чжуан-цзы, глава XIII.

Все мы так тратим наше время - "едем верхом на привязанной лошади".

Эту лошадь невозможно освободить, Но каждый из нас может остановиться.

Как может это или что-либо быть иллюзией? Что та­кое "это" или "что-либо"? Нет никакого "этого" или "чего-либо", чтобы быть иллюзорным! А раз ничто не может быть иллюзорным, не существует и ника­кой иллюзии.

И также нет чего-либо, чтобы быть чем-либо, и даже не быть - быть или не быть.

Это истинное видение.

Неправильно говорить: "Не медитируи!" Надо гово­рить: "Не называй это "медитацией", если это не она, а если она - не делай это!"

Не мое дело - принимать твою концепцию, которую ты называешь "медитацией": это твоя забота - да­вать тому, что ты делаешь, имя, которое указывает на то, что оно собой представляет, а не на то, чем оно не является! Только тогда будет возможным обсуж­дать это.

Слова должно использовать в том значении, ко­торое согласуется с их этимологией, или, по крайней мере, в значении, принятом в словаре.

Пока не узнаешь ненависть, не сможешь любить.

И наоборот.

30. "Живые, живые, о!"

Несомненно, сейчас растет тенденция преувеличи­вать важность самого факта жизни - нашего види­мого существования как индивидуальных феноме­нов. Фразы "у нас только одна жизнь" и "мы должны ценить ее" звучат почти как поговорки и понятны всем.

Откуда бы это ни пошло, это звучит как полный абсурд и совершенно дезорганизует. Во-первых, есть ли какое-то доказательство, не говоря уже о правдоподобии, что это факт? Разве не более ве­роятно, что у "нас" их, наоборот, слишком много? Несомненно, так считает восточное большинство человеческой расы.

И даже если бы это было очевидно не так, что та­кое "проживание жизни", подчиненной концепту­альному "времени", и кто или что ее "живет"? По­нятие "священности жизни" - конечно же, лишь человеческой! - неравномерно распределено по по­верхности Земли.

Вздор и наваждение! Давайте выясним, что мы та­кое на самом деле, - и тогда окажется, что важность и видимая продолжительность этого феноменаль­ного восприятия на самом деле значат очень мало!

"Долгая жизнь, полная радости!" Конечно, поче­му бы нет? Но не все ли равно? Разве мы беспокоимся о долголетии, скажем, рыбы?

Замечание: "Жизнь" - лишь проявление, выраженное в пространственно-временном контексте, совершенно умозрительное. На самом деле нет никакой "вещи", кото­рая могла бы начаться и закончиться, быть "рожденной" или "умереть", а наше восприятие - это психический феномен.

31. Говорят, это просто

Это звучит странно - и случается так редко! - но термин "феномены" означает именно то, что в нем заложено этимологически . Каждая вещь, любое во­образимое нечто, воспринимаемое нашими органа­ми чувств и сознаваемое нашим умом (интерпрети­рующим воспринимаемое органами чувств), - это буквально "явление", то есть видимость в сознании, интерпретируемая как событие, растянутое в про­странстве и длительности и объективированное в мире, внешнем по отношению к тому, что его вос­принимает. И в то же время то, что его воспринимает, предполагает, что оно - субъект восприятия и, как таковой, - сущность, отдельная от воспринимаю­щего.

Пока эти взаимные допущения сохраняются, свя­занное с ними предположение о "связанности" и бо­лезненные ощущения, сопровождающие это предпо­ложение, неизбежно останутся нетронутыми.

Поэтому избавление от этой предполагаемой "связанности" может быть достигнуто только через понимание ложности этих допущений, ответствен­ных за иллюзорную связанность, поскольку и "допу­щения", и "связанность"-лишь видимости, то есть чисто феноменальны.

"Явление" - это в точности то, что означает это слово, то есть нечто, что "является, кажет­ся", а не "что-то, что есть".

Если понять это - и насколько это должно быть оче­видным, если сами термины говорят именно это! - психологические элементы чисто психологической связанности отпадают, и остается только вызванная этой "связанностью" психологическая обусловлен­ность, а она, как и любая обусловленность, исчезнет в результате процесса раз-обусловливания, состоя­щего в утверждении концепции "видимости" (фено­менальности) вместо концепции "реальности".

Исчезновение того, что воспринимается как "ре­альное" и "отдельное", как события, растянутые в пространстве и времени, неизбежно влечет исчез­новение предполагаемой воспринимающей сущнос­ти, и оба они затем видятся как феномены, или ви­димости, в сознании.

Когда эта настройка происходит, субъект и объект больше не существуют как таковые, и не остается никакой сущности, которую можно было бы пред­ставить "несвободной". Это значит - конец связан­ности.

И правда, как же это просто!

Замечание: "Тогда кто я?" Если бы кто-то мог сказать это тебе, то сказанное неизбежно оказалось бы бессмысли­цей, поскольку являлось бы просто еще одним объектом, таким же феноменальным, как и все остальные. Однажды ты спонтанно узнаешь, кто ты: наставники имеют в виду именно это, когда часто повторяют: "Ты узнаешь о себе, теплая вода или холодная", - или ты просто будешь этим знанием.

32. Исчезновение субъекта.

Причина, почему неведение и знание - одно и то же, в том, что все объекты - это объективизации. Про­светление и неведение тоже одинаковы, потому что оба - объективные концепции.

Тот, кто потерял свое объективное "я", лишился и своего субъективного "я", и нашел свою необъек­тивность, которая есть отсутствие как субъекта, так и объекта.

Объекты не "пусты" и не "не пусты", не потому что они не являются тем или этим, а потому что сами по себе они вообще не какая бы то ни было "вещь", но только собственный источник.

Таким образом, причина для понимания пусто­ты объектов - это устранение их субъекта, невоз­можное до тех пор, пока объекты воспринимаются как реальные, и поскольку одно неотделимо от дру­гого, у них нет независимого существования. Так что феноменально они являются одной концепцией, имеющей двойной аспект, а ее источник - ноумен.

Поскольку субъект не может быть устранен напря­мую посредством себя самого, осознание его объек­тов как видимостей приводит лишь к не-видимости его самого как предполагаемого объекта, функцио­нирующего как их субъект.

33. Давайте это обсудим!

Качество "пустоты" или "не-пустоты" объекта не ока­зывает непосредственного воздействия на эффектив­ность процедуры, подразумеваемой использовани­ем этих терминов, поскольку они указывают лишь на несуществование объекта как такового: объект не может быть ни "пустым", ни "не-пустым", ни ка­ким бы то ни было еще, потому что там вообще нет ничего, чтобы быть чем-то или иметь какие-то ка­чества. Утверждать, что объект пуст, - значит под­менять доказательство спорными допущениями, по­скольку в этом случае есть объект, который может обладать или не обладать этим качеством.

Такое понимание - шаг к дальнейшему понима­нию, что видимый объект находится в своем источ­нике, а не в его проявленной видимости.

Индийская аналогия с глиной и глиняным кувши­ном, созданным гончаром, как и китайская аналогия с золотом и золотым изображением льва, отлитым золотых дел мастером, также несовершенны и даже ошибочны, потому что в них тоже содержится ста­рая тщетная попытка представить в объективных образах и концепциях ЭТО, чья полная характерис­тика - это не-характеристика, чье единственное бытие - не-бытие, чье исключительное объектив­ное существование лежит в абсолютном отсутствии как объективности, так и не-объективности.

Единственная цель этого утверждения, как и всех аналогий, - отбросить ум назад, прочь от объекти-

вирования, и вернуть его к его истинному центру, а именно к абсолютной не-объективности, из кото­рой возникает вся объективность.

Параллельно это описание концепции объекта как вещи-в-себе, или как объективной реальности, психологически служит той же цели: если объект устраняется как таковой, субъект этого объекта - непосредственный субъект, раскрывающий его кон­цептуальность, - также автоматически исчезает. Это неизбежно, потому что феноменальный субъ­ект и феноменальный объект неразделимы, это два аспекта единого функционирования, неспособные существовать отдельно ни в какой момент и ни при каких обстоятельствах.

Так что когда это понимание прилагается ко всем объектам и вообще ко всем феноменам, субъект все­гда исчезает, и именно исчезновение субъективной иллюзии, а не ее объективной копии, имеет реша­ющее значение. Субъективная иллюзия, основанная на отдельной индивидуальности, эго, или воле, действующая посредством предполагаемого воле­изъявления, не может быть устранена напрямую, по­скольку это бы означало "посредством себя самой". Такой путь отрицания - единственно возможное средство уничтожения псевдосубъекта псевдообъ­ектов, то есть единственный фактор, препятствующии нашему знанию того, что мы есть, и, таким образом, мешающий нам "быть" этим (хотя мы есть это) и мешающий нам "проживать" это в нашем фе­номенальном проявлении.

Есть все основания предполагать и считать, что когда это понимание становится спонтанным (то есть когда мы можем напрямую, бессознательно и совершенно ненамеренно воспринимать таким об­разом - то есть прямым восприятием, предшест­вующим имени-форме, предваряющим временную интерпретацию через процесс объективирования "вращающегося" субъекта-объекта), мы освобож­даемся от нашей видимой ограниченности, потому как это просто видимость. Это спонтанное прямое восприятие - именно то, что наставники имели в виду, когда говорили об Одной Истинной Мысли, Мысли Абсолюта, или, словами великого Шэньхуя (668-760), последователя Хуйнэна: "Безмолвное отождествление с небытием - это то же, что опи­сывается как внезапное просветление". И также то, что описывается как "когда единая мысль соот­ветствует [истине], у тебя мгновенно проявляется мудрость Будды". ("Мудрость" здесь, как и везде, т. е. праджня, означает "субъективность", или необъ­ективное понимание, как говорил Ханыпань). Это "единая мысль", о которой идет речь, и в этом при­чина, почему устранение объективной реальности объектов считается главным методом понимания.

Замечание: Про просветление настоятеля Мина, вызван­ное шестым патриархом Хуйнэном, Фэн Юлань сказал: "Сила вопроса патриарха уничтожила и субъект, и объект. Когда человек как субъект и его объект устраняется, то­гда он становится одним с "небытием", и это описывается как безмолвное отождествление с небытием. Под этим по­нимается, что человек не только знает, что небытие есть, но он фактически отождествлен с небытием". (ТЬе 8рт{ оЬСЫпезе РЬПозорЬу ("Дух китайской философии"), пере­вод на англ. Е. К. Ни§Ьез, Кедап Раи1,1947, стр. 166. Также Шзюгу о! СЫпезе РЬПозорЬу ("История китайской фило­софии"), перевод на англ. Бегк ВоННе, РппсеШп Ышуегзйу Ргезз, 1952, том II, стр. 397.)

34. Необъектные отношения

Портрет себя

Необъектные отношения с собой означают не думать о себе как об объекте-любом объекте, физическом или ментальном.

Знать, что у себя самого нет абсолютно никаких объективных качеств, вообще ничего объективного, что отсутствуют малейшие следы объективности, - значит, конечно же, знать, что есть ты. А это, в ме­тафизических терминах, - просто само отсутствие, само отсутствие отсутствия, абсолютное отсутст­вие какой бы то ни было объективной черты, при­роды, или качества, то есть отсутствие самой идеи отсутствия как присутствия воспринимаемого и со­знаваемого.

Портрет тебя

Необъектные отношения с другими, со всеми фе­номенами - воспринимающими или невосприни­мающими, - означают перестать рассматривать их как свои объекты.

Мы знаем, что как объекты они могут быть толь­ко видимостями в сознании - то есть они лишены собственной природы или качеств (как феномены). Это понимание представляет собой лишь устране­ние непонимания - того, что технически называют "неведением".

Мы знаем также, что наши объективные (види­мые) "я" равным образом лишены природы и качеств, так что и предполагаемый субъект, и его предполага­емый объект сразу воспринимаются как видимости.

Тогда мы осознаем, что то, чем мы все являемся, на самом деле ничем не отличается, и это есть "единость".

В этом нет никакой "любви", поскольку любовь - это выражение отделенности, и эта незрелая форма возбудимости, называемая "эмоциями", замещается чистой эффективностью, тем, что, возможно, называ­ют каруной и что ближе всего определяется словом "радость". Тогда мы не "любим" других: мы "есть" другие и наши феноменальные отношения с "ними" становятся простыми, прямыми и спонтанными. Это открытость, природа которой - радость.

35. "Где же, где?.."

I

Почему то-что-я-есть не внутри и не снаружи? По­тому что я пытаюсь смотреть из "моей" собственной головы .

Это повсеместная нескончаемая ошибка.

"Моя" собственная голова не тот центр, из которо­го можно определить что-либо, кроме феноменаль­ного расстояния, и центр того-что-я-есть не там.

А где? Он вообще не где-то "там": он в каждом "здесь", а каждое "здесь" находится в каждом "там".

"Моя" феноменальная голова не находится вне того-что-я-есть, потому что у того-что-я-есть нет никакого "вне", не находится она и внутри, так как у того-что-я-есть нет никакого "внутри".

Феноменально центр того-что-я-есть находится в каждом "где", а ноуменально - "нигде", потому что "где" и "нигде" абсолютно тождественны.

Когда я воспринимаю непосредственно, "моя" голова - лишь тщательная концептуальная интер­претация со стороны разделенного ума, объективи­рующего как субъект-объект, и затем эта концепция возвращается к своему источнику и берет "мою го­лову" с собой.

Когда, до концептуальной интерпретации, я вос­принимаю непосредственно, умозрительный субъ­ект этого умозрительного объекта также должен отсутствовать.

А если нет объективной "головы", не остается и никакого "меня", чтобы не иметь этот устранен­ный объект.

В этот момент я есть - но нет никакого момента и никакого "где", чтобы этот момент мог там не воз­никнуть, и никакого "я", чтобы быть.

Замечание: Эти несколько строк уводят дальше, чем их простое выражение - мысль Раманы Махарши из его по­следней поэмы. Я не знаю, это ли он хотел нам передать?

II

Достаточно ли просто спросить "Кто?". Или надо еще спросить "Где?" и "Когда?".

Нам кажется, что с устранением "Кто?" останет­ся плотная объективная вселенная, завершенная во всех отношениях, кроме видимого провала наших драгоценных "я".

Но на самом деле все совсем не так! Желатель­но понять, что жизненное пространство каждого драгоценного "я" разделяет судьбу его субъекта, какова бы она ни была, поскольку все, что ощуща­ется и познается органами чувств с его объектив­ным возникновением, феноменально неотделимо от этого. Также длительность, выдуманная, чтобы все элементы или события могли развиваться в вос­приятии, больше не будет иметь видимого сущест­вования в отсутствие таких элементов или событий и средства их выражения.

Отсюда следует, что пока есть объективный "Кто?", будет и объективное "Где?", и также объ­ективное "Когда?", но в отсутствие одного из них остальные также будут отсутствовать.