- Пару месяцев назад меня назвали в числе кандидатов, чтобы написать книгу. Научно-исследовательская работа по истории революции. Официальная версия.
- Ого, поздравляю! Вот уж не думал, что ты когда-нибудь станешь "официальным" историком.
- Видишь ли, Чарльз, это дело такое… очень щепетильное… я не должен о нем никому рассказывать. То есть вообще никому, даже тебе. Там будет много работы в закрытых архивах - секретные документы и тому подобное. Так что я, разумеется, понимал, что будут всякие проверки.
- Это уж будь уверен! Прогрессивных историков им не надо!
- Но мне и в голову не приходило, что они могут залезть ко мне в кабинет!
- Придется тебе к этому привыкать, если ты собираешься взяться за это дело. Ну, если оно тебе так уж надо. В любом случае, Роберт, можешь не сомневаться: у них уже собрано на тебя досье толщиной в руку. Твоя наука - благодатная область для подрывных теорий. Тем более что раньше они тебя не беспокоили. То есть вообще ни разу.
- Знаю, Чарльз, знаю. Почему, думаешь, я всегда так осторожничал? - Роберт снова сел в кресло.
- Если тебе не нравится быть у них под колпаком, может, не стоит и браться за эту книгу?
- Все не так просто, Чарльз. Это огромный проект. Такой случай если и выпадает, то только раз в жизни. Я сразу пробьюсь наверх, сразу. А если я откажусь, придется забыть и о продвижении, и о грантах. Они не любят, когда их предложения отвергают, особенно если они уверены, что человек не откажется.
- Но ты мог бы сказать, что такой груз ответственности тебе не по силам - ну, я не знаю, - неужели так трудно придумать подходящий предлог для отказа?
- Чарльз, но ведь я правда хочу взяться за эту работу. Ты даже не представляешь, как сильно. Проблема в том, что мне очень не хочется, чтобы они копались в моей жизни.
- Судя по твоему рассказу, это всего лишь проверка. Да что они смогут такого найти? Ты всегда был таким осмотрительным.
- А вдруг они узнают про "Паводок"?
- "Паводок"?! - Чарльз расхохотался. - Роберт, да когда это было? Лет пять назад, если не больше.
- Но неприятности могут быть крупные. До сих пор.
- Да брось ты, Роберт, с чего бы? Просто мелкое безрассудство, по молодости лет.
- Может быть, для тебя, Чарльз, но для меня все гораздо серьезнее.
- Там все было вполне даже мирно, Роберт. Тем более что его читали-то, дай бог, с полдюжины человек. В любом случае, даже если они найдут копию - а их, по-моему, уже давно не осталось, - откуда они узнают, кто это писал?
- Да, да, я знаю. Чарльз, я тут вот что подумал. Они наверняка будут опрашивать моих знакомых - родных, друзей, коллег. Они могут и к тебе заявиться.
- Отлично. Я им скажу, что ты - образцовый коммунист, до мозга костей.
- Чарльз, я ведь знаю, что могу на тебя положиться. Но просто… если они тебя спросят, как давно ты меня знаешь, как мы познакомились, ну и так далее.
- Роберт, я же не идиот, чтобы рассказывать им про "Паводок". Все, что может затронуть тебя, для меня обернется не лучше.
- Конечно, конечно. Я вот о чем - можно ведь и самому не заметить… Ты можешь случайно сказать им обо мне что-то такое, что меня скомпрометирует; скажем так, прозвучит не особенно хорошо.
- Думаешь, я им скажу, что ты гомосексуалист?
- Да нет же, но ведь они будут расспрашивать обо всем подробно, потом начнут выводы делать! А ты - единственный, у кого в разговоре с ними может вдруг проскочить что-то не то.
- Можешь не сомневаться, ничего такого у меня не "проскочит". Так вот ты чего весь извелся, что у тебя в кабинете рылись?
- Я целый день только об этом и думаю, Чарльз. И, кроме тебя, мне больше не с кем поговорить. Все пытаюсь припомнить, не было ли в столе чего-нибудь… телефонного номера или каких-нибудь пометок. Такие мелочи очень легко забываются.
- Даже если они и узнают, что тут такого ужасного? Половина Кембриджа - "голубые", и всем на это плевать.
- Это правительственное задание, Чарльз, строго секретное. Им не нужны неблагонадежные люди. Зачем лишний раз рисковать? Если мне не дадут эту работу - это уже будет плохо само по себе, а если они вдруг решат устроить мне крупные неприятности? Ну, вроде как показательный пример - для устрашения остальных и укрепления морали. Мне могу пять лет впаять за распущенность и безнравственность. Называется, за аморалку. Я потеряю семью, карьеру - все потеряю.
- А стоит ли эта работа такого риска?
- Поздно, уже ничего не поделаешь. Они уже начали под меня копать. Если все пройдет хорошо, для меня это будет самой большой в жизни удачей. Надо только постараться, чтобы все прошло хорошо. Шансы невелики, но я должен был поговорить с тобой, Чарльз. И когда они станут тебя расспрашивать…
- Конечно. Можешь не сомневаться. А насчет обыска у тебя в кабинете - ну найдут они там чей-нибудь телефон, так он им скажет, что вы просто приятели. Ему и о своей шкуре тоже надо подумать, правильно? Слушай, Роберт, не переживай ты так, давай лучше отметим. Эта работа - большая честь. Видно, кому-то там наверху ты приглянулся. Давай еще выпьем, отличный коньяк, правда? Я его из Парижа привез. - Кинг снова наполнил стаканы. Выпивка явно шла Роберту на пользу. Он уже почти успокоился.
- Спасибо, Чарльз. Я себя чувствую полным кретином. Примчался к тебе в такой панике.
- Ну, не радоваться же тому, что за тобой следят. Приятного мало. Но слежка всегда была, есть и будет; просто ты знаешь, что они совсем рядом, потому так и дергаешься.
Роберт снова поднес стакан к губам. Он выглядел пободрее и даже как будто слегка опьянел.
- А кто эта девушка?
- Дженни? Я же тебе говорил, моя приятельница из Лондона.
- Чем занимается?
- Какой-то конторской работой.
- На государственной службе?
- В министерстве электроэнергии. Не волнуйся, она не шпик!
- Откуда ты знаешь?
- Ну, точно не знаю. Но даже если и шпик, то докладывать ей особо не о чем.
- Ты ей что-нибудь рассказывал про меня?
- Конечно, нет. Впрочем, она сказала, что ты резкий и грубый.
- Я? Грубый?
- Она решила, что ты из-за чего-то переживаешь.
- Еще что она говорила?
- Ничего. Я сказал, что ты всегда был бесцеремонным хамом, тем более что так оно и есть, и больше она о тебе не заговаривала вообще. Да не будь ты таким параноиком, Роберт! Если кто-то там рылся у тебя в кабинете, это еще не значит, что весь мир за тобой шпионит.
- И все-таки не говори ничего Дженни и вообще - никому. Все это - только между нами.
- Конечно, я ничего не скажу. Знаешь, Роберт, с твоей подозрительностью ты для этого их проекта - просто находка.
Роберт допил бренди.
- Я, пожалуй, пойду. - Он поднялся и протянул Кингу пустой стакан. - Спасибо, что выслушал, Чарльз. Я бы еще посидел, но не хочется оставлять Энни надолго. Дункан простудился, ей с ним трудно одной.
- Он замечательный мальчик. Ты счастливый человек, Роберт.
- Знаю. Только иногда забываю об этом. Тебе бы тоже жениться, Чарльз.
- Учту твое пожелание. - Кинг поставил стаканы на стол и подал Роберту его пиджак. Проводил гостя до двери и пожелал спокойной ночи.
Он отнес пустые стаканы на кухню и вымыл их. Потом вернулся в гостиную, продолжая думать про Роберта. "Паводок" - это ерунда. Два болвана решили, что разумными доводами можно что-то изменить в этом мире.
На письменном столе лежала стопка листов - аккуратно отпечатанная статья. В нее еще нужно вписать уравнения, но сегодня ему не хотелось за это браться. Было уже поздно, да и бренди ударило в голову. Он отправился в ванную, почистил зубы. Может, к нему и придут. Но он ничего им не скажет. Неужели Роберт и вправду подумал, что может быть как-то иначе?!
Дженни оставила в ванной зубную щетку и косметичку. Он заглянул внутрь - бутылочка шампуня, крошечное мыло, фланелевая тряпочка, кусочек губки. Какой-то маленький флакончик. Может, зря он отправил ее домой. На следующей неделе он обязательно привезет ей какой-нибудь подарок. Ей будет приятно.
7
В понедельник утром Чарльз положил два экземпляра статьи - первую копию и копию, отпечатанную под копирку, - в большой коричневый конверт и отправился к себе на кафедру теоретической физики. Он вошел в здание с бокового входа и встретил в коридоре Джоанну.
- Мне ваши услуги уже не нужны, - сказал он ей. - Я имею в виду перепечатку. Я сам все сделал. - Джоанна сердито зыркнула на него. - Надеюсь, чулки вам понравились, - добавил он и пошел вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки.
Проверив почтовый ящик, Кинг обнаружил коричневый конверт, похожий на тот, что был у него в руках. Кто-то прислал статью. Имя отправителя ничего ему не говорило. В кабинете он вскрыл конверт.
Видение Вселенной
Э. Уоррен, бакалавр наук
Уважаемый коллега и (надеюсь) друг!
Посылаю Вам эту работу в грустном предчувствии того, что Вы, как и все остальные, с ходу отвергнете эти идеи - результат пятнадцати лет напряженных размышлений. Но я всей душой надеюсь, что Вы все же найдете время прочесть эту статью, чтобы судить о ней справедливо; ведь Вы - ученый, а у ученого должен быть объективный подход к каждой новой проблеме. Верю, что если Вы, как и я, готовы быть по-настоящему объективным, то Вы, как и я, поймете, что пришло время пересмотреть некоторые из фундаментальных физических принципов в современном о них представлении; и Вы увидите, что теория идеонов предлагает новую их трактовку, простую и цельную. Позвольте мне перечислить некоторые следствия этой теории:
1. Скорость света с не является постоянной; это - переменная c(x,y,z,t) и, следовательно, не является наибольшей возможной скоростью.
2. Существуют частицы (идеоны), способные передвигаться со скоростью свыше скорости света; эти частицы являются основным составляющим всего сущего.
3. Душа состоит из двух видов идеонов; эти два вида определенным образом сбалансированы; смерть наступает по причине того, что организм выпадает из потока первичной жизненной силы.
4. Общее количество жизненной силы во Вселенной бесконечно велико, что является доказательством существования Бога.
Кроме того, эта теория предлагает простой и удобный способ для вычисления фундаментальных констант, существующих в природе, и для определения значения фундаментальных переменных, таких как c(x,y,z,t). Более того, при наличии достаточно мощных компьютеров можно с высокой степенью точности вычислить продолжительность жизни отдельного индивидуума.
Коллега, я отдаю себе отчет, что мои идеи - весьма необычны и даже революционны, но не позволяйте страху перед всем новым и преклонению перед традицией повлиять на Ваши суждения. От всей души надеюсь, что Вы поможете мне найти журнал, который опубликует мою работу. Истину можно замалчивать, но ее нельзя подавить; Вы можете мной пренебречь, весь мир может мной пренебречь, только я опасаюсь, что для мира это чревато последствиями.
Искренне Ваш Эдвард Уоррен, бакалавр наук.
Для Кинга подобный бред был не в новинку, такие "труды" встречались ему постоянно: их авторы опровергали постулаты Эйнштейна или с помощью уравнений квантовой механики вычисляли точную дату конца света. Похоже, так уж устроен мир, что на каждого профессионального физика приходится бог знает сколько таких малахольных чудиков, которые с энтузиазмом, достойным лучшего применения, трудятся над разработкой - надо признать, с той же преданностью науке, с тем же самозабвением и увлеченностью, что и их "уважаемые" оппоненты - собственных альтернативных теорий, опровергающих все постулаты традиционных научных доктрин. Кинг поневоле восхищался их простодушием, упорством и неистребимой верой в то, что их работы имеют огромную ценность - вопреки очевидным фактам. Ему даже нравилось перелистывать этот бред - тоже неплохой способ развлечься. Но обычно подобные материалы приходили на имя профессора Сондерса, а Кинг брал их у секретарей; чтобы подобный "труд" был адресован ему - такого еще не бывало.
Введение
Эта теория - итог пятнадцати лет размышлений, упорных трудов, экспериментов и травли. Каждый, кто проходил по пути познания, знает, как труден и каменист этот путь, как много на нем западней и ловушек. Счастлив тот, кто сумеет пройти его до конца! Прежде всего мне хотелось бы упомянуть имена тех людей, которые мне помогали, и тех, которые мне мешали на моем одиноком пути. В первую очередь - большое спасибо моему школьному учителю физики, мистеру Джеку Прайсу, чье случайное замечание о скорости света стало отправной точкой для этой работы. С тех пор я черпал вдохновение - и заражался здоровой злостью - из многих источников, среди которых: Эйнштейн, Бор, Ньютон, Максвелл, Мах, Шопенгауэр, Кант, Платон, Шекспир и Иисус Христос.
Никто из ныне живущих не оказал мне ни помощи, ни поддержки; среди моих злейших противников, косных и нетерпимых, назову профессора Ф. Барлоу, профессора Доброделлоу (я еще не встречал наиболее неподходящей фамилии!), доктора М. Смита и доктора П.С. Осборна. Но я убежден: подтверждение истинности теории идеонов и ее всеобщее признание будут достаточной компенсацией за нападки и травлю, которые я претерпел и от названных выше людей, и от многих других.
Посвящаю эту работу памяти моей матери.
Зазвонил телефон. Кинг взял трубку и услышал голос Джоанны:
- Доктор Кинг, тут вас спрашивают…
Потом другой голос:
- Алло, Чарльз?
- Дженни. Что случилось?
- Ничего. Решила пожелать тебе доброго утра. Я не знала твой добавочный номер, так что меня дважды переключали. Такая морока.
- Н-да. Ты нормально вчера доехала?
- Да, все нормально. Не могу говорить долго, Чарльз, - я с работы. Да и ты наверняка занят. Я только хотела сказать спасибо, это были чудесные выходные.
- Да, мне тоже понравилось. И тебе, кстати, тоже большое спасибо, ты меня очень выручила.
- Ты про статью? Ну что ты, это было совсем не трудно. Если тебе надо будет еще что-нибудь напечатать, ты скажи.
- Обязательно.
- Чарльз, у тебя все в порядке?
- Конечно. Просто не очень удобно сейчас говорить, вот и все.
Дженни ответила, что она понимает, и, пожалуй, ей тоже пора. Она дала Кингу свой рабочий телефон - на всякий случай - и повесила трубку.
Кинг услышал щелчок ее аппарата, потом раздался второй щелчок, когда трубку повесила Джоанна. Кинг тоже положил трубку и снова взялся за "Видение Вселенной".
Глава 1
Скорость света - не постоянна!
Теория относительности Эйнштейна - краеугольный камень современной физики. Безусловно, Эйнштейн был величайшим мыслителем, и он был прав, утверждая, что свет имеет фундаментальное значение во Вселенной. Однако он так и не смог понять, что в действительности скорость света с не является постоянной.
Научное доказательство этого утверждения настолько очевидно, что мне непонятно, как Эйнштейн мог его не заметить. Возможно, он был слишком поглощен теорией, чтобы обращать внимание на естественные явления. Представьте себе линзу. Проходя через линзу, свет преломляется - но почему? Да потому что он замедляется! Таким образом, скорость света не может быть постоянной! Отсюда вывод: нам следует отказаться от теории относительности, как от теории полностью несостоятельной, и начать все с нуля.
Какой идиот. Кинг достал свою собственную статью и принялся вписывать от руки математические символы и уравнения, которые нельзя было напечатать. Занятие довольно трудоемкое и поэтому утомительное. Потом он еще раз перечитал статью, спустился в фотокопировальную комнату, отдал девушке за конторкой все восемнадцать страниц, а она выдала ему бланк запроса на фотокопировальные работы в двух экземплярах. Он заполнил бланки, девушка взяла статью и сказала, что копии будут готовы после обеда.
Чарльз все вспоминал про Дженни. Наверное, он был не прав, когда разговаривал с ней таким тоном. Просто его удивил ее звонок; она вторглась в мир, в котором ей не было места. Он говорил с ней сухо и резко, а ведь она примчалась к нему аж из Лондона, чтобы помочь напечатать статью. И Джоанна подслушивала их разговор - так что вдобавок к тому, что он чувствовал себя виноватым перед Дженни, он вообще чувствовал себя глупо.
Вернувшись к себе в кабинет, Кинг попытался заняться делом. Ему надо было еще раз обдумать идею, которая занимала его мысли все выходные; он набросал на бумаге расчеты, стараясь найти в них ту самую искру, которая даст им толчок, так что дальше они пойдут сами собой. Но каждые две-три минуты он отвлекался - то глазел в окно, то играл с колпачком ручки, то старательно чистил ногти. Он снова открыл "Видение Вселенной".
Глава 4
Жизненная сила
Итак, мы обсудили квантовые числа массы, заряда и спина фундаментальных идеонов. Теперь рассмотрим новое квантовое число L, обозначающее жизненную силу.
Очевидно, что значений у жизни два (живое и мертвое), таким образом, их можно рассматривать как аналоги собственного состояния спина 1/2 частицы; следовательно, мы можем принять, что жизненная сила соотносится с угловым моментом жизненного пространства.
Кинг попытался представить себе этого Уоррена. Похоже, у него есть какое-то физическое образование, кроме того, он наверняка начитался научно-популярных книг по физике; в общем, вполне достаточно, чтобы нахвататься терминологии, намешать ее с этакой квази-религией, а потом выдать все на-гора в виде такой вот "революционной" статьи. Надо же, сколько трудов! "Видение Вселенной" занимало ни много ни мало - сорок шесть страниц. Интересно, он сам все это печатал? И Кингу он переслал первую копию. Он что, для каждого физика, чье имя ему попадется, печатает все это заново?!
А они потом если и смотрят его статью, то лишь беглым взглядом, и Кинг, кстати, не исключение; и заботит их только одно - на какой странице найдется первая ошибка или недочет, который позволит забраковать работу. На первой же странице! А потом - еще сорок пять страниц напрасных трудов. Человек так старался, печатал, представлял себя новым Эйнштейном. Этот Уоррен, должно быть, целыми днями сидел над своими черновиками и за пишущей машинкой. Интересно, кем он работает? Вряд ли это работа с людьми, связанная со встречами и поездками; скорее всего он сидит где-нибудь за конторкой и "высиживает" замечательные идеи, от которых у него самого дух захватывает. После работы он сразу идет домой. Живет он один, со своей пишущей машинкой, подборкой научно-популярных книг по физике и бесконечными машинописными копиями "Видения". Даже жаль разрушать его мечту. Зачем расстраивать человека и пытаться ему втолковать, что труд всей его жизни, его блестящие мысли, которые он собирал по крупинкам долгие годы, только на то и годятся, чтобы выбросить их в мусорную корзину?