Три разбираемых нами стиха завершают гимн, три первых стиха которого обращены к одному Ваю, а следующие три – к Индре и Ваю. Индра в психологической интерпретации гимнов представляет, как мы увидим, Силу Ума. Слово индрия (indriya), означающее чувственное восприятие, есть производное от его имени. Его особый мир – это Свар – слово, означающее солнце или лучезарность, родственное словам sūra и sūrya – "солнце", и употребляющееся для обозначения третьей из ведийских вьяхрити и третьего из ведийских миров, соответствующего принципу чистого или неомраченного Разума. Сурья представляет собой озарение с плана Истины, ṛtam, восходящее над умом; Свар – тот уровень ментального сознания, который непосредственно воспринимает это озарение. Ваю, напротив, всегда ассоциируется с Праной или Жизненной Энергией, обеспечивающей всю нервную деятельность организма, которая в человеке служит опорой ментальным энергиям, управляемым Индрой. Их сочетание составляет нормальную умственную деятельность человека. В гимне призываются оба этих бога, дабы они явились и совместно испили нектар Сомы. Этот пьянящий нектар представляет собой, как видно из множества свидетельств Веды, особенно в девятой книге, где собрано более сотни гимнов, обращенных к богу Соме, упоение Анандой, божественным восторгом бытия, вливающимся в ум из супраментального сознания через ṛtam или Истину. Принимая эти толкования, мы можем с легкостью перевести гимн в его психологическое звучание.
Индру и Ваю пробуждаются в сознании (cetathaḥ) к потокам нектара Сомы; иными словами, умственная сила и жизненная сила, действуя совместно в человеческой ментальности, должны пробудиться к потокам этой Ананды, этой Амриты, этого восторга и бессмертия, изливающимся сверху. Они принимают их всей полнотой ментальных и нервных энергий, cetathaḥ sutānāṁ vājinīvasū . Принятая таким образом Ананда дает основу новому действию, подготавливающему бессмертное сознание в смертном; Индра и Ваю приглашаются, чтобы мгновенно придать законченность этому новому действию участием мысли в нем: ā yātam upa niṣkṛtaṁ makṣu…dhiyā . Ибо дхи (dhī) есть мыслительная сила, интеллект или понимание. Она занимает промежуточное положение между обычной ментальностью, представляемой совместно Индрой и Ваю, и ṛtam или Сознанием-Истиной.
Именно тогда в действие вступают Митра и Варуна, и с этого момента начинается наш отрывок. Без психологического ключа связь между начальной и завершающей частями гимна не очень ясна, как и соотношение пар Варуна-Митра и Индра-Ваю. С этим же ключом проясняются обе связи, между которыми, по сути, существует взаимозависимость. Ибо в начальной части гимна преобладает тема приготовления сначала витальных сил, представленных Ваю, к которому одному обращены три первых стиха, а затем и ментальности, представленной парой Индра-Ваю, к действиям Сознания-Истины в человеческом существе; в заключительной части гимна возникает тема самого воздействия Истины на ментальность с тем, чтобы усовершенствовать интеллект и расширить его действие. Варуна и Митра есть двое из четырех богов, представляющих эту работу Истины в человеческом уме и характере.
В соответствии со стилем Веды, когда происходит такого рода переход от одной мысли к другой, развивающей первую, связь между ними часто обозначается повторением в новом ходе мысли ключевого слова, которое было употреблено в конце предшествующего развития мысли. Этот прием, который, можно сказать, основан на принципе эха, постоянно встречается в гимнах, и к нему прибегают все риши. В данном случае таким соединяющим словом является dhī – мысль или интеллект. Dhī отличается от более общего слова мати (mati), означающего умственную деятельность или ментальность вообще и обозначающего иногда мысль, иногда чувство, а подчас и ментальное состояние в целом. Dhī есть мыслящий ум или интеллект; в качестве понимания, он удерживает все, что в него проникает, все определяет и располагает по должным местам ; также dhī часто указывает на действие интеллекта, отдельной мысли или мыслей. Именно мыслью призывались Индра и Ваю с целью усовершенствования нервной ментальности, niṣkṛtaṁ…dhiyā. Но сам инструмент, мысль, тоже нуждается в усовершенствовании, в обогащении, в очищении до того, как ум станет способным вступить в свободное сообщение с Сознанием-Истиной. Поэтому и призываются Варуна и Митра, Силы Истины, "совершенствующие богато озаренную мысль", dhiyaṁ ghṛtācīṁ sādhantā.
Это первое появление в Веде слова ghṛta в видоизмененной форме прилагательного, и знаменательно то, что оно появляется в качестве определения к ведийскому слову, означающему интеллект, dhī. И в других местах мы постоянно встречаем его в связи со словами манас, маниша (manas, manīṣā) или в контексте, имеющем отношение к мыслительной деятельности. Корень ghṛ выражает идею интенсивной яркости или тепла, какие могут исходить от огня или летнего солнца. Он также означает "окраплять" или "смазывать" – греческое chrio. И поэтому он может быть употреблен для обозначения любой жидкости, но в особенности жидкости светлой и густой. Ведийские риши воспользовались двузначностью слова, чтобы обозначить им во внешнем смысле очищенное топленое масло на жертвоприношении, а во внутреннем – насыщенное и ясное состояние или действие умственной силы, медха (medhā), как основы и содержания озаренной мысли. Поэтому под dhiyaṁ ghṛtācīm подразумевается интеллект, способный на интенсивную и ясную ментальную деятельность.
Варуна и Митра, которые довершают или совершенствуют это состояние интеллекта, наделены двумя различными эпитетами. Митра – pūtadakṣa, обладающий очищенным суждением; Варуна – riśādas, уничтожающий всех обидчиков или врагов. В Веде не бывает чисто украшающих эпитетов. Каждое слово должно что-то сообщать, что-то добавлять к смыслу и иметь самое прямое отношение к той мысли, которая выражена во фразе. Два препятствия мешают интеллекту быть совершенным и ясным зеркалом Сознания-Истины: во-первых, нечистота различения или способности различать, которая ведет к искажению Истины, а во-вторых, множество причин или влияний, которые препятствуют возрастанию Истины, ограничивая полноту ее применения или нарушая связность и согласованность мыслей, выражающих ее, что обедняет и извращает ее суть. Как боги в Веде представляют универсальные силы, нисходящие из Сознания-Истины, которая творит гармонию миров, а в человеке постепенно творит совершенство, точно так же влияния, действующие против этих целей, представлены враждебными сущностями, дасью и вритрами, стремящимися к разрушению, ограничению, сокрытию и отрицанию. Варуна в Веде неизменно изображается как сила широты и чистоты, поэтому, когда он присутствует в человеке в качестве сознательной силы Истины, все, что ограничивает и причиняет вред природе, внося в нее порок, грех и зло, гибнет от соприкосновения с ним. Он – riśādas, истребитель враждебного, всего, что стремится помешать развитию. Митра, как и Варуна, есть сила Света и Истины, в особенности он представляет Любовь, Радость и Гармонию – основы Майяс, ведийского блаженства. Действуя совместно с чистотой Варуны и наделяя этой чистотой различение, он дает ему возможность избавиться от разногласий и путаницы, помогает наладить правильную работу сильного и озаренного интеллекта.
Достигнутый прогресс позволяет Сознанию-Истине, ṛtam, работать в человеческой ментальности. Посредством Ритам, ṛtena, приумножая действие Истины в человеке, ṛtāvṛdhā, вступая в соприкосновение с Истиной или достигая ее, другими словами, давая возможность ментальному сознанию вступить в успешный контакт с Сознанием-Истиной и принять ее, ṛtaspṛśā, Митра и Варуна способны наслаждаться обретением огромной действенной воли-силы: kratuṁ bṛhantam āśāthe. Ибо именно Воля является главным действенным агентом внутреннего жертвоприношения, но только Воля в гармонии с Истиной, то есть направляемая чистым различением. Все больше проникая в безбрежность Сознания-Истины, Воля сама становится все шире и безмерней, освобождаясь от ограниченности в своем охвате, от всего мешающего ее действенности. Тогда она действует в безбрежности, где нет ни препятствий, ни ограничений, urau anibādhe.
Таким образом, достигнуты два необходимых условия, на которых неизменно настаивают ведийские риши, – Свет и Сила, Свет Истины, действующий в знании, dhiyaṁ ghṛtācīm, Сила Истины, работающая в действенной и просветленной Воле, kratuṁ bṛhantam. Наконец, в заключительном стихе гимна Варуна и Митра предстают пред нами как действующие в полном духе их Истины, kavī tuvijātā urukṣayā. Слово кави (kavi), как мы увидели, обозначает того, кто обладает Сознанием-Истиной и использует способности видения, вдохновения, интуиции, различения, берущие истоки в этом сознании. Tuvijātā – "во множестве форм рожденные", ибо слово туви (tuvi), изначально означающее силу или мощь, здесь употреблено подобно французскому слову "сила" в значении множества. Но под рождением богов в Веде всегда подразумевается их проявление, то есть tuvijātā означает "проявленные многократно" – во многих формах и действиях. Urukṣayā значит "занимающий просторное жилище", и эта идея часто повторяется в гимнах; слово уру (uru) равнозначно bṛhat, Безбрежности, и означает безграничную свободу Сознания-Истины. То есть, в результате возрастания действий ṛtam, мы получаем проявление в человеческом существе Сил простора и чистоты, радости и гармонии – проявление очень многообразное по форме, основывающееся на просторе Ритам и несущее свойства супраментального сознания.
Это проявление Сил Истины устанавливает или утверждает способность различения, когда оно вступает в работу – dakṣaṁ dadhāte apasam. Различение, теперь очищенное и верно установленное, работает в духе Истины в качестве силы Истины и завершает совершенствование действий Индры и Ваю, освобождая мысли и волю от всех пороков и ошибок в их работе и плодах.
В подтверждение нашего толкования терминов данного отрывка можно процитировать стих из десятого гимна четвертой мандалы:
Adhā hyagne krator bhadrasya dakṣasya sādhoḥ ǀ
rathīr ṛtasya bṛhato babhūtha ǁ (IV.10.2)
"Тогда воистину, о Агни, ты становишься колесничим благой воли, различения, ведущего к совершенству, Истины, которая есть Безбрежность". Мы обнаруживаем здесь ту же идею, что и в первом гимне первой мандалы, идею действенной воли, которая есть природа Сознания-Истины, kavikratuḥ, а потому производит в состоянии блаженства благо, bhadram. Мы находим в выражении dakṣasya sādhoḥ одновременно и один из вариантов, и пояснение последней фразы второго гимна – dakṣam apasam, это есть различение, совершенствующее и завершающее внутреннюю работу в человеке. Безбрежная Истина предстает как конечное осуществление этих двух действий силы и знания, Воли и Различения, kratu и dakṣa. Гимны Веды всегда дают подтверждение друг друга через подобное воспроизведение одних и тех же терминов и идей и одну и ту же связь идей. Это было бы невозможно, не будь они основаны на последовательной системе взглядов с точным значением, присущим неизменным терминам, таким как kavi, kratu, dakṣa, bhadram, ṛtam и т. д. Сами стихи несут в себе внутреннее свидетельство того, что это значение психологическое, иначе термины утратили бы свой твердо установленный смысл, точное значение, неизбежную связь, а их постоянное повторение в отношении друг друга пришлось бы считать случайным и лишенным основания или цели.
Теперь мы видим, что во втором гимне присутствуют те же самые основные идеи, которые мы обнаруживаем и в первом. Все основывается на ключевой ведийской концепции Супраментального или Сознания-Истины, к которому, как к наивысшему осуществлению или цели, упорно движется последовательно совершенствующаяся ментальная природа человека. В первом гимне это лишь обозначено в качестве цели жертвоприношения и особенной работы Агни. Второй гимн говорит о предварительной работе по приготовлению – посредством Индры и Ваю, Митры и Варуны – обычного ментального сознания человека через силу Ананды и через возрастание Истины.
Мы убедимся, что практически вся Ригведа представляет собой постоянное варьирование этой двойственной темы – подготовка человеческого существа, происходящая в уме и теле, и претворение в нем божественности или бессмертия посредством достижения и развития Истины и Блаженства.
Глава VIII. Ашвины-Индра-Вишвадэвы
Третий гимн Мадхуччхандаса вновь посвящен жертвоприношению Сомы. Как и второй, ему предшествующий гимн, он состоит из нескольких частей, по три строфы каждая – первая обращена к Ашвинам, вторая – к Индре, третья к Вишвадэвам, четвертая к богине Сарасвати. В заключительной части этого гимна, в обращении к богине Сарасвати, мы вновь встречаемся со строками, имеющими ясный психологический смысл, действительно, передающими его с гораздо большей ясностью, чем те, что уже помогли нам проникнуть в сокровенную мысль Веды.
Однако весь этот гимн полон психологических намеков, и в нем мы обнаруживаем близкую связь, пожалуй даже тождество, которое ведийские риши стремились установить между тремя главными потребностями человеческой души: Мыслью с ее завершающими победными озарениями, Действием с его конечным наивысшим, все достигающим могуществом и наслаждением с его высочайшим духовным экстазом. Нектар Сомы символизирует замену нашего повседневного чувственного наслаждения божественной Анандой. Такое замещение порождается переходом в божественный статус нашей мыслительной деятельности, и по мере своего продвижения вперед оно, в свою очередь, помогает нам достичь завершения того движения, которым было вызвано. Корова, Конь и нектар Сомы – символы этого тройственного жертвоприношения. Приношение ghṛta – очищенного масла, которое есть продукт коровы, приношение коня, aśvamedha, и приношение нектара Сомы являются тремя его главными формами или элементами. Менее заметное место занимает приношение хлеба, возможно, символизирующего плоть, Материю.
Мы начинаем с обращения к двум Ашвинам, двум Конникам, близнецам Кастору и Поллуксу древнегреческой мифологии. Специалисты по сравнительной мифологии полагают, что они олицетворяют двойные звезды в небесах, которым по какой-то причине повезло больше, чем остальному небесному сонму, и они стали объектом особого поклонения ариев. Давайте, однако, посмотрим, как они описываются в исследуемом нами гимне. Сначала они изображаются как "Ашвины, быстроногие повелители блаженства, многорадостные", – dravatpāṇī śubhaspatī purubhujā. Слово шубха (śubha), как и слова ratna и candra, может означать либо свет, либо наслаждение, но в данном отрывке оно встречается вместе с прилагательным purubhujā, "многорадостные", и с глаголом canasyatam, "возрадуйтесь", поэтому должно пониматься в смысле блага или блаженства.
Затем эти божественные близнецы описываются как "Ашвины, божественные души, многодействующие, мысль держащие", которые, "с блистательной мыслью", принимают слова Мантры и радуются им, – purudaṁsasā narā śavīrayā dhiyā dhiṣṇyā. Слово нара (nṛ) в Веде применимо как по отношению к богам, так и к людям, а не означает просто "мужчина"; я думаю, что первоначально это слово значило "сильный" или "активный", а уже потом "мужчина", и применялось к божествам мужской природы, активным божественным душам или силам, puruṣas, в противоположность божествам женской природы, gnāḥ, представляющим собой их энергии. В сознании риши оно еще сохраняло многое из своего первоначального смысла, о чем свидетельствует слово nṛmṇa, "сила", и фраза nṛtamo nṛṇām, "сильнейшая из божественных сил". Шавас (śavas) и образованное от него прилагательное śavīra передают идею энергии, но всегда в связи с дополнительной идеей пламени или света; поэтому śavīra очень подходящий эпитет для dhī – мысли, полной сияющей или искрящейся энергии. Слово dhiṣṇyā связано с дхишана (dhiṣaṇā), интеллектом или пониманием, и толкуется Саяной как "интеллектуальный", buddhimantau.