Из книг нам известно множество религиозных сюжетов о том, что может случиться после смерти, и нас печалит, что наказание считается настолько необходимым и даже священным. Нет ничего благородного в страдании, кроме той любви и прощения, с которыми мы его принимаем. Многие убеждены, что если страдают, то становятся ближе к Богу, но я встречал мало людей, сердце которых было открыто к страданию настолько, чтобы это высказывание можно было назвать правдой. Большинство из тех, кто говорит об аде, в этот момент в нём находятся. В своём опыте умирания и погружения в смерть, не говоря уже о видениях того, что за их пределами, я не встречался ни с чем подобным. В сущности, представление о том, что после смерти мы попадаем в ад или в рай выглядит, скорее, практичным, чем духовным. Что мне показалось больше всего похожим на ад, так это боязливая привязанность к небесам на смертном одре: недостаток доверия к происходящему. Ад – это помрачённое сердце.
Однако даже ад может вести к раю, когда его милосердно осознают и позволяют без осуждения пребывать в сознании. Такова история умирающего тибетского ламы, окружённого внимательными учениками, который замечает, что они молятся о том, чтобы он переродился в небесных мирах. Подняв слабую руку, он сказал: "Не молитесь, чтобы я переродился на небесах. Молитесь, чтобы я переродился в аду, ведь какое место больше нуждается в сострадании и мудрости?"
Если представление об аде развивает ваше сострадание, если человек осознаёт тот ад, в котором пребывают многие, то мощной практикой может стать направление любящей доброты в эту тьму. Это может быть полезным для ваших сестёр и братьев. Это может побудить сердце к сохранению открытости и доступности даже в самых сложных обстоятельствах.
Страхи адской кармы мучают многих, но карма – не наказание. Это просто эволюционный импульс, передаваемый от урока к уроку. Это благодатный процесс, зачастую больше опознаваемый через восприятие, чем через события. Наша карма не столько создаёт то, что случается с нами, сколько наше отношение к происходящему. Карма – это наша развивающаяся способность к решению проблем на всё более глубоких уровнях. В карме нет воздаяния, только упорное напоминание, пока мы не усвоим урок – не отпустим своё страдание. Это карта, указывающая путь к освобождению, предупреждающая нас, где прежде на дороге появлялись выбоины, и искусно показывающая, как случайно не забрести в ад. Карма для проявляющегося духа – как точный диагноз при неизвестной болезни: возможность признать то, что препятствует исцелению, и шанс снова обрести цельность.
Я вспоминаю, как несколько лет назад меня пригласили рассказать о смерти и умирании группе американцев, которые занимались практикой тибетского буддизма. Когда они говорили о возможностях загробных миров, можно было ощутить, как у всего коллектива напряглись животы. Страх и беспокойство наполнили помещение. Их приводил в содрогание "переход порога", поскольку они понимали "Тибетскую книгу мёртвых" и другие подобные тексты неполно. В помещении было душно от невежества и растерянности. Мне хотелось рассмеяться, но вместо этого я предположил, что если они верят в переселение душ, то вынуждены признать, что до этого много раз проходили через этот процесс, и на этот раз вышли из него достаточно неплохо, учитывая их интерес к ясности и состраданию. Я указал, что они обнаружили немало мудрости, усилившей импульс для поступательного развития, и что чем больше мы учимся проводить хорошо плохой день, тем лучше он станет.
Когда мы перестаём защищаться от жизни, каждый момент приобретает новую значимость. Мы начинаем дорожить своим бытием даже больше, чем своим становлением. Каждый момент памятования бесценен – это вечный миг, в котором нет иного.
Даже наши озарения, которые мы удерживаем для защиты, могут поработить нас. В сущности, даже просветление приводит к совершенству не личность, но только взгляд. Оно очищает глаза от пыли, но не меняет их цвета. После своего окончательного освобождения Будда сказал, что он сломал потолочную балку, что удерживала крышу его "дома", его обусловленности, его кармы, его представления о себе. Он разрушил причину страдания, что закрепощает ум и затемняет истину, и вечно пребывал в этом состоянии.
29
За пределами обители смерти
За пределами колеса рождения и смерти, за пределами понятий, что ограничивают наше рождение и умаляют смерть, находится истина. Истина – это простор бытия до того, как он сгущается в форму, бессмертное до его явления в маске смертного. Это то, во что желают погрузиться индуисты и буддисты, чтобы прекратить круговращение жизни и смерти и без промедления вступить в истину, запредельную имени и форме.
Обладать этой более глубокой истиной, нося её словно библейскую "повязку на челе", – значит, выйти за пределы самой смерти и уж тем более за пределы диорам ума, изображающих вознаграждение и наказание, которые являются нам в виде того, что ниже или выше нас – но это лишь изощрённые формы ухода от жизни. Всю жизнь пребывая в заблуждении и страдая тяжёлой формой ложного самоотождествления, многие полагают адом то, что является не более чем трудностями при отпускании собственного страдания, при полном очищении от заблуждений и сомнений. Это прополка сада, переходное состояние, временное и искусственное, перед принятием "мига воспоминания", раскрывающего небесные врата – так что мы можем сдаться тому в нас, что порождает ад. Ад – это просто похмелье, которое проходит при правильном питье и питании. Это просто разгрузка. Это преддверие небес, подобно тому, как небеса – преддверие ещё более просторного рая.
Если мы не останавливаемся на смерти, нет необходимости также останавливаться и на небесах. Довольствоваться небесами – значит развивать привязанности к аду. Выше таких противоположностей находится не имеющее противоположности единство, из которого возникает Единый. За пределами самого священного находится источник священного. За пределами наших представлений пребывает свобода, столь величественная и утешительная, что даже рай в сравнении с ней покажется тюрьмой.
Не позволяйте никаким ложным духовным авторитетам замедлять ваше странствие. Собственными силами выясните, что лежит за стенами наших идей о жизни и смерти, за пределами ментальных конструктов, формирующих основания дома, который Будда призывает уничтожить, чтобы освободиться. У Иисуса же был лишь один дом – дом его Отца, но даже ему приходилось время от времени уходить оттуда, чтобы свободно вздохнуть.
30
Вернуть видимости
Я долгое время размышлял о феномене, связанном с явлением мёртвых живым, что нередко случается в переживаниях, когда недавно ушедший близкий человек появляется в "реальном сне", как можно было бы назвать это явление: "Это было невероятно реальным, это был не просто сон". Гость во сне одинаковым образом на всех языках говорит в точности одно и то же: "Я в порядке. Всё хорошо". Что на самом деле здесь происходит? Я слышал подобные истории десятки раз, как от детей, так и от взрослых самых разных культур и мировоззрений. Даже люди, уверенные, что не существует посмертной жизни, не говоря уже о тех, кто был страстно убеждён, будто смерть не может принести ничего хорошего, видели такой же неожиданно утешительный сон.
Это переживание является настолько распространённым, а слова повторяются настолько точно, что оно долго хранилось в моей папке "Неизвестное / Реальная иллюзия". Я задавался вопросом: если, судя по всему, умерший переходит в другие, более тонкие планы бытия, как он или она может продолжать восприниматься в этом плотном мире здесь и сейчас? Учитывая, что эти люди сдали свои обратные билеты, как им удаётся снова проникнуть в театр?
Это был вопрос, напоминавший мне о необходимости оставаться открытым ко всему новому и неожиданному. И в этой готовности к пониманию как-то раз у меня возник один интересный тезис – ответ, который не обязательно является истинным. Если на другом плане бытия некто находился в том же уровне сна, переживая, как встречается и разговаривает с нами снова, разве не могла его необычайная концентрация и сильная привязанность проявить его на нашем плане бытия? Возможно, его переживание нас в ином мире превращается в наше переживание данного человека в этом мире? Не встречаемся ли мы во сне, где каждый видит другого, проживая последствия любви?
Как объяснить, что растения расцветают в середине зимы через день после смерти близкого человека? Или необъяснимые сообщения, оставленные на автоответчике телефона? Или посещения, во время которых даются сложные предсказания, которые в точности сбываются?.. Понятия не имею! Но я знаю, что когда пережиты первые стадии горя, когда мы чувствуем полное отсутствие умершего и ум начинает погружаться в сердце, возникает чувство совершенной нераздельности с этим человеком, которое также может быть мостом с двусторонним движением, по которому мы обмениваемся снами. Если после своей смерти я бы всем сердцем мечтал о том, чтобы подарить вам огромный букет цветов, что бы могло случиться? И как бы вам понравилось это послание?
31
Переселение душ
Хотя большинство религий можно определить через то, как они описывают посмертное существование, признают ли они переселение душ и что оно собой представляет, ни одна религия не звучит настолько убедительнее всех остальных, чтобы решительно стать её последователем. Наступит время, когда не религия, но духовность будет направлять нас. Когда Будду спросили, что может произойти после смерти, он перечислил дюжину самых популярных вариантов и добавил, что достаточно скоро это станет известно. Он предложил нам быть готовыми ко всему, ведь даже если один из многих – прав, и вы поставили на верную точку зрения, она всё же является представлением, моделью, ментальным конструктом, который, скорее, ограничивает мудрость и свободу, чем ведёт к ним. Как сказала одна очень мудрая пожилая женщина, "думаю, смерть является тем, чем мы её представляем". Она была настолько близка к истине, насколько порой может приближаться к ней мысль.
Когда мы не привязаны к определённой архитектурной планировке загробного мира, мы свободны от шор ожиданий. Поэтому после смерти мы не станем оглядываться в поисках какой-нибудь знакомой фантазии, но станем исследовать то, что находится непосредственно перед нами. Один мастер дзен выразил это так: "Просто иди вперёд".
Очевидно, что ясность, необходимая для прохождения через смерть, развивается в сердце жизни. Исследуя то, что находится прямо перед нами, мы столь глубоко вживаемся в настоящее, что начинаем доверять почве под своими ногами и своей способности держаться на ногах и следовать выбору, идущему из сердца.
Пока мы не узнаем, кто на этот раз обрёл рождение, кажется бессмысленным искать свои прошлые воплощения. Я слышал рассказы многих людей о том, кем они, по их мнению, были в прошлых воплощениях, но это выглядит так, будто они очень смутно понимают, кем являются в этой жизни. Весьма сложно пересмотреть даже одну жизнь. Давайте проживать по одной жизни за раз. Возможно, лучший способ это сделать – жить так, будто нет никакого загробного мира и переселения душ. Жить так, будто этот миг – всё, что нам даровано.
Что изменится, если после смерти ничего не произойдёт? Что если, как полагают многие люди, там нас ждёт только звук коротких гудков – Бог, повесивший трубку в разговоре с нами? Разве это хоть как-то снизит ценность милосердия и внимания к текущему моменту? Пусть это единственный уровень существования, от этого природа сердца или переживаемое исцеление нисколько не изменились бы.
Хотя я предлагаю жить так, будто этот миг является последним, чтобы уменьшить привязанность к идеям о будущем, я знаю из обширного личного непосредственного опыта, что смерть обладает своей собственной жизнью. Моё представление о том, что сознание переживает тело – это не убеждение, так и есть на самом деле. Это не плод некой тревожной философии, но продукт многочисленных переживаний смерти и пережитого в самой смерти, которые совпадают в нескольких разных направлениях, включая переживания, сопровождавшие умирающего до порога, благодаря которым он переходит порог. Так же, как бы удивительно это ни звучало, встречались люди, которые неким образом посещали этот мир уже после смерти, поскольку сказали, что хотели бы как-то меня отблагодарить, а в редких случаях даже разделяли свою смерть со мной. Именно благодаря таким необычайным мгновениям я впервые испытал "миг воспоминания", и у меня неоднократно была возможность наблюдать за растворением элементов, когда они высвобождаются, колеблясь, над теряющим всякую весомость духом. То, что обнаружилось в этих встречах с "тайной", подкрепляется переживаниями глубины, возникавшими за многие годы занятий глубокой медитативной практикой.
Хотя благодаря разнообразным медитативным и "внеурочным" переживаниям (подробно описанным в книге "Кто умирает? Встречи на краю" и "Встречи для жизни и смерти") мне известно, что мы переживаем смерть, я не могу с какой-либо уверенностью говорить о том, что происходит дальше. С самых разных сторон я наблюдал, как в процессе умирания сознание выходит за пределы тела, но, пожалуй, дальше этого побывать мне не удалось. Шутливо это можно описать как некоторое знание о смерти при погружении в неё примерно на час, или, в лучшем случае, на день.
Когда я подобрался к переживанию того, как рассеянный свет сознавания сходится в сердце, образуя Великий свет, подобно тому, как слабые зимние лучи солнца концентрируются в раскалённой точке увеличительного стекла, я начал понимать, что именно благодаря такой концентрации внимания серьёзно углубляется сосредоточенность, переживаемая после смерти. Тем не менее я на своём опыте не знаю, как происходит обратное, когда великий свет распадается на различные лучи других миров и воплощений, когда, подобно солнечному свету, проходящему сквозь кристалл, или вниманию, проходящему сквозь сознание, единое разделяется на многое.
Однако когда мы видим, как вчера влияет на сегодня, как каждое чувство обуславливает другое чувство, как последняя мысль перед сном вызывает первую мысль после пробуждения, отчасти мы начинаем понимать, что происходит при перерождении. С этой целью стоит приступить к такой практике, как упражнение "последнего/первого дыхания", выполняемое в ночное время. Отмечание того, как мы засыпаем и просыпаемся – на вдохе или на выдохе, при этом оба варианта равноценны, – средство, позволяющее сосредоточиться на том, как содержимое ума при засыпании обуславливает его содержимое при пробуждении. В этом упражнении исследуются возможности последней/первой мысли, связанные с перерождением. Может потребоваться некоторое время на то, чтобы увидеть, что происходит со следующим дыханием при погружении в сон, однако это расширяет возможности осознанного сна, в котором вы знаете, что спите, а потому обретаете больший простор для действия. Это хорошая подготовка даже к самому обыкновенному дню, не говоря уже о том, что так вы закладываете настрой на будущие дни. Когда вы просыпаетесь, отмечая, вдыхаете вы или выдыхаете, это возвращает вас в непосредственное настоящее. Поначалу вы, возможно, будете вспоминать о том, что хотели обратить внимание на первый вдох при пробуждении, где-то ближе к обеду. По мере совершенствования в практике вы с каждым днём будете вспоминать о необходимости вспомнить всё раньше, пока, наконец, не проснётесь в момент пробуждения, внимая дыханию, текущему в просторе, где разворачивается ваша жизнь. Последний вдох – источник первого. Эта жизнь создаёт следующую.
Когда мы просыпаемся, полные сознания собственной жизни, и засыпаем, созерцая своё бессмертие, мы занимаемся практикой сознательного перерождения. В сущности, по мере совершенствования в практике "последнего вдоха при засыпании", мы можем заметить, что наша последняя мысль – что-нибудь в духе "Ой, я сплю", и краем глаза заглянуть в переживание осознанности в состоянии сна. Говорят, что возможность во сне пробудиться к осознанию того, что мы спим, и что сон создан нашим сознанием и зависит от его капризов, – идеальная практика, позволяющая принимать сознательные решения в загробном мире. Многие считают, что развитие способности к осознанным сновидениям является одним из самых искусных средств подготовки к тому, чтобы мудростью осветить свой путь в загробном мире. В этом также может помочь практика последнего дыхания. Карлос Кастанеда предлагал в состоянии сна попытаться вспомнить, что нужно посмотреть на свои руки, перед сном дав себе такую инструкцию. Поиск катализатора для внимания, благодаря которому оно начинает сознавать себя, во многом связан с задачей осознания себя во сне, как и осознания себя в жизни. Предполагается, что наличие ясности, как в ночном сне, так и во сне во время бодрствования, увеличивает шансы на то, что большая ясность будет переживаться и в будущем. Фрейд анализировал сны, Юнг исследовал сны, однако святые предлагают углубиться ещё дальше и использовать состояние сна как возможность подготовиться к представлению, полностью выучить свою роль перед выходом на сцену. На эту тему написано немало книг. Если она манит вас и вызывает живой интерес, следуйте за своим стремлением.
Мы проживаем вовсе не десятки, сотни или даже тысячи различных жизней. Мы проживаем лишь одну жизнь, переходя из одного тела в другое, от понимания к пониманию, от освобождения к освобождению. Будда сказал, что наше существование не может измеряться в годах или даже в жизнях, оно измеряется лишь масштабами кальп или даже махакальп – именно столько времени требуется, чтобы голубь уничтожил огромную гранитную гору, пролетая над ней каждую сотню лет с шёлковым платком в клюве, или чтобы гималайский ястреб уничтожил гору Эверест, однажды в столетие задевая её перьями своего крыла. Махакальпа длится в десять тысяч раз дольше. Он говорит, исходя из непосредственной причастности нашего существования целому, существованию вообще, длящемуся во времени. Он напоминает нам о величественном бессмертии нашего бытия-без-конца – о том, что чем ближе наше сознание к настоящему мигу, тем ближе мы к нашей безвременной сущности.
Его мудрость напоминает нам, что в самой сердцевине текущего мига присутствует безвременность и что время оставляет всё более слабые следы, отходя от неё в какую-либо сторону. Он напоминает нам об универсальном, в котором пребывает личностное. Он побуждает нас уже теперь до конца постичь внутренний свет, чтобы не изумляться, когда он в своём величии засияет перед нашими глазами. Он указывает, что лишь безусловное признание этого света и вхождение в него подготовит нас к собственному величию.
Тибетская традиция утверждает, что большинство людей настолько не сознают своей Великой природы, что, увидев это ослепительное сияние своего изначального лица, теряют разум, спотыкаются и "падают прямиком в утробу", бессознательно перерождаясь.
Лучшая подготовка к перерождению – внутреннее знание о том, что бессмертно и что лишается жизни.