Когда религия одного народа становится особенно популярной и начинает распространяться на население других стран, каким-то образом приходится решать вопрос с верой новообращенных в местных богов и духов. Зачастую новая религия умаляет значимость старых богов, переводя их в подчиненное положение по отношению к новым, более универсальным и могущественным. Особенно эффективен в этом смысле индуизм, который безболезненно инкорпорирует местных богов в свою фундаментальную доктрину. Многие герои и даже боги Древней Греции превратились в христианских святых. Если распространяющаяся религия не может вобрать в себя сверхъестественные силы местного масштаба, многие люди, обращаясь в новую религию, все равно продолжают верить в своих местных богов. Несмотря на все усилия религиозных авторитетов, которые предпочли бы видеть свою паству более "правильной" в теологическом смысле, сила моделирования чужого сознания, а также самой человеческой природы такова, что эти рудиментарные верования продолжают проявляться снова и снова. Люди будут продолжать верить в местных богов и духов и даже в то, что умершие взаимодействуют с живыми.
Инстинкты побуждают нас обращать внимание на людей и взаимоотношения между ними. Как показано в этой главе, отсюда следует, что, во-первых, мы переносим свое социальное мышление туда, где ему нет места, уподобляя человеку неодушевленные объекты, и, во-вторых, испытываем живой интерес к людям и предпочитаем видеть их в произведениях искусства и в объяснениях различных явлений. Внеземной антрополог, изучая наше искусство и религию, без труда понял бы человеческую сущность, потому что ею насквозь пропитаны искусство и религия.
2. Первое правило волшебника
От страха к надежде
Первое правило волшебника, изложенное в одноименном романе-фэнтези Терри Гудкайнда, гласит: люди склонны верить в то, на что они надеются, и в то, чего они боятся. Герои романа используют это правило для того, чтобы понимать других и манипулировать ими. В реальной жизни надежда и страх являются фундаментом притягательности. Давайте сначала обратимся к страху.
Пить из стеклянной посуды опасно, потому что крошечные кусочки стекла, естественным образом откалывающиеся от посуды, попадают в кишечник и постепенно разрушают клетки пищеварительного тракта.
Если вы не знаток в области материаловедения, то можете поверить в только что сказанное. Даже если вы не поверите, у вас может возникнуть тяга, искушение принять эти слова всерьез. Но прежде, чем я объясню вам причины такой доверчивости, хочу сказать, что опасность эта выдумана мною и что, насколько мне известно, стеклянная посуда относится к числу наиболее безопасных.
Страх побуждает нас обращать внимание на происходящее и заставляет поверить в то, во что в иных условиях мы не поверили бы. Страх – это не просто эмоция; все наше психологическое состояние меняется, подготавливаясь к отражению угрозы. Внимание смещается, восприятие обостряется, цели пересматриваются, происходит настройка организма на определенные действия – бороться или бежать. В таком состоянии мы сосредоточиваем внимание преимущественно на негативной информации и больше склонны верить в плохое, нежели в хорошее. Это называют эффектом негативности.
Почему так происходит? Как уже говорилось в предыдущей главе, одно из полезнейших качеств речи – это то, что нам нет нужды самим переживать какие-то вещи: нам могут о них рассказать, а мы можем поверить или не поверить сказанному. В эпистемологии передаваемую таким образом информацию называют "доверием к свидетелям". Если вы не верите в то, что вам говорят, чужие свидетельства не помогут вам в этом разобраться. Мы все знаем, что не следует принимать на веру все, что нам говорят, но так получается, что мы все равно верим, если только у нас нет особых оснований сомневаться в прочитанном или услышанном. Это называют доверием по умолчанию.
Способность людей к общению оказывается наиболее полезной, когда передается информация о грозящей опасности. Если вам говорят, что на таком-то холме полно ядовитых змей, вы можете просто держаться от него подальше. Такие свидетельства могут спасти вам жизнь. Разумеется, вместе со способностью сообщать важную информацию у людей развивалась и способность обманывать друг друга. Вполне возможно, что человек, сообщивший о змеях, просто не хочет, чтобы вы обнаружили на том холме какие-то ценные ресурсы. Тем не менее совсем не трудно представить себе, что люди, прислушавшиеся к тому совету, выжили, а проигнорировавшие предостережение погибли.
Похоже, принцип "лучше перебдеть, чем недобдеть" изначально встроен в нашу когнитивную архитектуру. У нас в мозге сидит гиперактивный детектор опасностей. Психолог Маха Насралла обнаружила доказательства существования весьма чувствительного детектора опасностей в том факте, что мы быстрее замечаем негативные слова (такие как "война"), нежели позитивные. Согласно исследованию, проведенному психологом Андреем Симпяном, люди охотнее верят теоретическим обобщениям, если они касаются каких-то опасных вещей. Это эволюционистское объяснение нашей склонности бояться, похоже, подкрепляется тем обстоятельством, что мы словно природой запрограммированы бояться некоторых вещей. Точнее сказать, в силу какой-то особой предрасположенности мы приучаемся бояться одних вещей больше, чем других. Фобии, например, могут развиваться после однократного контакта с источником страха, а избавиться от них потом чрезвычайно трудно. Чаще всего такие состояния возникают по отношению к первобытным опасностям: страх замкнутого пространства, боязнь высоты, страх перед змеями или пауками. Как ни странно, но наиболее опасные вещи в нашей современной жизни, такие как автомобили и ножи, очень редко оказываются объектами фобий.
Боязнь змей представляет собой особенно интересный пример, потому что этот страх свойствен некоторым животным, которые в жизни ни одной змеи не встречали. Например, в Новой Зеландии змеи не водятся и никогда не водились, но местные голуби испытывают страх перед резиновыми игрушечными змеями; видимо, этот страх передался им от предков, которые жили в тех местах, где змеи водятся, еще до переселения на новозеландские острова.
Психолог Сюзан Минека изучала реакции обезьян на змей. В ее лаборатории воспитывались обезьяны, которые никогда не имели контактов с сородичами из внешнего мира. Поначалу лабораторные обезьяны не боялись змей и даже пытались играть с ними. Однако оказалось, что привить им страх перед змеями можно очень быстро. Достаточно было показать фильм, где такие же обезьяны со страхом реагируют на змею. Интересно отметить, что исследовательнице так и не удалось привить обезьянам страх перед цветами даже путем искусственной подмены змеи цветком в той же видеозаписи.
Какие выводы из этого можно сделать? Похоже, существуют некие интуитивные концепции, которые мы очень быстро заучиваем, даже когда условия для учебы далеки от идеальных. А вот неинтуитивные концепции усваиваются с большим трудом, даже в идеальных для обучения условиях. По-видимому, так проявляется вызывающий массу кривотолков эффект Болдуина, названный по имени психолога Джеймса Марка Болдуина, автора этой теории. Речь идет о теоретическом эволюционном процессе, в ходе которого от поколения к поколению передается не какая-то конкретная психологическая предрасположенность, а особое ментальное состояние, в котором человек очень легко научается этой предрасположенности. В нашем примере обезьяны изначально не боятся змей, но запрограммированы научиться бояться их.
Данные примеры показывают, что страх может иметь эволюционные последствия и влиять на наши верования. А то, во что и почему верят люди, самым серьезным образом сказывается на условиях их жизни. Склонность к страху мешает мыслить критически, поэтому люди склонны принимать на веру любые слухи. К примеру, люди очень часто доверяют слухам в отношении различных заболеваний.
Страх влияет и на политические пристрастия. Консерваторы – большие чистюли. Как показывают эксперименты политолога Джона Хиббинга, их взгляд дольше, чем у либералов, задерживается на разного рода отталкивающих картинках, таких как изображения экскрементов или фотография автомобильной катастрофы. Кроме того, исследования, проведенные психологами Иэном Макгрегором и Полом Нейлом, показали, что напуганные люди на время становятся более консервативными в своих взглядах и что люди стали более консервативными после теракта 11 сентября 2001 года. Почему? Возможно, из-за страха они становятся менее склонными к риску и в большей мере отдают предпочтение проверенным временем решениям и способам действия.
* * *
Обратная сторона страха – надежда. Такой образ мышления может показаться несколько странным, но одна из главных причин, побуждающих нас что-либо предпринимать, – это желание приобрести веру, которая бы сделала нас счастливыми, например когда у вас есть хорошая работа, вы счастливы, поскольку верите, что это правда. К такой вере и, соответственно, к счастью мы обычно приходим, когда достигаем поставленных целей. Предположим, наша цель – прогуляться на природе. И вот мы гуляем по лесу, и наша система восприятия фиксирует, что мы действительно на природе. И мы счастливы, потому что у нас была цель и она достигнута. Таким образом, строго говоря, мы счастливы не от того, что гуляем на природе; чувство счастья доставляет нам вера в то, что мы находимся на природе. Люди с манией величия счастливы, веря, что они богаты, даже если на самом деле это не так. Вместе с тем есть люди, которые, если смотреть объективно, живут хорошо, но по каким-то причинам не верят в это и потому не испытывают того счастья и удовлетворения, которое, казалось бы, должны испытывать.
Мощным источником удовлетворения является хорошо сделанное дело. Но такой же прилив радости можно получить, ничего не делая, – с помощью наркотиков. Наркотики обманывают ту часть мозга, которая зовет к великим свершениям.
Люди от природы любят сладкое. Это доставляет удовольствие. Но мы можем обмануть свои вкусовые почки с помощью искусственных подсластителей, в которых вообще нет сахара. Искусственный подсластитель обманывает мозг, заставляя его поверить, что вы едите сахар, тогда как никакой пищевой ценности, в отличие от сахара, он не имеет. Аналогичным образом, мозг может быть падким на некоторые идеи, в которые нам очень хочется верить, даже если для этого не хватает доказательств.
Предположим, врач говорит пациенту, что тот очень болен. Пациент отчаянно хочет выздороветь, и это желание не может быть удовлетворено, пока он не сможет поверить в то, что здоров. Каким образом он в это поверит, значения не имеет; главное – поверить, и тогда его желание исполнится. Может быть, существует лекарство или метод лечения, который позволит пациенту почувствовать себя лучше и выздороветь. Однако процесс исцеления может быть болезненным, дорогостоящим, поглощающим много времени или попросту невозможным, и это мешает человеку достичь своей цели – стать здоровым.
Теперь представьте себе исполненного благих намерений друга (или жадного шарлатана), который говорит этому пациенту, что врач, по его мнению, ошибается и что для полного исцеления вместо рекомендованного лечения ему нужно-то всего лишь искупаться в реке Нил. И вот пациент должен сделать выбор: поверить врачу, который считает необходимым болезненное лечение, либо не имеющему медицинского образования другу, который советует ему искупаться в Ниле. Кого он выберет? Давайте попробуем от имени этого гипотетического пациента взвесить все за и против.
Что будет, если он поверит врачу? Пациент получит удовлетворение, решив поверить человеку, знающему толк в медицине, поскольку считает себя рационально мыслящим человеком, который придерживается правильного или, по крайней мере, наиболее информированного взгляда на вещи. Но есть и обратная сторона: поверить врачу – значит поверить в то, что он серьезно болен, а это пугает и повергает в депрессию. Таким образом, цель почувствовать себя здоровым необязательно будет достигнута, а людям не нравится терпеть поражение.
Если же он поверит другу, то, с одной стороны, его будет мучать осознание того, что он поверил человеку, который ничего не смыслит в медицине, и что эта вера иррациональна. С другой стороны, он сможет поверить в свое выздоровление, и эта вера принесет ему большую радость. Страх перед болезнью улетучится, с души упадет тяжелый камень. Цель выздороветь будет достигнута, пусть и нетрадиционным способом. Кроме того, это позволит избежать болезненного и дорогостоящего лечения.
Если пациент поверит своему другу, то те из нас, кто предан научному мировоззрению, скажут, наверное, что он пытается отрицать очевидное. Но иногда приятные чувства, порождаемые верой, сильнее, чем дискомфорт, порождаемый осознанием необоснованности нашей веры. Превосходный пример этого – выступающее в качестве защитного механизма отрицание истинных, но болезненных мыслей. Веря в то, во что нам хочется верить, мы испытываем радость без необходимости прикладывать усилия к достижению поставленных целей или страдать от последствий альтернативных верований, причиняющих боль. Люди склонны не верить в то, что угрожает подорвать основы их мировоззрения, даже если налицо неопровержимые факты. Поэтому у вас есть мотив всегда верить в то, во что вам хочется: просто поверьте, что лучшей жены, чем ваша, нет, и тогда вы будете куда более довольны своей супружеской жизнью!
К сожалению для всех, кто способен страдать, топливом эволюции является не удовольствие, а воспроизводство. Верить во что-то только потому, что надеешься на то, что это может быть правдой, – значит обманывать себя, и эволюция, вероятно, призвана обеспечить наличие в мозге функций, которые не позволяют этому случиться: правдивый взгляд на вещи, какие бы страдания он ни причинял, обладает бесспорным преимуществом с той точки зрения, что позволяет лучше приспосабливаться к существующим реалиям.
Тем не менее эта система не идеальна: людям все равно удается не замечать в себе качества, которые окружающие находят неприемлемыми. Люди хотят быть успешными, здоровыми, счастливыми, привлекательными, умными, нравиться другим. Завышенная самооценка – настолько распространенное явление, что в психологии существует не менее 15 различных терминов, обозначающих эти "позитивные иллюзии". Такие иллюзии существуют вопреки отчаянным попыткам другой части мозга сохранять объективный взгляд на вещи.
Одна категория этих самых позитивных иллюзий заставляет нас поверить в то, что мы в чем-то лучше других. Происходящие с нами события – как хорошие, так и плохие – обусловлены множеством факторов. Когда мы преуспеваем, то приписываем успех своим лучшим личностным качествам ("Я умный") или образу поведения ("Я получил это повышение благодаря своему трудолюбию"). Когда с нами происходит что-то плохое, мы виним в этом обстоятельства ("Меня уволили, потому что мои криворукие коллеги запороли проект"). Это называется смещением в свою пользу. Данное когнитивное искажение подробно исследовалось в 1975 году психологами Дейлом Миллером и Майклом Россом. Иллюзорное превосходство над другими проявляется в тенденции людей переоценивать свои положительные качества и недооценивать отрицательные относительно соответствующих качеств других людей. В общем и целом, основная масса людей считает, что уровень развития большинства их качеств и навыков выше среднего (при этом интересно отметить, что, когда речь идет об обладании особо сложными навыками, например об умении ездить на одном колесе, люди, как правило, считают, что уровень развития их навыков ниже среднего). Чем сильнее проявляется у вас это смещение в свою пользу, тем труднее вам увидеть ошибку в своих действиях или признать свою вину за что-либо. Вы абсолютно уверены в своей точке зрения, и никакие аргументы не могут поколебать вашу уверенность.
Мы предпочитаем иметь дело с информацией, которая подтверждает те взгляды на мир, которые у нас уже сформировались. Наталкиваясь на такую информацию, мы уделяем ей больше внимания, лучше ее запоминаем и используем для дальнейшего закрепления уже сложившейся системы убеждений. Читая в научных журналах статьи, где высказывается точка зрения, идущая вразрез с нашей, мы отметаем эту информацию (и вообще перестаем меньше доверять науке, утверждает психолог Джеффри Манро). Классический пример этого – стойкая вера в эффект полнолуния: что в полнолуние люди ведут себя как безумцы и более склонны к насилию. Многие сотрудники полиции и скорой помощи готовы поклясться, что это действительно так, но тщательные исследования опровергают какое бы то ни было влияние Луны на поведение людей. На самом деле происходит вот что: зная об этом эффекте, мы склонны вспоминать о нем именно в полнолуние и когда люди ведут себя как безумцы – именно тогда, когда присутствуют оба фактора. И когда потом мы вспоминаем, что нам приходилось видеть в связи с эффектом полнолуния, на ум приходит только та информация, которая подтверждает этот эффект.
Данное когнитивное искажение называется эффектом подтверждения. Вы будете находить его повсюду, как только начнете искать (то, что вы повсюду наблюдаете эффект подтверждения, отчасти вызывается самим этим эффектом).
Родственным искажением является систематическая ошибка согласованности, отличающаяся от эффекта подтверждения только тем, что вы активно ищете подтверждающую вашу точку зрения информацию, а не просто пассивно ее получаете.
Психолог Дина Кун исследовала то, как присяжные выносят вердикты о виновности или невиновности подсудимых. Участникам эксперимента представили определенные свидетельства и попросили вынести вердикт. Если вы надеетесь, что присяжные принимают во внимание всю доступную информацию, прежде чем принять решение, вынужден вас разочаровать. Участники эксперимента придумывали собственные версии случившегося, после чего фильтровали свидетельские показания и факты, выискивая среди них те, что подтверждали их теорию.
Например, если вы считаете, что люди, владеющие оружием, более склонны к совершению убийства, чем люди, оружием не обладающие, то в силу систематической ошибки согласованности сосредоточиваете внимание на количестве людей, которые владели оружием и совершили убийство, игнорируя количество людей, которые владеют оружием, но убийств не совершали, и число убийц, не владеющих оружием.