С. Хартер ( Harter , 1999) рассматривает несколько аспектов проявления личностной автономии, в числе которых культура, половые особенности, возрастные проявления и стили межличностного взаимодействия. Автономия понимается как синоним таких характеристик человека, как стремление к индивидуации, независимости, отличию от других. Хартер говорит о том, что установка рассматривать восточные культуры как культуры коллективистского типа, а западные – как индивидуалистического, автономного, является в современной ситуации чрезмерным упрощением. В культуре есть очень много переменных, оказывающих влияние друг на друга, в том числе и на характеристики коллективизма и автономности, поэтому анализом культуры необходимо заниматься с установкой на комплексность данного явления и рассматривать вопрос в зависимости от контекста и ситуации. Кроме того, каждая культура включает в себя оба типа ориентаций. Она предлагает ввести третий тип, представляющий собой результат сочетания первых двух и ориентированный на развитие. По той же самой формуле она предлагает рассматривать и проблему развития личности, а также гендерную специфику. В контексте развития она уделяет основное внимание подростковому возрасту. Автор исследовала такое проявление личностной автономии у подростков, как возможность высказывания своего собственного мнения. Важную роль здесь играют семейные установки и поведение родителей. Основная идея заключается в том, что автономия и связность (connectedness) являются не противоположными, а взаимодополняющими. Именно наличие их сочетания в поведении родителей является необходимым условием достижения личностной автономии самим подростком (вне зависимости от его половой принадлежности). Что касается взрослых обоего пола, по мнению Хартер, индивидуализация и связность проявляются в течение всей жизни человека в форме диалектического единства. Резкая фиксация на ценности индивидуализма и недостаток взаимосвязи с другими людьми (relatedness) может привести к таким негативным последствиям, как изоляция, нарциссизм, насилие, и т. д. и различным формам психической патологии. Подобным образом и преобладание ориентации на связность ведет к неадекватным личностным проявлениям, "растворению", потере себя. Традиционно было принято считать, что установка на связность более характерна для женщин, а на индивидуализм – для мужчин. Однако для здорового функционирования необходима интеграция обоих типов взаимодействия, что реализуется автором в такой характеристике, как взаимность. Взаимность не является характеристикой, отражающей механическое сочетание связности и индивидуализма, а оказывается совершенно особым проявлением личности в отношениях с другими людьми: "Возможно, наиболее здоровые формы автономии и связности могут быть интегрированы в единый стиль, более адаптивный как для мужчин, так и для женщин" ( Harter , 1999, р. 295).
Еще одна трактовка понятия автономии была предложена Виггинсом (цит. по Hmel, Pincus , 2002). Виггинс ввел термин автономии на основе понятия субъектности (agency), определяемого как врожденное стремление к индивидуализации (pressure to individuate), проявляющееся в форме побуждения управлять окружающей обстановкой, в форме отделения от других и независимости от среды. Он выделил в субъектности две части – а) активную субъектность как стремление управлять и б) отделение от другого – и на их основе ввел два значения понятия автономии. Первый аспект автономии, связанный с активной субъектностью, был назван им Автономия 1. Виггинс предположил, что данная форма автономии существует в виде континуума, полюсами которого являются активность и пассивность. Пассивность как противоположность автономии представляет собой подверженность индивида влияниям извне. В противоположность пассивности активность (автономия, самоуправление) предполагает действование, исходя из активной субъектной позиции, подчиненное внутренним правилам. Второй аспект автономии, названный Автономией 2, Виггинс определил как стремление к диссоциации, противоположное стремлению к общности с другими людьми.
В.А. Петровский считает, что "альтернативу адаптивной и неадаптивной моделям понимания человека образует взгляд на него как "активно-неадаптивное" существо, свободно и, вместе с тем, ответственно выходящее за границы предустановленного" ( Петровский , 1996, с. 284). Он пытается определить специфические особенности того типа причинности, который скрывается за феноменом активности человека ( там же , с. 49). Автор дает следующую его характеристику: "Свободное принятие на себя ответственности за непредрешенный заранее исход действования и есть для нас показатель самопорождения человека как субъекта активности. В равной мере оно может быть описано как свободный выбор ответственности или как ответственный выбор свободы. То, что делает человека субъектом в подлинном смысле этого слова, – здесь налицо: ибо он противостоит ситуации, поднимаясь над заданностью и овладевая шансом" ( там же , с. 94). Речь идет о свободном и ответственном выборе, но здесь выбор не обязательно касается высочайших личностных целей или направлений. Свободный выбор такого типа может проявляться и в ситуациях, которые не влияют глобально на развитие личности, но, тем не менее, в них имеет место истинный выбор человека, а не просто приспособление к ситуации. Человек может совершать выбор в разных условиях с учетом различных влияющих факторов.
Польская исследовательница И. Габанска ( Gabanska , 1995) предлагает свою модель автономии индивида, базирующуюся на современных взглядах польских специалистов по психологии развития, утверждая, что автономия – это "способ индивидуального участия в мире, который активно регулируется субъективной системой значений и ценностей, направленный в итоге на идею утверждения жизни" ( ibid. , p. 1). Индивидуальное развитие является автономным по своему характеру, то есть типичным только для самого себя, и несводимо к категориям органического или средового или к их диалектическому синтезу. Это особая организация активности индивида, отличающая его от остальных и являющаяся основой и детерминантой личностной автономии. Такое понимание автономии не связано с прежними представлениями, базировавшимися, по мнению автора, на трех составляющих: независимости, разделенности и самодетерминации, каждая из которых отрицала воздействие внешних определяющих факторов. Для своей модели автономии Габанска использует термин "самодетерминация"; последняя понимается как величина субъективной индивидуальной активности, которую необходимо отличать от проявления разделенности и независимости в максимальной степени. "Таким образом, самодетерминированная активность субъекта становится центральной координатой автономии" ( ibid. , p. 2). Кроме того, того у новой модели автономии, разработанной Габанской, есть еще две существенные особенности. Одна из них состоит в том, что активность субъекта всегда рассматривается как "динамическое участие в межличностном мире" ( ibid. ). Другая особенность связана с тем, что активность субъекта – это всегда индивидуальный способ такого участия. Таким образом, автономия может проявляться в форме индивидуальной активности и самодетерминации. В свою очередь, индивидуальная активность не предполагает разделенности и независимости, а самодетерминация включает участие в межличностном мире. Индивидуалистическая, "старая" трактовка понятия автономии, с точки зрения Габанской, может быть описана такими характеристиками, как статичность, разделенность, консервативность и "закрытое эго". "Автономия участия" характеризуется противоположными качествами: динамичность, соотнесенность с другими, конструктивность и "открытое эго". Еще одним отличием новой модели автономии от старой является понимание этого феномена с точки зрения ориентированности на процесс в противовес прежнему пониманию, ориентированному на результат индивидуального развития. Двумя основными эмпирическими индикаторами автономии, по мнению Габанской, являются: 1) свобода выбора – утверждение субъектом наличия пространства для спонтанной активности – как статический критерий; 2) конструктивизм – способность субъекта создавать свои способы действия в собственном пространстве – как динамический критерий ( Gabanska , 1995).
Автономия, с точки зрения Габанской, предполагает такую активность индивида, которая, с одной стороны, не приводит к отделению человека от других людей, а с другой – исключает также и отношения зависимости между личностью и другими. Альтернативой этим двум типам отношений служит самодетерминация, которая предполагает как активное взаимодействие с другими людьми, так и возможность регулировать форму и степень этого участия. Габанска предлагает перейти от понимания автономии как автономии индивидуализма, с присущими ей статичностью, консервативностью, закрытостью и обособлением, к автономии участия: динамичной, конструктивной, открытой и направленной на отношения с другими.
Важное место занимает проблема автономии в концепции личностного развития Е.Р. Калитеевской и Д.А. Леонтьева ( Калитеевская , 1997; Леонтьев Д.А. , 1993; Калитеевская, Леонтьев , 2006; Калитеевская, Леонтьев, Осин, Бородкина , 2007; см. также с. 611–641 в данном издании). Проявления личностной автономии относятся к экзистенциальному уровню анализа личности или уровню самодетерминации. Автономия как траектория личностного развития формируется на основе интеграции свободы, понимаемой как высшая форма активности и ответственности – высшей формы регуляции. Свобода и ответственность представляют собой две грани субъектной причинности, первая из которых обращена вовнутрь, к самому субъекту, вторая – вовне, к объективным результатам его действий. Свобода и ответственность взаимосвязаны, хотя пути и механизмы их становления различны: свобода направлена в сторону обретения права на активность и ценностных ориентиров личностного выбора. Путь становления ответственности – это переход регуляции активности извне вовнутрь. Становясь свободной, личность начинает направлять свои действия, исходя из своих собственных внутренних ценностей и критериев. Развитие личности в системе координат духовности, свободы и ответственности может происходить в течение всей жизни, если развитие пойдет по автономной траектории, но критическим, сензитивным для становления механизмов самодетерминации является подростковый возраст. Понятие личностной автономии дает возможность описать развитие собственно личностных структур, а не просто онтогенетический процесс, включающий в себя и созревание физиологических структур, и возникновение механизмов социализации и т. д. Таким образом, автономия характеризует личность человека в ее развитии и возможности трансценденции, личность, принимающую ответственность за свои поступки.
Выделяются четыре аспекта рассмотрения проблемы личностной автономии ( Леонтьев Д.А. , 2007). Первый аспект связан с плоскостью развития личности и под этим углом зрения предстает как эмансипация. Движение к личностной автономии задает вектор развития личности – постепенную прогрессивную эмансипацию, высвобождение от симбиотических зависимостей, с которых всегда начинается жизнь и которые сопровождают человека порой до самой смерти ( там же ). Э. Фромм (2001) показал, что жизнь человека есть непрерывное рождение как последовательное освобождение от зависимостей на самых разных уровнях. Наше появление на свет, физическое отделение от организма матери – это первый этап нашего рождения, первое проявление эмансипации на уровне организма. Но появившись на свет, мы еще во многом несвободны, симбиотично слиты сначала с нашими родителями, потом с социальной группой и общностью, и постепенно проходим разные этапы отделения, завершающиеся "вторым рождением личности" ( Леонтьев А.Н. , 2004) в подростковом возрасте, когда у подростка появляется свое мировоззрение, не совпадающее с теми взглядами, которые имеются в семье. Взросление и есть эмансипация, отделение, нахождение своих путей. "Человек – существо автономное, и на протяжении всей жизни ваша автономность все более увеличивается. Это можно уподобить космическому аппарату: поначалу на него в известной степени действует сила притяжения – к дому, к базе, к вашему, естественно, Байконуру, но, по мере того как человек удаляется в пространство, он начинает подчиняться другим внешним законам гравитации" ( Бродский , 2000, с. 472).
Вторым аспектом автономии служит потребность в ней, постулируемая, в частности, в теории самодетерминации Э. Деси и Р. Райана (см. ниже), как одна из трех базовых психологических потребностей личности. Четкой границы между понятиями самодетерминации и личностной автономии нет, часто их используют как синонимичные, однако личностная автономия – более широкое понятие, поскольку допускает и иные трактовки.
Третий аспект автономии – это автономия как личностная диспозиция, как измеряемая индивидуальная особенность (склонность брать на себя ответственность за принятие каких-то решений или искать источник принятия решений вовне), распределенная в популяции согласно кривой Гаусса. Это внешняя, дифференциально-психологическая сторона автономии.
Наиболее важен, однако, четвертый аспект автономии – ее основание, каковым является ориентация на собственный закон. На связь личностной зрелости, высших уровней личностного развития со следованием своему закону первым указал К.Г. Юнг (1995). Данный аспект личностной автономии – это выработка или открытие своих собственных внутренних принципов регуляции и управления собственной жизнью, того внутреннего закона, который послужит основой самодетерминации, противостоящей внешним и "внутренним" детерминантам. Именно в возможности задавать и менять высшие критериальные основания собственной жизнедеятельности современные исследователи усматривают сущность свободы и субъектности человека (см. Harre , 1979; 1983; Rychlak , 1979).
Понимание личностной автономии в теории самодетерминации Э. Деси и Р. Райана
Из числа современных подходов к проблеме автономии наиболее проработанным как в теоретическом, так и в методическом отношении является подход в русле теории самодетерминации (ТСД) Э. Деси и Р. Райана (см. Чирков , 1995; Гордеева , 2005; Дергачева , 2002; 2003; 2005; Леонтьев Д.А. , 2000 а ). "Теория самодетерминации – это направление, связанное с проблемами человеческой мотивации и личности, использующее традиционные эмпирические методы вместе с применением организмической метатеории, которая выдвигает на первый план важность включения внутренних ресурсов человека в личностное развитие и поведенческую саморегуляцию" ( Ryan, Deci , 2000, р. 68). Подход Деси и Райана снимает и вбирает в себя достижения многих других подходов; в области психологии мотивации он представляет собой весьма удачное развитие идей о когнитивном опосредовании мотивационных тенденций, разрабатывавшихся начиная с середины 1950-х гг. в теориях и исследованиях Дж. Роттера, Дж. Аткинсона, Х. Хекхаузена, М. Селигмана, Б. Вайнера и других авторов, а в области психологии личности – новый, гораздо более эмпирически обоснованный виток развития идей гуманистической психологии. Не случайно Деси называет свою теорию "прикладным гуманизмом": в этом подходе серьезная теоретическая работа сочетается с огромным массивом эмпирических исследований, ведущихся во многих концах планеты.
Деси определяет самодетерминацию как психологический конструкт, отражающий "гибкость человека и его способность выбирать среди многих вариантов (способов) поведения, а также действовать в таких ситуациях, где существует только один вариант поведения" ( Deci , 1980, р. 6). Таким образом, самодетерминацией, или автономией, называется способность выбирать и иметь выбор, в отличие от подкрепляемых реакций, удовлетворения влечений и действий под влиянием других сил, которые тоже могут рассматриваться как детерминанты поведения человека. "Она <автономия> является гипотетической переменной, которую мы используем, чтобы понять динамику поведенческой регуляции, и мы приписываем ей функциональную значимость , появляется она или нет в ясном осознании" ( Ryan , 1993, p. 14) – так сами авторы определяют смысл данного термина.
Использование понятия самодетерминации в психологических исследованиях как объяснительного конструкта, по мнению Деси ( Deci , 1980), позволяет избежать двух возможных тупиковых вариантов развития науки: абсолютизации свободной воли человека, в случае чего абсолютно невозможно делать прогнозы относительно поведения человека, и жесткого детерминизма, когда поведение полностью предсказуемо и дальнейшие исследования смысла не имеют. Самодетерминация позволяет разумно сочетать оба типа и учитывать объективно существующие ограничения для свободы выбора: физические, физиологические, социально-исторические и др. Как утверждает Райан, предпринята попытка "ввести понятие субъектности в изучение действия и организации, а также представить диалектический взгляд на социальную психологию развития. Для этого мы начнем с признания того, что существует активный центр инициации и спонтанного вовлечения в окружающее, называемый Я ( the self )" ( Ryan , 1993, p. 5).
Психологическим критерием самодетерминации является гибкость человека в управлении собственными взаимодействиями со средой. Будучи самодетерминированным, человек действует на основе собственного выбора, а не на основе обязательств или принуждений, и этот выбор базируется на осознании своих потребностей и сопоставлении их с внешними условиями. Самодетерминация включает в себя управление своей средой или своими действиями, направленными на результат, но может также включать в себя и отказ от контроля. Поведение, соответствующее требованиям среды, может быть как неавтономным, если оно не согласуется с Я и реализуется только под давлением обстоятельств или с целью получить награду, так и автономным, если человек проявляет волеизъявление, выполняя при этом требования среды. Понятие самодетерминации дает возможность при изучении человека учитывать воздействия как среды, так и самой личности. Самодетерминированная личность рассматривает и использует для своих целей сильные стороны и преимущества и того, и другого, а также варианты их взаимодействия. Эмпирическими критериями самодетерминации являются такие ее проявления, как спонтанность, креативность, интерес и личностная значимость как причины действия, чувство, ощущение себя свободным, и такие психолингвистические индикаторы, как преобладание в речи глагола "хочу" над "должен" ( Deсi, Ryan , 1991).