– Ах, праздника… – невольно ухмыльнулся Ривал. – А с ним все просто. Повадились одно время в Гвенте сиххё урожаи портить. Как осень – не успеешь ритуал первого колоса справить, как вылазиют, гады, пачками, и кругами все вытаптывают за ночь. Да еще иногда не просто так, а с узорчиком – глумятся, поганые. Вроде, вот вам, получайте за поляну Совета. И пришло в голову моему предку – тому же самому, и звали его как меня – Ривал – торжество первого колоса проводить весной. У них же под землей всё одно – зима, осень, лето – откуда им знать… Вот они слышат, что первый колос люди справили, вылезут – ан урожая-то нетути! Походят-поглядят, и возвращаются к себе несолоно хлебавши. Думают, опоздали, всё уже убрано. И до следующего праздника смирно ждут. А если и вылезут, то поодиночке, попакостить слегка, не посевы потравить.
– Хотя, если честно, то давненько уже про них слышно не было, – задумчиво проговорил Кириан. – По-крайней мере, у нас, в Гвенте. То ли привыкли на новом месте, то ли забыли про людей, то ли повымирали все…
– Туда им и дорога! – горячо воскликнул Ривал и трижды рьяно плюнул через левое плечо – прямо барду на сапоги.
– Избавляться вам от суеверий пора, ваше сиятельство, – брезгливо поморщился и потряс ногой тот.
Эрл смутился.
– Я нечаянно… не углядел…
И верно. Пока древнейшая история трех единых некогда земель извлекалась на поверхность памяти на забаву иностранцам, наступила долгожданная тьма.
Частые, но мелкие, как маковые зернышки, звезды стразиками усыпали иссиня-черный бархат неба. Слева, зацепившись толстым брюшком за шпиль башенки, обзирала просторы, намечая маршрут на эту ночь, некрупная, но блестящая луна. На крышах гнусавили свои романсы влюбленные коты. На заднем дворе исступленно выражали свое отношение к полуночному котошоу сторожевые барбосы. Где-то недалеко свиристела-заливалась, захлебываясь чувствами, ночная птичка.
Замок, казалось, погрузился в непробудный сон.
– Ну что?.. Пора?.. – с дрожью в голосе и чахлой надеждой на сугубо отрицательный ответ прошептал Кириан.
Главари заговорщиков переглянулись.
– Может, для надежности еще с полчасика погодим? Пока точно все заснут? – неуверенно вопросил Агафон. – А то наткнется на нас в коридоре какой-нибудь луноходец…
– Луноход, в смысле? – уточнил конунг.
– В смысле, сомнабула, – популярно объяснил специалист по волшебным наукам и зябко нахохлился – руки в широких двойных рукавах роброна цвета беззвездной ночи, голова покрыта капюшоном синего плаща и втянута в плечи. – Не нравится мне всё это, ребята… Ох, как не нравится… Зараза эта… тащить его… еще, чего доброго, сам нахватаешься…
Серафима устало вздохнула.
– Но ты же сам сказал, что ученые маги ВыШиМыШи как раз придумали и искали, где бы опробовать новую защиту от чумы, и что почему бы нам…
– Лучше ничего, чем совсем ничего, – пессимистично буркнул маг. – Не помню, я вам уже говорил или нет, что это наш завкафедры заразологии и инфекцизнания Бздых с какого-то непонятного бодуна придумал гипотезу о том, будто чуму разносят маленькие живые существа. Ну и действовать призывает соответственным образом.
Товарищи волшебника задумались над сказанным.
– А по-моему, это ерунда, – изрек, наконец, юный конунг.
– Это почему – ерунда? – возмутился чародей, хотя минуту назад с горящими глазами доказывал всем то же самое.
– А потому что, если бы даже они были живые, то от заразы в первую очередь бы и померли сами. И ничего никому после этого не разносили.
Собравшиеся у окна снова задумались.
– А может, они и померли? – глубокомысленно проговорил Кириан. – Вурдалаки ведь тоже не живые. А пакости от них…
Оба аргумента показались главному специалисту по волшебным наукам вполне убедительными, и так как заразология и инфекцизнание лежали вне поля компетентности его премудрия, то спорить дальше он не стал, лишь пожал туманно плечами и, страдальчески скривившись, проговорил:
– Но видели бы вы его бинты, и вонь в комнате…
– Увидим, – коротко изрекла царевна.
– Самое главное, чтоб он не раскричался, пока мы его будем похищать, – Ривал озабоченно наморщил лоб.
– Не раскричится, – многообещающе поднял ладонь величиной со сковородку рыжий воин.
Больше говорить было не о чем, спасатели умолкли и разбрелись по креслам и кушеткам – ждать дальше.
Кириан примостился боком на диванном валике рядом с Агафоном, расстегнул ворот кожаной куртки модного стиля "гвентянское милитари", обшитой по рукавам и груди медными пластинами, водрузил кружку эля, предусмотрительно разбавленного Сенькой, на секретер, арфу – на колено, покрутил шеей, откашлялся и негромко, но тоскливо затянул:
Ночь. Комната. Чума. Невеста.
Морхольт за стенкой. Лай собак.
Нет, я не жалуюсь. Я честно
Понять не в силах. Гаурдак
Разбужен будет иль не будет,
А может, миф он? Иль не миф?
Чума ль нам головы остудит,
А может, не чума, а тиф?
Или Морхольт, улад типичный,
Уж притаился за углом,
И предвкушает, как с поличным
Возьмет нас всех, и вздернет лично
На площади перед дворцом?..
При этих словах непрошенная влага оросила очи певца и потекла по щекам.
После этого почти весь остаток времени выжидания он провел в новом развлечении – в поисках в полной тьме на ощупь носового платка или хоть какого-нибудь куска ткани, способного его заменить – пока его премудрие не сжалился над ним и над своими отдавленными не однажды ногами и не одолжил ему подол своего эссельтиного платья.
Когда Серафиме показалось, что прошло уже достаточно времени, чтобы всем, заслужившим ночной покой, кануть в блаженное царство снов, она поправила на пальце неразлучное кольцо-кошку и тихонько скомандовала подъем.
Миннезингер тихонько поднялся, как и было сказано, тихонько – в два маленьких глотка – допил их ночной запас эля, тихонько икнул, тихонько взобрался на кресло, не дождавшись, пока с него встанет Ривал, и так же тихонько продекламировал, тихо-тихо аккомпанируя себе на заботливо уложенной в чехол арфе – для поднятия боевого духа компаньонов, но главным образом – своего:
Зато таких спецопераций
Клянусь своею арфой я,
История двух наших наций
Еще не знала. В путь, друзья!
Построиться в походном порядке и выдвинуться на марш для спасателей Конначты, радостно отбросивших тягучее ожидание неизвестности, было делом одной минуты. И под бодрые завершающие строфы песенки-шепталки маленький, но очень решительно настроенный отряд выступил в поход.
Вслед за невестою подложной
Пройдем по замку осторожно,
Спасти Конначту нам не сложно,
Свинью Морхольту мы подложим.
Пусть головы свои мы сложим,
Но не склоним их перед ним,
Улада рыцарем вторым…
– Вообще-то он первый рыцарь, – кисло пробурчал Ривал.
– Я его разжаловал, – показав язык высеченному в стене гербу Руаданов, самодовольно пояснил Кириан.
Первыми, как и запланировали, шли Агафон и Сенька – принцесса, страдающая бессонницей и ее горничная, вышедшие на променад по залитым луной коридорам. За ними – в некотором отдалении – Ривал с Кирианом: строгий дядюшка и его приближенный, совмещающие приятное с полезным: ненавязчивое соблюдение чести и достоинства юной девы и шпионаж за ней же. Замыкали походное построение еще метрах в десяти Олаф с Масдаем, посохом и тем минимумом багажа, который призван был продолжить путешествие в их компании. Логического объяснения такому загадочному явлению, как телохранитель ее высочества, прогуливающийся среди ночи по переходам замка в обществе ковра, палки и мешка, отыскать было трудно, если не невозможно, и поэтому никто такой попытки делать и не стал. А это без лишних слов подразумевало, что пестрая компания в арьергарде станет на эту ночь для слишком бдительных или слишком невезучих обитателей замка Руаданов плохой приметой: к насильственному и продолжительному сну и не менее продолжительной головной боли утром.
Двое часовых, выставленных у дверей покоев, отведенных гостям, уже могли это засвидетельствовать.
Подобрав до коленок подол темно-синего бархатного платья, расшитого черным, розовым и белым жемчугом – последнего подарка Конначты любимой дочке, и почти по балетному ступая на цыпочках студенческих сапог, его премудрие сторожко продвигался вперед. Время от времени он останавливлся, прислушивался, приглядывался, ощупывал стены и иногда, казалось царевне, даже принюхивался.
– Ты уверен, что мы правильно идем? – наконец, забеспокоилась Сенька, когда достигнув лестницы, маг направился вниз, а не вверх. – Ты же говорил, что он на пятом этаже!
– Угу, на пятом, – насупленно подтвердил Агафон. – Что я, по-твоему, пятый этаж от непятого отличить не могу? Только после него проклятый Морхольт потащил меня вниз, на ужин, а оттуда – через другой вход, кстати – к нам в апартаменты. Так что и дорогу я запомнил через обеденный зал.
– Ты точно смерти нашей хочешь… – простонала Серафима и остановилась. – Тащить этот табор огородами через весь замок только для того, чтобы попасть на соседний этаж в другом крыле!..
– Если ты знаешь дорогу короче… – окончательно разобиделся чародей и скрестил руки на груди с видом оскорбленного Ивана Сусанина.
– Не знаю, – признала Сенька. – Но догадываюсь. Зря, что ли, пока ты там в Бриггсте глазками Морхольту стрелял, я все этажи и подвалы вдоль и поперек излазила, всю пыль с паутиной на себя смотала? Так что давай рискнем, ваше высочество.
– От высочества слышу, – кисло скривился волшебник. Но возражать против плана царевны не стал. Тем более что в какой из семи выходов сворачивать после того, как они окажутся в обеденном зале, он всё равно вспомнить не мог даже под страхом немедленного замужества.
Под предводительством Серафимы скорость отряда увеличилась. Несколько раз авангарду казалось, что кто-то проходит по поперечному переходу, или скрипит дверью впереди, и тогда по быстрому сигналу спасатели замирали, прижавшись к стенам и затаив дыхание. Но каждый раз, после напряженного до головокружения ожидания выяснялось, что тревога была ложной, и отряд снова пускался в путь.
Коридоры…
Переходы…
Галереи…
Пустынные залы…
Снова коридоры…
Вдруг Агафон вздрогнул и встал как вкопанный.
– Я тут раньше уже был!
– Минут десять назад? – донесся сзади ехидный шепот Кириана, опережаемый упругой взрывной волной хмельных паров массового поражения.
– Сам дурак, – через плечо огрызнулся волшебник и поморщился. – Днем был. С Морхольтом. Чуете, пахнет?
– В смысле, воняет? – дотошно уточнила Сенька, с отвращением потянув носом.
– Ага, – радостно согласился маг. – В нем. В смысле.
Певец сконфуженно прихлопнул рот ладонью.
– Это не я!.. – сдавленно, на вдохе, просипел он. – Честно!..
– Такого не выпить даже тебе, – эрл быстро зарылся мясистым носом в рукав и ехидно ухмыльнулся.
– Это точно конначтина темница! – радостно сообщил чародей, сдавленно чихнув три раза. – Пришли!
– Противозаразную защиту надеть! – скомандовала царевна, и первая подала пример. Остальных уговаривать долго тоже было не надо, и уже через пару секунд слившийся в единый кулак отряд неслышно заскользил вдоль стены к долгожданной цели – полукруглой двери напротив последнего окна коридора перед задней лестницей.
На которой снова как будто промелькнула неясная тень.
– Кто там опять?.. – скорость, с какой цвет лица менестреля сменился с розового на белый, заставила бы покраснеть от стыда любого хамелеона.
– А-а-а, какая в пень корявый разница!.. – бесшабашно махнула рукой Серафима и, задрав юбку, азартно бросилась на преодоление последних десятков метров перед заветной дверью.
Перед приоткрытой заветной дверью, если быть точным.
Из которой торчали ноги, обутые в армейские сапоги.
– К-кабуча!.. – растерянно воскликнул Агафон, остановившись у распростертого навзничь тела.
– Караульный? – смутно предчувствуя, что все его предыдущие смутные предчувствия были лишь бледной тенью грядущих кошмаров, сипло выдавил Кириан.
– Где король?
Не теряя времени, Ривал ворвался в комнату – кинжал наготове, заново содрогнулся от запаха уладской медицины, и лихорадочно зашарил испуганными глазами по мебели и углам.
Окно комнаты было распахнуто настежь, но о том, что кто-то, кроме тощей кошки, мог в него выбраться, думать было нечего. Столик переместился от камина к кровати, избавился от аптечной экспозиции и обзавелся бутылкой вина, недоеденным цыпленком, пучком зеленого лука и караваем белого хлеба. Сама кровать была пуста. Набитый сеном матрас, рассыпав по полу внутренности, грузно свисал со спинки, в последнем броске отважно прикрывая от неведомых бед тощую холщовую подушку.
Одеяло…
– Одеяло было?
– Одеяло было.
Одеяла не было.
– Получается, Конначта избавился от охранника, завернулся в одеяло и пустился в бега? – Олаф недоуменно соорудил первую версию произошедшего.
– Так на лестнице мы видели его тень!!! – яростно хлопнула себя по бокам Сенька. – Скорее за ним!!!
– СТОЯТЬ!!!
Взревел торжествующие голос, в глаза резанул внезапный, показавшийся ослепительным свет от открытых рывком фонарей, и из покинутого только что коридора на отряд, готовый кинуться в погоню непонятно зачем и неизвестно как улизнувшему монарху, вывалились трое лакеев, вооруженных мясными ножами и топором. В шальных их очах уже плясал нездешний огонь славы и фантастического продвижения по служебной лестнице – и всего-то за то, что пробдили, выследили и скрутили в запретном месте двух баб, двух размазней-гвентян и одного их солдафона…
Чего они не ожидали, так это увидеть недвижимое тело стражника.
И человекообразное чудище с окровавленными клыками, огромными блестящими глазами на бесформенной роже, заросшей диким волосом, склонившееся над ним.
Еще четверо монстров – один отвратительнее другого – с заячьими ушами, оленьими рогами и свиными рылами вынырнули на их крики из мрака комнаты и ринулись к ним, растопырив лапы…
– Какие-то они здесь все слабонервные… – неодобрительно бурчал Агафон, помогая Олафу забрасывать еще три бесчувственных тела в комнату – подальше от глаз случайного прохожего.
– Точно, – отозвался отряг, бережно прикрывая за собой тяжелую дверь при свете трофейных фонарей. – Прямо не замок, а блинститут огородных девиц… или как его там…
В следующее мгновение пятерка уже неслась во всю прыть к погруженной во тьму лестнице, по которой ускользнул в ночь неуловимый Конначта.
– А ты не думаешь… что с отпугиванием переносчиков чумы… мы немножко перестарались?.. – Кириан с сомнением глянул на ходу в медное зеркало, вывешенное в проеме между окнами коридора.
– В этом деле… лучше перебдеть… чем недобдеть… – строго поднял к потолку палец маг, почесал под системой веревочек, надежно крепящих ветвистый олений рог к макушке, и прибавил скорости. – Не вздумай пока… снимать маску… опасная зона… еще не покинута…
– А когда… снимать?.. – пыхтя и отдуваясь, как паровой автомобиль, сдавленно прохрипел на бегу эрл, побагровевший и обливающийся потом под оскаленной личиной вепря.
Развесистые лосиные рога его задели настенное кольцо для факела, предательски съехали в район ушей и принялись колотить по плечам при каждом шаге, прыге и скоке.
– Сиххё вас раздери… – глухо прорычал Ривал, не дождавшись ответа на свой вопрос насущный, оглянулся на чародея, всё еще не расстающегося с комплектом лицевых рогов и длинным изогнутым клювом змееконя, и раздраженно сорвал противочумную защиту. – Я и без чумы всякой… скоро в этом… копыта откину…
– Куда… ведет… эта… лестница?.. – просипел громким голосом из тыла Кириан.
– На первый этаж, – коротко бросила Сенька под дробный перестук каблуков по изношенному древнему камню. – Выходит за кухней… Почти у двери во двор…
– Может, его окликнуть? Конначту? – подпирая приотставших гвентян подобно несущемуся с горы снегоочистителю без тормозов, предложил Олаф гулким шепотом, перекрывающим топот их ног.
– Ладно, так догоним! – отмахнулась царевна и, завидя внизу за последним поворотом тусклый свет догорающего дежурного факела, азартно прошипела: – Первый этаж!!! Скорей!!! Пока он не налетел на кого-нибудь из уладов!!!
Спасатели дружной запыхавшейся гурьбой вылетели в коридор и тут же – по знаку Сеньки – свернули налево. Через несколько шагов они наткнулись на распростертого на полу стражника, и почти сразу же – на полуоткрытую дверь.
– Опоздали, налетел… – пробормотал Кириан, звонко спотыкаясь о пику и хватаясь за плащ Агафона, чтобы не упасть.
– Тихо ты, гиперпотам!!! – приглушенно зарычал Ривал, гневно ткнул барда кулаком в спину, и с не меньшим грохотом и треском наступил на щит.
– От гиперпотама слышу, – буркнул обиженный певец под звон отфутболиваемого в стену шлема.
– А этот Конначта парень не промах, – одобрительно хмыкнул себе под нос отряг, ловко перескочил через второй щит и выбежал замыкающим во двор.
– Туда!!! – Сенька метнулась было вправо, но слева, в свете луны, успевшей выползти из-за башни и пристроиться передохнуть на гребне стены замка, мелькнула и пропала завернутая в плащ фигура, несущаяся опрометью в сторону сараев и конюшен. – Он там!!!
– Прыток парень… – легко переходя с места в карьер, усмехнулся конунг. – Словно знает, куда бежит…
Подобная же мысль, казалось, пришла одновременно в голову и Серафиме, потому что недоумение в компании с тревогой появились и остались на ее лице.
– К-куда он несется, идиот… – сердито прошептала она, изо всех сил работая локтями. – Там же калитка… стража… конюхи, наконец…
Отряд вбежал в густую черную тень, улегшуюся между амбаром и конюшней, снес пару бочонков, растоптал кучу прошлогоднего сена, опрокинул тачку с навозом, раскидал корзины с остатками сморщенной прошлогодней картошки, вылетел на свободное пространство, нырнул в тень другого сарая – со сходными разрушительными и звуковыми эффектами.
Слыша, как под подметками четырех пар сапог гибнут за ее спиной пустые клетки для кур, так ловко и своевременно перепрыгнутые ей секунду назад, царевна испустила тоскливый стон.
Дом сумасшедший на выезде… Где это видано, чтобы спасатели за спасаемым гонялись, как волки за зайцем, по всему замку?! Дракон в лавке хлопушек и фейерверков наделал бы меньше шуму! Если пол-Улада еще не на ногах, значит, они все глухие…
Сзади донесся треск чего-то хрупкого и деревянного, громко прощающегося с жизнью под аккомпанемент отборных отряжских проклятий. Сенька болезненно скривилась. Мосты были сожжены, Рубикон перейден, осушен, забетонирован, а площади сданы в вечную аренду под гиперярмарку.