– Помогите!!!.. Спасите!!!..
– Что?..
Мгновенно повернувшись на звук, люди и сиххё поняли, что исходит он из-под моста. Оттуда, где натужно вопя, боролся за свою жизнь в сонных водах местной речушки отважный Кириан. Держась, подобно пресловутому утопающему, за Масдая.
– К-кабуча!!!..
– Болван!!!
– Встань немедленно и возьми ковер в руки!!!
– Быстро!!!
– Идиот!!!
– Тут глубины – метр!!!..
– Я нечаянно упал!.. Меня толкнули!.. Мост покачнулся!.. Голова закружилась!.. Черные бросили копьё!.. Дубину!.. Две дубины!..
– Дубина… Две дубины… Один кретин!!!.. – свирепо взвыл Конначта, не сдержавшись, подхватил с настила оброненный беглецами котелок и исступленно запустил в опального кандидата если не в утопленники, то в висельники теперь – точно.
– Ай!..
Поднявшийся было на ноги менестрель снова с плеском обрушился в воду, увлекая за собой Масдая…
Не принимающая участие в гвентянской народной игре "обзови поэта" повелительница сиххё, белая, как саван, с глазами – океанами боли, не говоря ни слова спрыгнула в реку и стала пробираться к заполоненному телегами и гайнами берегу.
– Арнегунд, ты куда, постой!!! – вслед за королевой соскочил Кримтан.
За ним горохом посыпались все остальные.
– Габран мертв, ему не поможешь! – выкрикнул Амергин, с шумом и плеском рассекая мирные воды.
– Останься здесь!
– Иди на тот берег!
– Тут, похоже, везде мелко!
– Не ходи туда!!!..
– Габран мертв… да… я знаю… – давясь слезами и задыхаясь, отрывисто бросала на ходу через плечо взволнованным поданным и не менее обеспокоенным людям, королева. – Но там… там… я видела… я поняла, как они открыли Врата… не дали им закрыться… мы должны…
– Что?
– Что ты видела?
– Что поняла?
– Федельм!.. Федельм была там!.. Моя сестра!.. Они убили ее!.. На пороге Врат!.. Она была жива, а они ее убили!..
– И что? Что это значит, и что нам делать? – тревожно выкрикнул Агафон, не сводя глаз с угрожающе набухающего черным горизонта Сумрачной степи.
– Провалиться мне, если это не то, что я думаю… – перехватил его взгляд и нервно подернул плечами Морхольт.
– Новые черные твари… – поморщился страдальчески Ривал.
– И сколько их… – тоскливо протянул Друстан.
– Они… они убили ее… как будто снова… мы думали… а она была жива… жива… всё это время… – не слыша и не видя больше ничего, как в горячечном бреду сбивчиво бормотала Арнегунд, ступая с каждым шагом все медленнее и медленнее, – а они… они… они… и Габран… Габрана… Габрану…
Она остановилась, словно внутри нее, наконец, сломалась какая-то пружина, доселе толкавшая ее вперед, медленно осела на колени на мелководье и закрыла лицо руками.
– Габран… Габран… Габран… Федельм… Боги… боги… боги… Габран… Габран…
Морхольт, закончив рассовывать по местам свои мечи, метнул беспокойный взгляд на неспешно расширяющуюся дыру в пространстве, готовую поглотить все, что бы ни попадалось у нее на пути, схватил за плечи рыдающую королеву, поставил на ноги и яростно встряхнул:
– Что мы должны делать, женщина? Не вой, говори, говори, говори!!!
Сиххё кинулись было на защиту, но Иванушка быстрым жестом остановил их:
– Тс-с-с!..
– Тело… убрать… с к-камня… В-Врат… – сквозь истеричные всхлипывания и выбивающие нервную дробь зубы прошептала Арнегунд. – Баланс… к-крови… н-нарушен…
– Это поможет? – резко бросил герцог.
– Д-да… я д-думаю…
– К-кабуча… – простонал Агафон. – Она думает…
– У тебя есть другие предложения? – огрызнулся Кримтан.
– Убраться сначала на другой берег, а потом на другой континент, – ответил почти искренне маг.
– Вперед! – махнул рукой Морхольт, выхватил меч и выпустил королеву.
Сделав рефлекторно шаг, ноги ее подкосились, и она со стоном снова опустилась в воду.
– Да чтоб вас сиххё драли!!! – взревел Руадан. – Возьмите ее на руки, кто-нибудь!!! Ты!..
Худощавый Друстан, в которого то ли нечаянно, промахнувшись мимо здоровяка Ривала, то ли злонамеренно попал палец герцога, робко кивнул, подхватил безвольно дрожащую девушку, взвалил на плечо, покачнулся, чуть не упал, удержался, стиснул зубы, сделал неуверенный, тяжелый шаг вперед…
Потом другой, третий, четвертый…
Когда после пятого он оглянулся по сторонам, вокруг никого уже не было.
А на берегу кипело сражение.
Олаф и Морхольт, как два ледокола среди торосов, с обеих рук рубили и крошили всё, что попадалось на их пути. Чуть поодаль бился Иван. Прикрывая их спины, держали оборону Конначта и Серафима. Из-за тележного завала, скромно притулившись с краю, неспешно, но метко стрелял эйтнянский арбалетчик – почему-то один – и быстро, но метко – сиххские лучники. Двое. Стоя в сторонке, по колено в воде, старательно вел беспорядочный огонь прыгучими пылающими мячиками Агафон, нанося ущерб не столько живой силе противника, сколько ее бойцовскому духу и черным шкурам: паленой шерстью поле боя воняло не на шутку.
Земля под ногами сражающихся уже была усеяна десятком-другим черных тел в различной степени агрессивности и бессознательности. С испугом лекарь заметил среди них неподвижную фигуру человека в знакомой одежде.
Бриггст.
Снова споткнувшись от неожиданности, знахарь едва не свалился в воду, когда Морхольт, оглянувшись, яростно прорычал:
– Тащи ее сюда!!! Мы должны успеть к камню вперед тех!!!..
Кого они имел виду под "теми" – объяснять никому было не надо: черная туча, стремительно надвигающаяся с холмистого горизонта Сумрачного мира, была уже вдвое, если не втрое ближе.
Друстан опустил королеву на ноги, и она со стоном открыла затуманенные глаза.
– Габран…
– Умер, ваше величество, – мягко проговорил знахарь. – Я Друстан. Я помогу вам…
– Гайново седалище!.. – гневно вскинулась и тряхнула головой Арнегунд. – Я что, в обморок свалилась?
– Да. Но всё будет хорошо, – поспешно добавил гвентянин.
– Кроме того, что уже не будет, – дернулись губы сиххё в угрюмой улыбке. – Идем.
– К Вратам?
– Да.
– Тогда бежим, ваше величество. Нам надо успеть вперед них.
Проследив быстро приобретающим ясность и остроту взглядом, куда указывал человек, королева вздрогнула.
– Гайнов нос… Скорее, скорей!!!..
Преодолев последние метры по воде, они помчались вдоль берега, взявшись за руки, Друстан впереди, как буксир, Арнегунд – сзади. Справа от них, так близко, что протяни руку – и останешься без нее – кипела битва, сверкали клинки, вздымались и падали, подобно копру, громадные дубины, и кровь мешалась с бессвязными хриплыми выкриками ярости и боли. Несколько раз, пытаясь достать ускользающих врагов, гайны отвлекались от схватки, и тогда их палицы и копья свистели совсем рядом, заставляя отскакивать или падать, чтобы не стать еще одной жертвой этой жестокой битвы. Но выигрывая сантиметры, они проигрывали секунды, и каждый раз, вскочив на ноги, они в первую очередь в панике бросали взгляды на клубящуюся пылью черную тучу Сумрачного мира: далеко?.. близко?.. очень близко?..
Наконец, когда зияющий сумраком провал оказался метрах в десяти, отделенный от них всего лишь кучей ушастых, Друстан и королева остановились – в кои-то веки по своей воле – задыхаясь и ловя ртами горький, напоенный запахами войны и пылью воздух.
– Морхольт!!! – хватанув в последний раз порцию побольше, изо всей мочи прокричал лекарь. – Мы здесь!!! Здесь!!! У Врат!!! На берегу!!!
– Скажи им… что заходить можно… только через арку!.. – закашлявшись, выкрикнула сипло королева, и знахарь послушно проорал ее слова в сторону побоища, потом еще раз, и еще…
– А-а-а… вижу!!!.. Слышу!!!.. – гаркнул в ответ улад, перекрывая грохот боя, и через секунду – снова, уже сражающимся с ним людям: – Прорубаемся к дыре!!! Они уже там!!!
Гайны, словно почувствовав неладное, с новыми силами и остервенением набросились на врагов, но те уже не стремились заканчивать каждую схватку летальным ударом – лишь бы отбиться, лишь бы отбросить, лишь бы продавить, лишь бы пройти…
Упал и не смог подняться Ривал.
Конначта, прикрывая бок Олафа, принял дубину на разлетевшийся на кусочки клинок и бросился на землю, спасаясь от добивающего удара…
Но портал был уже совсем близко, несколько шагов – и вот он: незамкнутая арка, бивни мегалослонта, круглый плоский камень, изукрашенный залитыми кровью рунами…
Кровью Айнмера.
Кровью Федельм.
– Сюда!!!.. – проорал Олаф испуганно прижавшейся к урезу парочке, и принялся освобождать заветные метры неистовыми ударами последнего уцелевшего топора. – Быстро, тащи ее!!!
Громадный гайн, загораживающий проход, бросился на отряга в предсмертной попытке уничтожить врага, сбивая с ног и придавливая массивной тушей. Трое других, углядев такую возможность, бросили гонять по полю боя Сеньку и с радостными воплями кинулись добивать упавшего конунга. Иван, отчаянно вопя, кинулся им наперерез…
– Сюда ее!!! – снова проревел герцог Руадан, как раненый бык, но Друстану повторного приглашения не требовалось: он вскочил и бросился бежать, очертя голову, увлекая за собой королеву в образовавшийся на несколько мгновений коридор…
Морхольт нырнул в арку первым.
Он тут же схватил неподвижное тело сиххё и оттащил с плиты на блеклую утоптанную траву.
Ничего не произошло.
– Меня подожди!!! Я всё сделаю!!!.. – выкрикнула Арнегунд на ходу уладскому герцогу.
– Что?.. – тревожно оглянулся переспросить знахарь.
– Друстан, сзади!!!..
Но предупреждение Сеньки запоздало: короткое копье острым осиным жалом выскочило откуда-то из-за плеча гвентянина и ударило его под правую лопатку. Лекарь охнул, оступился, стал падать, но женщины подхватили его под руки и дружным рывком втащили в изувеченные Врата.
Не теряя ни секунды, Арнегунд закрыла глаза, стиснула кулаки, и отчаянно прокричала несколько слов на древнесиххском языке.
Последним, перед тем, как дыра в ткани миров пропала, в портал, преследуемый двумя гайнами, заскочил Агафон.
К этому времени основная масса ушастых ушла далеко на юг.
Под внезапным ударом свирепой, жаждущей боя и крови орды пострадала едва ли не треть эйтнянской армии, расслабленно вкушающей овсянку и традиционный пудинг под растянутыми тентами. Пока до ошарашенных солдат дошло, что происходит и кто на них напал, свирепые захватчики уже вовсю громили всё, что попадется на их пути.
Оставив за спиной горящую разграбленную деревню, гайны бросились было добивать остатки эйтнянской военной группировки, как вдруг алчное око их военачальника узрело на другом конце поля новые крыши и трубы над ними. Радостно вопя и улюлюкая, ушастые, забыв про рассеянного по лескам и оврагам старого противника, устремились на новую поживу. Но бдительные улады, завидев издалека дымы пожарища, были готовы – хотя до последнего момента и сами не знали к чему.
Последняя битва состоялась за околицей их села, Старооленьего, и закончилась бы еще неизвестно чем, если бы в решающий момент в тыл уже почти торжествующей новую победу орде не ударило перегруппировавшееся и возглавленное сыном Мелора Эстином эйтнянское соединение. Враг был разбит общими усилиями, остатки завоевательского войска – все шесть гайнов – взяты в плен.
По окончании боевых действий две конкурирующие армии посмотрели друг на друга, потом на поверженного врага, подумали, потом еще раз, потом снова, и снова, и снова, повернулись, обнялись – гвентяне, сиххё и эйтны без разбора – и пошли вместе собирать раненых, а потом пить в уцелевшие харчевни Старооленьего.
Кронпринц Эстин, еще не знающий, что стал королем, одолжил коня у уладского офицера и поспешил туда, где его отец час назад должен был встречать семьи их новых стрелков. Увиденная картина заставила содрогнуться: чудовищная баррикада из телег и единорогов у моста, поле, усеянное телами, оставшиеся в живых или вернувшиеся люди и сиххё, бродящие в поисках раненых… В стороне добровольцы хлопотали над теми, кому помочь еще было можно, и плакали над теми, кому нельзя.
В числе последних Эстин нашел и своего отца…
Когда глаза и разум его немного прояснились, он увидел, что из речки вышла, подобно водянице, и подбежала к раненым самая красивая девушка, которую ему только доводилось видеть в своей жизни.
– Папа… Дядя Ривал… граф… – бросилась она к трем уложенным рядышком людям, но женщина с серебряными волосами, склонившаяся над ними, приложила палец к губам и сделала отгоняющий жест рукой:
– Тихо, Эссельте, тихо… Ничего опасного – я уже осмотрела и перевязала, чем пришлось. А сейчас они спят. Я дала им выпить кой-чего, что еще Друстан готовил для наших раненых. Хвала богам, в его мешке сохранилась этого питья полная бутылочка, так что до лечебницы они будут спокойно отдыхать.
Эссельте словно налетела на невидимую стену, замерла, и краска схлынула с ее лица.
– А где?..
– Друстан? – проницательно угадала женщина.
– Да, Боанн… Он?..
– Нет, среди убитых его не нашли.
Едва ощутимо принцесса выдохнула.
– Не нашли также нашу Арнегунд, вашего ведуна с большим посохом, лесного чародея, воина здорового черноволосого и… жену Ивана, – хмуро договорила сиххё.
– Как жаль… – непослушными губами прошептала гвентянка.
– Не расстраивайся, девочка. Может, они успели убежать, и теперь сидят где-нибудь в безопасности, тянут эль, смеются…
Ни говоря ни слова, принцесса лишь едва заметно покачала головой.
– Ну а куда они, по-твоему, могли подеваться? – попробовала другой подход женщина. – Не назад же вернулись?
Эссельте непроизвольно улыбнулась.
– Нет. Конечно, нет. Они найдутся. Да. Не назад же они вернулись…
– Вот и славно, – ободряюще улыбнулась Боанн.
И не для пользы – для того, чтобы чем-то отвлечь от тягостных дум печальную девушку, протянула еле заметно ожившей принцессе вместительный замшевый мешок.
– Погляди-ка: там у него какая-то книжка лежит, может, рецепты записаны снадобий, или мазей… Почитала бы. Глядишь – и нашим бы сгодилось чего.
– Да, конечно! – горячо воскликнула принцесса, растянула шнуры, завязывающие горловину мешка, и на ощупь выудила из его пахнущих травами и кореньями недр небольшую синюю книжку в кожаном переплете.
Нетерпеливо открыла она наугад свою находку, забегала глазами по странице в поисках волшебных слов "для ран", или "для остановки кровотечения", и замерла.
Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос.
Как хотел бы я знать – и скорей, непременно -
Что с Иваном у Вас не всерьёз.
Для меня Ваше слово – далёкое солнце,
А дела – как коварная мель.
Но я сам Вам помог полюбить незнакомца
Из далёких и диких земель.
Для меня Ваше имя как вечная рана -
Меня держит непрочная нить.
Я искусством своим подарил Вас Ивану,
И грядущего не изменить.
Как всё в мире мгновенно, непрочно и ложно!
Я боюсь даже думать о том,
Что теперь нам, Эссельте, помочь невозможно
Ни алхимией, ни волшебством.
Дочитав до конца, она быстро перелистнула страничку, и снова впилась нетерпеливыми глазами в неровные, наэлектризованные подавляемыми чувствами строки.
Если бы я был шаньтоньским кронпринцем
Или же князем из Лукоморья
Я бы позволил себе влюбиться
В Вас без сомнений, страданий и боли.
Если бы я имел фамилию,
Которая имеет земли и воды,
То имя моё очень скоро забыли бы -
Но я пожинал бы чужие всходы.
И было бы мне наплевать до крайности
На то, зачем я, на то, какой я:
Я был бы доволен чрезвычайно -
Словно лошадка на водопое!
Наверное, случай мой вовсе не редок.
А может, напротив, редок – не знаю.
Ведь делами своими я сам себе предок -
И пусть лорды твердят, что "безродный, каналья".
От себя самого невозможно укрыться,
Ведь душа и сердце – не старое песо.
И я всё же позволил себе влюбиться
В Вас, моя дорогая принцесса…
Эссельте, бледная и потрясенная, словно увидела призрака, медленно подняла голову и невидящими глазами уставилась мимо Боанн.
– Что там, деточка? – обеспокоенно спросила та. – Рецепт? Какого средства? Сложный? Сделать сможем?
Гвентянка моргнула и пришла в себя.
– А, что?.. да… – невпопад кивнула она. – Рецепт…
– И что в него входит? – раздался над ухом суровый подозрительный голос.
– Огрин… Боги мои… Огрин… – вскочила принцесса и бросилась старику на грязную мокрую шею. – А где… где Арнегунд, Серафима, Морхольт, Агафон?.. Они были с тобой?
– Нет, – удивленно нахмурился друид, бережно прижимая к свалявшейся, забитой травой и водорослями бороде принцессу одной рукой, другой ласково поглаживая ее по голове. – Самое главное – ты жива и здорова… Ты ведь здорова?
– Да, Огрин, да! – нетерпеливо кивнула Эссельте. – Ну где же… они? Говори!
– Я думал, все с тобой тут где-то, девочка… Ну кроме сиххской королевы, конечно. Про нее я вообще не думал.
И уловив осуждающий взор своей воспитанницы, смутился и поспешно добавил:
– Пока.
Головка Эссельте понуро коснулась лбом его плеча.
– А где же?.. А где Айвен, Олаф, Кириан?.. – спохватилась она вдруг.
– Ну эти-то здесь, чего им станется, таким славным воинам, – поспешила успокаивающе проговорить Боанн. – Я их видела. Они там, по полю ходят, с Амергином и Фиртаем, наших… и ваших собирают.
– А Кримтан как? И кто еще с ними был? – чувствуя себя последней бессердечной эгоисткой, пристыженная Эссельте мягко вывернулась из объятий старика и вопросительно посмотрела на сиххё.
– Король Габран был… – постарело и осунулось на глазах лицо женщины. – И по одному мужчине из каждой деревни…
– И?.. – предугадывая ответ, всё же подняла брови домиком гвентятнка.
– Все погибли. Все шестеро, – скорбно проговорила Боанн, торжественно глядя в голубое бесконечное весеннее небо. – Дома. За Светлые Земли. За Аэриу. Счастливая смерть…
– Да пребудут их души в покое, – прошептала принцесса.
– Да примут их Светлые Земли, – вторила ей печально сиххё.
А Огрин вдруг добавил, не в тему, но в точку:
– А, может, лукоморец и отряг знают, куда подевались пропавшие?