В общем, сбили меня с панталыку. Ну подайте на меня за это в суд. Да я с тех пор чуть увижу черепаху, сразу воображаю - к ней клеится заскорузлый финикийский капитан. А вас это не беспокоит? Ну вот представьте себе это прямо сейчас. Я подожду. Теперь поняли?
- Он рехнулся, - сказал Тит.
- А ты умолкни, цинготная гадюка, - сказал Джошуа.
- Как там насчет не судить? - осведомился Тит.
- Это его касается. - Джош посмотрел на меня. - А со мной все по-другому.
И вдруг, произнеся эти слова, Джошуа опечалился - таким я его раньше не видел. Шаркая ногами, он направился к загону со свиньями, уселся рядом и стиснул голову руками. Будто его короновали всем бременем скорбей человеческих. И пока мы не сошли с корабля, Джош держался особняком.
Шелковый путь - основная торговая артерия, по которой обычаи и культура экспортировались из римского мира на Дальний Восток, - заканчивался у моря, в порту Селевкия, гавани и крепости, кормившей и защищавшей Антиохию со времен Александра. Мы сошли на берег с остальной командой. Капитан Тит остановил нас на трапе и протянул руки ладонями вниз. Мы с Джошем подставили свои, и Тит опустил в них монеты, которые мы уплатили ему за переход.
- У меня там могла быть пара скорпионов, а вы раскрыли ладони, даже не подумав.
- Это была честная цена, - сказал Джошуа. - Мог бы и не возвращать.
- Я чуть не утопил твоего друга. Извините меня.
- Но ты же сначала спросил, умеет ли он плавать. У него был шанс.
Я заглянул в глаза Джошу - проверить, не шутит ли он. Он, совершенно очевидно, не шутил.
- И все равно, - сказал Тит.
- Так, может, и тебе однажды выпадет шанс, - сказал Джошуа.
- Ага, хиленький ебический шанс, - добавил я. Тит ухмыльнулся.
- Идите, пока гавань не станет рекой. Это будет Онронт. Ступайте по левому берегу, и к ночи окажетесь в Антиохии. Там на рынке есть одна старуха - торгует травами и талисманами. Не помню, как ее зовут, но у нее только один глаз и туника тирского пурпура. Всех волхвов в Антиохии знает.
- А ты сам откуда знаешь эту старуху? - спросил я.
- Однажды покупал у нее пудру тигрового пениса. Джошуа недоуменно посмотрел на меня.
- Что? - спросил я. - Я же сношался со шлюхами, а не рецепты выпытывал. - Потом я взглянул на Тита: - Или надо было?
- Это мне для коленей, - ответил моряк. - Болят на дождь.
Джошуа взял меня за плечо и повел по берегу.
- Ступай с Богом, Тит, - сказал он.
- Ты там замолви за меня словечко перед чернокрылым, - попросил Тит.
Как только мы окунулись в припортовую толчею, я сказал:
- Он вернул нам деньги, потому что его ангел напугал. Надеюсь, ты это понимаешь?
- Значит, доброта его утишила страх, равно как и принесла пользу нам, - ответил Джошуа. - Тем лучше. Думаешь, священники приносят в жертву агнцев на Песах по какой-то другой причине?
- А, ну да. - Я, правда, так и не понял, какая связь. Мне по-прежнему было интересно, не возражают ли тигры против того, чтоб им пудрили пенисы. (Наверное, от ссадин предохраняет, но все равно работенка - не приведи господь.) - Пошли эту старую ведьму искать.
Берег Онронта представлял собой густой поток жизни и цвета, запахов и тканей - от гавани до самого антиохийского рынка. Там толокся народ любых размеров и цветов, какие только можно вообразить, некоторые люди - босиком и в тряпье, иные - в дорогих шелках и пурпурном льне из Тира (говорят, его красят кровью ядовитой улитки). Тащились повозки, запряженные волами, носилки и паланкины, которые несли аж по восемь рабов. Толпу патрулировали римские солдаты - кто верхом, кто пешком, - а моряки из десятков стран наслаждались выпивкой и твердой землей под ногами. Торговцы, попрошайки, спекулянты и шлюхи - все старались поймать за хвост монету, а самозваные пророки возглашали догмы с кнехтов, к которым найтовили суда на реке: святые стояли в ряд и проповедовали, точно шеренга болтливых греческих колонн. Над распаренной толпой поднимался душистый синеватый дымок, неся ароматы специй и жира от жаровен и ларьков, где мужчины и женщины нахваливали свою снедь ритмичными и навязчивыми песенками. Пока мы с Джошем шли мимо, все мешалось в единый хор, будто один певец передавал свою песню другому, чтобы нам не выпадало ни секунды тишины.
Я помнил только одну похожую толпу - череду паломников, стремившихся в Иерусалим на празднества, но там и близко не было такого буйства красок, такого оглушительного шума, такого заразного возбуждения.
Мы остановились у одного прилавка и купили у сморщенного старика некий горячий черный напиток. Вместо шляпы старик носил выдубленную птичью тушку. Он показал нам, как готовит свой напиток из семян - их сначала жарят, а потом мелют в порошок и заливают кипятком. Все это старик рассказал жестами - он не говорил ни на одном языке из тех, что знали мы. В напиток он добавил меду и дал нам пиалы. Я попробовал - все равно чего-то не хватало. Мне показалось - не знаю, - что напиток очень черный. Тут мимо нас какая-то женщина провела козу, я взял у Джоша его пиалу и кинулся за женщиной вдогонку. Испросив позволения, я брызнул козьим молоком прямо из вымени к нам в пиалы. Старик начал было возмущаться, будто мы совершили святотатство, но молоко было теплым, пенистым, и горечь исчезла. Джошуа выпил все залпом, а затем попросил у старика еще две пиалы. Женщине с козой он дал медную монетку - за хлопоты. Вторую пиалу Джош протянул старику, и тот, какое-то время покривившись, в конце концов сделал глоток. Беззубый рот расплылся улыбкой, и не успели мы отойти, как старик с женщиной и козой, судя по всему, заключили сделку. Я видел, как старик мелет зерна в медном цилиндре, а женщина доит козу в глубокую глиняную миску. Рядом торговали специями, они были навалены в огромные корзины, стоявшие прямо на земле, - я чуял корицу, гвоздику и душистый перец.
- Знаешь, - обратился я к женщине по-латыни, - когда вы обо всем договоритесь, попробуй сверху посыпать толченой корицей. Сочетание может оказаться идеальным.
- Твоего друга уже вон куда понесло, - ответила мне хозяйка козы.
Я обернулся как раз вовремя: голова Джоша в толпе сворачивала за угол, на рынок Антиохии, в новую толчею. Я кинулся следом.
На ходу Джош толкал всех подряд, - судя по всему, намеренно. Задевая кого-нибудь плечом или локтем, он бормотал - негромко, но я слышал:
- Этого парня исцелил. Эту исцелил. Этой прекратил муки. Этого исцелил. Этого утешил. У-уу, от этого просто смердит. Эту исцелил. Блин, промазал. Исцелил. Исцелил. Утешил. Успокоил.
Люди оборачивались Джошу вслед - так бывает, когда кто-то в толкучке наступает на ногу, - да только все они, казалось, улыбаются либо недоумевают. А вовсе не злятся, как я ожидал.
- Ты чего делаешь? - спросил я.
- Тренируюсь, - ответил Джош. - В-во, как ему большой палец-то на ноге вывернуло. - Он резко развернулся - так, что чуть сандалию не потерял, - и шлепнул лысого коротышку по затылку. - Так-то лучше.
Лысый обернулся посмотреть, кто его стукнул. Джош немного попятился.
- Как твой палец? - спросил он на латыни.
- Хорошо, - ответил лысый и улыбнулся - этак глупо и мечтательно, точно большой палец сообщил ему, что с миром все в порядке.
- Ступай тогда с Богом, и… - Джошуа развернулся в другую сторону и хлопнул по плечам еще двух незнакомцев. - Ага! - крикнул он. - Двойное исцеление! Ступайте с Богом, друзья, дважды!
Мне стало как-то неловко. За нами через рынок потянулись люди - не вся толпа, конечно, но кучка. Человек пять-шесть, но у всех на лицах играла та же мечтательная улыбка.
- Джошуа, может, тебе это… потише немного?
- Невероятно, да? Им всем лечиться нужно. Этого исцелил. - Джош нагнулся поближе и прошептал: - У парня был сифилис. Впервые за много лет ему не будет больно писать. Извини. - И он снова повернулся к толпе. - Исцелил, исцелил, успокоил, утешил.
- Мы же тут посторонние, Джош. А ты привлекаешь внимание. Может быть небезопасно…
- И ведь не слепые они, не инвалиды без рук или ног. Если нам попадется что-то посерьезнее, наверное, придется остановиться. Исцелил! Благослови тебя Господи. Ой, ты по-латински ни бельмеса? Э-э… греческий? Иврит? Никак?
- Он разберется, Джош, - сказал я. - Пошли старуху искать.
- А, ну да. Исцелил! - Джошуа вкатил довольно сильную пощечину хорошенькой дамочке. Ее мужу - бугаю в кожаной тунике - это не понравилось. Из-за пояса он выхватил кинжал и принялся надвигаться на Джоша. - Извини, господин, - сказал Джош, не отступая ни на шаг. - Иначе бы не получилось. Бесенок завелся, надо было изгнать. Я отправил его вон в ту собаку. Ступай с Богом. Спасибо, большое спасибо. Дамочка схватила мужа за руку и развернула к себе. У нее на щеке по-прежнему алела пятерня Джоша, но она улыбалась.
- Я вернулась! - провозгласила она. - Я вернулась. Она вцепилась в мужика, и весь гнев его, похоже, схлынул. Он перевел взгляд на Джоша - в нем читалось такое смятение, что я думал, мужик сейчас рухнет без сил. Он выронил кинжал и обнял жену. Джошуа подскочил к ним и обхватил обоих руками.
- Ну может, хватит уже, а? - взмолился я.
- Но я же люблю этих людей.
- Любишь, значит, да?
- Ага.
- Он только что собирался тебя прирезать.
- Бывает. Он просто не понял. А теперь понимает.
- Хорошо, что сообразительный попался. Пойдем искать уже старуху.
- Ладно, только потом вернемся и купим еще того напитка.
Ведьму мы нашли - она как раз продавала букетик мартышечьих лапок жирному оптовику, выряженному в полосатые шелка и широкую коническую шляпу, сплетенную из какой-то жесткой травы.
- Но это же все задние лапки, - возмущался оптовик.
- Волшебство то же, а цена лучше, - ответствовала ведьма, отгибая край шали, которая прикрывала половину лица, и являя миру молочное бельмо на глазу. Очевидно, так она запугивала несговорчивых покупателей.
Но торговец не велся.
- Всем отлично известно, что передняя лапа мартышки - лучшее средство предсказания будущего, в то время как задняя…
- Можно подумать, мартышка умеет что-то предсказывать, - встрял я, и они оба посмотрели на меня так, словно я только что чихнул им в фалафель. Старуха откинулась назад - то ли порчу на меня наведет, то ли камнем швырнет. Но меня несло. - Если бы это было так, - продолжал я, - ну то есть, насчет предсказания будущего по мартышечьей лапке… в смысле - поскольку у мартышки их четыре - лапы, то есть… и, э-ээ… в общем, ладно.
- Эти почем? - спросил Джошуа, вытаскивая из одной корзины горсть сушеных тритонов.
Старуха повернулась к нему.
- Тебе столько незачем, - сказала она.
- Точно? - переспросил Джош.
- Эти никуда не годятся, - сказал торговец, потрясая задними лапками двух с половиной бывших мартышек. В точности как человечьи ноги, только мохнатые и пальцы длиннее.
- Если б ты был мартышкой, спорить готов - они бы пригодились. К примеру, чтоб задница по земле не волоклась, - сказал я. Миротворец, что там говорить.
- Ну так а сколько мне зачем? - настаивал Джош, видимо сам толком не понимая, как его отвлекающий маневр превратился в торг насчет тритоновых сухариков.
- Это смотря у скольких твоих верблюдов запор, - отвечала ведьма.
Джошуа уронил тритонов обратно в корзину. - Ну, э-э…
- А помогают? - спросил торговец. - Закупоренным верблюдам, в смысле?
- Ни разу не подводили.
Торговец почесал клинышек бородки мартышечьей лапкой.
- Я, пожалуй, соглашусь на цену за твои никудышные лапки, если ты мне еще добавишь горсть тритонов.
- Договорились, - ответила карга.
Торговец развязал кошель, висевший на плече, и кинул туда связку лапок, а сверху добавил щедрую горсть тритонов.
- И как они действуют? Из них чай заваривать и поить верблюда?
- С другого конца, - сказала карга. - Суешь целиком. Считаешь до ста и отходишь в сторону.
Глаза у торговца вылезли на лоб, затем сощурились, и он повернулся ко мне.
- Малец, - сказал он. - Если умеешь считать до ста, у меня для тебя найдется работа.
- Он бы с удовольствием нанялся к тебе, господин, - ответил за меня Джошуа, - но только нам нужно найти волхва Валтасара.
Карга зашипела и отползла в самый дальний угол палатки, прикрыв шалью все лицо. Кроме молочного глаза.
- Откуда про Валтасара знаешь?
Руки она выставила перед собой, точно когти, и я видел, как они трясутся.
- Валтасар! - заорал я, и старуха чуть стенку горбом не пробила. Я хихикнул и уже совсем был готов обвалтасарить ее снова, но меня перебил Джош.
- Валтасар пришел отсюда в Вифлеем, чтобы засвидетельствовать мое рождение, - объяснил он. - Теперь я ищу его совета. Мне нужна его мудрость.
- Ты хочешь объять тьму, повенчаться с демонами и улететь со злым джинном Валтасаром? Тебе не место у моей палатки. Изыди! - И старуха начертила в воздухе знак от дурного глаза, что в ее случае было вовсе ни к чему.
- Нет-нет-нет, - сказал я. - Ничего такого мы делать не будем. Волхв просто оставил немножко… э-э… ладана у Джошуа в доме. Нужно вернуть.
Старуха окатила меня презрением из своего здорового глаза.
- Ты лжешь.
- Лжет, - подтвердил Джошуа.
- ВАЛТАСАР! - заорал я ей прямо в лицо. Но, как в первый раз, не подействовало, и я несколько сник.
- Прекрати, - сказала она.
Джошуа потянулся к ней и взял ее за морщинистую лапу.
- Бабушка, - сказал он, - наш капитан Тит Инвенций сказал нам, что ты знаешь, где найти Валтасара. Помоги нам, пожалуйста.
Старуха, казалось, успокоилась, но только я решил, что она сейчас улыбнется, как она проехалась когтями Джошу по руке и отскочила.
- Тит Инвенций - шельма! - крикнула она. Джошуа вытаращился на кровь, выступившую из глубоких царапин, и мне показалось, что он сейчас лишится чувств. Насилие или злоба других всегда приводили его в недоумение. Наверное, мне придется еще полдня объяснять, зачем старуха его поцарапала, но в тот момент я просто рассвирепел.
- Знаешь что? Знаешь что? Знаешь что? - замахал я пальцем у нее перед самым носом. - Ты поцарапала Сына Божьего. В жопу тебя, вот куда.
- Волхв ушел из Антиохии, и скатертью дорога, - проскрежетала ведьма.
Жирный торговец наблюдал за нашей перепалкой, не произнося ни слова, но теперь вдруг расхохотался - да так раскатисто, что я едва мог расслышать проклятья старой карги.
- Значит, ты ищешь Валтасара, Божий Сын? Джошуа прекратил ошеломленно созерцать собственные раны.
- Да, господин. А ты его знаешь?
- А кому, по-твоему, мартышечьи лапки понадобились? Идите за мной. - Торговец развернулся и без лишних слов двинулся прочь.
Когда мы с торговцем зашли в проулок - такой узкий, что плечи караванщика задевали обе стены сразу, - я обернулся и снова заорал:
- В жопу тебя, ведьма! Попомни мои слова.
Она зашипела и снова начертила в воздухе что-то от сглаза.
- Жутковатая она, - сказал Джошуа, снова поглядев на царапины.
- Не суди, Джош. В тебе самом жути хватает.
- Как ты думаешь, куда этот дядька нас ведет?
- Вероятно, туда, где нас можно убить и зарезать.
- Ну да. По крайней мере, одно из двух.
Глава 11
После неудавшегося побега я вообще не могу заставить ангела выйти из номера. Даже за его драгоценным "Дайджестом мыльных опер". (Ну да, можно было сбежать, когда он за первым ходил, но я в тот раз до побега еще не додумался, отвяньте.) Сегодня я попробовал услать его за картой.
- Никто все равно не знает тех мест, о которых я пишу, - вот зачем, - сказал я. - Ты ведь хочешь, чтоб я описывал все таким манером и люди понимали, о чем я, правда? К чему тогда называть места именами, которыми никто не пользуется уже тысячи лет? Мне карта нужна.
- Нет, - ответил ангел.
- Когда я говорю, что путешествие длилось два месяца верблюдами, - что это значит для людей, которые пересекают океан за несколько часов? Я должен знать современные расстояния.
- Нет, - ответил ангел.
(А вам известно, что в отелях лампы привинчивают к тумбочкам и лампы эти потому не могут служить эффективным инструментом убеждения, если пытаешься склонить упрямого ангела разделить твою точку зрения? Я так и думал, что известно. Жалко - лампа на вид солидная.)
- Но как же мне описывать подвиги архангела Разнила, если я не могу назвать места его героических деяний? Ты что - хочешь, чтобы я написал: "О, ну где-то, в общем, слева от Великой стены появился этот крысеныш Разиил, и выглядел он при этом черт знает как, если учитывать, что дорожка ему выпала недлинная"? Ты этого хочешь? Или там должно стоять: "И тогда, всего в миле от порта Птолемаида, нас вновь почтил своим сияющим присутствием архангел Разиил"? Ну что - как тебе больше нравится?
(Я знаю, о чем вы думаете: ангел все-таки спас мне жизнь, когда Тит смайнал меня за борт, поэтому я должен быть к нему терпимее, правда? Что не следует так беззастенчиво манипулировать бедной тварью, которую Господь наделил эго, но не дал ни свободы воли, ни способностей к творческому мышлению, да? Ладно, будь по-вашему. Но только, пожалуйста, не забывайте, что ангел вмешался лишь потому, что о моем спасении молился Джошуа. И еще будьте добры помнить, что за все те годы он мог избавить нас от множества трудностей, если бы чаще приходил на выручку. А также прошу иметь в виду: несмотря на тот факт, что Разиил, вероятно, - самое симпатичное создание, в какое только упирался мой взор, тупица он непроходимый. Тем не менее массаж эго удался.)
- Я достану тебе карту.
И достал. К сожалению, портье отыскал только ту, какие печатают авиакомпании, с которыми у отелей партнерские отношения. Поэтому кто знает, насколько она точна. Там следующий отрезок нашего путешествия занимает примерно шесть дюймов и соответствует тридцати тысячам Дружелюбных Миль Постоянного Авиапутешественника. Надеюсь, вам стало понятнее.
Торговца звали Ахмад Махадд Убайдуллаганджи, но он сказал, что мы можем называть его Хозяин. Мы назвали его Ахмад. Он провел нас через весь город до холма, на котором лагерем стоял его караван. Ахмаду принадлежала сотня верблюдов, которых он водил по Шелковому пути - вместе с дюжиной погонщиков, двумя козами, тремя лошадьми и поразительно невзрачной женщиной по имени Кануни. Ахмад привел нас к себе в шатер, который был гораздо больше тех домов, где выросли мы с Джошем. Мы уселись на богатые ковры, и Кануни поднесла нам фаршированные финики и вино в кувшине, отлитом в форме дракона.
- Так чего Сыну Божьему надо от моего друга Валтасара? - спросил Ахмад. Не успели мы ответить, как он фыркнул и зашелся хохотом так, что затряслись плечи, и он едва не расплескал вино. У него было круглое лицо, высокие скулы и узкие черные глаза, их уголки от смеха и пустынных ветров лучились морщинками. - Простите, друзья мои, мне раньше не доводилось оказаться в присутствии божьего сына. А какой из богов твой отец, кстати сказать?
- Ну, тот самый Бог, - ответил я.
- Ага, - подтвердил Джошуа. - Он самый.
- И как же зовут этого самого Бога?
- Папа, - сказал Джош.
- Мы не должны называть его по имени.