- Нет. Если Цап не в своем прожорливом облике, видеть его способен только я. В непрожорливом облике он маленький, размером с ребенка, и нанести большого вреда не может - только невероятно действует на нервы. Но, насыщаясь, он становится чуть ли не десяти локтей в высоту и одним ударом когтистой лапы легко может раскроить человека напополам. Нет, враги - не вопрос, Джошуа. По-твоему, почему в крепости нет никакой стражи? До того как здесь несколько лет назад поселились девчонки, на крепость попробовали напасть басмачи. То, что с ними стало, теперь - кабульская легенда. С тех пор никто и не пытался. А вся проблема в том, что если воля моя пошатнется, он снова вырвется в мир, как это случилось во времена Соломона. И я не знаю, что тогда сможет его остановить.
- А в преисподнюю ты его сослать не можешь? - поинтересовался Джошуа.
- Могу - с печатью и нужным заклинанием. Именно за этим я и ехал в Храм Печати. Именно поэтому ты здесь. Если ты - тот Мессия, которого предсказывали Исайя и глиняные таблички в Храме, то ты - прямой потомок Давида, а следовательно - и Соломона. Я полагаю, в таком случае ты сможешь низвергнуть демона и убережешь меня от страданий, кои мне придется претерпеть с его возвращением.
- Почему? Что станет с тобой, если он вернется в ад?
- Я приму облик, подобающий моему истинному возрасту. А в данный момент это, я бы сказал, - прах. Но ты наделен даром бессмертия. И можешь этого не допустить.
- Стало быть, адский демон вырвался на волю и мы сейчас возвращаемся в крепость без печати Соломона и без нужного заклинания? Делать - что?
- Надеюсь, я снова смогу подчинить его своей воле. До сей поры камера его держала. Я не знал, поистине я не ведал…
- Не ведал чего?
- Что воля моя окажется сломлена чувствами к тебе.
- Ты меня любишь?
- Ну откуда мне было знать? - вздохнул волхв.
И тут, невзирая на суровость сложившихся обстоятельств, Джошуа рассмеялся.
- Разумеется, любишь - но не меня, а то, что я олицетворяю. Я пока не уверен, что должен сделать, но знаю одно: я здесь во имя отца своего. Ты так сильно любишь жизнь, что и ад тебе будет по колено, лишь бы за нее удержаться. Естественно, ты любишь того, кто тебе эту жизнь подарил.
- Так ты изгонишь демона и сохранишь меня в живых?
- Конечно, нет. Я просто хочу сказать, что понимаю, каково тебе.
Уж не знаю, где Радость нашла силу, но миниатюрная девушка выскочила у меня из-за спины и метнула тяжеленное копье с искусностью бывалого солдата. (Я же ощущал, как колена мои пред ликом демона подгибаются.) Бронзовое острие, судя по всему, вонзилось между бронированных пластин на груди чудовища и на пядь вошло в тело. Демон ахнул и взревел, раскрыв огромную пасть и обнажив ряды зазубренных клыков. Он схватился за массивное древко и попробовал его вытащить - мускулы напряглись от натуги. Печально взглянул на копье, затем на Радость и вымолвил:
- О, гнусный враг обрушись на тебя, ты умертвила мя намертво. - И рухнул на спину. Пол дрогнул от падения его туши.
- Что он сказал, что он сказал? - Радость от нетерпения впилась ногтями мне в плечо. Демон говорил на иврите.
- Он сказал, что ты его убила.
- Ага, щас, - отозвалась наложница. (Довольно странно: слово "щас" звучит примерно одинаково на всех языках.)
Я начал было продвигаться вперед - посмотреть, не осталось ли кого из девчонок в живых, - но тут демон сел.
- Я пошутил, - сказал он. - Я не мертвый. - И он выдернул из груди копье так, будто смахнул с чешуйки муху.
Я метнул в него свое, но смотреть, куда оно вонзится, не стал. Схватил Радость за руку, и мы побежали со всех ног.
- Куда? - спросила она.
- Подальше, - ответил я.
- Нет, - сказала она и дернула за мою тунику так, что меня едва не нокаутировала стенка. - К проходу в скале.
Мы мчались в полной темноте - никто не догадался прихватить по дороге лампу, - и я всею своей жизнью доверился памяти Радости: она должна была знать лабиринт крепостных покоев наизусть.
На бегу мы слышали, как чешуя демона царапает по стенам. Время от времени, встретившись с низким потолком, он матерился на иврите. Наверное, видел в темноте, но вряд ли многим лучше нашего.
- Пригнись, - шепнула Радость, хлопнув меня по макушке перед тем, как мы вступили в узкий проход, что выводил на плато. Я вжался в этот коридор так же, как демону приходилось скрючиваться в обычных покоях крепости, - и тут меня осенило, насколько блистателен выбор маршрута. Мы уже заметили, как в устье пробивается лунный свет, когда чудовище влепилось в бутылочное горлышко прохода у нас за спиной.
- Йопт! Ай! Пронырливые хорьки! Я схрумкаю ваши головенки, как засахаренные фиги!
- Что он сказал? - спросила Радость.
- Он утверждает, что ты - сладость исключительной нежности.
- Он совсем не это сказал.
- Поверь, мой перевод настолько точен, насколько ты хочешь знать правду.
Когда мы уже карабкались по веревочной лестнице с карниза на плато, из прохода донесся жуткий скрежет. Радость протянула мне руку, затем втащила лестницу наверх. Мы добежали до хлева, где обычно хранились верблюжьи седла и припасы. Верблюдов у нас было только три, их с собой забрали Джошуа и Валтасар, лошадей мы не держали, поэтому я даже не понял, зачем мы там притормозили, пока не заметил, что Радость наполняет два курдюка водой из резервуара за хлевом.
- Нам ни за что без воды не добраться до Кабула, - сказала она.
- А что будет, когда мы до него доберемся? Кто нам там поможет? Что это вообще за тварь, ко всем чертям?
- Если б я знала, не стала бы открывать.
Для человека, чьих друзей только что пожрала мерзопакостная скотина, Радость казалась потрясающе спокойной.
- В самом деле. Но я не заметил, как оно оттуда выскочило. Я, конечно, что-то почувствовал - но не таких габаритов.
- Действуй, Шмяк, не думай. Действуй.
Она вручила мне один курдюк, и я погрузил его в каменную цистерну, стараясь за бульканьем воды различить, чем сейчас занимается монстр. Но вокруг лишь время от времени блеяли козы, да в ушах у меня стучал собственный пульс. Радость закупорила курдюк, один за другим открыла загоны для свиней и коз и выгнала всех животных на плато.
- Пошли! - крикнула она и начала спускаться по тропе к невидимой в темноте дороге.
Я вытащил курдюк из цистерны и как можно быстрее припустил следом. Луна сияла достаточно ярко, и бежать было легко, но поскольку я и при дневном-то свете дорогу бы не отыскал, в потемках мне как-то не хотелось делать ложных шагов по смертоубийственному серпантину без проводника. Мы уже почти миновали первый отрезок, когда услыхали сзади мерзкий вой, и в пыль прямо перед нами рухнуло что-то тяжелое. Переведя дух, я опознал окровавленную козью тушку.
- Вон! - Радость ткнула вниз: под скальной стеной среди камней что-то двигалось.
Оно посмотрело на нас, и ошибиться насчет сияния желтых буркал было уже невозможно.
- Назад. - И Радость дернула меня с дороги.
- Это единственный спуск?
- Либо тут, либо нырнуть с обрыва. Это же крепость, не забыл? Здесь не задумывались легкие входы и выходы.
Мы вернулись к веревочной лестнице, перекинули ее через край и начали спускаться. Когда Радость уже ступила на карниз и нырнула в проход, что-то тяжелое звездануло меня в правое плечо. Рука мгновенно онемела, и я выпустил лестницу. К счастью, пока я падал, ноги запутались в перекладинах, и я повис вверх тормашками, заглядывая в устье коридора, где стояла Радость. Перепуганная до смерти коза, ударившая меня, верещала, падая в пропасть, потом донесся глухой стук, и визг прекратился.
- Эй, пацан, ты ведь еврей, правда? - раздался сверху голос.
- Не твое дело, - ответил я.
Радость схватилась за лестницу и втянула нас вместе в пещеру как раз вовремя - мимо провизжала еще одна коза. Я проехался носом по песку и заболботал, пытаясь одновременно отдышаться и отплеваться.
- Давно я еврея не пробовал. Хороший жид - больше мяса набежит. Вот что китайцам не удается: их шесть-семь скушаешь, а через полчаса опять голодный ходишь. Не примите на свой счет, мамзель.
- Что он сказал? - спросила Радость.
- Говорит, ему нравится кошерная пища. А его эта лестница выдержит?
- Сама делала.
- Великолепно.
Мы уже слышали, как под тяжестью монстра стонут веревки.
Глава 15
Джошуа и Валтасар въехали в Кабул в такое время суток, когда по улицам бродят лишь головорезы и шлюхи (причем шлюхи после полуночи предлагают "головорезные скидки" для поддержания бизнеса). Старый чародей задремал, убаюканный верблюжьей размашистой иноходью. Поведение его сильно озадачило Джоша - примерно как и вся катавасия с демоном. Сам он в седле мог думать лишь об одном: как бы не сблевнуть. Это называют морской болезнью пустыни. Джошуа стегнул Валтасара по ноге болтавшимся концом поводьев, и старик, фыркнув, проснулся.
- Что такое? Уже приехали?
- Ты можешь контролировать демона, старик? Мы достаточно близко, чтобы ты его подчинил?
Валтасар закрыл глаза, и Джошуа решил, что он засыпает снова, - вот только руки чародея задрожали в каком-то невидимом напряжении. Через несколько секунд Валтасар открыл глаза.
- Не могу сказать.
- Но ты же мог сказать, что он вырвался.
- Тогда волна боли прокатилась по всей душе. У меня не получается близкий контакт с демоном постоянно. Вероятно, мы еще слишком далеко.
- Лошади, - сказал Джошуа. - Они быстрее. Давай разбудим хозяина конюшни.
И Джошуа повел его по улицам города к той конюшне, где мы оставляли верблюдов, когда приезжали исцелить ослепленного охранника. Лампы внутри не горели, но в дверном проеме соблазнительно позировала полуголая шлюха.
- Особое предложение для головорезов, - на латыни сказала она. - Двое на одну, но если старик не потянет - никакой компенсации.
Джош так давно не слышал римской речи, что сообразил только через секунду.
- Спасибо, мы не головорезы.
Они обогнули ее и забарабанили в дверь. Шлюха провела заточенным ногтем Джошу вдоль позвоночника.
- А кто же вы? Может, у меня найдется другое особое предложение.
Джош даже не оглянулся.
- Он - колдун двухсот шестидесяти лет от роду, а я либо Мессия, либо безнадежный жулик.
- Э-э, ну да - для жуликов скидка имеется, а вот колдуну придется оплачивать полный тариф.
Джошуа слышал, как в доме кто-то зашевелился, и чей-то голос велел ему придержать коней: хозяева конюшен всегда так говорят, если заставляют себя ждать. Джош повернулся к шлюхе и бережно коснулся ее лба.
- Ступай и больше не греши, - сказал он по-латыни.
- Ага - и как я тогда на жизнь буду зарабатывать? Навоз огребать?
И тут хозяин распахнул дверь. Он был коренаст и кривоног, с длинными усами, и вообще напоминал иссохшего сомика.
- Что у вас тут за важность такая, что моя жена не могла с ней разобраться?
- Твоя жена?
Проходя в дом, шлюха провела ногтем Джошу по затылку.
- Свой шанс упустил, - сказала она.
- Женщина, а что ты вообще тут делаешь? - спросил хозяин.
Радость выскочила стремглав на площадку и выхватила из складок халата короткий черный кинжал с широким клинком. Конец веревочной лестницы мотался перед ней как полоумный - монстр спускался к нам.
- Нет, Радость. - И я втянул ее обратно в пещеру. - Его невозможно прикончить.
- Не будь таким самоуверенным.
Она повернула голову и ухмыльнулась мне, а затем разок чиркнула по толстой веревке, не тронув лишь несколько волокон. Потом привстала на цыпочки и парой перекладин выше проделала то же самое со второй веревкой. Невероятно, как легко ей это удалось.
Радость отступила в проход и подняла кинжал так, чтобы на нем заиграл свет звезд.
- Стекло, - сказала она. - Вулканическое. В тысячу раз острее любого лезвия из стали.
Она спрятала кинжал и потянула меня за собой вглубь, но не очень далеко - чтобы можно было видеть вход в пещеру и площадку перед ним.
Я слышал, как чудовище сопит, спускаясь к нам все ближе, - и вот уже огромная когтистая нога возникла в устье пещеры, за ней - другая. Мы затаили дыхание, когда тварь добралась до подрезанной части лестницы. Массивная чешуйчатая ляжка виднелась уже почти полностью. Одна лапа потянулась к новой перекладине - и тут лестница лопнула. Монстр повис как-то боком, телепаясь на оставшейся веревке прямо перед входом. Он смотрел на нас в упор, и в желтых его глазах ярость на миг сменилась недоумением. Кожистые уши летучей мыши встопорщились от любопытства, и он вымолвил:
- Эй?
Вторая веревка лопнула, и чудовище пропало с наших глаз долой.
Мы выскочили на площадку и глянули за край. До дна - по крайней мере тысяча футов. Но в темноте мы могли разглядеть что-то лишь на несколько сотен, и эти футы были подозрительно лишены всяческих монстров.
- Мило, - сказал я.
- Надо бежать. Сейчас же.
- Ты не считаешь, что ему конец?
- Ты слышал, как что-нибудь ударилось о землю?
- Нет, - ответил я.
- Вот и я не слышала. Лучше нам двигать отсюда.
Свои курдюки с водой мы оставили на плато, и Радость теперь хотела захватить какие-то припасы на кухне, но я сгреб ее и потащил к главному выходу.
- Нужно убираться - как можно дальше и как можно быстрее. Смерть от жажды меня не так беспокоит.
В основных покоях крепости было светлее, и мы пробирались по коридорам без лампы - и хорошо, потому что я бы все равно не позволил Радости остановиться и ее зажечь. Свернув за круглый угол лестницы на третий уровень, Радость вдруг дернула меня назад, чуть не сшибив наземь, и я рассвирепел, как кошак на крыше.
- Ну что еще? Давай быстрее выбираться! - заорал я.
- Погоди. Это последний уровень с окнами. А я не собираюсь выходить в парадную дверь, не зная, поджидает меня там эта тварь или нет.
- Не говори глупостей, у всадника на быстрой лошади уйдет полчаса, чтобы добраться оттуда сюда.
- А если он не долетел до дна? Если он залез обратно?
- А на это нужно несколько часов. Пошли, Радость. Пока он доберется до двери, мы будем уже за несколько миль отсюда.
- Нет!
Она сшибла меня с ног, и я брякнулся спиной о каменный пол. Когда же я снова обрел под ногами почву, девушка уже добежала до окна и свесилась из него. Я подошел, и Радость поднесла палец к губам.
- Он внизу. Нас поджидает.
Я отодвинул ее и выглянул сам. Точно: тварь затаилась в темноте, лапы наизготовку, чтобы когтями выдрать дверь, едва мы откинем изнутри засовы.
- А вдруг он просто не может войти? - прошептал я. - Он же не смог открыть другую железную дверь.
- Ты не понял, какие в той комнате знаки были, да? Я покачал головой.
- Символы обуздания. И обуздывать они должны были джинна или демона. Тут их нет. Передняя дверь для него не преграда.
- Так почему ж он не войдет?
- Чего ради гоняться за нами, если мы сами к нему явимся?
В этот момент монстр поднял голову, и я отпрянул от окна.
- Кажется, не заметил, - прошептал я, обрызгав Радость слюнями.
И тут чудовище принялось насвистывать. Счастливую такую песенку, беззаботную - именно ее предпочтешь насвистывать, полируя выбеленный череп своей последней жертвы.
- Я никого и ничего не вынюхиваю, - сказал монстр - гораздо громче, нежели требуется, если хочешь поговорить сам с собой. - Не-а. Я? Да ни за что в жизни. Остановился тут на секундочку - только и всего. Ой, а дома-то, наверное, никого и нету. Ну что ж, пойду своей дорогой. - И он опять засвистал.
До нас донеслись шаги, они становились все тише и тише. Нет, они не удалялись - просто становились тише. Мы с Радостью выглянули из окна: огромная тварь изо всех сил исполняла пантомиму ходьбы, фальшиво сипя сквозь передние клыки.
- И чего? - заорал я. - Ты что, надеялся, мы не заметим?
Монстр пожал плечами:
- Все равно попробовать стоило. Я понял, что передо мной не гений, когда ты еще ту дверь открыл.
- Что он сказал? Что он сказал? - затараторила Радость у меня за спиной.
- Ему кажется, ты не очень умная.
- Скажи ему, что я зато не просидела столько лет в каталажке, занимаясь самоудовлетворением.
Я отступил от окна и посмотрел на Радость:
- Как думаешь, он в это окно пролезет? Она оценивающе оглядела амбразуру.
- Думаю, да.
- Тогда я ему этого говорить не буду. Он может обидеться.
Радость оттолкнула меня, шагнула на подоконник, повернулась, задрала полы халата и пустила наружу струю. Поразительное чувство равновесия. Судя по ворчанию внизу, с меткостью у нее тоже все в порядке. Радость закончила и соскочила на пол. Я выглянул: монстр стряхивал мочу с ушей, точно мокрая собака.
- Извини, - сказал я. - Языковая проблема. Я не знал, как это перевести.
Тварь зарычала, и мышцы под чешуей на шее заходили, а затем монстр шарахнул кулаком в окованную железом дверь так, что пробил ее насквозь.
- Ходу, - сказала Радость.
- Куда?
- На утес.
- Но ты же лестницу срезала.
- Там разберемся. - И она потащила меня за собой, петляя во тьме, как и раньше. - Пригнись! - вдруг крикнула она - всего через секунду после того, как сенсоры у меня во лбу, настроенные на каменные потолки, сообщили, что мы действительно оказались в низком проходе.
Мы уже достигли середины коридора, когда я услышал, как монстр его тоже почувствовал и вознес хулу.
Затем повисла пауза, а за ней - такой жуткий скрежет, что от звуковой волны нам пришлось зажать уши. А потом донеслась вонь паленого мяса.
Когда взошла заря, Джошуа и Валтасар уже въехали в каньон, ведущий к крепости.
- Ну как? - спросил Джош. - Демона чуешь? Валтасар сокрушенно покачал головой:
- Мы опоздали, - и показал на бывшую круглую дверь. Теперь она превратилась в клубок искореженных и разодранных кусков, болтавшийся на остатках огромных петель.
- Что же ты, во имя Сатаны, натворил? - крикнул Джошуа.
Он соскочил с лошади и вбежал в крепость, оставив старика спешиваться и ковылять, как сумеет.
Шум в узком коридоре стоял такой, что пришлось кинжалом Радости отрезать полоски ткани с рубахи и заткнуть ими уши. Потом я зажег огненную палочку - глянуть, что делает монстр. И мы не поверили себе: этот урод бурил скальную породу. Когти его двигались с такой скоростью, что превратились в сплошной мазок, и только дым, пыль и осколки летели из-под них. Чешуя горела от трения и, догорев, моментально отрастала снова. К нам демон продвинулся не сильно - футов на пять, но было ясно, что в конечном итоге проход он расширит настолько, что вытащит нас отсюда, как барсук термитов. Теперь я понимал, как построили крепость и почему нигде нет следов инструментов. Эта тварь двигалась так быстро, что буквально стирала стены когтями и чешуей, оставляя за собой камень не только резаный, но и полированный.