Когда мужчина натирает воском из бобов карнубы йони женщины и полирует ее мягкой тряпицей для пыли или папирусным полотенцем до получения зеркального блеска, это называется "Подготовкой Мангуста ко Встречной Продаже".
- Слушай, она продает мне куски пергамента, а всякий раз, когда мы заканчиваем, мне позволено срисовывать картинки. Потом я их все переплету и составлю собственный кодекс.
- А ты так делал? Больно небось.
- И это говорит человек, которого я вчера с молотком вытаскивал из винного кувшина.
- Ну, если б я не забыл смазать плечи, как меня учил Мельхиор… - Джошуа повертел рисунок так и эдак. - А ты уверен, что это не больно?
- Не больно, если задницу подальше от горелок с благовониями держать.
- Нет, я имею в виду - ей?
- А, ей… Ну кто ж знает? Спрошу.
"Бхагавад-гита" гласит:
Я никому не завидую и ко всем беспристрастен. Я равно отношусь к любому. Но тот, кто преданно служит Мне, тот Мой друг, он во Мне, и Я ему тоже друг.
- Что такое "Бхагавад-гита"?
- Это вроде длинной поэмы, где бог Кришна дает советы воину Арджуне, управляя его колесницей, на которой тот скачет в битву.
- Во как? И что он ему советует?
- Не морочиться, убивая врагов, поскольку те, в сущности, все равно уже мертвы.
- А знаешь, что я бы ему посоветовал, будь я богом? Я бы порекомендовал ему найти для своей дурацкой колесницы другого возничего. Настоящему богу западло быть кучером.
- Ну, смотреть на это нужно как на притчу, иначе/ от этого как бы ложными богами попахивает.
- Нашему народу с ними не везет, Джош. На ложных богов… ну, не знаю… косо смотрят. Только мы с ними спутаемся, нас убивают и порабощают.
- Я буду осторожнее.
"Камасутра" гласит:
Когда женщина опирается о столик и вдыхает пар эвкалиптового чая, полоща при этом рот смесью лимона, воды и меда, а мужчина держит женщину за уши и пронзает ее сзади, заглядываясь в окно на девушку, что через дорогу развешивает для просушки белье, такая позиция называется "Попутавший Тигр, Откашливающий Комок Шерсти".
- Я такую в книге не нашел, поэтому она продиктовала по памяти.
- Кашмир - особа довольно ученая.
- У нее текли сопли, но она все равно согласилась провести со мной урок. Мне кажется, она мною по-настоящему увлеклась.
- А как иначе? Ты парень очень обаятельный.
- О, спасибо, Джош.
- На здоровье, Шмяк.
- Ладно, рассказывай про свои финты с йогой.
"Бхагавад-гита" гласит:
Пойми, что, точно как могучий ветер, дующий повсюду, остается всегда в небе, так и все созданные существа всегда остаются во Мне.
- И такие советы дают тем, кто скачет в битву? Я б решил, что Кришне подобало бы орать, например: "Осторожно, стрела! Пригнись!"
- Я бы тоже, - вздохнул Джошуа.
"Камасутра" гласит:
Позиция "Оголтелая Мартышка, Собирающая Кокосы" достижима, когда женщина уцепляется пальцами за ноздри мужчины и бедрами производит обманные финты, а мужчина, твердым большим пальцем поглаживая увулу женщины, размахивает своим лингамом в ее йони в движении, противоположном тому, в котором воду засасывает сточная труба раковины. (По наблюдениям, воду в раковину повсюду засасывает в различных направлениях. Это есть великая тайна, однако неплохое эвристическое правило для достижения "Оголтелой Мартышки" заключается в том, чтобы двигаться в направлении, противоположном стоку воды вашей личной раковины.)
- Рисунки у тебя все лучше и лучше, - заметил Джошуа. - На первом мне показалось, что у нее - хвост.
- Я пользуюсь техникой каллиграфии, которую мы проходили в монастыре, только применяю ее к фигурам. Джош, ты уверен, что тебе нормально разговаривать про такие штуки, хотя самому не позволено ими заниматься?
- Нет, мне интересно. Тебе ж нормально говорить о небесах, правда?
- А не должно?
- Смотри, чайка!
"Катха Упанишад" гласит: Для человека, познавшего Его, свет истины сияет. Для того, кто не познал, царствует тьма. Мудрецы же, зрящие его во всяком существе, покидая эту жизнь, обретают жизнь вечную.
- Это как раз то, чего ты ищешь, а? Та штуковина с Божьей Искрой?
- Не для себя, Шмяк.
- Джош, я тебе не мешок с песком. Я не зря время тратил на всю эту учебу с медитациями - мне тоже вечность просквозила.
- Отрадно слышать.
- Конечно, все гораздо проще, когда появляются ангелы, ты творишь чудеса и всякое такое.
- Ну, наверное.
- Но ведь это же совсем не плохо. Дома пригодится.
- Ты ведь понятия не имеешь, о чем я говорю, правда?
- Ни малейшего.
Ученичество наше продолжалось, и только через два года мне явился знак, позвавший нас домой. Жизнь у моря текла медленно, однако приятно. Джошуа весьма эффективно множил еду, и хотя он настаивал на аскезе, чтобы не привязываться к материальному миру, я скопил немного денег. Помимо платы за уроки, мне удалось хоть как-то украсить свою пещерку (ничего особенного - парочка эротических рисунков, занавеси, шелковые подушки) и приобрести несколько предметов личного обихода - новую котомку, "чернильный камень" с набором кистей и слониху.
Слониху я нарек Ваной, на санскрите это означает "ветер". Имя свое она заслужила сполна, хотя я с горечью должен заметить, что отнюдь не благодаря умопомрачительной скорости. Кормежка Ваны трудности не представляла: Джошуа умел превратить пучок трлвы в целую зернофуражную ферму, однако сколько он ни пытался обучить слониху йоге, в мою норку она не помещалась.
(Джоша я утешал, что, наверное, Вану отпугивает крутой подъем, а не Джошева педагогическая несостоятельность как гуру йоги. "Если бы у нее пальцы выросли подлиннее, Джош, она бы давно уже с комфортом расположилась в пещерке со мной и с чайками".) Вана терпеть не могла выходить на берег моря, когда прилив забивал ей песок между пальцев, поэтому жила на пастбище на вершине утеса. Но купаться она любила, и бывали дни, когда в Никобар мы с нею добирались не пляжем, а плыли прямо в гавань: Вана полностью погружалась под воду, сверху торчал только хобот, а я стоял у нее на лбу.
- Смотри, Кашмир, - я иду по воде! По воде, яко посуху!
Но моей эротической принцессе так не терпелось насладиться объятьями, что она не дивилась чуду, подобно прочим горожанам, а лишь торопливо отвечала:
- Паркуй слониху с тыла. (Первые несколько раз я думал, она имеет в виду какую-то позицию "Камасутры", которую мы ненароком пропустили, - может, страницы слиплись, - но оказалось, она не об этом.)
По мере того как я набирался ума-разума на занятиях, мы с Кашмир сближались все больше и больше. Пройдя со мной все позиции "Камасутры" дважды, Кашмир перешла к следующему курсу и ввела в наши любовные утехи тантрическую дисциплину. И столь изощренны мы стали в медитативном искусстве совокупления, что даже в приступах пылкой страсти Кашмир могла спокойно надраивать свои драгоценности, считать деньги или стирать исподнее. Я и сам так овладел дисциплиной контролируемого семяизвержения, что зачастую находился уже на полпути к дому, когда наступало долгожданное освобождение.
Я как раз ехал от Кашмир - мы с Ваной срезали угол по рыночной площади, чтобы я показал моим приятелям, бывшим мальчишкам-попрошайкам, чего может добиться человек дисциплинированный и с характером (а именно: у меня имелась слониха, а у них - нет), - когда на стене храма Вишну я увидел грязное мокрое пятно, вызванное конденсацией паров, плесенью и надутой ветром пылью. И в пятне этом проступали черты матери моего лучшего друга - Марии.
- Ага, она так умеет, - сказал Джошуа, когда я перевалился через карниз его ложбинки и огласил известие. Они с Мельхиором медитировали - то есть старик, по своему обыкновению, выглядел трупом. - Постоянно в детстве так делала. Гоняла нас с Иаковом мыть стены по всей деревне, пока люди не увидали. А иногда рисовалась в пыли дождевыми каплями, или шкурки виноградные так падали, когда из пресса вынимали жмых. Но обычно - на стенах.
- Ты ни разу не говорил.
- А я мог? Ты ж ее так боготворил, что у каждой стены с ее портретом алтарей бы понастроил.
- Так она голышом на них была?
Тут Мельхиор откашлялся, и мы оба посмотрели на него.
- Джошуа, либо твоя мать, либо Господь Бог прислали тебе записку. Неважно кто - записка и есть записка. Вам пора домой.
Наутро нам предстояло отправляться на север, Никобар лежал на юге, поэтому я оставил Джоша грузить багаж на Вану, а сам пошел в город сообщить новость Кашмир.
- Ой, мамочка, - сказала она. - Аж в самую Галилею. А у тебя деньги хоть есть на дорогу?
- Немного есть.
- Но не с собой? - Нет.
- Ну ладно. Тогда пока.
Готов поклясться, в глазах у нее блестели слезы, когда она закрывала дверь.
На следующее утро, нагрузив Вану моими рисунками и принадлежностями для рисования; моими подушками, занавесями и коврами; моим кофейником из желтой меди, моим заварочным шариком для чая и моей горелкой для благовоний; моей парой селекционных мангуст (мангустов?) для размножения, их бамбуковой клеткой, моей ударной установкой и моим зонтиком; моим шелковым халатом, моей шляпой от солнца, моей шляпой от дождя, моей коллекцией резных эротических статуэток и мисочкой Джошуа, мы все собрались на пляже, чтобы попрощаться. Мельхиор стоял перед нами в своей набедренной повязке, ветер трепал его седую бороду, а космы развевались, будто лютые тучи. В его лице не было печали, но, опять-таки, чего ждать от человека, всю жизнь положившего на то, чтобы отцепиться от материального мира, частью которого были мы. Он уже давно с нами попрощался.
Джошуа хотел было приобнять старика, но вместо этого лишь ткнул его в плечо. Единственный раз за все это время я увидел, как Мельхиор улыбнулся.
- Но ты же не научил меня тому, что мне следует знать, - сказал Джошуа.
- Ты прав. Я ничему тебя не научил. Я и не мог ничему тебя научить. Все, что тебе следовало знать, у тебя уже есть. Тебе просто нужно было подобрать для этого слово. Некоторым надо, чтобы Кали и Шива уничтожили весь мир, - только тогда они сквозь иллюзию разглядят в себе божественное; другим требуется, чтобы Кришна довез их туда, где они поймут, что в них есть вечного. Иные распознают в себе Божественную Искру, лишь раскумекав через просветление, что Искра эта живет во всех вещах, и только так обретают с ними всеми родство. Но одно то, что Божественная Искра пребывает во всем, не означает, что все способны ее обнаружить. Твоя дхарма - не учиться, Джошуа, а учить.
- Но как я смогу учить свой народ Божественной Искре? Прежде чем ответить, вспомни: мы и Шмяка имеем в виду.
- Ты просто должен подобрать правильное слово. Божественная Искра - бесконечна, но тропа к ней - отнюдь не такова. А в начале тропы лежит Слово.
- Именно поэтому вы с Валтасаром и Гаспаром пошли за звездой? Чтобы обрести тропу к Божественной Искре во всех людях? Потому же, почему и я тебя нашел?
- Мы были искателями. А искали мы, Джошуа, тебя. Ты и есть исток. Конец тропы - божественность, а начало ее - Слово. И это Слово - ты.
Часть V
АГНЕЦ
Теперь я легок, теперь я летаю, теперь я вижу себя под собой, теперь Бог танцует во мне.
Фридрих Ницше
Глава 23
На Ване мы поехали на север, к Шелковому пути, обходя стороной великую индийскую пустыню, которая чуть было не прикончила войска Александра Великого, когда они возвращались в Персию, покорив половину известного мира за три века до нас. Хотя на-прямки через пустыню сэкономило бы нам месяц времени, Джошуа сомневался в своей способности наколдовать столько воды, чтобы хватило Ване. Человек должен усваивать уроки истории, и хоть я утверждал, что люди Александра, должно быть, просто устали от завоеваний, а мы, в сущности, просидели два года на пляже, Джошуа настоял, чтобы мы выбрали более дружественный маршрут через Дели - на север, в ту сторону, которая нынче называется Пакистаном, а там уже ступили бы на Шелковый путь.
Пройдя немного по Шелковому пути, мы, похоже, получили еще одно послание от Марии. После краткого привала Вана случайно потопталась там, где только что сделала свои дела. Ее кучу сплющило, и темными какашками в светло-серой пыли идеально нарисовалось подобие женского лица.
- Смотри, Джош, еще одна записка от твоей мамы. Джош глянул и быстро отвернулся.
- Это не моя мама.
- Да ты посмотри только: в слоновьей дрисне - женское лицо.
- Я знаю, но это - не моя мама. Тут помехи из-за способа передачи. Совсем на нее не похоже. Глаза не те.
Мне пришлось снова забираться на спину слонихи, чтобы рассмотреть портрет под другим углом. Джошуа прав - мама совсем не его.
- Похоже, ты прав. Носитель изуродовал информацию.
- Вот и я о том же.
- Но спорить готов - на чью-то маму она все равно похожа.
Окольными путями мы почти два месяца добирались до Кабула. Хоть Вана и была неустрашимым ходоком, как я уже говорил, скалолаз из нее оказался никудышный, поэтому в горах Афганистана ее то и дело приходилось пускать в обход. И Джош, и я понимали, что на скалистые высокогорья за Кабулом нам ее ни за что не втащить, и мы порешили оставить слониху Радости - если, конечно, удастся отыскать былую куртизанку.
Очутившись в Кабуле, мы принялись расспрашивать на рынке, не знает ли кто чего о китаянке по имени Крохотные Ножки Божественного Танца Радостного Оргазма, но никто о такой и слыхом не слыхал - как и о женщине с простым именем Радость. Потратив на поиски весь день, мы с Джошуа уже совсем было решили бросить эту затею, но тут я кое-что вспомнил. Она ведь мне когда-то говорила… И я спросил у местного торговца чаем:
- Не живет ли здесь где-нибудь женщина - быть может, очень богатая, - которая называет себя Леди Дракон или как-нибудь типа того?
- О да, господин, - ответил чаеторговец и содрогнулся, будто по затылку ему пробежался паук. - Она зовется Жестокой и Проклятой Драконьей Принцессой.
- Ничего так себе имечко, - сказал я Радости, когда мы въехали в массивные каменные ворота ее дворца.
- Помогает одинокой женщине сохранить репутацию, - ответила Жестокая и Проклятая Драконья Принцесса.
Выглядела она точно так же, как девять лет назад, когда мы расстались, - вот только, пожалуй, драгоценностей прибавилось. Все так же миниатюрна, изящна и прекрасна. В белом шелковом халате, расшитом драконами, а иссиня-черные волосы спускались по спине намного ниже талии. Их скрепляла единственная серебряная лента, иначе при любом повороте головы они бы рассыпались по плечам и окутывали ее всю.
- Хорошая слониха, - добавила Радость.
- Подарок, - сказал Джошуа.
- Очень мила.
- А ты могла бы нам пару верблюдов уделить, Радость? - спросил я.
- Ой, Шмяк, а я так надеялась, что сегодня ночью вы будете спать со мной.
- Ну, я с радостью, только вот у Джоша до сих пор зарок по части муфточек.
- Тогда, может, юноши? Я держу у себя какое-то количество мужемальчиков для… ну, вы знаете.
- Они тоже ни к чему, - сказал Джош.
- Ох, Джошуа, бедный мой маленький Мессия. И тебе ведь наверняка никто не готовил на день рождения китайскую еду?
- Мы ели рис, - ответил Джош.
- Ну, поглядим, как Проклятая Драконья Принцесса сможет это компенсировать, - сказала Радость.
Мы слезли и обнялись со старой подругой, потом суровый стражник в бронзовой кольчуге увел Вану в конюшни, а четверо других с копьями выстроились вокруг почетным караулом и сопроводили нас в главный дом.
- Одинокая женщина? - спросил я, разглядывая часовых, торчавших чуть ли не перед каждым дверным проемом.
- В сердце моем, дорогой мой, - ответила Радость. - Это не друзья, не родственники и не любовники. Это наемные служащие.
- Оттого и в титуле значится "Проклятая"? - поинтересовался Джошуа.
- Могу сократить до Жестокой Драконьей Принцессы, если вы останетесь со мной.
- Мы не можем. Нас домой позвали.
Радость уныло кивнула и ввела нас в библиотеку, набитую старыми книгами Валтасара. Юноши и девушки, которых Радость, совершенно очевидно, импортировала из Китая, подали нам кофе. Я вспомнил о девушках, моих друзьях и любовницах, которых так давно истребил демон, и горький кофе омыл комок у меня в горле.
Давно я не видел Джошуа таким возбужденным. От кофе, наверное.
- Ты не поверишь, сколько чудесных вещей я за это время узнал, Радость. И про то, как быть агентом перемен (а перемена, как ты знаешь, - корень веры), и про сострадание ко всем, потому что все - часть всех остальных, но самое главное - что в каждом из нас частичка Господа. В Индци ее зовут Божественной Искрой.
В таком вот духе он распинался битый час, моя меланхолия постепенно рассеялась, и я заразился Джо-шевым энтузиазмом неофита.
- И вот еще что, - добавил я. - Джош теперь умеет залазить в винный кувшин стандартных размеров. Только выколачивать его оттуда приходится молотком, а так смотреть вообще-то интересно.
- Ну а ты, Шмяк? - спросила Радость, улыбнувшись в свою чашку.
- Ну-у… после ужина я могу тебе кой-чего показать. Я бы назвал это "Водяной Буйвол Дразнит Семечки в Померанце".
- Похоже на…
- Не переживай, научиться нетрудно. К тому же у меня есть рисунки.
Во дворце мы прожили четыре дня - наслаждались уютом, яствами и питьем. Такой роскоши нам не выпадало с тех пор, как мы расстались с Радостью. Я бы задержался у нее навсегда, однако на пятое утро Джошуа стоял в дверях ее спальных покоев с котомкой через плечо. Он не произнес ни слова. Чего уж тут говорить? Мы позавтракали с Радостью, и она вышла проводить нас к воротам.
- Спасибо за слониху, - сказала она.
- Спасибо за верблюдов, - сказал Джошуа.
- Спасибо за книжку про секс, - сказала Радость.
- Спасибо за секс, - сказал я.
- Ой, чуть не забыла. Ты должен мне сто рупий, - сказала она. Я рассказывал ей о Кашмир. Жестокая и Проклятая Драконья Принцесса ухмыльнулась: - Шутка. Благополучия тебе, друг мой. Не потеряй тот амулет, что я тебе дала. И не забывай меня, а?
- Издеваешься? - Я поцеловал ее и взгромоздился на спину верблюда, затем ткнул его, чтоб поднимался на ноги.