Увидев на левой руке полотенце, затянутое в узел, Сергей с помощью зубов сумел освободить руку от петли. Кисть уже была холодной, синей с белыми пятнами - словно мрамор. Спустя несколько секунд внезапная волна боли ударила в пальцы левой руки, кисть свело судорогой; парень застонал, прижал предплечье к груди и принялся его баюкать. Боль не стихала, она заставила Сергея подняться со стула, он принялся ходить по комнате; еще через минуту к горлу подступила тошнота. Кисть отекла, изнутри её кололи тысячи игл; вскоре боль стала нестерпимой.
Амиров видел все происходящее с парнем сквозь пелену слез и крови на лице. Он пришел в себя несколько минут назад, но решил ничем это не выдать и попытаться понять, чего хочет отморозок–сосед. Он понимал - то, что случилось у парня с рукой, называется "синдром длительного раздавливания"; спустя некоторое время (несколько минут, может быть, час) тот не сможет сопротивляться токсинам, выброшенным из кисти в кровь, и потеряет сознание - надо только подождать…
Длинный звонок в дверь - это пришел Rebel. Амиров в ужасе закрыл глаза. "Как его предупредить?" - промелькнула мысль в голове профессора, но сделать он ничего не успел - Сергей, озлобленный сильной болью, кинулся к нему, поднял за волосы с пола и прямо в лицо спросил сквозь сжатые зубы:
- Мы кого–то ждем?
Амиров застонал и попытался что–то ответить, но Сергей швырнул его на пол, заставив сдавленно крикнуть от боли, потом подскочил к столу, схватил пистолет и, не раздумывая, дважды выстрелил сквозь дверь на уровне груди. За дверью кто–то упал.
Сергей широкими шагами проскочил коридор и распахнул дверь. Вниз по ступенькам медленно уползал человек с прижатой к сердцу рукой. Сквозь пальцы ручьем лилась алая кровь, заливая лестницу.
- У нас гости! - ухмыльнулся Сергей, сунул оружие за пояс и, спустившись на несколько ступеней, схватил раненого за воротник кожаной куртки и потащил в квартиру.
Амиров нашел в себе силы подняться и едва ли не на четвереньках добраться до выхода. Сергей втащил в квартиру умирающего и прикрыл дверь. В истекающем кровью человеке Амиров узнал Rebel’а. Тот уже еле дышал, кровотечение стало менее интенсивным, жизнь уходила из него.
- Какого черта ты стрелял, щенок?! - взорвался Амиров и накинулся на Сергея, но тот быстро справился с ним, несмотря на боль в руке, повалил на пол и надавил правой рукой на шею. Амиров прохрипел сквозь сдавленное горло:
- Ему… нужна… помощь…
- Уже нет, - отрезал Сергей и не глядя выстрелил в лежащего на полу Rebel’а. Того отбросило на несколько сантиметров, с губ сорвался хрип. Голова безжизненно наклонилась набок, по виску стекла струйка крови. Rebel умер, так и не поняв, что же произошло.
Сергей поднялся, отряхнул брюки, дунул в ствол пистолета. На мгновенье исчезнувшая, вернулась боль, рука ныла, её дергало изнутри. Кожа стала покрываться какими–то пятнами неопределенного цвета.
Амиров продолжал лежать, как в страшном сне. Только что в его доме убили человека; через 20 минут автоматически включатся компьютеры, поступит вызов, и на экранах веб–камер в Осло появится застреленный Rebel и безумный отморозок с пистолетом.
"Наверное, он наркоман, - решил Амиров. - Что ему нужно, деньги? Он знает, что я врач и думает найти здесь наркотики? Или он знает, что у меня дома куча оргтехники?"
Додумать он не успел - вызов поступил раньше. Сергей в изумлении уставился на самостоятельно включающиеся компьютеры и на активизацию веб–камер; на экране среднего монитора после загрузки системы появилось лицо Авербаха, руководителя проекта с норвежской стороны.
- Мистер Амиров, доброе утро, и давайте сразу к делу, - произнес он по–русски (ничего удивительного, бывший русский, доктор наук, "утечка мозгов"). - Ларсена пришлось взять на операционный стол еще три часа назад; наступило непредвиденное ухудшение состояния. Я надеюсь, что у вас все готово для консультации, так как хирурги приняли решение устанавливать биопротез.
В быстрой речи Авербаха возникла заминка - он не видел на своем экране Амирова и замолчал. Потом осторожно спросил:
- Господин Амиров… Вы на связи?
Профессор поднял глаза на Сергея. Тот прижал левую руку к груди, стиснул зубы и медленно опускался на пол. Пистолет выскользнул на ковер. Авербах поправил наушник, придвинул микрофон к самым губам и вновь позвал Амирова.
Профессор осторожно приподнялся и постарался выйти из поля зрения Сергея. Но тот уже не реагировал на Амирова - ему было очень плохо, он лег на спину и тихо стонал. Доктор, стараясь не шуметь, подобрался к парню, аккуратно вытащил из–под руки у того пистолет и положил рядом с компьютером. Потом подошел к камере и по изумленным глазам Авербаха понял, что связь работает в обе стороны.
- У меня здесь форс–мажор, коллега, - с трудом разбитыми губами в микрофон сказал профессор. - Но я постараюсь помочь… Через пару минут.
Авербах не ответил ничего - судя по всему, он, как профессионал, уже прорабатывал в голове варианты обращения к американцам и израильтянам, которые были заявлены как запасные.
Амиров обошел Сергея и быстрым шагом приблизился к Rebel’у. Без лишних слов было ясно - смертельными были первые две пули, он умер бы и без третьего выстрела. В помощи этот человек уже не нуждался (в скорбном изумлении Амиров вдруг осознал, что не имеет ни малейшего представления о его имени - только псевдоним, которым тот подписывал свои электронные письма и факсы). Тогда профессор занялся Сергеем.
Сергей что–то мычал, но сопротивления не оказывал. Амиров осмотрел его руки, нашел следы многочисленных инъекций, подтверждающие его правоту, а также убедился, что полотенце пробыло в качестве жгута на руке у парня около пяти–шести часов, что еще оставляло какие–то шансы на спасение. Авербах с завидным терпением ждал Амирова. Когда тот опустился в кресло напротив монитора, коллега из Норвегии коротко вздохнул и произнес:
- Я вынужден спросить вас, Константин Петрович - вы в состоянии давать консультации? Может быть, вам или вашему здоровью угрожает опасность?
- Уже нет, - упокоил Авербаха Амиров. - Давайте работать. Насколько я понимаю, человек на операционном столе уже около трех часов…
- Да, - тут же начал Авербах. - Доступ стандартный - срединная стернотомия. Разрез на левом предсердии по интрапредсердной перегородке, продолжен под входы верхней и нижней полых вен…
На мониторе Амиров видел кадры операции - камера была установлена точно над грудной клеткой, периодически хирурги убирали руки из раны на несколько секунд, чтобы консультанты могли получить качественный стоп–кадр. Профессор полностью погрузился в процесс эндопротезирования; оказалось, что эффект присутствия получается очень и очень ощутимый, Амиров несколько раз ловил себя на том, что водит пальцами по экрану, пытаясь коснуться пальцами створок митрального клапана.
Биопротез норвежцы выбрали самый практичный - того самого, пусть земля ему будет пухом, Перкинсона; результаты операций, выполненных по всему миру с применением его искусственного клапана, превзошли все ожидания. Амиров был уверен в успехе сегодняшнего вмешательства…
Внезапно что–то пошло не так. Нет, не на операционном столе - здесь, в Москве, на экране монитора Амирова. Сначала пропал звук - Авербах, который в этом сеансе связи служил еще и переводчиком, смешно шевелил губами, но в наушниках у Амирова была мертвая тишина. Потом остановился кадр, перед глазами доктора мелькнули лица хирургов, ну а затем…
Амиров не поверил своим глазам - на экране вместо информации из операционной шла мерзкая порнуха! Профессор несколько раз нажал на "ESC" (он видел, как в некоторых случаях так делал Rebel), но ничего не произошло. На экране пара отвратительных женщин в вызывающем белье пытались оседлать какого–то студента на вечеринке в лесу. Через секунду вернулся звук, и в уши профессору ворвались ахи, вздохи, стоны, скрипы и прочие атрибуты порно. Амиров сорвал наушники, словно они были сделаны из дерьма, и швырнул их на стол.
- Черт побери, что это?! - крикнул доктор, вскакивая со стула. А единственный человек, который мог бы ему это объяснить, лежал сейчас в луже крови в коридоре с двумя пулями в сердце и одной в голове…
Операция остановилась на стадии сборки биопротеза под руководством Амирова. Кроме русского доктора, никто не мог сейчас подсказать хирургам, что делать дальше. Они замерли, держа в руках частично собранный имплантат и глядя друг другу в глаза. ПЕРЕД НИМИ НА СТОЛЕ ЛЕЖАЛ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ, ЕСЛИ СВЯЗЬ НЕ ВОССТАНОВИТСЯ.
А на экране продолжалась оргия…
Профессор заметался по комнате, потом попробовал что–нибудь сделать на соседних компьютерах, но тщетно - на экранах их мониторов бежала какая–то служебная информация по текущему соединению, и никакие нажатия на клавиатуру не могли её остановить. Амиров остановился посреди комнаты, в шаге от лежащего на полу Сергея (тот часто и поверхностно дышал, изредка постанывая) и обхватил руками голову. Чертов эксперимент! Проклятый наркоман!! Откуда все это взялось на его голову?!
В ушах звучали слова мертвого Rebel’а: "…ЕСЛИ У НАС НА ПУТИ ВСТАНЕТ ЧЕЛОВЕК… Я БОЮСЬ ДАЖЕ ПРЕДПОЛОЖИТЬ ИСХОД БОРЬБЫ". Как он был прав, этот несчастный парень!..
- Что же делать, что делать? - лихорадочно рассуждал Амиров.
Ему наконец–то пришло в голову вызвать милицию. Дежурный выслушал его сбивчивый рассказ об убийстве, буйном соседе и голых женщинах на экране монитора с огромным сомнением, но заявления о трупе у них проверялись в любом случае, даже если сообщались веселым голосом ребенка трех–четырех лет от роду. Опергруппа, естественно выехала, но никто не мог помочь Амирову восстановить связь. Единственный телефон "Скорой компьютерной помощи" в их районе был постоянно занят, остальные службы не хотели ехать за пределы своей территории обслуживания - работы хватало и под боком. Время шло…
Профессор поймал себя на том, что вновь, как в юности, грызет ногти. Чертовски вредная привычка, которую удалось с огромным трудом побороть в пятнадцать лет, вернулась в этот критический момент. Зубы просто разрывали пальцы в кровь от злобы и бессилия.
Ларсен, конечно же, был еще жив. И, конечно же, кто–то другой пытался сейчас спасти его жизнь; кто–то другой сейчас диктовал в микрофон последовательность сборки биопротеза Перкинсона. Но Амиров был единственным хирургом в мире, кто выполнил более семидесяти операций по его имплантации, своими руками он за операционным столом собрал и установил на место семьдесят четыре искусственных клапана (и еще около тысячи - на генеральных репетициях этих операций на прозекторском столе).
ЛУЧШЕ НЕ МОГ НИКТО.
…За спиной что–то зашуршало, зацарапало пол. Амиров от неожиданности отпрыгнул в сторону, оглянулся. Сергей открыл глаза и в изумлении осматривался по сторонам, ощупывая руками паркет вокруг себя. Внезапно его согнуло пополам, вырвало чем–то пенистым; он упал на бок и закричал от боли, обхватив руками живот.
- Сделайте что–нибудь! - орал он, как безумный. Режущая боль пронзила желудок, сжала все внутренности на несколько секунд и с неохотой отпустила. Парень замолчал, но лишь на мгновенье. Потом еще один удар боли пронизал голову.
Амиров смотрел на мучения Сергея и взглядом врача понимал, что видит какой–то редкий вариант "ломки", внезапно начавшейся и очень сильно встряхнувшей организм.
- Что это было? - плакал, всхлипывая Сергей, не в силах терпеть сверлящее мозг шило. - ЧТО Я ВВЕЛ СЕБЕ, МАТЬ ТВОЮ?!
Он катался по полу, вымазавшись в собственной блевотине и порой изгибаясь в дугу, как в приступе эпилепсии. Это продолжалось около пяти минут, потом внезапно прекратилось. Перед Амировым на полу лежал измученный человек, прижавший левую руку к животу; взгляд стал осмысленным, даже, скорее, удивленным. Парень явно не понимал, где находится.
Он попытался вытереть лицо от пота и вздрогнул, увидев кисть левой руки - она была покрыта волдырями и багрово–синюшными пятнами. Потом он заметил Амирова.
Взгляд профессора не предвещал ничего хорошего. Пытаясь все время держать Амирова в поле зрения, Сергей медленно огляделся. Вид мертвого тела у двери не добавил оптимизма - его как током ударило, он отполз по полу к стене и в ужасе прислонился к ней спиной. Не удержался, громко всхлипнул - Амиров вздрогнул и сделал шаг назад, к столу, нащупывая рукой стул.
Очень громко на фоне наступившего молчания звучали с экрана непрекращающиеся стоны звезд "Пентхауза" и "Плейбоя" - вечеринка там была в самом разгаре, и сексуальные утехи не прекращались ни на минуту. Сергей взглянул за спину профессору, и тому показалось, что парня сейчас посетит еще один эпилептический припадок - взгляд его был прикован к монитору намертво, будто тот никогда в жизни не видел порно.
Потом безумно–испуганные глаза наркомана посмотрели на Амирова, и губы, слипшиеся от блевотины, медленно прошептали:
- Людвиг… Ларсен?..
Имя больного норвежца, произнесенное этим парнем, изумило доктора.
- Ты… Откуда… знаешь? - так же медленно вопросом на вопрос ответил Амиров. Но Сергей словно не слышал вопроса, он медленно, на четвереньках полз к столу, щадя левую руку; перед собой он видел только разгоряченные тела порно–актёров на мониторе…
Амиров попытался преградить дорогу, но Сергей поднял на него глаза, и профессор отступил в сторону. "Я знаю… - шептал Сергей себе под нос, - я смогу, я умею…" Он с трудом поднялся на стул (Амиров едва не кинулся ему помогать - так страдальчески все это выглядело; парню на самом деле было очень плохо, "ломка" на время утихла, но "краш–синдром" продолжал отравлять организм).
Руки Сергея легли на "мышку" и клавиатуру, начались какие–то манипуляции. Парень словно вернулся в привычную ему среду, пальцы летали над клавиатурой; через тридцать–сорок секунд порно исчезло с экрана.
Амиров, как заколдованный, смотрел на священнодействие Сергея. Даже Rebel не мог так - это был симбиоз, человек–компьютер. Глаза ни на секунду не опускались вниз, смотрели только в экран. Профессор искренне позавидовал такому умению - парня было просто не узнать; словно и не болела у него рука, словно не было расстрелянного Rebel’а у двери. "Окна" сменяли друг с поразительной быстротой, набивались какие–то команды; временами казалось, что Сергей не дышит.
… Они не сразу услышали стук в дверь - так их поглотил процесс налаживания связи. Стук был громким, настойчивым. Амиров первым обернулся на звуки, доносящиеся из–за двери. Сергей продолжал работать.
- Откройте, милиция, - властно и одновременно устало произнес кто–то за дверью. - От вас поступил звонок об убийстве.
Амиров, не отрывая взгляда от монитора, стал пятиться к двери. И в эту секунду на экране появилось лицо Авербаха.
Доктор, забыв о ломящейся в дверь милиции, ринулся к компьютеру.
- …Попытайтесь еще раз, профессор, положение критическое!!! - услышал он, нацепив наушники. - Кто это? - воскликнул он, увидев Сергея на своем экране. - Мне срочно нужен Амиров! Константин Петрович, где вы?!
- Я здесь, здесь! - закричал Амиров, повернув камеру на себя. - Черт побери, информацию мне, быстро! Что с Ларсеном?
- Он еще жив, - последовал быстрый ответ. - Вот картинка…
Профессор вернулся к беседе с Авербахом так, словно и не было этого ночного кошмара, не было убитого Rebel’а, сумасшедшего парня с пистолетом, порно–атаки - словно не было всего этого безумия. Он будто сам сейчас стоял за операционным столом в далеком Осло, держа в стерильных руках стерильное искусственное сердце. Амиров даже не заметил, как Сергей устало выбрался из–за компьютера и пошел открывать дверь, машинально прихватив с собой пистолет…
Щелкнул замок, потом за спиной Амирова раздался сдавленный вскрик, кто–то коротко выматерился и грохнул выстрел. Профессор резко обернулся.
В дверях стоял опер, держа в вытянутых руках табельный ПМ и переводя его с неподвижно лежащего рядом с Rebel’ом Сергея на Амирова и обратно.
- Руки… Подними… - чуть ли не шепнул милиционер доктору. А на экране были видны руки хирургов - они уже готовились зашивать операционную рану. И в её глубине можно было разглядеть сердце.
************
На следующий день сотрудники милиции пришли в квартиру Сергея Панкратова, в миру хакеров "Дикого", для совершения обыска. Дверь была выломана при помощи воровской "фомки" в присутствии понятых. Всех поразили звуки, которые доносились из пустой по всем соображениям квартиры - словно где–то забыли выключить телевизор. Лейтенант и двое понятых прошли по осколкам стекла, рассыпанным по полу, в маленькую комнату. Там стоял включенный компьютер, на экране которого две белокурые бестии пытались совратить дедушку пенсионного возраста, сопровождая все это сексуальными стонами. Порно–фильм был зациклен на бесконечное воспроизведение. Рядом валялся огромный счет в несколько сот строк - всего за двое суток до трагедии Сергей все–таки расплатился с провайдером - уж очень он тосковал по Интернету.
Конечно же, эта атака не была продумана во всех деталях. Она возникла спонтанно, под влиянием наркотика. Панкратов буквально за час, находясь на высоте эйфории, сумел придумать и привести в исполнение лучший "хак" в своей жизни. И он стоил ему этой жизни…
Придя в себя в квартире Амирова, он, конечно же, узнал кадры на мониторе. Попытался помочь. Сумел. Но выбирать ему не приходилось - его убил бы или "Голубой Дьявол", или "краш–синдром", или опер Климов из районного отдела. Просто Климов оказался быстрее…
Лейтенант с видом знатока нажал на клавиатуре клавишу "ESC". Внезапно фильм исчез, появилось белое окно броузера и надпись: "404 NOT FOUND".
…А Людвиг Ларсен умер через пол года от передозировки героином.
Call me - kill me
Никита метался по кварталу в поисках телефона. Проклятая совдеповская действительность - провода, торчащие из аппарата в том месте, где должна быть трубка, сожженные будки - выводила его из себя; он матерился громко, забористо, несколько прохожих шарахнулись от него в сторону. Уже сгущались сумерки, и надежды на то, что где–то рядом может оказаться исправный телефон, таяли с каждой минутой.
А телефон был нужен как никогда. Около получаса назад у его беременной жены Татьяны (на девятом месяце, одной ногой уже практически в роддоме) внезапно началось кровотечение; она, стараясь сохранить спокойствие сама и пытаясь не испугать мужа, виновато и сбивчиво объяснила, что, по–видимому, нужен врач, так как кровотечение довольно сильное. Никита, накинув на плечи куртку, пулей вылетел на площадку к соседям, но тех не оказалось дома - что поделаешь, дачный сезон, все старики–старушки живут за городом. В подъезде ему открыли пару дверей, но телефонов, к сожалению, там не оказалось. Последний сосед неуверенно сказал, что где–то рядом на улице есть таксофон.