Никакой радости она в эту минуту не испытывала. Уж очень они были возбуждены. Каждая ожидала, что сейчас откроется дверь и произойдет чудо: войдет еще один Питер, преклонит колено и предложит руку и сердце. Что они будут делать, когда встретятся с Фишем и Тревором, не говоря уже о Дункане? И что будут делать Фиш и Тревор, не говоря опять-таки о Дункане, когда встретятся с этими девицами? Мэриан представила себе, как они с криками и воплями разбегаются в разные стороны, девицы - в дверь, а молодые люди - в окно. "Что я наделала!" - думала она. Впрочем, она уже с трудом верила в существование трех аспирантов: по мере того как приходили новые гости и разносилось виски, появление этой троицы казалось ей все более нереальным. Вероятно, они вовсе не придут.
Меж тем "мыловары" с женами продолжали прибывать. Питер включил проигрыватель, в гостиной сделалось шумно. Каждый раз, когда раздавался стук в дверь, конторские девы, как механические куклы, поворачивали головы к входу; и каждый раз они видели еще одну нарядную счастливицу с гладким, лощеным мужем; девицы разочарованно опускали глаза к своим стаканам и продолжали обмениваться натянутыми репликами. Эми теребила свою серьгу с горным хрусталем, а Милли ковыряла отвисшую блестку на сумочке.
Мэриан, улыбающаяся, деловая, препровождала жен "мыловаров" в спальню. Груда пальто росла. Питер обносил гостей напитками, не забывая и о себе. Тарелки с арахисом, картофельными чипсами и другими закусками передавались из рук в руки; закуски энергично поглощались. Гости уже начали делиться на две группы, жены заняли территорию на той стороне гостиной, где стоял диван, а мужчины сгруппировались на другой стороне, возле проигрывателя. Между ними пролегла невидимая нейтральная полоса. Конторские девы оказались среди жен и с несчастным видом слушали их разговоры. Мэриан почувствовала угрызения совести, но сейчас она не могла заняться девицами - она обносила гостей маринованными грибами. "Почему это Эйнсли опаздывает?" - недоумевала она.
Дверь снова открылась, и в комнату вошли Клара и Джо. За ними шел Леонард Слэнк. Мэриан испуганно вздрогнула, и маринованный гриб упал с тарелки на пол, подпрыгнул несколько раз и закатился под проигрыватель. Она поставила тарелку. Питер уже здоровался с вновь пришедшими, тряс руку Лену. Громкий голос Питера выдавал количество выпитого им виски.
- Как поживаешь, старина? - говорил он. - Чертовски рад тебя видеть. Клянусь, я собирался тебе позвонить!
Лен пьяно покачнулся и тупо уставился на Питера.
Мэриан ухватила Клару за рукав и потащила в спальню.
- Зачем он пришел? - сердито спросила она.
Клара сняла пальто.
- Надеюсь, ты не против, что мы прихватили его с собой, ведь вы все-таки старые друзья. Я подумала, будет лучше, если мы его возьмем с собой, чем если он пойдет куда-нибудь один. Как видишь, он вдребезги пьян. Явился неожиданно, мы как раз с няней разговаривали, а тут он, вот в таком виде, еле на ногах держится. Бормочет что-то о женщине, с которой у него вышла до того серьезная история, что он боится идти к себе домой. Я, правда, так и не поняла почему; кому он нужен? Что с него возьмешь? Бедняга! Мы его устроим в задней комнате на втором этаже. Вообще-то это комната Артура, но я думаю, Лен не станет возражать. Нам с Джо очень жаль его; ему просто необходима спокойная, любящая жена, уютный дом и прочее - ведь он не в состоянии о себе позаботиться.
- Он сказал, кто эта женщина? - быстро спросила Мэриан.
- Нет! - ответила Клара, подымая брови. - Он обычно не называет имен.
- Я принесу тебе выпить, - предложила Мэриан. Ей самой захотелось еще выпить. Конечно, Клара и Джо вряд ли знали, кто эта женщина, иначе они не привели бы с собой Лена. Но сам Лен - как он сам-то решился прийти? Ведь должен был понимать, что и Эйнсли может оказаться здесь. Очевидно, он уже давно так пьян, что ничего не соображает. Больше всего Мэриан боялась из-за Эйнсли. Еще выкинет какой-нибудь номер со злости!
Вернувшись в гостиную, Мэриан сразу заметила, что ее сослуживицы ведут атаку против Лена: очевидно, распознали в нем холостяка. Девы прижали его к стене на нейтральной территории; две заняли фланги, а третья отрезала ему последний путь к бегству. Одной рукой Лен держался за стенку, в другой сжимал стеклянную кружку с пивом. Девы что-то говорили, а он переводил взгляд с одной на другую, как будто не хотел подолгу задерживаться ни на одной. На его собственной физиономии, сероватой и вспухшей, как сырое тесто, выражались три чувства: недоумение, скука и тревога. Однако девам, очевидно, уже удалось извлечь из него несколько слов, потому что Мэриан слышала, как Люси вскрикнула: "Телевидение! Как интересно!", а две другие неестественно захихикали. Леонард в отчаянии поднес кружку ко рту.
Мэриан пустила по рукам тарелку с оливками и увидела, что Джо отделился от мужской компании и направляется к ней.
- Привет, - сказал он, - спасибо, что пригласила нас. Кларе так редко выпадает случай пойти в гости.
Они посмотрели на Клару, которая сидела на женской территории и разговаривала с женой кого-то из "мыловаров".
- Знаешь, я очень тревожусь за нее, - продолжал Джо. - Ей приходится гораздо труднее, чем большинству женщин. Я думаю, образованной женщине вообще приходится труднее, чем необразованной. Студентка привыкает к вниманию преподавателей, привыкает к тому, что в ней видят мыслящее существо. Затем она выходит замуж и опорный столб, ядро ее личности, заполняется.
- Что? - не поняла Мэриан.
- Опорный столб, сердцевина ее личности, то представление о себе, на которое она опирается. Если угодно, ее мысленный автопортрет.
- А!.. Да, да, - сказала Мэриан.
- Возникает оппозиция опорного столба и женского начала, которое требует от нее пассивности…
Мэриан представился большой круглый торт, украшенный взбитыми сливками и вишнями, повисший в воздухе над головой Джо.
- Тогда функцию психологической поддержки она передает мужу - он заменяет ей опорный столб. Затем в одно прекрасное утро женщина просыпается и обнаруживает, что она пуста, что ее личность разрушена, что она не знает, кто она есть на самом деле; ее мысленный автопортрет уничтожен.
Он слегка покачал головой и отпил из стакана.
- Я вижу, как это происходит с моими студентками. Однако предостерегать их было бы бесполезно.
Мэриан повернулась и посмотрела на Клару. Та оживленно разговаривала, стоя среди женщин в простом бежевом костюме; ее длинные волосы золотисто светились, как спелая груша. "Интересно, - подумала Мэриан, - говорил ли Джо своей жене, что ее сердцевина разрушена, что она фрукт, проеденный червями?" Она увидела, как Клара сделала выразительный жест рукой, и ее собеседница попятилась, явно шокированная.
- Конечно, понимание этого процесса ничего не меняет, - продолжал Джо. - Процесс идет помимо твоей воли. Может быть, вообще не надо давать женщинам высшее образование? Тогда они никогда не узнают, что лишились интеллектуальной жизни. Когда я советую Кларе закончить образование, пойти на вечерний факультет, например, она только странно смотрит на меня.
Мэриан поглядела на Джо с нежностью, точный смысл которой был смазан ее легким опьянением. Она представила себе, как он бродит по дому в нижней рубашке, размышляет о жизни интеллекта, моет посуду и сдирает марки с конвертов; интересно, что он потом делает с марками. Ей захотелось погладить его по голове, успокоить, сказать, что Кларин "опорный столб" не совсем разрушен и что вообще все будет хорошо; ей захотелось подарить ему что-нибудь. Она протянула тарелку, которую держала в руках.
- Съешь оливку, - сказала она.
Дверь за спиною у Джо отворилась, и вошла Эйнсли.
- Извини, - сказала Мэриан своему собеседнику и, поставив тарелку на проигрыватель, подошла к Эйнсли: надо было предупредить ее.
- Привет, - сказала Эйнсли, тяжело дыша. - Прости за опоздание. Понимаешь, мне вдруг захотелось собрать вещи…
Мэриан поспешно увела Эйнсли в спальню, надеясь, что Лен не успел заметить ее. Взглянув на Лена, Мэриан убедилась, что он по-прежнему прочно блокирован.
- Эйнсли, - сказала она, когда они остались наедине с грудой пальто, - здесь Лен, и, по-моему, он сильно пьян.
Эйнсли сняла пальто, размотала шаль. Выглядела она великолепно. На ней было платье зеленовато-бирюзового цвета; веки и туфли были в тон платью. Ее лицо обрамляли мелко завитые, блестящие волосы. Ее кожа, напитанная разнообразными гормонами, мягко светилась, живот еще даже не округлился.
Выслушав сообщение Мэриан, она внимательно осмотрела себя в зеркале, удивленно раскрыла глаза и равнодушным тоном сказала:
- Да?.. Меня это абсолютно не волнует. После сегодняшнего разговора наши позиции окончательно выяснились, и мы с ним можем себя вести как взрослые люди. Пусть говорит что хочет, меня это не трогает.
- Но он, кажется, очень расстроен, - сказала Мэриан. - Так Клара говорит. Он будет жить у них. Я видела его, когда он вошел, - вид ужасный. Мне бы не хотелось, чтобы ты его еще больше расстраивала.
- У меня нет причин, - сказала Эйнсли небрежно. - Зачем мне вообще с ним говорить?
В гостиной "мыловары" веселились напропалую на своей территории, отделенной невидимой изгородью. То и дело слышались взрывы хохота: кто-то рассказывал неприличный анекдот. На женской половине голоса тоже звучали все громче и все визгливей; баритоны и басы уже перекрывались пронзительными дискантами. Когда в гостиной появилась Эйнсли, все устремились в ее сторону, некоторые мужчины - как вполне можно было предвидеть - покинули свои места, желая познакомиться с ней, а их жены, как всегда начеку, вскочили с дивана и заторопились перехватить мужей. Эйнсли улыбалась рассеянной улыбкой.
Мэриан пошла на кухню приготовить коктейль для Эйнсли и для себя. От прежнего порядка там не осталось и следа: бутылки и стаканы уже не стояли аккуратными рядами. В раковине валялись подтаявшие кубики льда и остатки пищи; гости явно не знали, куда девать оливковые косточки; виднелись и осколки разбитого стекла; на столах и на холодильнике громоздились пустые и полупустые бутылки, а на полу блестело пятно непонятного происхождения. Все же Мэриан удалось обнаружить несколько чистых стаканов. Она наполнила один - для Эйнсли.
Выходя из кухни, она услышала голос в спальне.
- Вы оказались гораздо красивее, чем я думала, судя по вашему голосу в телефоне, - говорила Люси.
Мэриан заглянула в открытую дверь и увидела Люси, смотрящую на Питера из-под своих посеребренных век. Он стоял с фотоаппаратом в руках, глядя на нее с мальчишеской, чуть глуповатой улыбкой. Значит, Люси прекратила осаду Леонарда - наверно, поняла, что это бесполезно, в таких вещах она всегда была проницательнее своих подруг. Но как трогательна эта попытка перехватить Питера, трогательна и даже жалка… Ведь Питер уже почти недосягаем - почти женат.
Мэриан улыбнулась про себя и попятилась, но не ушла, пока Питер не обернулся и не окликнул ее. Он взмахнул аппаратом, и на его лице появилось виноватое, хотя и веселое выражение.
- Привет, детка! - сказал он. - Вечер удался на славу. Пора фотографироваться!
Люси повернула голову к двери и улыбнулась: ее веки поднялись, точно шторы.
- Эйнсли, я принесла тебе выпить, - сказала Мэриан, пробившись сквозь обступивших Эйнсли "мыловаров".
- Спасибо, - рассеянно сказала Эйнсли, принимая стакан, и Мэриан почувствовала тревогу. Она проследила за взглядом Эйнсли и увидела Лена, который стоял в противоположном конце комнаты и смотрел на них, приоткрыв рот. Милли и Эми все еще цепко держали его в окружении. Милли заняла передовые позиции и старалась перекрыть своей широкой юбкой возможно большее пространство; Эми перебегала с одного фланга на другой, как защитник в баскетболе, но один из флангов все время оставался неприкрытым. Мэриан обернулась и увидела, как на губах Эйнсли появилась зловещая улыбка.
В дверь постучали. Мэриан вспомнила, что Питер занят в спальне, и поспешила в прихожую.
Открыв дверь, она увидела озадаченно глядящего на нее Тревора. За ним стояли двое его приятелей и еще кто-то - как будто женщина: на ней было мешковатое твидовое пальто, темные очки и черные чулки.
- Я не ошибся? - спросил Тревор. - Это квартира мистера Питера Уолендера?
Он явно не узнал ее.
Мэриан внутренне содрогнулась: она совершенно забыла о том, что пригласила их. Ладно, будь что будет; в квартире такой шум и хаос, что Питер, возможно, их и не заметит.
- Рада вас видеть, - сказала она, - входите. Между прочим, я Мэриан.
- Ха-ха-ха! Ну конечно! - закричал Тревор. - Какой я дурак! Я не узнал вас, дорогая, вы выглядите так элегантно, вы непременно должны чаще надевать красное.
Тревор, Фиш и женщина в темных очках проследовали в комнату, а Дункан взял Мэриан за руку, вытащил ее на лестницу и закрыл дверь квартиры.
Секунду он молча разглядывал ее из-под спускавшихся на лоб волос, изучая во всех подробностях.
- Ты не сказала, что приглашаешь нас на маскарад, - изрек он наконец, - кого же ты изображаешь?
Мэриан расстроилась, плечи ее поникли. Значит, она вовсе не выглядела "великолепно".
- Просто ты никогда не видел меня в нарядном платье, - сказала она тихо.
Дункан захихикал.
- Серьги - первый класс, - сказал он. - Где ты такие откопала?
- Перестань, - сказала она немного обиженно. - Пойдем в комнату, я тебе налью чего-нибудь выпить.
Она рассердилась на Дункана. Чего он, собственно, ждал? Что она наденет рубище и посыплет голову пеплом?
Она открыла дверь. Из квартиры доносились громкие голоса, музыка, смех. Вспыхнул яркий свет, и раздался торжествующий возглас:
- Ага! Я вас застукал!
- Это Питер, - сказала Мэриан. - Он, кажется, фотографирует.
Дункан попятился.
- Нет, я туда не пойду, - сказал он.
- Обязательно пойдешь! Ты должен познакомиться с Питером, я очень этого хочу.
Ей вдруг показалось очень важным, чтобы он пошел за ней.
- Нет, - повторил он, - не могу. Это плохо кончится, уверяю тебя. Один из нас наверняка растает в воздухе, и скорее всего это буду я. И вообще там ужасно шумно, а я этого совершенно не выношу.
- Ну, пожалуйста, Дункан, прошу тебя, - сказала она. Она хотела взять его за руку, но он уже повернулся и бросился наутек.
- Куда же ты? - жалобно крикнула она.
- В прачечную! - бросил он через плечо. - Прощай, будь счастлива замужем, - добавил он. Она в последний раз увидела его кривую улыбку, и он скрылся за поворотом. Его шаги застучали на ступеньках лестницы.
На мгновение она почувствовала, что готова броситься за ним, уйти с ним вместе. Вернуться сейчас в толпу гостей было невозможно. "Но это мой долг", - сказала она себе и вошла в квартиру.
Первое, что она увидела, была широкая спина Фишера Смита, обтянутая вызывающе небрежным полосатым свитером. Стоявший рядом Тревор был в безупречно сшитом костюме и великолепной рубашке с галстуком. Оба они что-то говорили существу в черных чулках: что-то о символах смерти. Не желая объяснять исчезновение Дункана, Мэриан обошла их, не говоря ни слова.
Теперь она обнаружила, что стоит позади Эйнсли, а еще через секунду поняла, что ее сине-зеленая подруга беседует с Леонардом Слэнком. Его лица она не видела - мешали волосы Эйнсли, но она узнала его руку, державшую пивную кружку, только что наполненную до краев; Эйнсли что-то быстро и тихо говорила ему. Мэриан услышала его пьяный возглас:
- Нет, черт побери! Тебе меня не заполучить!
- Ну что ж, прекрасно!..
И прежде чем Мэриан догадалась, что за этим последует, Эйнсли подняла руку и с размаху швырнула свой стакан об пол. Мэриан отскочила. Звон разбитого стекла разом прекратил разговоры в комнате, как будто кто-то их "выключил". В полной тишине, нарушаемой лишь неуместными всхлипываниями скрипок, Эйнсли сказала:
- Мы с Леном хотим объявить всем радостную новость.
Она помедлила для пущего эффекта и, сверкнув глазами, закончила:
- У нас будет ребенок!
Ее голос звучал бесцветно. "О, господи, - подумала Мэриан, - ей непременно нужно форсировать события!"
Женская половина испуганно ахнула; на мужской раздался смешок, и кто-то из "мыловаров" сказал:
- Молодец, Лен, кто бы ты ни был!
Теперь Мэриан увидела и лицо Лена: белое как мука, но беспорядочно расцвеченное красными пятнами. Нижняя губа его дрожала.
- Ах ты тварь! - хрипло выдавил он.
Наступила пауза. Какая-то из женщин торопливо заговорила о чем-то постороннем, но тут же осеклась. Мэриан не отрываясь смотрела на Лена, и ей казалось, что он сейчас ударит Эйнсли; однако он вдруг улыбнулся, обнажая в улыбке белые зубы, и повернулся к притихшей толпе гостей.
- Это правда, друзья, - сказал он, - и мы сейчас окрестим его в нашей теплой веселой компании. Крещение во чреве! Нарекаю младенца своим именем!
Одной рукой он схватил Эйнсли за плечо, другой поднял кружку с пивом и медленно вылил ее содержимое на голову Эйнсли.
Жены разом взвизгнули от восторга. Мужья хором издали удивленное "эй!". Остатки пива еще лились из кружки на покрытую пеной голову Эйнсли, когда в гостиную вбежал Питер, на ходу вставляя в патрон вспышки свежую лампочку.
- Минутку! - крикнул он и нажал на спуск. - Отлично! Это будет потрясающий снимок! Вечер в самом деле удался на славу!
Кое-кто из гостей поглядел на Питера с укоризной, но большинство не обратило на него внимания. Все двигались и говорили одновременно; скрипки по-прежнему играли слащавую мелодию. Эйнсли, вымокшая до нитки, стояла в пенистой луже на паркетном полу. Лицо ее исказила гримаса: она пыталась решить, стоит ли ей сейчас заплакать. Лен отпустил ее; он смотрел в пол и что-то бормотал. По-видимому, он не очень понимал, что наделал, и вовсе не знал, что делать дальше.
Эйнсли повернулась и направилась к ванной. Несколько женщин трусцой побежали за ней, издавая сочувственные возгласы и пытаясь тоже попасть в центр внимания. Но их уже кто-то опередил. Это был Фишер Смит. Он стянул с себя свитер, обнажив мускулистый торс, заросший черными мохнатыми волосами.
- Позвольте, я вам помогу, - сказал он Эйнсли. - Ведь мы не можем допустить, чтобы вы простудились, верно? Особенно в вашем положении.
Он стал вытирать ее своим свитером. Глаза его сочувственно блестели.
Волосы Эйнсли обвисли и мокрыми прядями легли на плечи. Она улыбалась ему сквозь слезы - или капли пива, - дрожавшие на ее ресницах.
- Кажется, мы не знакомы, - сказала она.
- А мне кажется, что я с вами знаком, - сказал он, заботливо обтирая ей живот полосатым рукавом свитера; интонация этого замечания как будто намекала на скрытый смысл его слов.
Каким-то невероятным, чудесным образом вечеринка на этом не прекратилась; трещину, нанесенную ей сценой между Леном и Эйнсли, быстро устранили: кто-то подмел осколки разбитого стакана, кто-то вытер лужу на полу, и в гостиной уже опять звучали музыка и разговоры, и лилось вино, словно ничего и не случилось.
Зато кухня являла собой картину полного разрушения, как после наводнения. Мэриан оглядела руины в поисках чистого стакана; ей надо было выпить, но она не могла припомнить, где оставила свой стакан.