9
Для Татьяны настала счастливая жизнь. Она бросила работу в магазине и расширила парниковые площади. Георгий купил по ее документам (то есть для нее, в ее собственность) не новую, но крепкую "ниву", идеальную машину по нашим дорогам, причем не ту, которая "нива-шевроле", гибрид-паркетник, а ту, единственную из отечественных, что полюбил весь русский народ (поэтому, возможно, и отняли ее у народа: отнять любимое - самая интересная игра власти в любой исторический период). Купили также и прицеп. Каждое утро Георгий грузил на прицеп зелень и овощи, Татьяна везла в Москву, сдавала, получала достойные деньги.
Между прочим, смерть кабана Тишки она отменила, вернее, отложила на неопределенное время - он стал чем-то вроде талисмана.
А Георгий разобрал и заново построил сарай, чтобы там мог поместиться Карий, и целыми днями возился с ним: чистил, холил, скакал на нем по окрестностям, купал в реке. Подумывал завести еще одну лошадь и вообще заняться частным коннозаводством. Купил и читал книги по этому делу.
А о том, кто он был и откуда здесь взялся, словно и не вспоминал.
Только иногда видела Татьяна, как останавливаются его глаза и смотрят в неизвестное пространство. И сердце ее сжималось предчувствием тоски, как писали в старинных романах, но я не вижу причины, чтобы и мне не написать то же самое в романе современном, сегодняшнем, ибо и сейчас сердца именно сжимаются именно предчувствием именно тоски… И именно тогда, когда все хорошо.
10
Лидия, работая у очередной клиентки и разговаривая с нею, краем уха слушала включенный телевизор, где была передача "Жди меня".
И вдруг: "Татьяна Викторовна Лаврина из города Чихова прислала фотографию человека, который потерял память. Кроме этой фотографии данных нет, предположительно имя человека Георгий. Покажите, пожалуйста, фото. Может быть, кто-то узнает, напишет нам или позвонит".
Лидия сперва застыла с ножницами, а потом бросилась к телевизору. Увидела фотографию Георгия, которую сделала Татьяна. На ней он был еще с бородой - таким пришел, а потом, это мы забыли упомянуть, сбрил ее и вообще ежедневно брился; видимо, к этому привык в предыдущих своих жизнях.
- Надо же… Все-таки показали! - ахнула Лидия.
- А я уже и забыла про письмо! - призналась Татьяна, когда Лидия прибежала к ней с этим известием.
- Дошла очередь, значит. Теперь жди да жди.
- Прямо уж. Может, никто и не узнает… Он там заросший весь…
Когда через два дня Татьяна увидела в калитке высокую, красивую девушку в легкой модной одежде и с нею мужчину лет тридцати, тоже высокого и с такими же, как у девушки, ярко-синими глазами, она сразу поняла - за Георгием.
- Здравствуйте! - энергично сказал мужчина, крепко сжимая руку девушки и этим призывая ее к спокойствию. - Вы - Татьяна Сергеевна Лаврина?
- Я, - сказала Татьяна без голоса. И, кашлянув, повторила: - Я, а что?
- А где Виктор?
- Какой Виктор?
- Она еще спрашивает! - возмутилась девушка. - Делает вид, что ничего не понимает! Будто она ни при чем!
- Ксюша! - урезонил ее мужчина. - Я же тебе сказал: если бы она была при чем, она бы на телевидение не писала!
Ксюшу этот довод слегка утихомирил, но она продолжала враждебно и недоверчиво осматриваться, будто подозревала, что Виктора (то есть Георгия) где-то прячут.
А Виктор, то есть Георгий, в это время скакал в окрестностях Чихова на своем Карем.
Но мог вернуться с минуту на минуту.
- Так где Виктор? - спросил мужчина. - Это вот его жена Ксения Шумакина, а я ее брат Сергей, то есть шурин Виктора. Понимаете? Мы увидели фотографию, узнали Виктора, позвонили на телевидение, нам дали ваш адрес. И вот мы здесь, как видите.
- Он уехал, - сказала Татьяна.
- Куда?
- Он… Даже и не знаю. В Москву, что ли… Вы зайдите вечером.
- Спасибо! - сказала Ксюша. - Мы тут подождем!
Но ждать не пришлось: в конце Садовой появился всадник на коне. Он спешился у дома Татьяны, весело бросил ей:
- Привет! - и стал открывать ворота, чтобы провести коня.
Для Ксюши и Сергея это зрелище было таким странным, что они молча смотрели, застыв на месте.
Георгий-Виктор, проводя мимо них коня, улыбнулся им и вопросительно посмотрел на Татьяну: что, дескать, за гости? (Про объявление в телевизоре Татьяна ему ничего не сказала, поэтому он никого не ждал, не был готов.)
- Это вот… За тобой… - сказала Татьяна.
И тут Ксюша заплакала. Подошла к мужу, обняла его.
- Витя! Как я измучилась!
- Да, брат, поволновались мы! - подтвердил Сергей, крепясь, но в заблестевших его глазах наливалась скупая мужская слеза. Впрочем, так и не пролившись, высохла: видно, человек был стойкий, выдержанный.
Георгий-Виктор в одной руке держал поводья, а другая была опущена. Он смотрел поверх головы склонившейся ему на грудь Ксюши.
Ксюша наконец почувствовала чуждость его тела, оторвалась, заглянула снизу, спросила:
- Неужели ты меня забыл? Витя?
- А давайте пообедаем! - предложила Татьяна. - Вы же с дороги!
11
Обедали - и Сергей рассказывал Виктору (теперь уж точно Виктору), как обстоят дела. Ксюша тоже порывалась что-то сказать, но не могла, тут же начинала всхлипывать.
Татьяна подавала и помалкивала. Она была в том, в чем возилась в саду: старые мешковатые джинсы, кофта до колен, на голове платок. Понимала, что выглядит замарашкой, но иначе выглядеть и не хотела. И добилась своего: ни Ксюша, ни Сергей не восприняли ее как женщину, говорили при ней свободно, как говорят при официантке в ресторане.
- Ты, значит, Виктор Жанович Шумакин, - рассказывал Сергей.
- Жанович?
- Да. Отчество такое. А Ксюха твоя жена вот уже третий год.
- Я не первый раз женат? - уточнил Виктор, глянув на Ксюшу, который было лет двадцать пять (и глянул, отметила Татьяна, с естественным мужским интересом - да и как без интереса смотреть на такую эффектную женщину?).
- Третий вообще-то, - сказал Сергей, хмыкнув, видя в этом некую веселость.
- Дети есть?
- Детей, извини, нет, - признался Сергей, будто был в этом каким-то образом виноват. - По причине твоей инфекционной болезни, перенесенной в юности.
- Ясно. Рассказывайте дальше.
Сергей рассказывал.
Виктор был сиротой и воспитывался в детском доме в окрестностях города Сарайска. При доме была секция дзюдо с приходящим тренером, Виктор проявил способности, побеждал на детских, затем на юношеских соревнованиях. Потом мелкая кража, еще одна, поимка на рынке, отправка в колонию. Там за драку Виктору добавили срок, из малолетки он перешел в колонию взрослую. Мог застрять в местах лишения свободы навсегда, получая все новые сроки, как это бывает со многими людьми его темперамента. Но встретил умного человека из бывших спортсменов, безрукого гимнаста, служившего в тюремной библиотеке (записывал книги в формуляры зубами, то есть ручкой, зажатой в зубах), он приохотил Виктора к чтению, разговаривал с ним. Объяснил, что в этой жизни воровать воровскими способами давно уже невыгодно, лучше воровать честно, занимаясь, к примеру, политикой или бизнесом.
И Виктор, отбыв очередной срок, будучи еще молодым человеком, поступил учиться заочно в сельскохозяйственный институт (там не было конкурса). Занялся, имея смекалку и ум, бизнесом.
- Каким? - спросил Виктор.
- Ну, бизнесом вообще.
- Банковское дело? Производство? Торговля? Какой бизнес, конкретно?
- Витя, разве это важно? - спросила Ксюша.
- Очень важно, Ксюша, - ответил он ей.
Ксюша вся так и засветилась: по имени назвал!
Татьяна отвернулась.
- Ну, Витя, я, ей-богу, не знаю! - развел руками Сергей. - Бизнес, он и есть бизнес. Деньги делал.
- Из чего?
- Из всего.
- Так, ладно. Что дальше?
- А что дальше? Ты - доверенное лицо губернатора.
- Это должность такая?
- Нет. Скорее неофициальный статус. Когда-то это называли: чиновник для особых поручений, - блеснул эрудицией Сергей.
- Вам это известно?
- Давай на "ты", а то я стесняюсь, - сказал Сергей. - Почему же неизвестно, я исторический факультет закончил. А Ксюша биолог у нас.
- И какие у меня были особые поручения? - спросил Виктор.
- Разные…
Сергей посмотрел на Татьяну.
- Говори, при ней можно, она мне…
- Я ему хозяйка тут, - торопливо сказала Татьяна. - Как даже нянька. Он же, как малый дитя, совсем был, вот я и ухаживала, потом он помаленьку начал память возвращать, в смысле повзрослел, а все равно много чего не понимает, вот мне и приходится… Ну, и он кое-что помогает, муж у меня больной, он в отлучке сейчас, - рассказывала Татьяна, стараясь казаться проще и неграмотнее, чем была на самом деле.
Виктор слушал ее, постукивая пальцами по столу и не поднимая головы. Но Татьяна уже хорошо его знала, ей не надо было заглядывать ему в лицо, чтобы увидеть, что он все понял правильно.
- Да, - сказал Виктор после паузы. - Так и было. Рассказывай, Сергей.
Сергей рассказал.
Последнее поручение было: отвезти энную сумму в Москву некоему министру, чтобы тот кое в чем помог Сарайской области и ее губернатору, что одно и то же. Абы кого с такими поручениями не посылают. Шумакину дали двух сопровождающих, крепких парней из личной охраны губернатора. Остановились они в сарайском представительстве: губерния имеет в Москве свой особняк. Виктор должен был назначить министру встречу, причем министр требовал, чтобы никаких свидетелей. Предположительно, свидание должно было состояться ночью где-то на глухой улочке в окрестностях представительства. И как раз этой ночью здание загорелось. И Виктор бесследно исчез. Вместе с деньгами. И неизвестно, успел ли он передать деньги или нет. Вопрос этот очень волнует губернатора Затыцкова и других приближенных к нему людей.
- Боитесь, не передал? - спросил Виктор. - Сбежал с деньгами?
- Боимся - передал. Суть в том, что министр через неделю после пожара угодил под следствие. Разгребают до сих пор, нашли много наличности - в чемоданчиках деньги лежали и в сейфах, будто в камере хранения. Некоторые чемоданы он даже и не открывал, зараза! А дело ведут такие умельцы, что докопались до происхождения уже многих денег, и у многих больших людей - большие неприятности. Затыцков ждет - вот-вот очередь дойдет до него. Одна надежда, Виктор, что ты эти деньги проиграл. Любил ты это дело, но, правда, играл всегда только на свои.
- А я это знала, - утирая слезы, вступила Ксюша, - и позаботилась. Подумала - вдруг тебя занесет, вдруг все проиграешь, я тебе на крайний случай в куртку, в воротник, где капюшон, зашила десять тысяч. Позвонил бы мне, а я бы сказала. Ты их нашел?
- Нашел… А почему меня в розыск не объявили?
- Какой розыск? - удивился Сергей. - Наоборот, мы всем говорим, что ты тяжело болеешь и дома лежишь. Потому что, пока насчет денег не выяснили, лучше, чтобы никто ничего не знал. Пробовали, правда, в московских казино выяснить, был ли где-то большой проигрыш в это время, но они разве скажут! Так что, Виктор, очень надо вспомнить, куда делись деньги. Если успел отдать - плохо, если проиграл - тоже плохо, но уже лучше. А самый замечательный вариант - если бы у тебя их украли. Мы охранников допросили, конечно, и всех прочих. Безрезультатно. Ну? Не помнишь?
- Я насчет своей жизни ничего не помню, а ты - деньги! - раздраженно сказал Виктор.
- Одно с другим связано, - примирительно улыбнулся Сергей.
- А я никого не убил в своей жизни? - задал неожиданный вопрос Виктор.
Сергей даже засмеялся:
- Ну ты спросил! Успокойся, как ни странно, никого не убил.
- А что ж странного?
- Да ничего. Просто в твоем окружении мало людей, которые никого не убивали. Всем приходилось - либо лично, либо при посредстве.
- Хорошее окружение! - иронично отозвался Виктор.
- Время такое было, - списал на время Сергей, как списывают и все прочие.
Виктор задавал еще вопросы.
- Я строителем работал когда-нибудь?
- Нет.
- В футбол играл?
- Разве только в детдоме. На физкультуре.
- Животные в доме есть?
- У тебя на них аллергия. В смысле - на кошек и собак.
- Да? Не замечал. И лошади не было?
- Нет. Ты сроду на лошади, насколько я знаю, не сидел, - отвечал Сергей.
- А что мы тут разговариваем? - спохватилась Ксюша. - У нас самолет вечером, в восемь часов! Собирайся, Витя!
- Что, и билет взяли?
- Конечно.
- По какому документу?
- По паспорту, - Сергей выложил на стол паспорт. - Восстановить с нашими связями - плевое дело.
Виктор раскрыл его, рассматривал.
- А кто такой Мушков? - спросил он.
- Понятия не имею, - сказал Сергей. - Ксюша, ты не знаешь?
- Никогда не слышала. А кто это, Витя?
- Сам не знаю.
12
Татьяна пошла в хлев - задать корма Тишке.
Сказала ему:
- Ну все, хватит. Сегодня же приглашу Митрюхина, пусть тебя режет. Хоть ты и хороший, а все равно свинья. А свинье свинская участь, понял? Сожрут тебя. Обидно? А почему? Чем ты лучше других? Других свиней режут, а тебя до старости кормить? До естественной смерти? И кому от этого польза? Тем более - станешь старый, будешь болеть, мучиться, а тут чик по горлу - и даже не заметишь. Митрюхин хорошо режет, ты не бойся. Он, говорят, не ножом и не топором, а такое у него длинное шило. Он им сунет в сонную артерию - и все. И отправишься в свой свинячий рай, прости меня, Господи. Надо, что ли, лампу опять проверить…
Она долго уже отсутствовала.
Она знала, что Георгий, то есть Виктор, будет ее разыскивать, чтобы проститься. И зайдет сюда.
Она знала, как поступить.
Если он сейчас уйдет от нее, все помня о ней, это больно. Пусть уйдет без памяти. Ты человека помнишь, он тебя нет - это все равно что человек умер. А об умершем можно лишь тосковать, но нельзя надеяться на его возвращение. Тосковать Татьяна была согласна, надеяться - нет. С ума сойдешь.
Она разожгла лампу.
Увидела в щель: Виктор идет к хлеву.
За ним, ни на шаг не отставая, шла Ксюша.
- Татьяна! - окликнул Виктор.
Татьяна промолчала.
Виктор открыл дверь, заглянул, увидел Татьяну, вошел.
А Ксюша, зажав нос, закричала:
- Виктор, выйди оттуда! Ты провоняешь весь! Ужас!
И, не в силах стерпеть запаха, отбежала от хлева.
- Ну что ж, Таня… - сказал Виктор.
- До свидания, всего хорошего, - заторопилась Татьяна. - Вы бы забрали все свое. Машину, другие вещи. Велосипеды у пацанов можете взять в счет денег.
- Не стыдно тебе? Ты знаешь, я бы остался… Но каждый человек должен жить своей жизнью, а не чужой.
- Зачем вы мне это говорите? Не надо мне ничего говорить! Слава богу, не дура, все понимаю! - говорила Татьяна, не поворачиваясь к Виктору.
Лампа стояла перед нею на ящике, из форсунки выбивалось небольшое пламя.
Татьяна схватила лампу, подкачала несколькими резкими движениями, направила на Виктора, тот отшатнулся. Она подскочила ближе, почти опаляя лицо.
Виктор ударился спиной о стену, осел. Закрыл глаза.
Все, как обычно.
Татьяна погасила лампу, ждала.
Тихонько постучала Виктора по щекам.
Он открыл глаза.
- Здравствуйте, - сказала Татьяна. - Объясняю: вы потеряли память. Оказались здесь, у посторонней женщины, то есть у меня. Но вам повезло, вас нашли ваша жена и ее брат. Они вас ждут.
- Хватит дурить, Татьяна, - сказал Виктор. - Все я помню. Какие-то эксперименты проводишь. Зачем?
- Чтобы ты меня забыл. Хотя - и так забудешь.
- Таня… Ты не представляешь, как я благодарен…
- Слушайте, езжайте уже! - закричала Татьяна.
Виктор не понял ее грубости, даже слегка обиделся. Он просто не знал, что нет для женщины ничего нестерпимей, чем благодарные слова мужчины при уходе. Когда он ругается на пороге, проклинает и обвиняет во всех грехах - это понятно, это обидно, но не оскорбительно. А когда вот так вот рассусоливает - дескать, ты славная, хорошая, но… - убить хочется. И задать вопрос: если я такая славная и хорошая, чего же уходишь?