Теперь слова "пенс" и "пенсия". Ясно, что речь о деньгах, то есть об энергии в материальном виде. "Пенсия" – это накопленные деньги на старость. Буква "с" говорит о цикличности, и деньги должны быть в обороте, чтобы накапливаться. Таким образом, вторая группа слов говорит о качестве расширения через накопление.
– Ну а теперь, – Михаил выдержал паузу, чтобы друзья успели "переварить" сказанное, – соединим выделенные качества в одно. Сварим, так сказать, их вместе, в одно общее качество. Попробуйте. Для этого подключите воображение, почувствуйте их, и у вас получится.
Когда-то Сергей писал стихи, и соединить два качества ему оказалось под силу.
– Можно я скажу, что у меня получилось? – он весь светился от переполнявшей его энергии.
– Давай.
Друзья чувствовали, что проникли в такие глубины слов, где можно найти неиссякаемый источник энергии. Невозможно передать чувства, наполняющие тебя, когда ты проникаешь в мыслеформу, обозначенную простым словом. Такое впечатление, что заходишь в маленький шалаш, а оказываешься в роскошном дворце. Ощущение просто неописуемое.
– Терпение, – выдохнул лишний воздух Сергей, казалось, для того, чтобы не лопнуть, – это пение души, осознающей, что трудности – это тропа к богу.
Наступило молчание.
– Как красиво, Сережа! – Лиза не могла удержаться и поцеловала мужа.
– Видите, друзья, терпение – это состояние, находясь в котором, наша душа растет. – Михаил обвел всех взглядом. – Чувствуете, как много энергии высвободилось из этого слова. Или мы приобрели больше энергии, поняв его глубинный смысл, что, впрочем, не важно. Сейчас важно то, что мы смогли войти в некий мир, где смогли эту энергию почерпнуть.
Тот мир, куда мы с вами направимся, тоже обозначается словом. Это слово мало кто знает, а из тех, кто знает, еще меньше знают, что это слово-ключ в мир алхимии. Если просто произнести это слово – ничего не произойдет. Нужно его разобрать так же, как мы сейчас разобрали слово "терпение", выделить его глубинный смысл, и тогда вы войдете в этот мир. Правильнее будет сказать так – этот мир откроется перед вами. Вы настроитесь на него благодаря высвободившейся энергии. Слово это – "АЗОТ".
– Газ?! – сказать, что друзья были удивлены, значит, ничего не сказать.
Нет, это не газ, хотя смысл в этом, конечно есть. Большая часть воздуха, которым мы дышим, это азот. По школьной программе известно, что во всех аминокислотах, из которых строится ДНК, присутствует азот, который играет немалую роль в энергообразовании. Само слово "газ" произошло от слова "хаос". Вспомните броуновское движение молекул. Хаос, с точки зрения древних мудрецов, это первичное состояние материи. Как химический элемент, "азот" с греческого переводится как "не поддерживающий жизни". Наше слово "АЗОТ" – составное. Принято считать, что оно обозначает начало и конец всего, так как состоит из начальных и конечных букв трех разных алфавитов. Первые три буквы – "Алеф", "Альфа" и "А" – начальные буквы еврейского, греческого и латинского алфавитов соответственно. Вторая буква – "Зет" – последняя буква латинского алфавита. Третья буква – "Омега" – последняя буква греческого алфавита. Наконец, четвертая буква – "Тау" – последняя буква еврейского алфавита. Все это – древние языки, и у каждой буквы в этих языках есть свое, присущее только ей значение. Нужно выделить смысл каждой буквы и соединить их вместе. То, что получится, и есть истинный ключ, открывающий вход в мир алхимии. О буквах мы поговорим чуть позже. А пока обратите внимание на количество языков и количество букв. Языков – три, звуков в слове – четыре, а букв – шесть. В сумме получается тринадцать. Только из одних этих чисел уже можно вывести следующий смысл – победа духовного над материальным достигается благодаря внутренней трансформации, которая возможна, только когда находишься в гармонии с Миром и горишь в огне самоосознания. Кстати, – обратился к Лизе Михаил, – это тот самый огонь, на котором ты горела в своем сне.
Потом Михаил посвятил своих друзей в смысл каждой буквы. Это буквы древних языков, которые использовались для посвящения неофитов в тайны Природы, тайны Мира. Буквы этих языков представляли отдельные первопринципы, законы, согласно которым создана Вселенная. Когда все "ингредиенты" были найдены, прочувствованы и соединены в единое целое, Мир, как книга, начал раскрываться перед друзьями. Им предстояло еще много самостоятельной работы, но сегодня, увидев, как работает слово, каждый из них получил ключ к тайнам своей души. Входя в этот мир, каждый увидел себя таким, каков он на самом деле, увидел себя в состоянии первичной материи, которую он должен превратить в "золото".
Перед тем как уехать, Михаил оставил друзьям свои дневники, где он во всех подробностях описал этапы своей работы в мире алхимии.
После отъезда Михаила, в специально выбранный для этого день, друзья приступили к чтению этой истории…
– А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а!
Крик. Кто-то кричит. Кто-то кричит "а-а-а-а". Сильно, очень сильно кричит. Наверно, больно. Наверно, очень больно, раз такой крик…
Больно. Больно. Очень больно. Как больно. А-а-а-а! Как больно! А-а-а-а! А-а-а-а! Как мне больно!.. Так это же я кричу, это же мне больно. Как же мне больно! Везде, везде больно!.. Нет, больно в груди, в голове, в ногах, но не везде. Руки на чём-то мягком. Им хорошо. Ещё какие-то разноцветные круги и ещё что-то – какие-то светлые пятна. Они везде. И ещё чернота… Темно и больно. Почему так больно? Почему мне так больно и почему так темно? Где я? Кто я? Что я тут делаю? И главное, почему мне так больно?!
Мои руки. Да, это мои руки. Какие они тяжёлые… Это лицо, моё лицо, но какое-то оно чужое. Нос, щёки, глаза, лоб… Они мои и тоже не болят, а вот затылок болит, но не так сильно, как грудь и ноги. И ещё почему-то больно дышать. Каждый вдох причиняет боль. Что-то на мне лежит. Тяжёлое… Поддаётся немного. Вот так лучше, боль меньше и в ногах тоже, но так очень тяжело. Что это? Гул в голове, теперь в шее, в груди… Ну, прямо как волна. Волна?! Да я же моряк! Я в трюме корабля! Корабль, должно быть, на что-то напоролся в то время, когда я тут что-то делал! Я моряк, джентльмен удачи! Я корсар! Сивульф – вроде так все меня зовут. И как будто все боятся… Говорят, что очень силён. Да! Сильней меня никого на корабле нет. А ну!..
– Дрожь… Хорошо. Вспомнил. Можно уже отпустить его. Теперь он вспомнил о себе всё, что ему сейчас нужно.
Человек, придавленный грудой холодного оружия, ящиков с золотом и драгоценными камнями, встрепенулся и осторожно начал вылезать из-под этого драгоценного хлама. Мне было хорошо видно, как он, несмотря на кромешную темноту, осторожно снимал с себя острые ножи, шпаги, сабли. С каждым движением сила к нему возвращалась.
– Всё, он выживет, хоть и проткнут в нескольких местах.
Вдруг я весь содрогнулся, как гром, который выливался изнутри меня, как из другого мира, и растекался в этом мире, отдаваясь эхом во всех уголках земли. Гром походил на голос. Алхимик сожжен, – гремел гром, – знания, которые получены в его теле, ты вспомнишь, но не сразу. Ты должен понять, что знания ради знания приводят к смерти, т. к. нарушают равновесие. Сделай из этого зверя человека, и ты придёшь ко мне. Это твой последний инструмент и последнее испытание. Если зверь в нём победит тебя, то ты будешь спать в камне… Я люблю тебя, но могу помочь только тем, что Знание о себе ты будешь вспоминать постепенно, чтобы уравновешивать его действием. Иначе ты не справишься. Это всё. Теперь ты должен прийти ко мне сам. Прощай.
С последним раскатом наступила тишина, похожая на плотный занавес. Плотный, но прозрачный. Теперь я – Сивульф, флибустьер, корабль которого разбился о рифы во время шторма – награбленное золото не позволило уйти от скал. Погибли все. Душа Сивульфа ушла от него еще раньше – год назад. Только его неукротимая ярость и сила помогли ему выжить и дождаться моего последнего и самого страшного испытания. Боги сохранили его для меня. Так кто же я? Почему для меня сохранили одного из самых страшных пиратов, которые когда-либо жили на земле?
Этот закон я знаю. Ответ приходит сразу. Нужно лишь поставить правильно и своевременно вопрос. Если ответ не приходит – нужно забыть о нём и идти дальше. Значит, буду привыкать к этому зверю.
Завеса тишины раздвинулась, и новая жизнь обрушилась на меня рёвом вётра и ужасным треском разваливающегося пиратского корабля. Моё новое, но изрядно подпорченное вольной жизнью, выпивкой, табаком и оружием тело изрыгало проклятия внутри разрушенного страшным штормом и наполненного золотом и мертвецами корабля.
То, что осталось от некогда грозного "Кракена", – так звался корабль – лежало на раздробленном боку между рваными скалами, острыми, как стекло. Был отлив и судно, как бы пытаясь лучше устроиться, ворочаясь под ударами волн, всё глубже насаживалось на колья рваных скал. Страшный, наводивший на всех ужас, "Кракен" был казнён самим Морем.
Растерзанные тела смешивались с обломками, представляя гигантскую мясорубку. Картина, страшная и величественная, приковывала к себе внимание. Странное, грязно-зелёное свечение окутывало как туман место гибели корабля. Это души пиратов кружились вокруг, прикованные к сокровищам своей алчностью.
Вместе с этим пришло понимание, душем холодного ужаса отрезвившее меня – у меня тоже нет тела и я должен спешить занять его! Иначе могу опоздать навсегда! Тут же, внутри меня, родилась сила. Она со скоростью молнии проникла в пытающееся еще выбраться из корабля огромное, звероподобное тело. Сивульф замер на мгновение, прислушиваясь к чему-то новому, появившемуся в нём. Волна страшных картин, звериной злобы и ярости залила меня. Теперь мне стало ясно, каким образом я попался на интерес к знанию, когда был алхимиком. Я забыл о себе и слился с эмоциями человека. Теперь мне омерзительны мои новые чувства. Хочется вырваться на свободу, но я понимаю – делать этого нельзя. Я должен оставаться здесь, пока не уравновешу эту яростную и разрушительную силу. Бороться с ней невозможно, – она многократно превосходила силу алхимика. Да алхимиком я, собственно, и не был, т. к. увлёкся спагирией – ложным путём, приводящим к саморазрушению. Золото, которое я тщетно пытался добыть, сейчас лежало под моими ногами. Я топтал его, не обращая внимания на звон монет. Жажда жизни взяла верх. И только тут я понял, что настоящая цель алхимика – не золото земное, а золото духа, которое достигается идеальным равновесием всех качеств человека. Теперь я вспомнил, что об этом говорил мне учитель. Да, это был именно его, до боли родной и любимый голос. Видимость – это иллюзия. Она реальна, но природа её – смерть. Она разрушается, и помогает ей в этом время. На земле нет ничего вечного. Но именно земля нужна нам, чтобы взращивать свой дух. Без земли, материи – мы ничего не можем. Это наша Мать. Но она ужасна и хитра в своём коварстве. Если мы любим её беззаветно, она забирает всё. Поэтому даже в любви нужна мера. Любовь без меры – это уже страсть, а страсть иссушает и разрушает. Такова участь всех, кто испытывает страсть к женщине, золоту, вину, знанию… Смерть их удел.
Вспышка воспоминаний кончилась. Грозный флибустьер, обхватив голову руками, рухнул в золото и испуганно завопил, срываясь на визг. "Кто тут, кто это?" – кричал он, катаясь в опасно остром и звенящем металле. Мало-помалу он успокоился и затих. Волны уже не могли пошевелить корабль и бессильно разбивались где-то внизу.
Я замер. Знание, что любым своим резким проявлением я просто уничтожу пирата, не давало мне действовать быстро, чтобы спасти его. Но вспышка света в его сознании сделала своё дело. Остатки свечения – не разрядившиеся в образы, т. к. их понимание не было ещё мной достигнуто, наподобие ртути двигались по телу спящего, постепенно всасываясь в него, как в губку. "Инъекция" начала действовать. По мере растворения света постепенно стала очевидна мудрость учителя, помогающего мне подготовить тело морского разбойника к связи со своим новым ангелом. Наиболее тёмные части его психики, как засохшие корки старого жира, постепенно стали растворяться, давая возможность его сознанию очиститься от тяжёлых туч, закрывавших небо его внутреннего мира. Чёрная, жирная злоба, удерживавшая тучи его мыслей в виде гигантских нагромождений, между которыми то и дело проскакивали страшные разряды, постепенно растворялась, и все накопившиеся эмоции обрушились нескончаемым ливнем. Его тело стало биться в припадке безудержного рыдания.
У меня появилось время. Так как я находился в Сивульфе, то стал работать с высшими сферами его психики, подготавливая их для решения своей главной задачи. Сивульф оказался идеальным инструментом. Великолепная память, сила воли и концентрации были в идеальном состоянии. Лишь изредка спутанный грязными желаниями интеллект посещал эти сферы. Только злобной ярости было под силу ненадолго вытолкнуть его сквозь тучи узкого мировоззрения. Взамен на слабый проблеск интуиции, требовавшей огромных эмоциональных затрат, всегда начиналась резня. С каждым разом жертв требовалось всё больше и больше, чтобы насытить чёрную, алчущую крови прорву.
Чем дольше я находился в своем страшном скафандре, тем яснее становилась картина моего ужасного положения. Ах, люди! Глупые люди! С помощью убийства и разрушения решающие свои проблемы! Глупцы! Смерть изменяет ситуацию, но суть проблемы всегда остаётся. Человек, забирающий у другого дом, деньги, жизнь… не заполняет своей пустоты. И эта пустота становится больше с каждым новым чьим-то горем или чьей-то смертью. Только взращивание своих внутренних ценностей даёт истинное богатство, духовное и материальное. Чтобы создать золото, нужно иметь золото. Так говорят алхимики. А чтобы достать золото, – добавляют они, нужно руку по локоть засунуть в грязь. Сейчас вокруг меня золота хоть отбавляй. Но это золото засохшее. Оно подобно сорванным яблокам. Каждое такое яблоко способно взрастить несколько яблонь, которые долго будут давать урожай. Такова земная жизнь и цена её – смерть. Духовные ценности, в отличие от земных, не срывают с дерева, на котором они растут. А мне нужно золото именно духовное. Потому и сохранили для меня эту огромную, живую кучу грязи.
Учитель, мой дорогой учитель! Чего бы мне это ни стоило, я приду к тебе! Предстоявшая битва с тёмными силами, владевшими этим человеком, меня не пугала, а наоборот – добавляла решимости. Но было одно обстоятельство. Я не мог допустить смерти Сивульфа – это была бы и моя смерть. А вот силы, противоборствующие мне, легко пойдут на это. И если они увидят, что я побеждаю, то будут добиваться только этого. Захватить душу человека через его низменные чувства не составляет труда, а таких людей больше чем достаточно.
Пока бушевал шторм, мой приход в мир был незаметен. Когда же всё успокоится – любое моё действие будет заметно во внешнем мире, так как будет изменять внутренний мир человека. Подобный процесс происходит, когда вычерпываешь воду, например, из лодки. Черпаешь в одном месте, а вода стекается отовсюду. Пылинки на поверхности начнут плыть к месту вычерпывания. Точно так же к месту пребывания Сивульфа начнут стекаться люди. Это может происходить, казалось бы, совершенно случайно, но это закономерность. Так устроен мир. Поэтому, рано или поздно, Сивульфа могут найти представители закона только для одного – повесить. Пираты – при первом удобном случае тоже его убьют. Своей команды у него уже нет, а награбленное золото – лакомый кусок, способный обогатить целую страну. Об этом золоте знают, и скоро его начнут искать.
Итак, моей первой задачей было заставить пирата спрятать сокровища, что для обычного человека было практически невозможно. Вторая задача была ещё более невозможна – научить Сивульфа быть невидимым. Как только в этом появилась необходимость, свет воспоминаний осторожно стал сочиться из моего центра.
Высокая трава, как редкий лес, стоит передо мной. Сквозь неё я вижу одетого в кимоно человека, медленно идущего по извилистой дорожке из облизанных морем и плотно уложенных друг к другу валунов. Это мой отец и… учитель. Он – ниндзя, и сейчас проверяет мои навыки в искусстве невидимости. Я, замаскированный под куст, спокойно лежал, ожидая момента, когда он пройдёт мимо. Моя маскировка была безупречна, но учитель даже не смотрел по сторонам. Шаг за шагом, бесшумно ступая по камням, он продвигался по змеящейся в зарослях кустарника дорожке. Его сосредоточение было каким-то особым.
Разные мысли роем мух носились вокруг меня. Они жужжали, щекотали, дразнили. Образы сменялись один за другим, но я был спокоен – они не задевали меня. Но вот появился образ очередного приёма, с которым у меня были трудности. Я увлёкся тонкостью технологии его выполнения, почувствовал то состояние, которого мне никак не удавалось достичь, и в этот самый миг обжигающая боль от удара раздробленной бамбуковой палкой, которую держал учитель, согнала с меня видение, жирным оводом сосавшее мои силы. Попавшись на "крючок", я обнаружил себя – увлёкшись увиденным, я потерял то особое равновесие, которое делало меня невидимым.
Изнуряющие тренировки следовали одна за другой. Как-то раз отец отправил меня в лес, дав очередное задание. Отрабатывая скорость погружения в состояние равновесия, я бродил по лесу и наблюдал за реакцией животных и птиц на моё появление. Увидев маленькую и красивую полянку, я решил помедитировать на ней. Спокойно погрузившись в состояние равновесия, я вдруг увидел, что мир похож на капусту. В нем много слоёв и каждый слой – это лабиринт, в котором легко можно заблудиться, если потерять в нём равновесие. Сохраняя равновесие, я обнаружил, что могу пронизывать слои мира и перемещаться сквозь них. Моё сознание в долгих тренировках научилось принимать любую форму и, как игла, легко проникало сквозь слои мира.
Полянка виделась мной сначала местом с приятной, мягкой травой. Вокруг росли невысокие деревья с широкими листьями. Рядом журчал ручеёк, но из-за плотной листвы невозможно было разобраться, откуда идёт звук.
Звук накапливался внутри круга, окружённого живым занавесом, и стремился проникнуть внутрь того, кто заходил сюда. Постепенно чёткие очертания травы и деревьев стали пропадать. Теперь это была сплошная зелёная масса, которая двигалась и дышала. Слабо светящиеся, пульсирующие нити, похожие на паутину, пронизывали всё вокруг. Они проникали в меня, и я воспринимал их, как запах и вкус. Звуки, похожие на тихое пение и шептание, окружали меня со всех сторон. Я ощущал их в своём теле и постепенно растворялся в них.
Кругом носились разноцветные пузыри, очень похожие на крупную рыбью икру. Внутри некоторых икринок всё время что-то двигалось и прыгало, а некоторые вели себя спокойно. Иногда прилетали целые облака пузырей.