Я начал убирать дуальность. Дошел до абсурда: оставил одну ложку, одну чашку, одни брюки, одни носки, все остальные "дублирующие" предметы выбросил. Ничего лишнего – Сила учила меня обходиться малым. Я жил в сознательной "нищете", бдительно следил за всем, все держал под строжайшем контролем. У меня так мало вещей, их надо беречь, ведь неизвестно, сколько времени придется ими пользоваться. Если порвутся, например, брюки, то так и буду ходить в рваном – больше ведь ничего нет. И потому, даже садясь на стул, я выпрямлял ноги, чтобы не деформировались коленки на штанах – "контролировал" брюки. Сломается ложка – заменить ее нечем. Значит, буду есть руками. Неудобно как-то руками-то… И тогда я начал максимально аккуратно, гипертрофированно аккуратно, предельно мягко делать все: и надевать брюки, и прикасаться к ложке, и много чего еще. Я стал все контролировать и замечать то, на что раньше, когда всего было много не обращал внимания и что делал автоматически, не осознавая, не "присутствуя" дзеновски.
Так Сила учила меня: все что угодно, в любой бытовой ситуации подлежит контролю и, значит, осознанию. Так расширялась зона моего активного внимания и сфера осознанного.
Я съел все, что было съедобного в моей квартире, до последней крошки. Выключил холодильник – никаких запасов на будущее, только "здесь и сейчас". И когда я шел в магазин за продуктами, то покупал лишь то, что мог съесть за один раз – ну, например, один помидор, две булочки, маленькую бутылочку минеральной воды. И я обязательно должен был съесть все мною купленное – таково было задание Силы.
Если я покупал слишком много, то все равно должен был съесть все, хотя уже не испытывал голода и вынужден был заставлять себя, – выбрасывать что-либо мне было запрещено Силой. И в следующий раз я точно рассчитывал, что и сколько куплю. Так Сила учила меня брать только самое необходимое. Я стал как дикий лесной зверь, который не таскает с собою ничего лишнего. "Не умножай сущностей сверх необходимого", – говорят на Востоке.
Ничего не ем уже долгое время. Голодный жутко. Приготовил себе обед – все свеженькое, вкусненькое. Сел, поднес ложку ко рту. И вдруг Сила, как какой-то внутренний голос, говорит: "Не ешь!" Положил ложку назад. Голод как рукой сняло. Все, что приготовил, выбросил. Нет для меня больше слов "голод" или "я не могу не есть". Могу не есть. Много чего еще могу… Я понял, что могу быть абсолютно безжалостным к себе.
Теперь сижу буквально только на воде и хлебе – долгое время, как монах, питаюсь только черным хлебом, пью только воду. Вот такой пост. Пошел в магазин за хлебом, и так интересно наблюдать за людьми, за тем, что они покупают, что едят. Я-то уже не с ними, "не в миру", мне не нужно ничего из того, что нужно им. Только вода и хлеб. И я начал замечать разные сорта хлеба и различать их вкус. А раньше ведь не обращал на это внимания.
Пост и молитва, молитва и пост – вот религиозная формула постижения Бога.
Бесконечный пост, а не пост "от сих до сих" в страстную неделю. Подвижничество…
Черного хлеба не переешь при всем желании. И, сидя на самой строгой "монастырской" диете, я научился четко отслеживать и осознавать процесс насыщения. Я не переедал даже малюсенького кусочка хлеба – ведь когда насытишься, не лезет он больше в рот, хоть убей; пресный он, не сладкий. И потом, когда снова начал есть все, я, осознав тонкое чувство насыщения, уже не переедал, даже употребляя деликатесы.
Аппетит у меня был – съесть сладкое я бы не отказался. Аппетит, но не голод! А сладкое, аппетит – это уже лишнее, это та "роскошь", которая не является необходимым условием для выживания. Только самое необходимое, ничего лишнего! Такая вот внутренняя монастырская практика: внешне я нахожусь "в миру", не в монастыре, а внутренне уже по другую сторону мира людей.
Я научился получать наслаждение от простой пищи. "Ешь просто – доживешь до ста", – говорит пословица. И понял йогов, которые получают от корки хлеба гораздо большее удовольствие, чем европеец от сочного бифштекса. Ведь йоги едят "по голоду", а не по аппетиту, едят осознавая. И как же вкусен простой хлеб, если ты голоден!
Во всех яствах я стал чувствовать отголоски вкуса хлеба, и осознал, что любая еда – это в сути своей просто хлеб, в какой форме его ни подай – в виде бифштекса, черной икры или простого риса. Я постиг то изначалие, которое присутствует во всех видах пищи, то, что убирает чувство голода и дает чувство насыщения. А каким образом приходит это ощущение – не все ли равно? Так едят дети и йоги, для которых безразлично, какой едой утолить голод. Они не знают, что икра лучше, вкуснее, чем хлеб.
Все – хлеб. Я уже ем не разнообразную пищу, а потребляю суть продуктов, их энергию, представленную в том или ином виде.
Очень медленно ем и концентрируюсь на ощущениях тела, на вкусе. Я эксперт своих ощущений. Съел ложку картошки. Проанализировал состояние, задал вопрос: "Что сейчас хочет тело для полной гармонии, для максимального удовольствия?" Ага! Ложку гороха. Съел горох. Что сейчас? Кусочек помидора. А сейчас что? Глоток кока-колы… И так далее. Анализирую каждый маленький глоток, каждую ложку еды. Ем предельно медленно, так, чтобы пища ложилась мягко. Точно, очень точно, подбираю температуру пищи – не холодная и не горячая. Как йог, воду жую, а твердую пищу долго жую и "пью". Короче говоря "неделание" еды. ("Делание" еды – это как обычно: воду пить, а твердую пищу есть.) Наблюдаю за тонкими потоками ощущений от еды, за желаниями, за движением энергий – то, что делали древние даосы. Медитация на еде…
Зимой мы хотим горячего борща, а летом холодной окрошки. Есть пища холодная, и есть горячая. Водка, кстати, тоже пища. Горячая пища. По энергетике горячая, а не по температуре.
Голодаю, долгое время пью только дистиллированную воду. Потом попил обычной – и по-новому ощутил ее вкус. Сорта воды, оказывается, тоже разные, научился их различать. А ведь раньше не замечал этого. И не "присутствовал" в своем ощущении, когда пил воду…
Я начал экономить обычную водопроводную воду Ни капли не должно пропасть даром. Живу в цивилизованной квартире как в пустыне, где вода на вес золота. И тогда я стал по-иному осознавать, как обхожусь с водой, как открываю и закрываю водопроводный кран. Стал дзеновски "присутствовать" в этом простом бытовом действии, ранее ускользавшем из сферы моего активного, осознанного внимания. Это еще немного углубляет состояние "здесь и сейчас", вводит в состояние наблюдателя за собой. И теперь всякий раз, открывая или закрывая кран, я "сжимался" до этого простого действия, забывая обо всем другом. Осознавал и наблюдал: "Я прикасаюсь к крану (точнее сказать, не я, а мое тело прикасается; я лишь наблюдаю). Я открываю его на пол-оборота (или на четверть, или еще на сколько). Концентрируюсь на ощущении "я открываю кран", осознаю это ощущение. Пребываю в "здесь и сейчас", открывая кран. Остальная Вселенная для меня в этот момент уже не существует – только открытие крана…
Теперь новое сумасшедшее задание Силы: мне запрещено пить водопроводную воду. Я должен обязательно покупать воду для питья и для всех других своих нужд в магазине – а это стоит денег, времени и трудов. И позднее, когда я снова стал "нормальным", я начал с почтением и любовью, осознанно относиться к воде – к обыкновенной холодной бесплатной воде из-под крана (в моей квартире не было счетчика холодной воды).
Четко отслеживаю ощущение усталости, точно так же как, например, ощущения от вкуса еды. Приготавливаюсь ко сну только когда по-настоящему им "голоден", не ложусь в кровать просто поваляться от "аппетита". Время, когда я отдаюсь в объятия Морфея, не имеет никакого значения – это может быть и под утро, на заре, или днем, не обязательно вечером, ночью: нет никаких распорядков, живу как дитя.
Какое же это наслаждение – спать, когда хочешь спать, есть – когда хочешь есть! Какое же это удовольствие – жить в Дзен!
Давно уже сплю на голом полу, без одеяла, не раздеваясь. Ложусь где угодно, когда чувствую, что устал, – как собака, как дикий зверь.
Чертовски устал. Ложусь спать. Почти заснул. Вдруг Сила приказывает: "Встать и прыгнуть вверх 100 раз, не касаясь руками тела! Если коснешься, должен начать прыгать сначала". Так Сила в который раз учила меня быть безжалостным по отношению к себе. Я точно выполняю все ее указания, просто не могу иначе.
Мгновенно встал, сна как не бывало. Прыгаю. Сила заставляет всегда быть готовым к усилию и сверхусилию. Устал ты или нет, бодрствуешь ты или спишь – ты должен уметь мгновенно пробудиться и действовать.
Так однажды, я очень уставший, лег спать и начал видеть сон. Вдруг возникла мысль-команда: "Посмотреть на руки! Проснуться! Быстро!" И я, несмотря на крайнюю усталость, посмотрел на руки и "проснулся во сне" – сон стал осознанным.
Магия предполагает возможность развития сверхсверхусилия. Маг всегда ко всему готов. Магия – это самая суровая монастырская практика, происходящая в миру. Плюс высший уровень осознания.
…Я уже не устаю. Я лишь наблюдаю ощущение усталости своего тела, но сам не устаю никогда. Я непрерывно осознаю себя и, значит, всегда сохраняю контроль и отрешенность – ив момент максимальной усталости, и во время предельного стресса, и во сне, и даже когда умираю. Я отстранен от усталости, отстранен от смерти. Это не моя усталость. И не моя смерть…
Резервы человека огромны. Однажды проводился эксперимент. Испытуемый должен был поднимать груз до полной усталости, "до отказа". Затем его быстро вводили в гипнотический транс и внушали, что груз стал легче в два раза, и он только что начал его поднимать. И так много раз. Опыт прекратили… из-за отсутствия времени у экспериментаторов. "Маг всегда готов пройти лишнюю милю", – отметил в одной из своих книг Кастанеда. Маг использует те же механизмы подключения резервов – транс и самогипноз вместо гипноза внешнего.
…Лишь только я просыпаюсь, тут же мгновенно принимаю боевую стойку, полностью мобилизуюсь. Я готов в любой момент мгновенно перейти ото сна к бою, без разминки и подготовки. Как дикий зверь. Так мгновенно мобилизуется, например, мирно спящая кошка, если внезапно токнуть ее.
…Не читаю прессу. Выключил радио, телевизор. Отключил телефон. Вышел из мира людей. Вот такое затворничество. Болтаюсь по сновидениям… посещаю иные миры восприятия в своем энергетическом теле. Практикую йогу сновидений. Изучаю пространства сна и понимаю, что наш материальный мир – всего лишь сон, из которого однажды мы можем проснуться…
…Вновь включил телефон. И любой звонок возвращал меня из состояния бесформенности, из тотального одиночества, из единения с Богом, со Вселенной на землю, в мир людей. Любой контакт требовал от меня реакций, адекватных моему изначальному "я", выполнения того, что от меня привыкли ожидать, "заземлял" меня… и уводил в "мир" от Бога. "Зачем духовному лицу, служителю церкви мобильный телефон?" – подумал я тогда. И сам себе ответил: "Затем, чтобы сохранить связь с мирским, чтобы отдалиться от Бога. Сложно выдержать тотальное одиночество – для этого нужно быть подвижником. Не всякому под силу окончательно выйти из мира, чтобы прикоснуться к божественному".
…Длительное время не пользовался мылом когда мылся. А потом однажды, намылившись, осознал, заметил ощущение "мыло". И не такое уж и чистое тело после помывки с мылом. Какое-то жирное…
Новые чувства, новые ощущения. Осознал их, сделав наоборот, сделав "неделание". И теперь, когда мою руки с мылом, или пью воду, то уже дзеновски "присутствую" в этих действиях, отмечаю все свои чувства и ощущения, чего раньше не было. Концентрируясь на ощущениях своего тела, я поддерживаю свое пребывание в "здесь и сейчас".
"Что я чувствую, что ощущаю?" – все время задаю я себе каким-то необычным способом – не используя слов – вопрос. И непрерывно на него отвечаю: не словами, но безмолвным анализом ощущений.
Истина познается в сравнении. В этом один из целей "магических" "неделаний", или сознательных сумасшествий. Необходимо на время вывести человека из привычных, казалось бы, незыблемых данностей, из "клеток", заставить его посмотреть на привычное с иного ракурса. Тогда он заметит то, что уже давно перестал замечать, и осознает то, что не осознавал. Он сменит интерпретации, расширит границы восприятия и тем самым приобретет новое знание. Многим же из нас просто не с чем сравнивать… Делая привычное непривычным образом, мы осознаем свои автоматизмы. К тому же, находясь полностью в сенсорном опыте, тотально контроллируя и осознавая все свои действия, движения, даже мысли, человек входит в измененное состояние сознания – разделяется на наблюдателя и наблюдаемого, попадает в глубокое "здесь и сейчас". В то состояние, в котором и происходит магия. Но однажды наблюдатель и наблюдаемое становится целым и происходит тотальный выход за пределы двойственности…
Наблюдатель и наблюдаемое… Наблюдатель (осознаватель, свидетель, самость…) всегда пребывает в "здесь и сейчас", даже если наблюдаемый думает о далеком прошлом или будущем. Наблюдатель всегда неподвижен, даже если наблюдаемый движется с огромной скоростью. Наблюдатель всегда жив – даже если наблюдаемый умирает. Он, наблюдатель, лишь наблюдает и осознает смерть, но сам при этом сохраняет осознание и не умирает… Для наблюдателя нет прошлого или будущего, быстрого или медленного, жизни или смерти – для него есть лишь осознаваемое и воспринимаемие им, есть лишь ощущение.
Я живу в своей квартире как в "чистой" природе. Не пользуюсь электричеством, горячей водой, отоплением – теми благами цивилизации, за которые надо платить и которых нет в природе. Только бесплатная холодная вода, только дневной свет из окон и тепло от солнца. Тем самым я делаю еще один шаг к свободе от привязанностей к обществу, ведь не нужно нести дополнительные расходы.
Но квартирная плата все-таки остается. И я должен платить уже потому, что живу как цивилизованный человек, что люди заставляют меня быть на этой Земле членом социума. Всю свою жизнь я что-то должен обществу, лишь потому, что я нахожусь в нем. По жизни должен… Мир, социум, государство не отпускают меня полностью, как Будду или Иисуса…
20 И говорит ему Иисус: лисицы
имеют норы, а птицы небесные – гнезда;
а Сын Человеческий не имеет,
где приклонить голову. (Мф. 8)
И понял я, что только тогда смогу быть свободен, когда у меня совсем ничего не будет. Когда я стану человеческим животным, живущим вне социальных отношений и не думающим о деньгах. Когда я буду безупречно десоциализирован – не как пьяница-бомж, а как Будда или Иисус. "Я хочу быть бродягой, но образованным бродягой", – сказал Ошо.
Или же когда стану настолько богатым, что опять-таки не буду думать о деньгах. Или – или. Что наверху, то и внизу. Уставший миллионер, который имеет столько, что уже не потеряет, который живет на проценты, отойдя от дел, и бездомный нищий, которому просто нечего терять, – оба социально свободны, и потому глаза их могут воспринимать мир одинаково. (Хотя, если в чем-то больше автономии, то одновременно и в чем-то больше зависимости: одно ведь не существует без другого.)
Отсутствие заботы о деньгах – вот то, что отличает животное или ребенка (а так же святого, Иисуса, Будду) от взрослого цивилизованного человека. А другими словами, принадлежность к социуму.
Люди играют в социальные игры деньгами… А может быть, можно играть еще чем-то?
Эх, жизнь наша! Я бы никогда не понял, что все это просто игра, если бы однажды не вышел из нее… Король ты или бомж, президент страны или простой работяга, святой, маг, просветленный, верующий или неверующий атеист – это лишь разные игры, но все равно только игры, не более. Бог же – как арбитр. Он лишь судит и наблюдает игру. Он вне ее.
Для Бога, для "видящего", все, независимо от ранга, лишь дети, играющие в игры. Он – Отец Небесный.
Человеческое животное… Парадоксально, но чем ближе мы к животному началу, тем более здоровы духовно, тем более близки к Богу. Животные более человечны, как ни парадоксально это звучит. У них нет преступности – воровства, ненужных убийств, изнасилований. Они не собирают себе сокровищ, а берут у природы лишь самое необходимое – то, что нужно для выживания. Они не разрушают природу. Человек же… Да что о нем говорить! Даже если он и церковь регулярно посещает, и заповеди соблюдает, все равно ему бесконечно далеко до духовности и безупречности дикого зверя. Если лев сыт, то не будет потехи ради, власти ради убивать; зебры и козы могут спокойно гулять вокруг него – он к ним не притронется.
…Купил себе кимоно, оно немного великовато. Зима. Замерз. Надеваю кимоно, иду в нем под холодный душ. Потом открываю все окна в квартире и начинаю сушить его ударами, ведь, высохнув, оно примет форму моего тела. Таково новое задание Силы.
Наношу удары сразу, без разминки. Такой концентрации, четкости, гибкости не было и в период моей лучшей спортивной формы. Вот тебе и физическое тело и тело энергетическое, думаю я. Так работает энергия кундалини, когда она начинает верно циркулировать – и не нужна ей разминка.
…Все еще зима. Пришел с улицы, жутко замерз. Но Сила безжалостно требует: "Под холодный душ! Быстро!" Иду под душ. Зубы стучат, весь дрожу, напряжен. И вдруг как-то отпустило, расслабилось. Дрожь и напряжение исчезли, открылось полное дыхание, то дыхание, о котором говорят йоги: животом, грудью – всем телом. И холод струи воды превратился в какое-то давление на тело, что ли. Сменились интерпретации чувственных ощущений – и чувство холода превратилось в давление. Оно не приятно, но и не неприятно. Просто какое-то давление, просто ощущение. Стою. Могу так стоять сколько угодно, вечно. Уже не холодно. Лишь наблюдаю за собою, за своими ощущениями, не интерпретируя их никак. Я пребываю в особом, измененном состоянии сознания.
Известный Учитель Порфирий Иванов, который ходил зимой в одних трусах и регулярно обливался холодной водой на морозе, использовал такие же механизмы. Аналогичным образом тибетские йоги зимою у проруби сушат на ветру мокрые простыни. И даже соревнуются, кто больше высушит. Так же, надолго фиксируя свое измененное состояние сознания, отшельники-йоги проводят зиму высоко в горах без теплой одежды, не пользуясь огнем. Искусство "тумо" называется это в легендарном Тибете.
…Сменились интерпретации – сексуальные ощущения перестали быть прежними. Скорее они стали проявляться как энергия, как некое давление внизу живота, а не как что-то особенно приятное. Давление "гудит" и наполняет все тело вибрацией, заряжает его статической силой, той силой, которой обладают йоги. Оно становится плотным, напряженным, как возбужденный, эрегированный половой член.