4
С младых ногтей был свет-Владимир
Сметлив, удачлив и упрям,
И, Провидением водимый,
К священным рощам и борам,
Кумиров славя церемонных,
Свозил дары побед своих,
Чтоб сонм богов неугомонных
В самодовольствии притих.
Божки славян разъединенных,
Родов бесчисленных божки,
Из чащ глядели потаенных,
Как племенные ватажки.
Их, многочисленных, теснили
Крест, Полумесяц и Звезда.
Бежало время – ночи, дни ли…
К чему припасть? Кому воздать?..
Глубокий старец безотрадно,
На князя светлого глядел:
"Старинным русичей укладам
Конец приходит. Поредел
Строй тех, кто гром Перунов славит…
И верных дедовским богам
Не стало средь бояр. Оставит
Удача Русь, и власть врагам –
Твоим врагам – отдать придется.
Во градех утвердился крест,
И полумесяцу неймется,
Да и хазар полно окрест.
Отец твой – Святослав – хазарам
Жестокий преподал урок.
Смертельным поразил ударом,
Открыл дорогу на Восток
Руси для доброго взрастанья…" –
"…И тем же самым отворив
Врата врагам иного званья –
Степь ожила от конских грив.
Кто знал доселе печенега?
Мечи кривые их остры.
Степь сотрясается от бега
Бессчетных табунов. Костры
Их стойбищ Киев зрит все чаще
Со стен высоких. Что ни год
Все изощреннее, все зряще
Они готовят свой приход…"
А волхв твердил свое, не слыша
Слов князя, словно укорял
За мира хрупкое затишье,
За веры дедовской обвал:
"…Хазар же знатных поголовно
Отец твой вывел на Волынь.
Там нонеча очаг их кровный –
Там им и холод, и теплынь.
Уж двадцать лет их готский говор
Славянский истязает слух [129] .
Руси полезен ли торговый
Проворных рахдонитов [130] дух?
В твоей дружине, свите, княже,
Немало служит христиан.
Зачем их держишь в личной страже?
Им чужд старинный дух славян…" –
"Так что мне делать, волхв, ответствуй, –
Нахмурясь, князь жреца спросил, –
Издревле знаемо соседство
Креста и русских вышних сил.
Я христианам доверяю,
Они надежны и просты.
Без них скорей я потеряю
И власть, и землю. А кресты…
Меня кресты их не смущают
И храмы их меня не злят.
Они в Едином Боге чают
Спасенья, правды… не услад.
А боги пращуров славянских
Все порознь жмутся, по родам…
Богов древлянских, да полянских,
Да и иных – не счесть…" – "…Но нам
Их удалось собрать всех вкупе;
Перун уж сколько лет главой?..." [131] –
"…Да впусте все. Как воду в ступе
Толчете. Сгнил, жрец, посох твой".
Князь укоризненно рукою
Махнул и, не простясь с волхвом,
Угрюмо вышел из покоев,
Заботой тяжкою влеком.
5
Гость цареградский с русским кормчим
Вел неторопкий разговор,
Касаясь, как бы между прочим,
Вопросов веры: "Не в укор
Скажу тебе, мой друг почтенный,
Ваш Киев стал меня пугать
Разладом внутренним. На стенах,
Когда приступит злая рать,
Спокойней, право. Здесь же город
Окропом [132] только не кипит.
Хватает брата брат за ворот;
Глядишь, и кровью окропит.
Спротив того и сговор вражий –
Ничто…" – "…Да было ли когда? –
Волхвам почтения не кажут.
Беда, ромеюшко, беда.
Волхвы опять к стопам Перуна,
Кровавую бросают дань:
То отрока, то деву юну,
То вепря, то пугливу лань.
Своих поган [133] уже им мало;
Знать, время кровью христиан
Задабривать бревно настало;
Ослаб, видать, их истукан". –
"Так ты крещен ли, друже милый?" –
"Лет семь ужо… Крестил детей...
А старший брат – тот под Ярилой
В пеленах дьявольских сетей.
Предместье сильно православно.
Среди посадских и бояр
Крещенных тайно или явно
Достатне. Дунешь – и пожар…" –
"А веси?" – "Веси – все погане;
Что смерд, что ловчий, что рыбак…
Иное дело – горожане…
Нам без Христа ужо никак".
6
У ног безмолвного Перуна
Под звуки мерного стиха
Жрец жег магические руны,
Гадал над кровью петуха.
За действом этим напряженно
Следил служителей синклит:
Что пепел бересты сожженной
Им, верным, сделать повелит?
Воздев десницу, жрец затрясся.
И в раскаленной тишине
Вопль испустил, ища согласья:
"О, горе нам! О, горе мне!
Перун могучий жаждет крови!
Русь беды ждут, коль не дадим
Ему мы жертвы. Все суровей
На всходе небо. Черный дым
Горящих весей застилает
Земли славянской светлый лик.
Я вижу: Киев полыхает,
Я слышу печенегов крик;
И ненавистное крещенье
Тому виной!.." – "…Христовых чад,
Дадим Перуну ко отмщенью
За русов попранный уклад!.." –
"Врагов Перуновых немало
Средь мастеров, бояр, купцов…" –
"И кровью чад их нам пристало
Изжить ромейских мудрецов!.." –
"И храмы их предать сожженью!.." –
"И силу древнюю вернуть
Перуну, вызвав из забвенья
Его карающую лють…" –
"На ближних князю бросим жребий,
Девица ль, отрок – все равно…" –
"Средь городских искать отребий –
Гневить Перуна…" – "…Решено!"
7
Тот жребий пал на Иоанна.
Отец его Феодор был
И сам от роду без изъяна,
А сын и вовсе воплотил
В себе лик ангела. Оружных
К подворью Федора с волхвом
Послали. (жреческие нужды
Скоры во рвении лихом).
Спеша снискать Перуна милость,
И беспощадна, и слепа,
Ропща, за ними устремилась
Большая праздная толпа.
Ударив в ворота, не стали
Ступать на христианский двор.
За стенами запричитали,
Узнав Перунов приговор.
Дверь теремная отворилась,
Феодор вышел на крыльцо.
Нездешней белизной светилось
Окаменевшее лицо.
Не нарочито простодушно
Волхв на Феодора скосил
Глаза и монотонно, скучно,
Без торжества провозгласил:
"Возрадуйся, о, муж достойный,
Возрадуйся и не ропщи.
Без трепета сведи, покойно,
К нам сына. С нас же не взыщи.
Перун взалкал, о, христианин
Едино сына твоего.
Сей жертвой обретутся в брани
Победы княжьих воевод,
И возвернет земля родная
Своим богам былой почет.
И, слезы радости роняя,
Народ к Перуну потечет". –
"Подите прочь, враги Христовы,
Прочь убирайтесь подобру.
Противны Богу ваши ковы
И я с мечом в руках умру,
Но сына идолам не выдам.
Я не для них его растил.
А вашим капищам, хламидам –
Я чаю, час уже пробил". –
"Так он еще хулу возводит
На наших исконных богов!" –
Вскипела при воротном входе
Толпа, грозя из берегов
Разгневанной рекою выйти.
Жрец древний тяжело молчал
(Был стар и мудр для глупой прыти),
И прочь пошел. То был сигнал
Невольно поданный народу.
"Ломай хулителя врата!" –
"Скачи округ, чрез огороды –
Ограда там ужо не та!" –
"Беги, Иванко, сыне милый!" –
Феодор зычно прокричал.
А сын во всей цветущей силе,
С мечом бок о бок с ним стоял.
Уже проломлены ворота.
"Робята, подрубай столбы!
Бей челядь! Нет у них оплота.
Князь с нами, то ж они слабы!"
Двоих сих краток был путь крестный.
И Дух Святой с Небес сбежал;
То был Оплот, Оплот чудесный –
Христос им кров свой даровал!
На миг толпа остановилась –
Святые пели "Отче наш…".
Вот повалуша [134] задымилась,
И заплясал хмельной кураж.
Крыльцо высокое обрушив,
Дрекольем слепо молотя,
Толпа надвинулась. И души –
Отец и юное дитя –
К Небесному взнеслись Оплоту.
А в людях киевских надлом
Вершил великую работу.
И прянул дождь! И грянул гром!
8
Пришло угрюмое затишье.
Притих растерянный посад.
Испытывает осень крыши.
Испытывает души яд
Давно копившейся обиды…
В домах суровых христиан
Всерьез рассматривают виды
Исхода в земли смежных стран:
"…Или в мечи возьмем поганых,
Иль на заклание опять
Детей потащат невозбранно
Пустое древо восхвалять…" –
"…Не защитит нас князь николи.
Привержен сызмальства волхвам,
Он снова в свой черед позволит
Им суд чинить на горе нам…" –
"…А может бросить все и к ляхам
Утечь?.. Или к болгарам тож,
Чем жить под истуканским страхом?
Потом, я чаю, не уйдешь…"
В домах язычников упорных
Слабеет мстительный задор.
Переплетенье мыслей спорных
Все беспокойней с неких пор:
"…Давно ли бились мы бок о бок
Противу диких печенег
И, избегая злых уловок,
Делили пищу и ночлег?.." –
"…А нынче, вишь: "Враги Христовы…" –
"…Все зло от этих христиан…" –
"…Видать, они на все готовы…" –
"…Любой из них – уже смутьян…" –
"…Бог христианский жертву бросить
К стопам Перуновым не дал…" –
"…Да как не дать, Перун коль просит?…" –
"…Ужель Перун и впрямь так мал,
Что одолеть никак не может
Того Единого?...". И страх
В сердцах людских находит ложе,
И укрепляется в сердцах.
9
Во княжьем тереме высоком
Тревоги темная вуаль,
Вослед вакхическим порокам
Спешит великая печаль.
Не спится князю. Думы тяжко
Ворочают его впотьмах:
"Как быть? Волхвам ли дать поблажку?
Или покончить с ними вмах?
В расколе ближняя дружина,
Двоится свита – стыд и срам.
Какая тайная пружина
Разводит их по сторонам?
Не Федор же всему причиной?
Ведь он вернейшим был слугой.
Ну что б ему не выдать сына?
Ан, выбор предпочел другой.
Не каплей стало ли последней
Убийство сына и отца?
Беды вознесся призрак бледный,
Заколебался у крыльца.
Его стране, его державе
Все явственней грозит раскол.
Князь допускать того не вправе,
Не к этому он землю вел.
Решать, решать без промедленья.
Не ждать бунтов и мятежей.
Во имя правды единенья
Созвать достойнейших мужей.
Искать, испрашивать совета.
Смирить волхвов и христиан;
Он созидал державу эту
Не для кровавых смертных ран.
В чем крепость сильных стран соседних?
В Едином Боге! Вот ответ!
Намаз, латинская обедня,
Ромейской веры яркий свет…
И… что еще там?.. Вызов брошен!
Настало время выбирать!
Что может быть усобиц горше?
С огнем не станет он играть.
Он даст им Истинную Веру.
Славян возвысит племена.
А многобожия химеру
Сметет. И новая страна
Придет. И, души собирая,
Да будет Киевская Русь
Жива от края и до края!
Нет! Я беде не покорюсь!"
10
Под проливным дождем осенним,
В ночи холодной, чуть дыша,
Три полусогнутые тени
По мокрым улицам спешат.
Спешат к сгоревшему подворью.
Замрут на миг, и, помолясь,
Идут во страхе, внемля горю,
От глаза злобного таясь.
Средь этих трех – монах знакомый.
"Приступим, братья. С нами Бог!" –
"Даст Бог, умученных найдем мы…" –
"Молитва – верный наш залог…"
Темнея грудою рогатой,
Пугая острой кривизной,
Лежит, по бревнышку раскатан,
Вчерашний терем расписной.
Перебирают бревна живо.
Дойдя у нижнего венца,
Творя молитву торопливо,
Находят сына и отца.
Спокойны мучеников лица –
С молитвой в мир иной ушли,
Чтоб там, на Небесах, молиться
О благе Киевской земли.
На волокуше тройка тянет
Тела к полунощным вратам.
Сторожа – братья-христиане –
В тревоге ждут монахов там.
Врата как будто приоткрыты…
"Спаси Господь!" – "Листрат, молчи".
Безмолвно траурная свита
Прошла – и канула в ночи [135] .
11
В пещерах лавры знаменитых
Среди бесчисленных гробов
Есть два (в миру полузабытых)
С мощами Божиих рабов
Феодора и Иоанна –
Отца и сына. В наши дни
Им бьют поклоны невозбранно
Почти что иноки одни.
Тысячелетье миновало
С той незапамятной поры,
Когда за Истины начала
Они пошли под топоры
Слепой толпы. Как капля чашу
Переполняет, так их смерть
Смысл переполнила вчерашний,
Заставив думать, делать, сметь.
Мучительное "либо-либо" –
Смятенья княжеского груз.
Святая жертва! Правый выбор!
Крещение!! Святая Русь!!!
Май – сентябрь 2008 года
Да не престанет русский род
1. Экстраполяция
Через трагические будни
Столетий в наши времена
Опять пророс вопрос подспудный
И сбросил те же семена:
То ли враждебного презренья
То ли безудержной любви –
В момент случайного прозренья
Непримиримых визави.
Опять сердитые народы
Глядят с насиженных высот
На неухоженные всходы
Своих надуманных забот.
Как оклик давнего свиданья,
Как дней старинных параллель,
Пора смертельного ристанья
Руси явила ту же цель.
Придет, придет конец смятенью,
Да не престанет русский род;
Он вспомнит тягу к единенью
И древней славы эпизод.
2. Прелюдия
В Орде замятня не стихала,
И в кружеве кровавых лет,
Презрев Чингизовы начала,
Джучидов рушился повет.
Там с кланом клан сшибались лбами,
И каждый пробовал на вкус,
Вгрызаясь острыми зубами
В священный некогда улус.
В круженье том Орды столицу –
Богатый золотом Сарай –
Из рук своих, аки Жар-птицу,
Три раза упускал Мамай.
Три раза он своим проворством
Сажал на ханский трон "царя",
Три раза он, сжигая версты,
Бежал за реки и моря.
В запале были позабыты
Вассалов северных дела,
И стук монгольского копыта
Щадил слух русского села.
Шесть лет великий князь Димитрий
Ордынцам дань не отсылал,
Шесть лет политики палитра
Ложилась так, как он желал.
В скорбях ли, радостях, с ним рядом
Митрополит трудился. Он
Был князю верною оградой
От блуда тягостных времен.
Димитрий вспоен был и вскормлен
Святителем. Алексий был
Ко славе Господом сподоблен
За то, что мудрость, веру, пыл,
Любовь к просторам отчим, к Богу
Смог князю юному внушить
И беспорочным стать залогом
Стремлений княжеской души.
Его умом в Переяславле
Князья Руси, чтоб стыд избыть,
Поставили копьем да саблей
Ордынскую умерить прыть,
Пребыв единой русской силой.
И целовали слезно крест,
Покончить с завистью постылой
И рознью. Чудный благовест
Знаменовал то докончанье,
И радость полнила сердца…
В прологе русского слиянья,
Все пело, славило Творца.
Взлетев под каменные своды
Церквей и расписных хором,
Предвестье зримое свободы
Врывалось в самый бедный дом.
И черный люд, и люд торговый,
И статный воин, и чернец
Купались в благодати новой,
Ярма предведуя конец.
Казалось, страшные раздоры
Орду погубят навсегда,
И землю русскую разоры
Оставят, сгинув без следа.
И Русь лелеяла без горя
Дух вольности из края в край,
Как вдруг в степях Причерноморья
Взыграл осмеянный Мамай.
Он снова жаждал русской дани,
От планов радужных хмелел,
Он слал на Русь послов и брани,
Спеша восставить "свой" удел.
Твердил: месть русским за обиды
Достойна лишь одной цены –
Должны их грады быть избиты
И веси в прах обращены.
Нет, он не даст вассалам спуску,
Он пресечет Орды раскол,
Сарай возьмет руками русских,
И сам воссядет на престол.
Москва послов не привечала,
Встречала брани на меже:
Позор Пьяны познав сначала,
Затем – победу на Воже.
И вновь взметнулась птицей черной
Народ встревожившая весть:
Мамай весь юг ему покорный
Собрал во тьмы, коих не счесть.
Влекомый алчностью слепою
Авантюристов разных стран,
Многоязыкою толпою
Пополз на Русь Мамаев стан.
Взволнован князь, но непреклонен
В своем стремленье правом он.
И с благолепных колоколен
Поплыл, воззвал набатный звон.
И силой пламенного слова
Со всей земли смогла собрать
Под сенью знамени Христова
Святая Русь святую рать.
Рать, обреченную на сечу,
На славу, но не на позор,
Готовую пойти навстречу
Орде. В Коломне – общий сбор.
3. Сретение
От белокаменного града,
Сквозь ласковый осенний день
Стремглав несется кавалькада
Под шепот русских деревень.
Желтеют убранные нивы,
Приятный ветер холодит
Чело, взвевает плащ игриво
И остужает жар ланит.
То мчится светлый князь Димитрий
С дружиной ближней в славный скит:
Там Богом данный власти скипетр
Он словом правды освятит.
Под дробь копыт, мельканье сосен
Тускнеет, съежившись, беда,
И мысль Димитрия уносит
В не столь далекие года.
Перед кончиною святитель,
Призвав Димитрия, просил
Почтить Троицыну обитель –
Оплот духовных русских сил.
Где светлый гений Провиденья –
Игумен Сергий – врачевал
Людские души в час сомненья
И кающихся привечал
С любовью: сирых ли, убогих,
Мужей ли, жен, в сукнах, в шелках,
Бояр, купцов, монахов строгих –
И сеял в душах Божий страх.
Явились долгие беседы
С Алексием: о том, что день
Страды грядет. Минуют беды,
И благодати Божьей сень
Сойдет на русские равнины,
Укроет веси и поля.
Тогда навек ярмо отринет
Святая русская земля.
И милостью Небес согрета,
Русь разорвет кольцо мытарств
И укротит державным светом
Сонм неприязных государств.
Князь был в сомненьях и тревоге
За люд простой, за княжий стол,
Но с думой светлою о Боге,
Склонившись, в келию вошел.
Там при свечах под образами,
Сосредоточенно молясь,
Стоял с закрытыми глазами
Безмолвный Сергий. Светлый князь
Приблизился, перекрестился,
И в двух шагах от старца сам
Теплом молитвенным омылся,
Воззвав беззвучно к Небесам.
Привычное окончив бденье,
Игумен повернул свой лик
К Димитрию без удивленья –
Он нужды знал земных владык,
Заботы люда знал простого
И первым разговор почал:
"Присядем, княже. Молви слово,
Поведай мне свою печаль".