- Мама, это не называется "целоваться". Я имею в виду настоящие поцелуи… в губы… с языком…
- Зачем?! - вырвалось у меня.
Дочь уронила голову на согнутые в локтях руки и зарыдала в голос.
- Лена! Что ты? - Я испугалась не на шутку.
Она подняла на меня перекошенное лицо. Выпила залпом остывший чай и снова села в позу терпеливой училки.
- Ма, Пожалуйста. Прошу тебя. - Лена говорила с паузами. - Это важно. Попробуй описать мне все, что и как происходит между тобой и папой в спальне.
Я не смела ей возражать. Я сосредоточилась, как прилежная ученица, в надежде, что вот сейчас наконец–то все получится правильно, и начала:
- Э-э… Ну, если папа поворачивается ко мне… и прижимается ко мне… я тогда, ну, как бы… стараюсь расслабиться… позволяю раздеть себя… ну, потом… когда все заканчивается… он целует меня в лоб… говорит: спасибо, милая, все было чудесно…
Я смотрела на Ленку выжидающе: удалось мне правильно ответить урок или нет?..
- А ты?.. Ты что?
- Что я?.. Я ничего… Так надо мужчине… это его потребность…
- То есть как пописать.
- Ну что ты говоришь!
- Так это выглядит у тебя: мужчине нужно справить вот такую нужду!
- Ну… может, и так. - Я не стала идти на поводу у стереотипов.
- А твоя нужда? У тебя–то есть она?
- Кажется, нет.
- И что - с самого начала не было? Как у вас все произошло в первый раз? Что ты чувствовала в первый раз?
- В самый первый… Если честно, только жуткую боль…
- И что папа? Он что, не попытался сделать это не больно?.. Ну ладно… а потом?
Я вспомнила, что где–то на третьем месяце беременности я начала ощущать нечто незнакомое мне… Да, словно потребность… потребность в интимном контакте. Я даже стала ждать этого с трепетом. Но когда все происходило, то чего–то… чего–то не хватало. Я попыталась очень деликатно попросить мужа, чтобы он… не мог бы он немножко подождать… совсем чуть–чуть… и сделать вот так… чтобы мне тоже… Глупости! - отрезал он, все замечательно!
Еще вот… Однажды он подошел ко мне сзади и коснулся губами шеи. Меня словно пронизало каким–то сладким током, так, что казалось, зазвенело внутри. Конечно, это выразилось во внешней реакции: я вздрогнула и попыталась обнять мужа, и дыхание сбивалось… Муж вдруг возмущенно сказал: это еще что такое?! Мне стало невыносимо стыдно. Мне было девятнадцать лет, муж был и первой любовью, и первым мужчиной… Откуда мне было знать, что такое хорошо, а что такое плохо? Не бежать же с этим к маме!..
Потом он прекратил контакты, объясняя это заботой о здоровье будущего ребенка. После родов он год "берег меня". Тебе так досталось, милая, нежно говорил он.
Потом, поскольку дети больше в его планы пока не входили, он стал пользоваться… резиновыми изделиями. От них у меня возникли проблемы, но я не решалась сказать об этом мужу, чтобы не расстроить его и не испортить ему удовольствие, которое, как я все же подозревала, он испытывал.
Поэтому и остался в моей жизни этот самый контакт как не слишком приятная необходимость. Но, к счастью, это происходит все реже и реже.
- Реже и реже - это как? - Ленка была похожа на человека, изо всех сил старающегося понять другого, говорящего на совершенно непонятном языке.
- Ну… раз в два–три месяца.
Теперь ее лицо выглядело так, словно я сообщила ей о нелепой трагедии, в которую невозможно поверить…
- Да… - протянула она. - Сказать, что это ужасно, - значит не сказать ничего.
- Ну что ты говоришь, Лена? Что тут ужасного? Я не понимаю тебя… Неужели ты и впрямь столько внимания уделяешь… уделяешь интимной жизни?
Она словно не расслышала, переваривая сказанное мной прежде.
- Жизнь прошла мимо… А ты не пыталась завести любовника?
Ну и разговорчик у мамы с дочкой получается!..
- Зачем мне любовник?
- Действительно, зачем… Хочешь, я расскажу тебе, что такое се… интимные отношения? Что такое эта самая часть нашей жизни?
И она стала рассказывать.
Как нашим детям удается узнать больше своих родителей? Да еще в области, о которой эти родители и знать не хотят.
Она начала с медицины. Потом перешла на психологию. Это, кстати, ее конек. И тема диссертации: "Психология подростков…" - а дальше трехкилометровое описание какой–то запутанной, но весьма распространенной в среде тинейджеров ситуации.
Потом рассказала о Камасутре, о тантрическом сексе и каких–то других его видах.
А потом о себе.
Они с Раджем уделяют данной "части жизни" не последнее место и занимаются этим почти каждый день - а то и не раз. Даже в критические дни. Это заменяет им дополнительные источники энергии, в частности - мясо, и дополнительные источники удовольствия - алкоголь, например. Хотя они и пробовали из любопытства совместить интимный контакт с алкоголем и даже с наркотиками, но им не понравилось - самые чистые ощущения от секса только на чистую голову, сказала дочь.
Интимный контакт прибавляет ясности разуму и стимулирует трудоспособность. И вообще - придает жизни позитив.
- А что, в вашей жизни не хватает позитива? - спросила я.
- Если бы я не знала, что ты смотришь телевизор и читаешь прессу, я бы не удивилась твоему вопросу. А если бы ты интересовалась духовным устройством мира…
- Постой, а искусство - это разве не духовное?..
- Это человеческая духовность. Если можно так выразиться. А есть еще Божественная духовность. Если бы ты знала Бога… не так, как большинство сейчас его знает… точнее, думает, что знает… Так вот, если бы я знала, что ты знаешь Бога, я не говорила бы тебе о негативе, позитиве… Ни того ни другого нет. Все относительно… Но это другая тема.
- Говори… - выдохнула я. - Ты никуда не спешишь? - Я опомнилась, ведь моя дочь - занятой человек.
- Если ты не устала… - Она посмотрела на меня удивленно и тепло одновременно.
Она говорила о Боге, о человеке, о Земле, о Вселенной…
Не скажу, что я все понимала или что ничего не понимала. Это было похоже на воспоминание давным–давно забытого. Или… на прорастание интуитивных догадок. Так бывает, когда услышишь или прочитаешь фразу, и кажется, что ты всегда это знал, только так точно сформулировать не мог, не мог увязать все воедино. И еще было ощущение, что я вошла в приоткрытую дверь, мимо которой доселе ходила, не удосужившись заглянуть внутрь, где, оказывается, так много всего интересного, и у меня появилась теперь возможность все это познавать.
Мы стали ближе после того разговора. Исчезла грань, разделявшая нас на два лагеря - детей и родителей.
И вот последние месяцы я только и делаю, что переоцениваю прожитую жизнь и пересматриваю устоявшиеся понятия.
* * *
Мы подошли к нашему корпусу.
- Вы хотите спать? - спросил Сурен.
- Кажется, нет. Я - поздняя птица.
- Я тоже… Впрочем, я по обстоятельствам могу быть и совой, и жаворонком. Побродим немного?.. Или посидим?
- Пожалуй, - сказала я.
И мы - опять не сговариваясь - пошли к морю.
Пляж был почти пуст. Вдалеке расположилась тихая компания, то ли три, то ли четыре человека.
Мы сели у самой воды на теплый песок. Было светло от луны и звезд. Едва шуршало, засыпая, море.
И тут снова началось… Меня охватило смятение, хотелось вскочить и убежать. Но любопытство не отступало: а что дальше?
И я, как говорила дочь, сделала свой выбор. Я отдалась интуиции, которая подсказывала: впереди, за поворотом, может открыться новая ситуация, в ней могут проявиться новые возможности познания себя, а стало быть - мира, в котором я живу…
Постепенно мысли, чувства, неведомые импульсы вернулись в состояние равновесия. Тихо мерцали звезды и перешептывались волны.
Сурен взял мою руку в ладони. Я подумала, что, если бы это было кино, он должен был бы поцеловать меня через какое–то время.
Но ничего не происходило. И это ничего, как ни странно, не обременяло. Возможно, поэтому с моих губ слетели слова, которых я не собиралась говорить:
- А что, если сейчас какой–нибудь мужчина вот так же держит за руку вашу жену?
- Если вот так же, с теми же чувствами, что я держу вашу… Я порадовался бы за нее. Только это не моя жена.
- Как? - Я повернулась к нему.
- Это моя сестра. - Он тоже посмотрел на меня.
Вероятно, в моем молчании сквозило сомнение.
- Это моя родная сестра.
- А где же ваша жена? - Это был не совсем уместный и совсем некорректный вопрос. Я что, от Ленки, что ли, заразилась такой прямотой?
- У меня нет жены… То есть мы в разводе.
- А у меня есть муж. И мы не в разводе. - Это тоже была дань стереотипам, которые пока еще довлели над моим сознанием. Или просто неопытность в отношениях с мужчинами?
- Я знаю. - Он улыбнулся.
- И что, несмотря на это, вы собираетесь меня соблазнить? - Я понимала всю неуклюжесть игры, которую повела, совершенно не владея жанром.
- Да, - сказал он просто.
Я обалдела от такой прямоты.
Он оставил мою руку и повернулся ко мне всем корпусом.
- Я собираюсь вас соблазнить, - повторил он.
- Зачем?.. Почему меня?..
Господи! Да что это со мной? Я осознавала глупость, ненужность, да просто непозволительность всего произносимого мной уже в момент, когда оно слетало с губ.
- Я потом вам все расскажу.
- Когда - потом? - Я растерялась окончательно.
- Когда–нибудь потом. - Он все так же спокойно улыбался, глядя на меня.
- Вы полагаете, у нас с вами есть потом?
- Конечно. Потом есть у всех и всегда.
Я понемногу брала себя в руки.
- Но потом бывает не только совместным, но и раздельным.
- Ничего не бывает раздельным после того, как было совместным.
Я словно слышала эхо наших с дочерью бесед.
Лицо Сурена было так близко, что я ощущала его дыхание. На мгновение мне представилось, что я стою на краю бездны. И дух захватило. На мгновение.
Он протянул руку и коснулся тыльной стороной пальцев моей щеки, потом шеи, плеча.
- Вы казанова? - спросила я, стараясь казаться спокойной.
- Нет. Я одинокий, не очень смелый и не очень уверенный в себе мужчина.
- Приехавший на курорт скоротать одиночество?
- Нет. - Он был все так же спокоен. - На курорт я привез свою сестру. Она очень больна. Она захотела побыть на море.
- Простите… - Я едва не расплакалась от стыда. - Простите, ради бога…
- Прощаю. Успокойтесь… не надо…
- Все равно это глупо… некрасиво… бестактно… Я обычно не позволяю… я не умею… это от волнения… глупости эти…
Я поднялась. Он тоже. Мы молча пошли к спальным корпусам и несколько натянуто простились на пороге моей комнаты.
* * *
Завтрак я проспала и отправилась в городской сад выпить кофе. Я очень хотела увидеть Сурена. Я даже заволновалась, подходя к ярким зонтикам.
Он сидел лицом ко мне, точнее, в ту сторону, откуда должна была появиться я. Я была уверена - он ждал меня.
Он поднялся навстречу. Мы оба не могли скрыть ни радости, ни смущения.
Нет, он не казанова. А я… я - просто несовершеннолетняя барышня. Это все Ленка! Раньше я четко знала - в какой ситуации как себя вести, что говорить, а что нет…
Этот день повторил вчерашний - мы выпили кофе и отправились в лагуну, потом поужинали шашлыками. Только, в отличие от вчерашнего, мы говорили без умолку.
Мы узнали друг о друге… пожалуй, все. Я ловила себя на мысли, что так бывает в детстве…
Не у всех бывает - поправила бы меня тут же моя дочь.
Так вот, у меня в детстве было так: если кто–то вызывал во мне интерес, я готова была доверить ему все - даже самое сокровенное. Интерес и доверие для меня были синонимами.
Но от такого подхода к отношениям меня отучил мой муж в самом начале нашего романа. Как–то в ответ на откровение о моей первой любви он резко сказал:
- Знать ничего не хочу, и тебе советую забыть эту детскую чепуху.
Еще он сказал, что свой внутренний мир лучше всего держать запертым от посторонних глаз и ушей.
- Но ведь мы собираемся пожениться, - сказала я, - какие же мы теперь посторонние?
- Да, мы теперь не посторонние, но у каждого из нас должно оставаться право на неприкосновенность внутреннего мира, - сказал он. - У нас будет достаточно общих дел, которые мы и будем обсуждать вместе, а всякие там глубины души пусть так и остаются в глубинах.
Да, меня и моя мама тому же учила… Неужели именно поэтому и мы с моей дочерью не были прежде близки?.. Надо будет у нее спросить, что она думает об этом как дочь и как психолог.
Не знаю, что со мной случилось. Расслабляющее воздействие гармонии дикой, не подмятой под брюхо бульдозеров и скреперов, не замурованной в асфальт природы, принявшей нас за своих? А может быть, это все тот же разговор с Ленкой?.. Только я словно со всех тормозов соскочила. Я с интересом слушала Сурена и реагировала на его слова, забыв о "правилах приличного поведения". Я смеялась, удивлялась и огорчалась. Я сопереживала от всей души его рассказам и с азартом говорила о своем. Да, я словно вернулась в детство и стала открытой и наивной девочкой, для которой интерес и доверие - синонимы и душу которой еще не успели загнать в рамки взрослой жизни.
И снова мы расстались у моей двери. Но мы были уже другими. Казалось, что нашей дружбе не один десяток лет.
* * *
Завтра к полудню вернутся наши. Наши… А потом, через пять дней, мы разъедемся - я в Москву, а Сурен в Питер. Увидимся ли мы еще? Конечно, это зависит от нас… от нашего выбора. Но, похоже, мы уже сделали его - мы доверились друг другу.
"Ничего не бывает раздельным, после того как было совместным… После соприкосновения".
Он прав - прошло полчаса, а я уже скучаю… По его голосу, жестам, улыбке… По его душе. Я скучаю по его душе…
Я заплакала. Да так горько, что сама испугалась.
Когда я выплакалась и мне полегчало, я попыталась разобраться в причине этих слез.
"Если не понимаешь, что с твоим настроением, попробуй включить анализирующий орган", - говорит моя дочь.
Я включила.
Чего я разревелась? Жаль расставаться с хорошим человеком.
Жила же я без этого хорошего человека как–то. Да, жила, я же не знала, что бывают такие… такие интересные, такие добрые, открытые… Нет, все не то… такие живые мужчины…
Ленка вот говорит, что в ее понимании идеальный муж - это друг тире любовник. Да чтоб ровнехонько пятьдесят на пятьдесят… Даже лучше - сто к ста. А остальное - может быть, а может и не быть.
А что мой брак? Дочь, достаток, карьера… Карьера мужа, правда, не моя. Устроенность. Приличные друзья.
Муж… То, что слово "любовник" - все же, думаю, я правильно понимаю его значение - ну никак не подходит к нашим отношениям, это ясно как день. А друг ли он мне?..
Что такое друг?
Подруга у меня есть. В Ленингра… в Питере. Мы с ней в одном доме росли, потом она вышла замуж в Ленинград. Но мы видимся часто: то она ко мне махнет, то я к ней. Похожи ли наши отношения с ней на мои отношения с мужем? Ну разумеется! Разумеется, ничего общего!
Пожалуй, Нуська… Это мы ее так зовем, вообще–то ее имя Лена, Ленуська, и моя Ленка в честь нее названа. Так вот, Нуська - единственный человек, с которым я снимаю с себя все маски… Надо же, я ни разу прежде не задумывалась над этим! Да, с Нуськой я такая, какая я есть в своей… в своей сердцевине. Хотела сказать - в сущности, но нет, сущность моя уже не та, сущность моя так же похожа на сердцевину, как глина кувшина - на воду, налитую в него.
Только наедине с моей подругой я могу не быть леди. И зовут меня тогда Татка - Нуська любительница всяких милых кличек. Мой муж у нее - только не в глаза, конечно! - Лордик.
А она… а она так и осталась той, какой всегда была - необузданной стихией, со своими суждениями, не подчиняющимися никаким правилам, стереотипам, условностям… Прямо как моя дочь. Или моя дочь - как она?.. У Нуськи детей нет, и она обожает мою дочь до сих пор, как свою родную.
- Лялька, - так она зовет Ленку, - моя душечка! - говорит Нуська. - Кровиночка твоя, а душечка моя.
Да, это правда…
Сегодня с Суреном я была такой, какой бываю только с Нуськой…
Выходит, с мужем у нас нет дружбы? Ведь дружба - это прежде всего искренность. Да хотя бы просто - общие интересы. Помимо хозяйственных. Но мы не обсуждаем фильмы, спектакли - за нас это делают другие, а мы должны прочитать, что думают знатоки и специалисты своего дела, и принять их мнение как истину в последней инстанции.
- Наше мнение может быть ошибочным, - говорит муж, - надо ориентироваться на мнение людей, понимающих в этом больше нас, мы же понимаем только в вопросах нашей специальности.
Но и о его специальности я знаю только из названия его профессии и должности.
- Тебя интересует, милая, чем я занимаюсь на работе? Но это же скучища для непосвященных! - И он не стал меня посвящать.
Да, я знаю его кулинарные пристрастия. Еще я знаю, что он скажет в том или ином случае. А что он чувствует, что переживает?..
- У меня образцово–показательный муж, - сказала я.
- Вам позавидовали бы многие женщины, - сказал Сурен.
- Но оказалось, что я его не люблю, - сказала я. - И никогда не любила.
- А вот тут, вероятно, многие не поняли бы вас, - сказал он.
- Но я не знала об этом еще совсем недавно, - сказала я, тут же спохватившись, что говорить такие вещи мужчине, который дал тебе понять, что заинтересован тобой, по меньшей мере неосторожно. А может быть, просто неприлично…
Неужели я необратимо заражена бациллами Ленкиного мировоззрения: чем бесхитростней ты живешь, тем проще жить; будь прозрачной; прими интуицию как единственного надежного поводыря и доверься своему жизненному опыту.
- А как же правила приличия, нормы морали, рамки благопристойного поведения?..
- Мама, если правила приличия - единственная цель, зачем тогда жить? Так живут мертвецы! И вы с папой живете, как мертвецы. Любовь - вот главное и единственное правило приличия! Любовь в широком смысле: тут и "не суди", и "не пожелай ближнему того, чего не пожелал бы себе", и "твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого"… Любовь - вот единственная цель существования! Любовь должна стать единственным мотивом любого поступка.
Может быть, она права?..
Я снова заплакала. Неужели правда - жизнь прошла мимо?
- Жить под одной крышей с мужчиной из каких–либо соображений, минуя духовную и телесную привязанность, - это самоубийство личности. Это не плохо и не хорошо. Это просто неблагодарность по отношению к Создателю. В любом человеке есть присущие лишь ему таланты, возможности, способности - и развиться они могут только в благоприятной среде. И среда эта - любовь, а не рамки приличия, - так говорит Ленка.
Я не нахожу, что ей возразить.
Любовь… Возможно, как талант композитора, художника, она дается не всем, и я обделена этим талантом?..
Но я же не могу сказать: я не умею любить.
А что, умею?.. Я ведь еще не пробовала.
Господи, как все, оказывается, сложно…
Господи… Я так часто употребляю это слово, не задумываясь, что оно значит. А ведь это обращение к Тому, по Чьей воле я родилась и живу…