Карл: Чудо? Да, да. Ein Mirakel wird von oben kommen. Чудо–соус. (смех) Так, есть еще вопросы о собаке?
Моника: Это Бог, написанный наоборот.
Карл: Это только противоположность, переворачивание. Перевернутый Бог - это собака. Сначала ты становишься собакой путем "Я кто?", попадая в догму концепции, а потом с вопросом "Кто я?" собака снова становится Богом. Но всю дорогу это был Бог, в качестве собаки или Бога, разницы нет.
София: Последнее учение.
Карл: Разницы нет.
Франческо: Скажи мне, это сознание…
Карл: Что?
Франческо: Оно не нормальное. (смех)
Карл: Нормальное?
Франческо: Я не верю в это.
Карл: Это как расщепленная секунда. Ты входишь в "Я кто?" и становишься собакой - по–прежнему Бог, но в виде собаки, а затем в какой–то момент начинаешь: "Гав–гав–гав, о Боже! О да".
Мэри: Сознание неестественно.
Карл: Старинные писания характеризуют сознание как суку. И никогда не знаешь, когда сознание укусит тебя. Поэтому ты можешь вести себя хорошо, и на какое–то время оно будет очень добрым с тобой.
Франческо: Нет, нет.
Карл: Оно в один прекрасный день раз - и кусает. Совершенно неожиданно оно кусает тебя, поэтому его называют "сукой". Ты никогда не знаешь. Оно абсолютно непредсказуемо. То, которое является тем, что есть сознание, проявленностью всего, непредсказуемо. Никогда невозможно предсказать, что произойдет в следующий момент.
Но ты так рьяно стараешься контролировать следующий момент, живя из прошлого в будущее; ты хочешь контролировать будущее желанием контролировать прошлое, очищением прошлого, развязыванием узлов кармы, возможно, ты даже хочешь контролировать следующий кармический шаг. В этой системе контроля ты как собака. Но увидеть непредсказуемую природу бытия и быть Тем, непредсказуемым - бух!
Мэри: Действительно классно.
Карл: Это действительно классно! Или горячо. Очень горячо. Ты сможешь принять ту жару, которой являешься?
Франческо: Нет, нет.
Карл: Никто не может принять ее. Но для того, что ты есть, это ерунда. Но ты никогда не сможешь принять ее, поскольку ты не можешь обладать ею. Но если ты являешься ею, то нет ничего проще, чем это. Сама простота. Путем бытия ею. Но не путем становления ею. Хм?
Роза: У меня нет слов. Кажется, что это так просто.
Карл: Потому, что это так просто, это невозможно сделать.
Роза: Ум не любит простоты.
Карл: Ум? Какой ум?
Роза: (указывая на голову) Вот этот.
Карл: Вот этот? Вот этот, которого нет. Тому, которого нет, не нравится то, чего тоже нет. Звучит хорошо.
Роза: Это милый фантом.
Карл: Фантому нравится приходить в замешательство.
Роза: Знаешь, сегодня мне пришла мысль: "Я понимаю, значит, должно быть, это неправильно, потому что это за пределами понимания". (смеется) Я почувствовала себя виноватой из–за того, что поняла.
Карл: О, это хорошо. Подвергать сомнению все, что ты можешь понять. Сомневайся абсолютно. Стань тотальным сомнением. Потому что новое не может быть этим. Ты все равно есть вопреки всякому пониманию, каким бы красивым оно ни было. Все, что обнаруживает смысл или не обнаруживает, - вопреки этому, ты есть. Он снова исчезнет. Поэтому не цепляйся за него. Потому что ошибка всегда в том, что ты цепляешься за любое блаженное переживание, которое принимаешь за понимание, за нечто глубинное. "И я никогда не была так близка к тому, чем я являюсь, как тогда". Что это за идея?!
Роза: Потом это исчезло. Это был всего лишь один момент.
Карл: Ты просто превращаешь переживание в документ. Ты принимаешь его на свой счет, чтобы сделать из него историю, ты хочешь сотворить личностную историю даже из Я-переживания. Но у Я нет истории. И никогда не будет.
Роза: Значит, я должна сомневаться в себе?
Карл: Если это происходит здесь и сейчас - сомнение в том понимании, которое приходит, - если ты подвергаешь его тотальному сомнению и говоришь "нет, нет, нет", тогда оставайся в "нет–нет" и просто смотри на то, что появится из этого "нет–нет". Ничего не появится из него. И когда ничего не появится из этого "нет–нет", которое есть Сердце, то это не–происходящее, это не–событие, это "нет–нет" станет тем, что ты есть: пустотой не–события. Это пустота Сердца. Это покой, пустота Сердца, которая содержит в себе полноту бытия.
Но с малейшей идеей обладания ты захватываешь ее. С малейшей идеей "я понял" появляется тот, кто понимает, и тот, кто понимает, захватывает все то, что в этот момент является Сердцем. Поэтому все, чему ты даешь определение, любое твое понимание, это "я", "мое", это обладание, - узел на сердце, и с этим узлом ты всегда находишься под давлением.
Роза: Это здорово!
Карл: Это здорово! Поэтому "нет–нет"…
Мэри: Абсолютное neti–neti…
Карл: Да, абсолютное "нет–нет" - это абсолютное "да" тому, чтобы быть Тем, которое есть, только не путем говорения, а путем безмолвия. Все, что появляется, - это абсолютное "нет–нет" тому, что появляется и уходит. Это абсолютное "да". Но это безмолвное "да". Молчащее "да", без того, кто произносит его. Это "нет–нет" зависит от сознания, поэтому сознание должно перейти в "нет–нет". То, которое есть сама тишина, являющаяся абсолютным "да" бытию, есть просто то, что оно есть. Звучит хорошо, не правда ли? Но это еще один документ во времени.
Миссис Анджелина: Карл, возможно, я не понимаю, что ты говоришь. Ты говоришь, что из этого ничто появляется что–то?
Карл: Нет. Потому, что ничего нет, может быть что–то. Поэтому из ничто должно быть что–то. Потому что пока есть ничто, должно быть что–то.
Миссис Анджелина: Непонятно.
Карл: Да, надеюсь, что так! Если ты поймешь это, то того, кто понимает, больше не будет.
Миссис Анджелина: Хорошо.
Карл: Хорошо? Так что лучше позаботься о своем непонимании, потому что оно сохранит тебя такой, как есть.
Миссис Анджелина: Да, но непонимание, забывание, еще один фильм, еще один. Какой в этом толк? (Миссис Анджелина выглядит серьезной и расстроенной, шум в помещении затихает)
Карл: Меня не спрашивай.
Миссис Анджелина: Невозможно ничего использовать. Все нереально.
Карл: Это важно?
Миссис Анджелина: Это кажется важным.
Карл: Но говорить, превращать это в утверждение - это важно?
Миссис Анджелина: Просто набор разных слов, знаешь… Просто набор всякого рода действий, не важно, каких, бла–бла, придумывание другого фильма, другого времени, другого вневременного тебя…
Карл: Нет, сейчас ты говоришь от лица личности, которая хочет сделать все одинаковым. Это скучная личностная история.
Миссис Анджелина: Это не скучно. Это важно.
Карл: Но эта важность для личности создает скучную историю. Потому что это идея.
Миссис Анджелина: Так какой толк в познании чего–либо?
Карл: Почему нет?
Миссис Анджелина: Чтобы забыть?
Карл: Что "забыть"?
Миссис Анджелина: Забыть то, что мы уже знаем и не должны знать.
Карл: Для чего?
Миссис Анджелина: Безо всякой причины.
Карл: Значит, познание безо всякой причины и забывание безо всякой причины. И то, и другое…
Миссис Анджелина: И то, и другое не важно.
Карл: И то, и другое не важно. И что? Это прикол.
Миссис Анджелина: Это путаница.
Карл: Ну и что?
Миссис Анджелина: Ну и что!
Карл: Ты есть То, которое есть путаница. Кого это волнует? А?
Миссис Анджелина: Из ничто возникает ничто. Ничто, возникающее из этого ничто!
Карл: Еще бы!
Миссис Анджелина: Ты начинаешь таким образом…
Карл: Нет, я не начинаю. Пока есть идея "ничто", есть что–то. Ничто - это слишком много.
Миссис Анджелина: Это уже слишком много. Что–то…
Карл: Пока есть ничто, есть что–то. Из пустоты возникает форма. Поэтому даже идея "пустоты" создает форму. Ты не можешь избежать этого.
Ничто не является одинаковым. Можешь придумать еще одну концепцию о том, что все уникально, каждый момент уникален настолько, насколько это возможно. Поскольку Я всегда абсолютно уникально в своем выражении, то все, что появляется, никогда не одинаково. Скуки не существует.
Скука возникает только в тот момент, когда появляется история переживаний и тебе хочется сравнивать. В тот момент ты - это собака, ты - сама скука. Потому что ты все записываешь в историю своего существа, и ты хочешь сделать ее важной или не важной, но все, что появляется из этого, ловит тебя в капкан одиночества. Это скучно. "Обладатель одинокого сердца". Франческо! Развлекается.
Франческо: О, я не знаю.
Миссис Анджелина: Neti–neti не такое.
Карл: Да, но кого это беспокоит?
Миссис Анджелина: Никого не беспокоит.
Карл: Но ты беспокоишься, что тебя это не беспокоит?
Миссис Анджелина: Никто не беспокоится.
Карл: Нет?
Миссис Анджелина: Нет проблем. Все, что я слышу или вижу, я никому не могу передать словами.
Карл: Ой!
Миссис Анджелина: Нет проблем.
Карл: Звучит хорошо.
Миссис Анджелина: Возможно…
Карл: Возможно.
Миссис Анджелина: Это не определение, когда ты можешь сказать: "О, возможно, это еще одна концепция, еще одно одиночество, еще одна скука, еще один учитель, рамка, определение чего–то". Через секунду все меняется. Тогда я могла бы сказать: "Да, наверное, это так, поэтому я могу следовать этому хорошему и завтра". Но на этот раз все иначе.
Карл: Не спрашивай меня.
Миссис Анджелина: А кого мне спрашивать?
Карл: Понятия не имею. Я не пастор, совершающий миропомазания.
Миссис Анджелина: Когда мне хочется миропомазания, я не прихожу сюда.
Карл: Видишь?
Миссис Анджелина: Возможно, я поищу другую возможность.
Карл: Много возможностей. Подтверждаю.
Миссис Анджелина: Безвременное время прошло очень быстро. Один день очень короткий.
Карл: Какой день?
Миссис Анджелина: С ночи до восхода солнца и до заката. Так быстро.
Карл: Или очень медленно, хм? (птицы чирикают громче)
Это свадьба или что–то такое! (тишина) Ну, все в порядке?
(тишина)
Миссис Анджелина: Мне не нравится тишина.
Карл: Кому не нравится?
Мэри: Ты нас держишь.
Карл: Да. Если сделаешь движение, то не увидишь. (тишина)
Эмма: Я поражаюсь, что ты каждый день по два часа говоришь о том, о чем невозможно говорить. Это чудо.
Карл: Да, если бы "я" мог делать это. Это поразительно, невероятно, как Невероятная Индия. Это блеф.
Эмма: (со смехом) Это блеф?
Карл: Ага, это блеф.
Миссис Анджелина: Только не говори, что это блеф.
Карл: Что?
Миссис Анджелина: Ты знаешь что: это не блеф.
Карл: Что не блеф?
Миссис Анджелина: Некоторые моменты, некоторые проявления, то, что можно воспринимать, возможно, это не бла–бла. (тишина)
Карл: (потирая руки и хлопая) Нет вопросов? Тогда мы закончили? О'кей. Спасибо.
Группа: Спасибо.
Франческо: Так могу я коснуться твоих стоп?
(смех)
ВСЕГДА "ВОПРЕКИ", НИКОГДА "БЛАГОДАРЯ", ИЛИ КОНЕЦ "ПРИЯТИЯ"
Январь 21, 2004
Сознание неистощимо
Луиза: Ты кланяешься ей. Очень мастерски.
Карл: Фу.
Луиза: Nicht "фу" - кланяешься.
Карл: Вечно ты издеваешься. Приятных вещей ты мне никогда не говоришь.
София: О да. Редко. (смех) Ты никогда не говоришь приятных вещей.
Группа: Оу!
София: Я просто делаю то, что ты говоришь. Вот и все. Ничего более.
Карл: О'кей. Ты получаешь то, что заслуживаешь, я знаю. Звучит хорошо. Ты видишь? Ей видно? Нам видно?
Женщина: (пытливо) Видно что–нибудь?
Луиза: (со смехом) Видно что–нибудь!
Карл: Осталось еще две минуты. Мы можем немного развлечься. Все хорошо?
София: Лучше не спрашивать.
Карл: О, мне нравится спрашивать. Ладно. Тот же порядок, что и каждый день - никакого порядка. Если вы пришли в первый раз, это как вопрос–ответ. Просто и без формальностей. У кого есть вопрос, на него, может быть, будет ответ.
Франческо: И "может быть" - это правда!
Карл: Франческо!
Франческо: Ты сказал мне только десять процентов.
Карл: Я тебе ничего не даю.
Франческо: Я говорю - о нет! - я снова начал. (смех)
Карл: Ты обещал себе не разговаривать?
София: Он сказал: "Я ни о чем его сегодня не спрошу!"
Франческо: Мы сейчас начинаем, нет? (смех)
Луиза: Кажется, что, если есть ясные указания, от одного до десяти, или если есть убеждение - какое угодно… кажется, что все просто, когда есть структура. Если бы ты дал нам указания от одного до десяти…
Карл: Указания?
Луиза: Почему жизнь кажется такой простой, когда следуешь определенным инструктивным правилам? Например, покупаешь аппарат, читаешь инструкцию, и она сообщает тебе, как его включить - бум - он работает.
Карл: Мануал. Тебе нужен "ман–у–эль". Мануэль. (смех)
Луиза: Так, Карл, путаница начинается только тогда, когда нет инструкции, нет структуры и рекомендаций.
Карл: Да, это хорошо.
Луиза: Почему это хорошо?
Карл: Потому что то, что может запутаться, должно запутаться. То, которое есть ты, никогда не может запутаться ни в одной путанице. То, которое остается, тотальный остаток, всегда есть То, которое никогда не может быть, никогда не было и никогда не будет сбито с толку какой–либо путаницей.
Луиза: (со смехом) О'кей, pass auf?
Карл: Ты сама напросилась! (смех)
Луиза: Всегда так: ах да, ах да, о'кей, о'кей, спасибо, спасибо, а потом - бум! Конец.
Карл: Да, в том–то и дело.
Луиза: Аппарат сломался.
Карл: Все это не ради того, чтобы дать тебе какие–то техники и занять твое время на годы вперед, чтобы ты выбралась из той скуки, в которой находишься, и тебе было, чем заняться. Это неподходящее место. Бум–бум–бум.
Луиза: Бум–бум. Да.
Карл: Ответ прост: то, чем ты являешься, ты не можешь найти во времени, или в пространстве, или в каких–то обстоятельствах. Поэтому любая техника хороша, она заполняет твое время, однако она не даст тебе то, что ты есть. Так что же делать? Хорошо: от одного до десяти - а дальше? Досчитаешь в обратном порядке до одного, а дальше? Ты снова считаешь, один, два, три, десять, а дальше? Опять обратно. Бесконечно.
Луиза: Происходит постоянное колебание туда–сюда легкого и трудного, легкого и трудного.
Карл: Существует легкость и существует болезнь. Легкость и болезнь. Здоровье и заболевание идут рука об руку.
Луиза: Хм.
Карл: Заболевание, которое можно вылечить, всегда возвращается. Ты спрашиваешь о технике, чтобы освободиться от болезни неведения, но неведение, которое может уйти, может вернуться.
Луиза: Ха!
Карл: Так что с этим делать? Ты все равно будешь зависеть от чего–то, что должно уйти. Вообрази себе свободу и зависимость от того, что что–то должно уйти ради свободы, чтобы свобода могла быть тем, чем она является, - хороша идея!
Луиза: Да.
Карл: Тогда это будет твоя свобода, потому что у тебя есть техника, к которой можно вернуться. Ты положишь ее себе в карман - и что тогда? "О, это тот, кто обладает свободой!" Надеюсь, что нет. Это и есть "и тогда".