– Есть ли условия мира, с которыми бы ты согласился? – спросил Мак Рот.
– Воистину, да! – ответил Кухулин.
– Поведай о них мне, – попросил Мак Рот.
– Клянусь, не услышишь ты их от меня! – воскликнул Кухулин.
– Отчего же?
– Если сыщется в вашем лагере человек, который их знает, – ответил Кухулин, – его расспросите. Если же нет, пусть впредь не приходит никто с предложениями мира, ибо поплатится жизнью за это.
Воротился Мак Рот в лагерь и предстал перед Медб.
– Ну как, разыскал ты его? – спросила королева.
– Да, – отвечал ей гонец.
– Что же, согласился Кухулин?
– Воистину, нет, – молвил Мак Рот.
Тут пожелала узнать королева, есть ли такие условия, которые примет Кухулин, и рассказал ей Мак Рот о желанье героя.
– Если найдется средь нас человек, что их знает, он и расскажет об этом. Если же нет, пусть никто не идет к нему впредь. Одно уж я знаю наверное – сам не отправлюсь к нему, даже если ты дашь мне в награду власть над Ирландией.
Взглянула тут Медб на Фергуса и молвила:
– Каких же условий он требует?
– Нет тебе прока от них, – отвечал ей Фергус, но королева стояла на своем.
– Хочет он, чтоб каждый день выходил с ним схватиться один из ирландцев, – промолвил Фергус. Пока не расправится с ним он, пусть движется войско вперед. Потом высылают пусть к броду ирландцы другого иль в лагере будут всю ночь до рассветного часа. Должны вы одевать и кормить Кухулина, пока не закончится Похищение.
– Клянусь разумом, не легкие это условия! – молвил Айлиль, но Медб возразила ему:
– Просьба его справедлива и наше согласье получит Кухулин, ибо уж лучше терять одного воина каждый день, чем сотню каждую ночь.
– Кто же пойдет к Кухулину сказать об этом? – спросил Айлиль.
– Конечно же сам Фергус, – ответила Медб.
– Не бывать тому! – воскликнул Фергус.
– Отчего яге? – спросил Айлиль.
– Пусть залогом и обеспечением перед Кухулином будут подкреплены эти условия и их исполнение!
– Я согласна на это, – сказала Медб и поручилась перед Фергусом.
Тогда взнуздали лошадей Фергуса и запрягли в колесницу. Двух других лошадей приготовили для Этаркумула, сына Фид и Летринн, юноши из свиты Айлиля и Медб.
– Куда направляешься? – спросил его Фергус.
– С тобой, поглядеть на Кухулина и разузнать, каков он обличьем и видом.
– Не ехал бы ты, коли пожелаешь сделать по-моему, – сказал Фергус.
– Отчего же? – спросил Этаркумул.
– Заносчив и дерзок ты, – ответил Фергус, – и сдается мне, что прежде, чем расстанетесь, не миновать вам распри, ибо дик, необуздан и храбр юноша, к которому ты собрался.
– Но разве не сможешь ты вступиться? – сказал Этаркумул.
– Смогу, если и сам ты не будешь искать ссоры, – молвил Фергус.
– Клянусь, что вовеки не пожелаю раздора, – сказал на это Этаркумул.
Отправились они на поиски Кухулина, который тем часом играл в буанбах со своим возницей между Фохайн и морем. Никто не сумел бы приблизиться к ним неприметно для Лаэга и все ж через раз удавалось ему обыграть Кухулина.
– Едет к нам одинокий воин, о малыш Ку! – молвил Лаэг.
– Каков он собой? – спросил Кухулин.
– Мнится мне, что подобна огромной горе на просторной долине его колесница. Кажется мне, будто листва высоченного дерева, что стоит на лугу перед крепостью славной, покрывают его главу пышные, струящиеся, золотистые волосы. Пурпурный плащ с бахромой на его плечах, скрепленный золотой заколкой. Могучее серое копье сверкает в его руке. С ним шишковатый изукрашенный щит с шишкой из красного золота. Крепкий подвешенный меч, что длиной не уступит рулю корабля, покоится на бедре великого, гордого воина, едущего в колеснице.
– Узнаю я его, – сказал Кухулин, – то господин мой Фергус.
– Вижу другого воина на колеснице, – молвил Лаэг, – дивна, прекрасна, сноровиста поступь его коней.
– То едет один из ирландских юношей, друг Лаэг, – сказал на это Кухулин, – разузнать, каков я обличьем и видом, ибо разнеслась обо мне молва в их лагере.
Когда же приблизился к ним Фергус и соскочил с колесницы, приветствовал его Кухулин.
– Верю тебе,- отвечал ему Фергус.
– Можешь довериться мне, – молвил Кухулин, – ведь если случится над полем лететь стае птиц, будет твоим дикий гусь и половина другого впридачу. Рыбе ли в устье случится зайти, будет всегда тебе лосось, да еще половина другого. Будет тебе и пригоршня водяного салата, да пригоршня морской травы, да пригоршня водяной травы. Вместе мы встанем у брода, случись тебе выйти на бой-поединок, сон и покой буду твой охранять и беречь.
– Слышал я о твоих обычаях гостеприимства в этом походе, – ответил Фергус. – Что ж до условий, которые ты предлагаешь ирландцам, то знай, что не будет тебе отказа. Пришел я, чтоб ты поручился исполнить их все.
– Воистину согласен я поручиться за это, о господин мой Фергус, – сказал ему Кухулин.
– На том и поспешили они закончить разговор, дабы не могли сказать ирландцы, что предает их Фергус во имя своего приемного сына. Взнуздали коней Фергуса, запрягли в колесницу, и пустился он в обратный путь.
Между тем не тронулся с места Этаркумул и долго не спускал глаз с Кухулина.
– Что ты разглядываешь, о, юноша, – спросил тот.
– Тебя, – молвил Этаркумул.
– Не в дальнюю даль ты глядишь, о, юноша, – сказал Кухулин, – глаза твои уж покраснели. Знай же, что хоть невелик, но разгневан, тот кто стоит пред тобою. Каким же кажусь я тебе?
– Воистину, нравишься мне ты, – ответил Этаркумул. И вправду, ты юноша дивный, прекрасный, пригожий, славный и многоискусный в боевых приемах. Все же числить тебя среди лучших героев, воинов знатных, всесокрушающих молотов, в битве первейших, я не могу и о том не помыслю.
– Знаешь, что вышел из лагеря ты под защитой Фергуса, – ответил Кухулин. Если б не это, клянусь богами, которых я чту, лишь твои раздробленные кости и перебитые суставы там очутились бы снова.
– Довольно грозить мне, – вскричал Этаркумул, – и по условию, что требовал ты от ирландцев, схватке один на один, сам я сражусь с тобой завтра.
– Тогда отправляйся и знай, – сказал Кухулин, – что готов я сражаться, и как бы рано ты ни пришел, всегда найдешь меня здесь.
Пустился Этаркумул в обратный путь и заговорил со своим возницей.
– Не избежать мне завтра сражения с Кухулином, о, юноша, – сказал он.
– И вправду так, коли дал ты слово, – отвечал тот, – не знаю уж, сдержишь его ли.
И спросил у него Этаркумул, что лучше, сразиться с Кухулином завтра, иль нынче же вечером.
– Сдается мне, – молвил возница, – что не одержать тебе завтра победы. Что ж проку приблизить сражение и биться сегодня!
– Повороти колесницу, о, юноша, – воскликнул Этаркумул, – ибо, клянусь богами, которых я почитаю, что не вернусь назад без головы этого олененка Кухулина.
Снова направился возница к броду и повернул колесницу к нему левым боком. Заметил это Лаэг и сказал Кухулину:
– Вижу я воина на колеснице, что лишь недавно уехал от нас, о, Ку!
– Так что же? – спросил Кухулин.
– Левым боком повернул он к нам колесницу, двигаясь к броду, – ответил возница.
– Это Этаркумул, что желает сразиться со мною, – сказал Кухулин. – Не стану встречать его не потому, что хочу защитить, а потому, что вышел он из лагеря под защитой моего приемного отца. Принеси мне оружие к броду, возница. Не подобает, чтоб встал он там прежде меня.
Затем приблизился к броду Кухулин, обнажил меч, взмахнув им через плечо, и приготовился встретить Этаркумула.
– Чего ты желаешь, о, юноша? – молвил Кухулин, когда подъехал к броду Этаркумул.
– Желаю сразиться с тобою, – ответил тот.
– Послушался бы ты моего совета и не приходил вовсе, – сказал Кухулин. – Не из желания защитить тебя говорю я это, а оттого, что вышел ты из лагеря под покровительством Фергуса, моего приемного отца.
С этими словами нанес ему Кухулин удар фоталбейм и вырубил дерн из-под ног соперника, так что распростерся Этаркумул на земле, и дерн засыпал его живот. Надвое рассек бы Этаркумула Кухулин, будь на то его воля.
– Вот тебе урок, а теперь убирайся, – воскликнул Кухулин.
– Не тронусь я с места, пока не сойдемся мы снова, – ответил Этаркумул.
Тогда обрушил на него Кухулин удар фэбарбейм и словно острой наточенной бритвой срезал Этаркумулу волосы от уха до уха и от лба до затылка, не пролив при этом ни капли крови.
– Убирайся прочь, – снова сказал Кухулин, – ибо покрыт ты позором!
– Не тронусь я с места, – ответил Этаркумул, – прежде чем в новом сраженьи один из нас не добудет победу и не унесет с собой голову другого вместе с иною добычей.
– Быть по-твоему, – молвил Кухулин, – добуду в бою я победу, вместе с твоей головой и иною добычей.
С этими словами нанес Кухулин Этаркумулу удар муадалбейм в самое темя и до пупка разрубил его тело. Поперек пришелся второй удар Кухулина, и три обрубка разом рухнули на землю. Так погиб Этаркумул, сын Фид и Летринн.
Фергус, между тем, ничего не ведал о том поединке, да и немудрено, ибо на ногах иль присевши, в пути иль походе, в битве, сраженьи иль схватке не случалось ему оборачиваться назад, дабы никто не сказал, что сделал он это из страха. Оттого и смотрел он лишь прямо да вровень с собой. Тем временем приблизился к нему возница Этаркумула.
– Где же твой господин? – спросил Фергус.
– Только что пал он у брода от руки Кухулина, – ответил юноша.
– Не пристало этому лживому оборотню, – вскричал Фергус, – бесчестить меня, обходясь так с пришедшим под моей защитой. Поворачивай колесницу, юноша, и поедем поговорить с Кухулином.
Повернули они назад и вскоре подъехали к броду.
– Зачем оскорбил ты меня, – сказал Фергус Кухулину, – обойдясь так с тем, кто пришел под моей защитой и покровительством?
– Взрастил ты меня и берег, – отвечал на это Кухулин, – что же сейчас тебе больше по праву, мое иль его торжество и победа? Да разузнай у возницы, кто из нас в ссоре повинен.
– Воистину, лучше уж так, как случилось, – молвил тогда Фергус. – Благословение руке, сразившей Этаркумула.
Потом привязали они тело Этаркумула за лодыжки ивовыми прутьями и поволокли за его лошадьми и колесницей. Шел ли их путь через острые камни, оставались на тех камнях и осколках куски легких и печени Этаркумула. Стоило выехать на ровное место, как его раздробленные суставы опутывали ноги лошадей. Так и протащили тело через весь лагерь до самого входа в шатер Айлиля и Медб.
– Вот он, ваш юноша, – молвил Фергус, – ибо всякому деянию свое воздаяние.
Громко вскрикнула Медб, показавшись у входа.
– Полным великой отваги и дерзости был юный пес, покидавший сегодня наш лагерь, – сказала она. Думали мы, что порука Фергуса, что охраняла его в том походе, не станется лживой!
– Что помутило ей разум? – воскликнул Фергус. Мыслимо ли простаку нападать на кровавого пса, с которым не могут сразиться и в схватке осилить лучшие воины четырех великих королевств Ирландии? Я и сам был бы рад ускользнуть от него невредимым.
Так погиб Этаркумул.
Здесь кончается рассказ о Схватке Этаркумула с Кухулином.
Тогда поднялся великий и доблестный воин из людей Медб по имени Нат Крантайл и отправился сразиться с Кухулином. Недостойным почитал он брать иное оружие, кроме трижды девяти жердей из падуба, заточенных, заостренных и обожженных на огне. Прежде него успел Кухулин подойти к потоку, над неверными водами которого возвышались лишь девять жердей, с которых он все ж никогда не оступался. Метнул Нат Крантайл жердь в Кухулина, но тот наступил на ее острие. Вторую и третью жердь метнул Нат Крантайл в Кухулина, но с острия второй переступил Кухулин на острие третьей.
Меж тем показалась над равниной стая птиц. Сам словно птица устремился Кухулин за ними в погоню, дабы не упустить их и заполучить себе на ужин. Ибо все Похищение он питался рыбой, дичью и олениной. Увидев это, уверился Нат Крантайл, что в страхе бежал от него Кухулин и воротился к шатру Айлиля и Медб.
– Сам достославный Кухулин, о котором вы говорили, – молвил он, возвысив голос, – сейчас отступил предо мной и обратился в бегство.
– Знали мы, что так и случится, – сказала на это Медб, – куда уж безбородому юноше устоять против храбрых героев и воинов. Выпало ему сразиться с достойным мужем и немедля пустился он в бегство.
Воистину тяжело было слышать Фергусу, как насмехаются над бегством Кухулина, и тогда велел он Фиаху, сыну Фир Аба, отправиться поговорить с ним.
– Да скажи, – молвил Фергус, – что подобало ему нападать на врагов, пока отличался он в подвигах славных, но уж лучше б он спрятался, чем отступил перед одним из них.
С тем и пошел Фиаху, и вскоре приветствовал его Кухулин.
– Верю твоим словам, – сказал Фиаху. – Послал меня твой приемный отец и велел передать, что подобало тебе нападать на врагов, пока отличался ты в подвигах славных, но уж лучше б ты спрятался, чем отступил перед одним из них.
– Кто же из вас похваляется этой победой? – спросил Кухулин.
– Кто ж, как не Нат Крантайл, – ответил Фиаху.
– Как, – воскликнул Кухулин, – неужто не знаешь ни ты, ни Фергус, ни иные улады, что никогда не проливал я крови гонцов, возниц и безоружных. Не могу я напасть на Нат Крантайла, пока не возьмет он оружие, а не деревянную жердь. Скажи ему, пусть приходит завтра на рассвете, и уж тогда я не отступлю.
Долгим казалось Нат Крантайлу ожидание рассветной поры и наконец отправился он сразиться с Кухулином. Рано поднялся в тот день и Кухулин, и яростный дух овладел им. В бешенстве отбросил он складку своего плаща, что обвилась вокруг длинного камня. Вырвал тот камень Кухулин и остался он под плащом на теле. Весь исказился Кухулин и в страшном гневе не ведал, что делает.
Между тем приблизился Нат Крантайл и молвил:
– Где ж тут Кухулин?
– Да вот он, – сказал Кормак Конд Лонгас, сын Конхобара.
– Не таков был вчера его облик, – сказал Нат Крантайл.
– Сразись с этим воином, – молвил Кормак, – ибо это все равно, что сразиться с Кухулином.
Вышел вперед Нат Крантайл и обрушил удар меча на Кухулина, но попал меч на камень, что был под плащом и разлетелся на куски. На самую шишку щита Нат Крантайла вспрыгнул тогда с земли Кухулин и ответным ударом поверх щита снес ему голову с плеч. Не медля, снова занес меч Кухулин и вторым ударом надвое рассек тело Нат Крантайла. Так пал от руки Кухулина Нат Крантайл. И сказал Кухулин:
О, горе! Возрастает битвы накал!
Нат Крантайл от руки моей пал!
А нам в открытом бою и треть
Вражеской рати не одолеть!
Недолго спустя вышла Медб с третью ирландского войска на север и подошла к Дун Собайрхе. В тот день не отставал от нее Кухулин, пока первой не подошла Медб к Куйб. По пути на север убил Кухулин Фер Тайдле, отчего и название Тайдле, да сыновей Буахалла, отчего название Карн Мак Буахалл, да погубил Луаске в Лейтре, отчего название Лейтре Луаске. В болоте сразил он Бо Булге, отчего и название Греллах Бо Булге. На холме сразил он Муиртемне, отчего и название Делга Муиртемне.
Затем отправился Кухулин на юг охранять свои края и земли, ибо не было у него краев и земель дороже чем эти.
Вскоре повстречались ему Фир Крандке, двое Артинне, два сына Лекка, два сына Дуркриде, два сына Габала да Друхт, Делт, Датен, Те, Туаланг, Турскур, Торк Глайссе, Глас и Глайсне, что звались двадцатью Фир Фохард. Напал на них Кухулин, когда они ставили лагерь впереди войска, и поразил всех до единого.
Потом повстречался Кухулину Буйде, сын Байн Блаи, что был родом из страны Айлиля и Медб и служил у королевы. Двадцать четыре воина в плащах было с ним. Перед собою поспешно гнали они Донна Куальнге, которого вместе с пятьюдесятью телками похитили из Глен на Самайске, что в Слиаб Кулинд.
– Откуда ты гонишь скотину? – спросил Кухулин.
– Из-за той горы, – отвечал Буйде.
– Как тебя зовут?
– Я тот, кто не любит и не страшится тебя, Буйде, сын Байн Блаи из страны Айлиля и Медб.
– Вот же тебе копьецо, – воскликнул Кухулин и метнул в него копье, что попало в щит Буйде и, пронзив сердце, выбило сзади три ребра. Так погиб Буйде, сын Байн Блаи. С той поры и осталось название Ат Буйде в краю Росс.
Пока они так обменивались ударами коротких копий, ибо не сразу закончилась схватка, поспешно угнали от них Донна Куальнге в лагерь, словно простую скотину. За все время похода не было Кухулину большего горя, безумия, бесчестия, чем это.
Каждый брод, у которого останавливалась тогда Медб, зовется Ат Медбе. Каждое место, где стоял ее шатер, зовется Пупал Медба, а то, где случалось ей воткнуть в землю свой хлыст – Биле Медба.
В ту же пору сразилась Медб против Дун Собайрхе с Финдмор, женой Келтхайра, убила ее и разорила Дун Собайрхе.
Через две недели войска четырех великих королевств Ирландии во главе с Айлилем и Медб подошли к лагерю, а с ними вместе и люди, гнавшие быка. Не позволил ирландцам погонщик увести Донна Куальнге, но ослушавшись, погнали они быка и телок в узкое ущелье, ударяя палками по щитам, где разорвала скотина тело погонщика на мелкие кусочки и на тридцать шагов вогнала их в землю. Форгемен было его имя. Смерть Форгемена зовется этот рассказ.