ЧУДСКАЯ ДЕВА-ПРАВИТЕЛЬНИЦА
На городище Дивьей горы жила дева, управляющая чудским народом и отличавшаяся умом и миролюбием. В хорошие дни она выходила на вершину горы и сучила шелк. Когда же веретено опрастывалось, то она бросала его на Бобыльский камень, лежащий на противоположном берегу Колвы, прямо против Дивьей горы.
ДЕВИЦА ИЗ ЧУДСКОГО ПЛЕМЕНИ
По течению реки Устьи, впадающей в Вагу, на правой стороне ее, в Благовещенском приходе, напротив устья Кокшеньги, между двумя ручьями, на возвышенной горе, проживавшая чудь оставила по себе признаки: вал кругом сопки (кургана) - как бы род крепости и в некоторых местах ямы, сходные с погребами. При разработке той сопки под хлебопашество крестьяне в недавнее время находили бугры глины. Из этого заключают, что на тех местах были чудские печи.
От тех населенцев чудского племени взята была в деревню Михалевскую девица в супружество за крестьянина Чарепанова. Девица эта была мужественна, имела необыкновенную силу в сравнении с прочими девицами. Потомство же ее уж ничем не отличалось от новых ее земляков.
ЖИТЕЛИ СЕЛА КОЙДОКУРЬЯ
Село Койдокурья, Архангельского уезда (…), получило свое название от первого поселившегося в тамошней местности чудина по прозванию Койда, или Койка (…). Поколение Койды было мужественно, великоросло и чрезвычайно сильно. Члены его поколения могли разговаривать между собой на шестиверстном расстоянии, или иметь перекличку.
Один из тех чудинов был столь силен, что однажды, когда он вышел поутру из ворот и затем чихнул, то своим чохом до того испугал барана, что тот бросился в огород и убился до смерти.
По истечении некоторого времени местность Койдокурская сделалась известна другим, и сюда с разных сторон стали стекаться чудь, новгородцы и поморяне и начали расселяться деревнями, и затем каждая деревня получила свое название от первого поселившегося жителя или по другим причинам.
УХОДЯЩАЯ ЧУДЬ
Ранее Чудиново было метров четыреста вниз по Пинеге, у самой реки. Признаки ее есть и сейчас: вываливаются из берега черные банные камни.
Чудь жила и вниз по реке - в сорока километрах от сельсовета: там видны ныне борозды от пашни, на лугу, под названием Раговоры.
И мы слыхали от дедов: когда чудь отступала, было у них два котла с золотом. Один будто бы спустили у нас под деревней в озеро (оно глубиной метра три), а другой вынесли на слуду против деревни на самый угор, и каждый отступавший клал по горсти песку, - так образовался тут бугор метров десять шириной и столько же высотой. Он хорошо виден из деревни. Может, это и вранье, а может, и в самом деле так было. Если бы срыть бульдозером…
Чудь отступала от того бугра на Вашку, дорога идет точно на восток и называется Ратней. Чтобы была прямой, тянули длинное бревно. У одной рады съели быка - и то место называется Быкова рада, у второй съели коня - ныне называется Конева рада.
По той дороге прошлый год экспедиция ездила на бульдозере до Вашки.
БЕЛОГЛАЗОВО
В Надпорожском приходе, недалеко от церкви, есть ровное небольшое место, которое и теперь называется Белоглазово, потому что здесь жила белоглазая чудь.
Когда она хотела напасть и ограбить церковь и жителей, то сама ослепла и перебила друг друга.
САМОПОГРЕБЕНИЕ ЧУДИ
Слыхал (о чуди. - Н. К.), как не слыхать. Еще от покойного дедушки: он долго жил-то, дак знал это как… и родители-те у ёго тоже подолгу жили…
Дак это верно, жила будто бы раньше эта чудь-та… вон на том месте, где у нас Подкуст, слыхал ли ты ли нет ли, деревня такая, Игнатовская пишется-то. Подкустовцев-то и теперь у нас все чудаками зовут (…), да ведь они тоже наши, должно быть, а только, значит, живут-то, где чудь жила; дак вот: "Чудаки да чудаки".
(…) Погибла она вся, до едного человека (…). А креститься, вишь, не захотела; наши-те заставляли, видно, креститься-то, дак она уж задумала лучше погинуть, а не креститься. Сробили, значит, эта чудь-то, такую крышу из тесу на четырех столбах, земли наверх-от наносили; собрались все под эту крышу-ту да столбы-те взяли и подсекли, тут всех их и задавило; сорок человек всех-то, говорят, было.
(…) Да боялись-то, вишь ли, крещенья, а крещенье-то, им говорили, что это - вот что: отрубят сперва руку, ну хоть правую, а потом - ногу, левую, а тут, значит, - другую руку и другую ногу - вот он крест-от какой выходил! Тут поневоле забоишься!
СОКРОВИЩА ПОГИБШЕЙ ЧУДИ
(…) Чудские жители, видя неизбежную гибель от разбойников, собирались в одно место, вырывали громадную четырехугольную яму, куда сносили все свои сокровища, а над ямою устраивали род хаты, на столбах.
В ожидании мучителей собирались на верху хаты и ожидали своей участи. А завидев разбойников, проворно подсекали столбы понизу и, упадая вместе с хатою на свои сокровища, погибали при каких-то приговорах.
После такой их гибели сокровища не отыскивались.
(Валдиевцы (…) указывают места, где находятся сокровища погибшей чуди.)
О богатырях и силачах
ЮНОША-КОЖЕМЯКА
Пошел Владимир на хорватов. Когда же возвратился он с хорватской войны, пришли печенеги по той стороне Днепра от Сулы; Владимир же выступил против них и встретил их на Трубеже у брода, где ныне Переяславль. И стал Владимир на этой стороне, а печенеги на той, и не решались наши перейти на ту сторону, ни те на эту сторону. И подъехал князь печенежский к реке, вызвал Владимира и сказал ему;
- Выпусти ты своего мужа, а я своего - пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если же наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года.
И разошлись. Владимир же, вернувшись в стан свой, послал глашатаев по лагерю со словами: "Нет ли такого мужа, который бы схватился с печенегом?" И не сыскался нигде. На следующее утро приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к князю один старый муж и сказал ему:
- Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился и разодрал кожу руками.
Услышав об этом, князь обрадовался, и послали за ним, и привели его к князю, и поведал ему князь все. Тот отвечал:
- Князь! Не знаю, могу ли я с ним схватиться, - испытайте меня: нет ли большого и сильного быка?
И нашли быка, большого и сильного, и приказали разъярить его; возложили на него раскаленное железо и пустили. И побежал бык мимо него, и схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука.
И сказал ему Владимир:
- Можешь с ним бороться.
На следующее утро пришли печенеги и стали вызывать:
- Есть ли муж? Вот наш готов!
Владимир повелел в ту же ночь надеть вооружение, и сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего мужа: был же он очень велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между обоими войсками, и пустили их друг против друга. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали их. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славою великою.
РАХ РАГНОЗЕРСКИЙ
Это в старое время было, в Ленинграде. Приехал, значит, из Англии борец, силач в общем. И вызывает, значит, что есть ли у вас такой богатырь, чтобы со мной бороться. Нашему царю предъявляет. Вот царь дал приказ по всему государству, чтобы выписать борца; в общем, на поединок чтобы мог выйти. Ну, и попало это дело сюда, в Рагнозеро.
Вот, сельсовет тогда вызывает в Куганаволок, - тогда в Куганаволоке было правление, а рагнозеры были нашего сельсовета, Куганаволокского. Ну, значит, Рах Рагнозерский изъявил желание съездить в Ленинград, побывать. Вот, тогда сообщают, конечно, царю, что изъявил желание. Царь тогда посылает сюда генерала за ним, чтобы увезти его. Вот, генерал приехал, значит, на подводы в Рагнозеро, на лошади. Снег уже выпал. Парой приехал, чтобы увезти этого Раха в Ленинград (тогда ведь дорог железных не было).
Вот приезжает генерал в деревню Рагнозеро и спрашивает:
- Где здесь, - говорит, - Рах Рагнозерский?
- Да есть, - говорят, - такой, здесь стоит, а самого нет дома.
Ну, деревенская баба увидала генерала, немного острашилася, что приехал в таких погонах золотистых.
- Дак скажите, - говорит, - гражданин, на что он вам нужен? - жена спрашивает.
- Да в общем, приедет сам, я поговорю. Нужно, - говорит, - царю.
- Так его, - говорит, - не знаю, как титло ваше, его, - говорит, - дома нету, ушел в лес. Ну, наверно, скоро будет из лесу.
- А чего он ушел в лес?
- Он, - говорит, - занимается мастерством, дровни вяжет. Есть-то как-то надо. У нас, - говорит, - здесь заготовки, дровни нужны.
Вот жена наливает самовар.
- Уже время-то. Должен, - говорит, - скоро прийти.
Посмотрела в окно и говорит:
- Вот и идет.
Г енерал:
- Где, - говорит, - покажите.
…А вот, мол, там, видишь?
Лес, как остров, поднялся.
- Так там, - говорит, - не человек.
- Нет, - говорит, - человек катится на лыжах, везет материла на дровни, на сорок штук: полозья, копылья, вязье, нащепы, одним словом, на сорок штук дровен.
Он посидел у окошка и головой пошатал: как остров, столько у него навалено на плечи.
Прикатил к дому, дак ажно дом задрожал! Это с плеч бросил на землю. Лыжи сынок сдернул, захватил за угол хату и сунул туда. Значит, никто не унесет. Заходил Рах Рагнозерский в помещение, поздоровался с этим:
- Здравствуй, гражданин.
(Ну, мужик деревенский, не знает тут ни титула, ничего.)
Жена подняла самовар на стол и принесла три буханки хлеба. Пока Рах пил три стакана чаю, и три буханки хлеба съел. Генерал смотрит. (Вот аппетит был у старика!)
Посматривал генерал, глядит долго на него, любуется, а он еще два выпил, без хлеба хотя, а выпил. Когда вышел из-за чаю, генерал и говорит:
- Ну вот, Рах Рагнозерский, я приехал на пары лошадей за вами. Вам было извещено у царя, и сельсовет известил. Приехал заграничный силач, ищет поединков, померяться силой, выйти на поединок. Ну, как вы изъявили желание, так я и за вами приехал.
- Я, - говорит, - согласен, да только вам меня не увезти. Пары лошадей делать нечего.
- Ну, я могу, - говорит, - нанять и тройку.
- Все равно не уехать; и на тройке не уехать.
(Вот силач-то какой.)
- Ну, вот что, - говорит генералу. - Вы поезжайте, я за сутки буду там, на лыжах приеду.
Он говорит;
- Семь дней ехать!
- О, - говорит, - так я вперед вас попаду.
- Ну, дак вы, - говорит, - торопитесь, я на свое число буду.
Ну, и прожил он пять дней - пусть генерал съедет, семь дней пройдет.
Ну, и вышел Рах Рагнозерский, смазал свои лыжи. Пришел тот день, когда ему нужно отходить, ну и пошел.
Когда он уже прибыл в Ленинград на лыжах, обращается - к дворцу прикатил. Там, значит, часовой стоит.
- Кто вы, - говорит, - такой?
- Я есть Рах Рагнозерский, прибыл по приказу царскому. Какой, - говорит, - здесь иностранный хват приехал, ищет выйти на дуэль, так вот я изъявил желание посмотреть этого иностранца, что он за человек.
Ему, конечно, отвели помещение. Ну, там доложили.
- А вот мне, - говорит, - лыжи надо убрать.
- Так вот лыжи ваши мы уберем куда-нибудь.
- Нет, этого мало.
Пятиэтажный дом стоит рядом. Он подходит, берет за фундамент, взял и сунул лыжи туда, под дом. Этот часовой стоит и думает: "Пятиэтажный дом одной рукой поднял".
Вот на второй день, значит, приехал иностранец. Значит, требует;
- Давайте, я приехал измерить силы. Найдется, - говорит, - в России такой человек, который бы мог со мной справиться.
Вот, когда уже приводят Раха на дуэль, где уже нужно им бороться-сходиться, то этот молодец-бахвалец стоит, хвастает:
- Ох, мол, знаешь, ха-ха-ха, я ему сейчас покажу. Я, - говорит, - все государство объехал, а тут деревенского какого-то мужика поставили. Ну, не знаю, что русский мужик со мной справится.
Рах Рагнозерский посмотрел на него немножко так:
- Рано, - говорит, - молодой человек, бахвалишь! Попосле, - говорит, - будем рассуждать.
Ну, стали сходиться два молодца. Рах Рагнозерский раздевает себя, а одна рубаха домотканая, крепкая (раньше, знаешь, в деревнях ткали, дак своей работы). Вот, значит, захватил Рах Рагнозерский его в свои руки и говорит:
- Ну что, - говорит, - если подниму да на этой панели тебя хлопну, то один пепел от тебя останется.
А царь уже стоит, вся свита - полно, раз на дуэль выходят.
Обращается Рах Рагнозерский, хоть деревенский мужик, к царю:
- Дак вот, - говорит, - ваше величество, вы дайте мне такую бумажку, что если я, в крайнем случае, его не сдержу и убью, дак мне не отвечать, если что получится, несчастный какой случай, если не выдержит моего, в общем, удара.
Но когда он получил этот документ, тогда подходит. Схватились.
- Как, - говорит, - желаешь бороться, на одну ручку или в обхватку?
- Я, - говорит, - всяко умею.
Обнял его, значит, Рах.
- Ну, бери, - говорит, - а то жди меня. Ну, давай, - говорит, - начинай!
Он было взял Раха Рагнозерского - ни поднять не может, ни пошевелить не может, - брызгун, который хвастал.
Ну, значит, что, все? Ну, - говорит, - все слушатели и зрители, смотрите, как русский Рах будет поднимать, деревенский мужик Рагнозерский.
Все глаза-то опили, смотрят на этого несчастного хвастуна.
Рах его как поднял, как не сдержал, бросил об землю - сразу насмерть. Тут все закричали. Значит, погиб, ну и отвоевался, богу душу отдал. Тут его прибрали и сообщили туда, за границу: на дуэли, значит, ваш боец погиб от сильного удару, потому что рано похвастал, Рах его поднял и не сдержал, так его тряхнул, что у него все легкие отскочили к черту.
Ну, царь его, конечно, поблагодарил и дал ему такое поощрение: Раху Рагнозерскому свободно, значит, земли брать; снял все налоги, наградил еще деньгами за то, что он погубил иностранного хвастуна.
Ну, вот теперь, в настоящее время, распростился Рах Рагнозерский с Ленинградом, стал опять на свои лыжи и за полсуток вернулся домой к жене с деньгами. И вот, в настоящее время живет. Только по просьбе, если государь затребует куда, приезжает. Вот, какую имел Рах Рагнозерский силу.