КУДЕЯР НА БАРСКОМ ПИРУ
А вот еще такой случай был. Собрал богатый барин пир. Созвал он гостей, почитай, со всей округи. Лакеи снуют, музыка играет, вино рекой льется, одним словом, господам - и то такой пир в диковинку. Ну, ладно, сели это за столы, а барину докладывают, что какой-то большой начальник приехал.
Подкатила эта тройка к барскому крыльцу, выходит начальник с виду молодой, но такой строгий. Провели его к столу, поднялись все и стали вино пить. А барин выпил стакан и стал бахвалиться:
- Все боятся Кудеяра, а вот я нет, только попадись он мне на глаза, так я его на первой осине повешу.
Встал тогда начальник, что приехал, и смеется:
- А может, этот самый Кудеяр с вами за одним столом сидит?
Перепугались господишки, стали друг друга оглядывать, а начальник, что приехал, снял с головы парик и крикнул:
- А ну, кому хотелось увидеть Кудеяра?!
Наставил он на них пистолет, а бары от испугу в кучу сбились, стоят трясутся.
Засвистел Кудеяр, и тут же его люди сбежались. С барами тогда круто расправились, а добро барское крестьянам роздали.
КЛАДЫ, КУДЕЯР И РАЗБОЙНИКИ
(…) Около Хренниковой мельницы, по Ксизовской дороге, зарыто сорок бочек золота под плошавым корнем, в дурном верху. Кудеяр тогда давным-давно, при царе Иване Грозном, почту ограбил да и спрятал туда.
То же и на Лысой горе, Ендовиной называется, у Козьмином лесу - три кадки золота… Тут жили силачи-богатыри. У них была застава, городище. Еще на моей памяти был тут огромный строевой лес, глухой-глухой, что и войти в него страшно; при шоссе было городище. Это, как бы сказать, курганок такой, небольшой; там и теперь еще видны вороты и проезд.
Такое же городище было и в селе Козачьем (в семи верстах от первой заставы).
Никому они ни проходу, ни проезду не давали. Если одному из них не под силу справиться с кем, то один разбойник бросает другому топор, а тот уж понимает, что идти надо. Вот какая силища-то! Да что до сказу, мой дядя родной выкопал кости богатырские - одна кость до колена, нижняя, больше трех аршин.
ПРО КАТЕРИНОВЫ СУДА
Катерины Второй суда по реке ходили, и на суда эти Кузьма Рощин нападал. Тут недалеко Лысая гора есть. Так вот все больше около этой горы нападал он. Пойдет царское судно, Рощину кричат:
- Едут, мол, Катериновы слуги!
Протянут веревку через реку, остановят судно, команду перебьют, денежки заберут, а судно в пруд уведут.
СТАРУШКА ПО ЛЕСУ БЕЖАЛА
Вот одна старушка по лесу бежала. На коровку пошла в деревню занять три рубля. Не хватало у ней на покупку, а скотина была тогда дешева. Сколь-то она набрала, а трех рублей нету. Бежит она в деревню, а уже темнеет, она боится, скоро бежит. Видит - навстречу ей идет мужик здоровый, высокий, красивый.
Говорит он ей:
- Бабушка, куда бежишь, куда торопишься?
- Рощина боюсь, - чай, сумерки.
- А чего боишься - у тебя денег много?
- Где много - заняла в деревне у родных три рублика.
- А зачем три рублика?
- Да на коровку не хватает.
- А сколько корова стоит?
- Да рублей восемь аль десять.
Он вынимает ей деньги, дает десять рублей:
- Вот тебе, бабушка, на корову. Рощин я самый и есть. Да ты не бойся меня, я купцов граблю, бедных людей не трогаю.
Старушка схватила десять рублей, зажала в кулак да бежать!
РОЩИН И ЗОЛОТО
Рощин, бывало, платок расстелет и плывет по реке. А то насыплет золото, и без его разрешения никто не берет.
Он все ровно сквозь землю видел. Бывало, спросит отца:
- Макаров, где ты был?
- На Колодливом озере.
- А золото, насыпленное в рогожах, видал?
- Видал.
- А взял?
- Нет, не взял.
- А мог бы взять горсточку или две!
- Да я побоялся.
- Ну и дурак, взял бы. Твое же золото, не купецкое.
ПЛАВУЧИЙ ОСТРОВ
Есть озеро, на нем плавучий остров из деревьев. Ветер подует - плавучий остров перейдет к другому берегу. А под теми деревьями к корням лодка цепями привязана, а в той лодке рощинские клады лежат.
ВОРОЖЕИН АРТАМОН
Рассказывают, будто Ворожеину письмо от царицы пришло. Царица пишет: "Уничтожь Рощина, озолочу тебя!" И пошел Ворожеин на темное дело.
Вот как Рощина поймали. Он все к одной девушке ходил. Ворожеин задумал Рощина извести и обратился к этой девушке:
- Ты мне Рощина с головой выдай.
Она не хотела, да Ворожеин ее настращал. Вот поехал Рощин на Колодливо озеро гулять, а девушка побежала на Ворожейку и говорит:
- Рощин гулять едет.
Ворожеин за Рощиным, солдат собрал, солдаты пришли. Раскинул Рощин кафтан, хотел по воде уйти, не может. Окружили его и убили.
Как убили его, - вдруг кругом все в кустах заплакало, застонало. Из озера огненный столб метнулся, птицы из озера повылетели, звери повыбежали, гром ударил. И все озеро закричало:
- Убит! Убит!
АРХИРЕЙСКИЕ ТЫЩИ
Беглец Криволуцкий был на славе. Он на жителей не нападал, он брал с казны для всего миру.
А в Белоусовском руднике Банщиков был вор. От худой жизни был вор, такая им жизнь была, бергалам: у крестьянина в гумнешке соломки возьмет, свою скотину покормит. Говорили: вор.
С Криволуцким бегал Мосеев. Говорит раз Криволуцкому:
- Вот в Белоусовке вор Банщиков.
- Какой вор: он соломку берет. Разве это вор! Вот мы с тобой сделаем воровство: вся Томская губерния с голодухи пропадает, а мы спасем.
Побегали они. Криволуцкий ночью к руднишному приставу забрался, пистолет наставил, одежду его взял, оделся - будто пристав.
Побежал в село, к становому.
- Собирай народ. Буду деньги раздавать. Которые голодные - тем деньги: казна дала, царь велел.
Народ собирается, он дает. По тридцать рублев, по сорок, по пятьдесят на душу дает.
И в другом селе дает. Народ говорит: это да! А начальство уже смекнуло и давай его преследовать.
Под Змеевым поймали. И давай его судить:
- Ты, Криволуцкий, где деньги взял?
- А в городу, в соборе. Там сорок тысяч было, в ящике лежали. Сколько людей голодует, а деньги лежат, архирей спит на ящике. Мосеев его за рясу стащил, архирея-то.
Судья судит:
- Куда ты деньги девал?
- Половину народу раздал, а половину себе на разгул оставил.
Засудить его засудили, да кандалы не держали. Потом опять бегал.
Старик у нас был, Бычков Николай Николаич, пять лет, как помер. Мальчишкой он коней пас, так его Криволуцкий взял с собой бегать. Сказывал Николай Николаич:
- Бежал он на одной лошади, я - на другой. Ежели речка саженей пять - он сразу перемахивал. Вот заедем в укромно место, в яр. Криволуцкий говорит:
- Ну, я лягу, ты охраняй.
Как захрапит - под ним земля ходит. Вес в нем был с одной рубахой - семь пудов семнадцать фунтов.
А в Белоусовку погулять ездил. Наши его не выдавали.
С ВОДОЙ УШЕЛ
В воду уходил Криволуцкий. Подадут попить - он и уходил.
Сидел здесь, в волости, начал трубу разбирать (в трубу хотел податься). Отняли.
Хворь на себя напустил, кричит:
- Дайте водицы ковшик!
Подали ковшик. Он в ковшик - мырк! - и уплыл. Он все земли прошел. Один был такой по Алтайскому округу.
Не захочет в каморе сидеть - воду напустит. Все ревут:
- Тонем!
Их вода моет, а он стоит, смеется. И уйдет.
И воду хорошо знал, он на морях плавал.
То сидит в каморе, в окошко чувыркат, чувыркат… Птиц налетит много, заревут, закаркают. Он орет:
- Откройте окошко, от этих птиц тошно!
Откроют - а он с птицами и улетит.
С шестнадцати лет пошел он страдать.
Стал навыкать всяку всячину. Учился, учился и научился.
Он в волости сидел. Я полы мыть ходила туда. Он и говорит:
- Истопи мне баню.
А я:
- Нет, убежишь, пожалуй, с водой-то.
А он пятишку вынимает, дает:
- На! Истопи!
Я ему баню истопила, он с водой и ушел.
О Расколе и Раскольниках
НИКОН
(…) Никон предложил царю справить духовная "церковная архила", но тот сначала не решался. И тогда Никон прибег к следующему средству: он приказал мастеру сделать ящик, в который бы вошла "архила церковная", книжная; убрать ее в этот ящик и запереть, а ящик положить в другой - побольше, а тот в третий, еще побольше; за Москвою в поле выкопать яму и этот ящик с "архилою" ухоронить в землю, над ямой поставить свечку с огнем, чтобы горела она по три ночи и чтобы многие народы могли видеть этот свет в темноте ночной.
Устроив это, приходит патриарх к царю Алексею Михайловичу, отворяет дверь на пяту, крест кладет по-писаному, поклон ведет по-ученому, на две, на три, на четыре сторонки покланяется, а царю Алексею Михайловичу в особину и сам объясняет таково слово:
- Позволь мне сказать, государь, слово великое. Видел ли ты в темноте ночной горящий огонь в поле? Разрыто это место вчерашний день, - и найден тут ящик, в нем другой, а в этом третий - и тут положена "архила церковная". В архиле этой пишет и повторяет, что троеперстный крест надо делать, а двуперстной в грех поставлен: скорее надо подписать и наладить троеперстное сложение.
Так склонил патриарх царя к благочестивому нарушению и церковному колебанию.
АВВАКУМ - ПРОПОВЕДНИК ПРАВДЫ
Про Аввакума каждый из нас знает. Да как же про то не знать, ковды он за нашу старую веру больше всех наших дедов пострадал. Он-то ведь наш брат по крови - сын крестьянский. Отец его, как и наши отцы, хлеборобством занимался, говорят, недалеко от Москвы батька его жил. Отец ему церковну грамоту сызмалетства дал. Когда отец помер, то Аввакум сам дошел до всех книг и писаний. В деревне наш Аввакум вырос, в ней он и духу мужицкого набрался. Дух-то мужицкий крепок, его обухом не перешибешь и колотушкой не выбьешь. Набрался разной грамоты Аввакум и сказал мужикам:
- Вернее нашей старой мужицкой веры нет. Ей наши деды верили, и мы должны почитать ее.
Вот наши деды и блюли ту веру, верой и правдой ее несли, за праведную веру можно хоть что сделать. Царь Алексей бытто бы Михайлович злой был, с нехристями связался, с заморскими ярыжками познался и давай от них разную непотребность на русской земле заводить. Узнал об этом Аввакум и, как верный крестьянский поп, начал против непотребства царя мужикам с амвона говорить. Дескать, кошке смех, а мышкам слезки; царю забава, а мужикам горе. Царю этой давай, другого подай, а где все это мужику взять. Заартачились мужики, не стали царя слушать. Царь о том узнал, вызвал к себе Аввакума и сказал патриарху;
- Ты, мой патриарх, пригрей коло моего двора протопопа Аввакума, корми его со своего стола, облачение давай доброе, он и перестанет народ мутить. А то от него беда большая идет.
Все сполнил проклятущий Никон, токмо Аввакум на своем стоял.
- Ты неугодник божий, Никон, пошто царю на меня хулу кладешь? - заговорил Аввакум. - Деды наши раньше поборов не платили, а теперь откуда их царь выдумал. Наущаешь ты царя против меня, а про то царь знает ли, что пращуры наши в добре жили и ничего царям не платили?
Тут Никон совсем озлобился, и вместе с царем стали рушить старую веру. А опосля раскола все поругание за стару веру на голову Аввакума легло.
ВСТРЕЧА АВВАКУМА С РАЗИНЫМ
Протопоп Аввакум мучеником родился, мучеником и умер. Про его жисть так рассказывали: родители протопопа умерли, ковда Аввакум только ходить учился, значит, ползунком еще был. Приютил его к себе дьяк бездетный и начал его растить. Видит дьяк, что из парнишки толк выйдет, стал к церковному делу учить. Парнишка видит, что дьяк добрый и ласковый, тоже к нему крепко пристал. Долго ли жил Аввакум у дьяка, неведомо, но только ковда он подрос, то услыхал, что на Москве смута зачалась. Аввакум подался к Москве и там с объявленным атаманом Разиным встретился. Вот Разин и говорит ему:
- Слыхал я про тебя, Аввакум, что ты умный поп есть, горе наше тебе ведомо, пойдем на бояр, товда ты службу мне верную сослужишь.
- То можно, - ответствовал Аввакум, - только я на бояр с крестом пойду, а ты с ружьем.
Стукнулся Разин с Аввакумом по рукам - и пошли на бояр вместе. Как узнал про это Никон, сразу анафеме Аввакума предал, а всю стару веру порушить захотел, чтобы от нее поминок не было. Аввакум анафемы не убоялся, он начал весь народ поднимать, чтобы бояр изничтожить и их патриарха Никона, которые никому житья не давали.
Так всю жисть Аввакум и прожил, все с боярами дрался да за бедных людей страдал.
ПРОКЛЯТИЕ НИКОНУ
В прежнее время старики много о расколе сказок вели. Котора из них более правдива - не знаю. Вот мой отец еще от прадеда такое про раскол рассказывал. При царе Алексее Михайловиче был патриарх нехристь, чтоб ему провалиться в тартарары - три аршина глубины, чтоб ему светлого дня не видать, как свинье неба, звали его Никон. Вот тот нехристь-идол забрал у царя доверие и давай все книги править, обряды изменять. То дико казалось. Всю жизнь наши деды по старым книгам молились и никому от того зла не было, все в полном здравии жили и хлеб-соль ели. Узнал о том самый умный в то время русский поп Аввакум и сказал народу:
- Вся справа старых книг от дьявола идет, сам Никон сатаной на землю послан.
Вот Никон захотел проклясть Аввакума. Созвал он собор и начал проклинать протопопа верного. Прихожан было много. Никто за Никоном не повторял проклятущих слов. Тогда Аввакум подошел к алтарю и давай проклинать Никона. За Аввакумом весь собор повторял. Так и прокляли Никона. С тех пор его анафеме предали. Никон друг был царю. Вот царь и захотел выручить Никона. Собрал царь свою челядь и второй собор устроил. Прокляли там Аввакума и отослали его подальше от царских глаз.
СОЖЖЕНИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА
- А вон туда, влеве-то! (…) За леском площадочка есть такая, крест стоит, народ ходит молиться: Аввакумов-де.
А самого его сожгли в Городке, на площади. Сделали сруб такой из дров, протопопа поставили в сруб и троих еще с ним товарищей. А протопоп-то предсказал это раньше, что быть-де мне во огни, и распорядок такой сделал: свои книги роздал. Народ собрался, стал молитвы творить, шапки снял… дрова подожгли - замолчали все: протопоп говорить начал и крест сложил старинный - истинный значит:
- Вот-де будете этим крестом молиться - вовек не погибнете, а оставите его - городок ваш погибнет, песком занесет, а погибнет городок - настанет и свету кончина.
Один тут - как огонь охватил уж их - крикнул, так Аввакум-от наклонился да и сказал ему что-то такое, хорошее же, надо быть; старики, вишь, наши не помнят. Так и сгорели. Стали пепел собирать, чтоб в реку бросить, так только и нашли от одного кости, и, надо быть, того, который крикнул. Старухи видели, что как-де сруб-от рухнул, три голубя, снега белее, взвились оттуда и улетели в небо… душеньки-то это, стало быть, ихние. И на том теперь месте, по летам, песочек такой знать, как стоял сруб, белой-пребелой песочек знать и все год от году больше да больше. Запрежь на этом месте крест стоял, в мезенских скитах делан, и решеточкой, сказывают, был огорожен. Так начальство сожгло решетку, а крест велели за город вынести, вон туда, влево-то…
ОСАДА СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ ПРИ АЛЕКСЕЕ МИХАЙЛОВИЧЕ
Соловецкий монастырь при Алексее Михайловиче… Там монахи восстали против новых книг, за царя не молились. Алексей Михайлович послал туда воеводу Мещерского. Они простояли семь лет. Какой-то монах послал стрелу и написал, что в седьмом найдете ход. Они вошли и перекололи всех.
Царь послал гонца: отступить от монастыря, а Мещерский уже взял его.
Царь Алексей Михайлович как узнал, так и разорвался.
ГИБЕЛЬ СТАРОВЕРОВ
Около речки Тёгры и озера Тёгринского есть место, известное и доныне под названием Стайнино, где староверы сами себя лишили жизни. Это было в досельное время, когда преследовали старообрядцев за их религиозные убеждения. Они же, не желая сносить гонений, выкопали глубокий ров, поставили среди него столб, на который навалили жердей, расположив последние от краев рва до столба радиусами. Поперек жердей наклали хвои и на нее набросали земли. Затем они сами залезли в эту яму, подрубили столб и таким образом были заживо погребены обвалившейся землей. Это было зимою.
А так как среди них был трехлетний мальчик Николай Шевелев, которого, с одной стороны, им было жаль губить, а с другой, желательно, очевидно, было дать знать соседям, жившим в Мехреньге, о своей гибели, то они перед самопогребением запрягли лошадь в сани, положили туда перину, а на нее мальчика, обложили сверху подушками, чтобы он не замерз, крепко привязали все это веревками к саням, направили лошадь по дороге и охлестнули ее. Лошадь пришла в деревню и благополучно привезла мальчика, уже полузамерзшего; соседи увидали и отогрели ребенка.
Это событие было так давно, что теперь фамилию Шевелевых имеют чуть ли не сотня домохозяев в местности.