(Из антологии Кокинсю)
Наутро, когда мы выходили в путь, они обратились к нам: "Горек путь странника, не ведающего, как идти. Мы в тревоге и печали. Мы пойдем по вашим стопам, хоть где-нибудь в сторонке. Окажите нам милость, подобающую благодати вашего одеяния, и дайте нам связать и себя с Путем Будды!" - говорили они и роняли слезы. "Как мне ни жаль, но мы останавливаемся во множестве мест. Вам надлежит довериться простым спутникам. Под защитой богов всё, без сомнения, будет благополучно", - так я сказал им на прощание и пошел в путь, но жалость некоторое время не проходила.
И в том же доме
Заснули куртизанки.
Луна и хаги…
- сказал я Сора и записал
23. В местности, называющейся Куробэсидзю-хатикасэ, что ли, я переправился через несметное число рек и вышел к бухте по имени Наго. "Хоть теперь и не весна, но прелесть волн глициний в Таго и ранней осенью достойна посещения", - подумал я и спросил у людей. "Это отсюда в пяти ри, вдоль берега, в тени горы. Рыбачьи хижины - убогие жилища, вряд ли кто пустит вас на краткую ночь". Напуганный этими словами, я направился прямо в провинцию Kara.
Аромат риса.
Прохожу межой. Справа
Вдалеке море.
Пройдя гору Унохана и ущелье Курикара, я дошел до Канадзава в пятнадцатый день седьмого месяца. Там оказался купец Касё, приходящий из Осака. Он остановился в одной гостинице со мной. Я как-то слышал, что некий Иссё был привержен к нашему пути, многие его знали; прошлую зиму он безвременно скончался, и когда его брат свершал заупокойную службу -
Могила, двинься!
Рыдающий мой голос, -
Осенний ветер…
Приглашенный в одну беседку -
Осени свежесть!
А угощенье для всех -
Дыни, демьянки…
Сложил в дороге:
Хоть беспощадно
Палит, как раньше, солнце, -
Осенний ветер…
В месте по названию Комацу - Малые сосны:
Имя прелестно!
Низкие сосны, и свист
Ветра в осоке…
В этом месте я пошел поклониться в храм Тада. Там есть шлем Санэмори и кусок его парчовой одежды. Кажется, в древние времена, когда Санэмори служил дому Минамото, шлем пожаловал ему князь Иоситомо. И в самом деле, это вещь не простого воина. От наличника на надзатыльника он покрыт резьбой - хризантемы в китайском вкусе - и золотой инкрустацией, а наверху прикреплен серп. Когда Санэмори пал в бою, Кисо Иосинага принес шлем вместе с грамотой в дар этому храму. Гонцом был послан Хигути Дзиро, как то видно из храмовой летописи, лежащей предо мной.
Горестный удел!
Шлем, забрало, - а под ним
Верещат сверчки…
По пути к горячим ключам Яманака позади виднелся пик Сиранэ. Налево, на склоне горы, есть храм богини Каннон. Кажется, император Кодзан, завершив паломничество по тридцати трем священным местам, воздвиг статую Сострадательной и Всемилостивой и дал ей имя Ната. Он отделил начальный слоги названий Нати и Танигути. Повсюду причудливые камни, растут вековые сосны, на утесе возведен храмик, крытый камышом, - превосходна эта местность.
Еще унылей,
Чем камни Исияма,
Осенний ветер…
Выкупался в источнике. Действие его - второе после ключей Арима.
Лишь прикоснуться
К росинке хризантемы
На горном склоне -
И жизнь наша продлится,
Как век тысячелетний.(Из антологии Кокинсю)
В горах глубоко
К чему рвать хризантему?
Источник светлый?
Хозяином в гостинице состоит еще молодой парень Кумэноскэ. Его отец любил поэзию хайкай; когда Тэйсицу, давным-давно, еще молодым, прибыл из столицы сюда, он был посрамлен им в знании изящного, вернулся в столицу, сделался учеником старца Тэйтоку и стал известным. И, прославившись, он в этом селенье за слова суждения не брал платы. Теперь-то все это стало рассказом былых времен.
* * *
24. Сора заболел желудком, и как в провинции Исэ, в Нагосима, у него есть родные, то он ушел вперед.
И пусть на пути
Свалюсь обессиленный я, -
Долина в цвету!
- написал он напоследок. Печаль уходящего, жалобы остающегося подобны блужданию в облаках разлученной четы диких уток. И я тоже:
И вот сегодня
Стереть мне надо знаки!
Роса на шляпе…
Я стал на ночлег в храме Дзээнсёдзи, за селением Дайдзёдзи. Это все еще местность Ката. Сора также остановился на прошлую ночь в этом храме, и -
Не сомкнул я глаз,
Слушая осенний ветр.
Горы позади…
- написал и оставил он здесь. Быть отдаленным на одну ночь - то же, что на тысячу миль. И я лежал в келье, слушая осенний ветер; приближалась заря, и, когда голоса читающих сутры стали ясней, зазвонил гонг, и я вышел в трапезную. В нетерпении стремясь сегодня в провинцию Этидзэн, я спустился из храма, но молодые монахи с бумагой и тушью последовали за мной до низу лестницы. Как раз во дворе облетали ивы,-
Вот двор подмел я
И вышел, - а у храма
Листва ив желтых…
- наспех, надевая сандалии, написал я им.
25.Направил лодку в бухту Ёсидзаки, на границе провинции Этидзэн, и посетил сосну Сиогоси.
Напролет всю ночь
Буря гнала волны вспять
И вздымала их.
Над сосной Сиогоси
Месяц в вышине повис.(Сайге)
Одним стихом исчерпан весь вид. Прибавить хоть одно слово - все равно, что посадить лишний палец.
Я навестил настоятеля храма Тэнрюдзи в Маруока: он мне издавна знаком. Некий Хокуси из Канадзава, немного меня провожая, сопутствовал мне до этих мест. Он то и дело советовал мне не пропускать видов и говорил прекрасные изречения. Когда же предстояла разлука,-
Написав слова,
Веер я бросаю прочь.
Расставанья грусть!
Вступил в горы Годзютёяма и совершил поклонение в храме Эйхэйдзи. Это храм, основанный монахом Догон Дзэнси. Он на тысячу ри удалился от столицы и оставил след своих дел в таких горах, - на то, должно быть, была у него почтенная причина.
26.Как Фукуи отсюда в трех ри, то, поужинав, я вышел в путь и побрел по смеркающейся дороге.
Там живет удалившийся на покой старик Тосай. Когда-то в прошедшие годы он побывал в Эдо и навестил меня. Тому уж больше десяти лет. Постарел он, должно быть, или умер? Я спросил у людей, и мне рассказали, что он еще здравствует и живет там-то и там-то. Пошел. Он уединился в городе, в тиши; убогий домик зарос "ночной красавицей" и власоцветом, "петушьи гребни" закрывают дверь. А, это здесь! Я постучал; вышла бедно одетая женщина. "Откуда изволишь идти, почтенный монах? Хозяин пошел кое к кому по соседству. Если есть у тебя дело, пожалуй в дом". Я понял, что это его жена. Вот так бывало в старинных романах! Я вошел, остался в этом доме на двое суток; и, чтобы увидеть гавань при полной луне, опять пошел в путь. Тосай собрался мне сопутствовать, забавно подвернул подол и потихоньку побрел показывать мне дорогу.
27. Мало-помалу скрылся пик Сиранэ и показался пик Хина. Я перешел мост Асамуцу; у тростника в Тамаэ колосились кисти. Миновал заставу Угуису, перешел перевал Юноо и в Хютигадзё, на горе Каэруяма, слышал первых диких гусей. В четырнадцатый день в сумерки я стал в гостинице в гавани Цурута. В эту ночь луна была особенно ясной. "И завтрашней ночью будет так же?" - спросил я. "Ясно ль, пасмурно ль будет в следующую ночь, здесь на севере знать заранее трудно". Хозяин угостил меня сакэ, и я поздно вечером пошел поклониться в храм Кэхи. Там есть могила императора Тюаи. Вокруг храма все полно величавой стариной; сквозь сосны падал лунный свет, казалось, точно белый песок покрыт инеем "В древние времена святитель Югё, принеся великий обет, сам косил траву, носил камни и землю, осушал грязь, и приходящим паломникам не было беспокойства. Древний обычай не вывелся доныне, перед храмом носят песок. Это зовется "ношение песка Югё", - так рассказал хозяин.
Ясная луна
Ночью светит на песок,
Что принес Югё.
На пятнадцатый день, как и сказал хозяин, пошел дождь.
Полная луна!
Как погода севера
Переменчива…
На шестнадцатый день, когда небо прояснилось, я направил лодку по берегу Иронохама, чтобы набрать розовых раковин "масуо". Это морем семь ри. Некто Тэн'я наготовил в изобилии корзин и бамбуковых сосудов, посадил в лодку множество слуг, и при попутном ветре с моря мы пристали к берегу. На берегу кое-где есть рыбачьи домики и убогий храм Хокэдзи. Здесь мы выпили чаю, согрели сакэ; сумеречная грусть переполняла чувства.
О, как печально!
Сума, ты затмеваешь
Осенний берег.
Берег, волн прибой.
Среди раковин видны
Хаги лепестки.
Все случившееся за день мне записал Тосай и оставил в храме.
28. Роцу встретил меня в этой гавани и проводил в провинцию Мино; на лошадях мы въехали в Окадонодзё. И Сора пришел навстречу, и Эцудзин примчался на лошади; все собрались в доме у Дзёко. Дзэнсэнси, Кэйко - отец и сын - и другие близкие приходили днем и ночью и радовались и причитали, точно увидели воскресшего из мертвых. Усталость от пути еще не прошла; на шестой день восьмого месяца я снова поехал в лодке поклониться в храме Сэнгу в Исэ.
О, хамагури
В заливе! Вот уходим
И я, и осень…
Примечания
1
И в старину часто в странствиях умирали. - Имеются в виду знаменитые китайские и японские поэты, любители странствий - Ли Бо (699–762), Ду Фу (712–770), Сайгё-хоси (1118–1190) и другие.
2
Прижигание моксой (трава) - распространенное в восточной медицине средство. Считалось, что прижигание впадины под коленом сообщает легкость походке.
3
Такой начальный стих я прикрепил к одному из столбов дома. - Целый ряд хокку Басё из его дневника "По тропинкам Севера" послужил началом рэнку, составленных Басё совместно с приятелями-хайкаистами. Вешая бумагу с "начальным стихом" на столбе своего дома, Басё приглашал желающих продолжить рэнку.
4
Уэно - парк в Эдо (старое название Токио).
5
Янаха - местность неподалеку от Уэно, славящаяся, как и сам парк, вишнями. Как известно, цветение вишен - одна из достопримечательностей весны в Японии.
6
Три тысячи ри пути - ри (японская миля) - около четырех километров.
7
Второй год Гэнроку - 1689 год
8
Сходил поклониться в Муро-но Ясима и тд. - Название местности Муро-но Ясима ("Ясима" в древнем значении - "котел"), в уезде Цуга провинции Симодзукэ, видимо, объясняется тем, что в глубокой древности здесь было горячее озеро или даже озера, откуда подымались пары. Этим же вызваны легенды, связанные с этой местностью. Миф, записанный в древнем мифологическом своде "Кодзики", повествует, что бог Ниниги-но-микото заподозрил неверность своей супруги Ко-но-Ханасакуя-химэ, зачавшей в первую же брачную ночь. Тогда богиня в гневе возвела постройку, лишенную окон и дверей ("муро"), затворилась в ней и произнесла заклятие: "Если дитя не от мужа, то пусть сгорит оно. Если же оно божественного рода, то огонь не должен принести вреда". Произнеся заклятье, она зажгла огонь и родила трех детей: Хоносусо-ри-но-микото, Хоходэми-но-микото и Хоноакари-но-ми-кото, имена которых сохранили память об их рождении в огне: "хо" - огонь. Другая легенда говорит о том, что в Симодзукэ жил некий богач, просватавший дочь за правителя провинции Хитати. Дочь полюбила приезжего юношу из столицы, вступила с ним в связь и забеременела. Тогда отец, спасая дочь, сообщил правителю, будто она умерла и труп ее уже несут на сожжение. На самом деле вместо дочери (ко-но-сиро) он положил в гроб рыбу цунаси, которая при сжигании дает такой же запах, как человеческое тело. Цунаси, наряду с другими близкими породами рыб, называется "коносиро" (Chatoessur punctatus). Это созвучие и дало основание для наложения табу, или, верней, для его объяснения.
9
Святитель провидел грядущее на тысячу лет. - т. е. предвидел приход к власти династии сегунов (феодальных правителей) Токугава в начале XVII века. Кобо-дайси, один из насадителей буддизма в Японии, жил в 772–834 годах. Гора Никко славится как красотой видов, так и тем, что на ней находится могила основателя династии Токугава Иэясу. Это дает повод Басё сблизить понятия славы сегуна и название горы "Солнечный блеск" (в хокку: "Как величаво!" и т. д.).
10
В день выхода в путь он сбрил себе волосы., и тд. - Басё и его спутник, отнюдь не будучи монахами, странствовали, однако, по общепринятому обычаю, как пилигримы, в монашеской одежде.
11
Оттого он зовется "водопад Косада" - "Урами-но-таки". - В оригинале "Урами" (досада, укор) дает основания для игры слов: урами - вид сзади.
12
В уединеньи… и т. д. - В японском тексте пост - "гэ"- период буддийского молитвенного очищения, приходящийся на раннее лето. Смысл хокку тот, что уединение у чистых струй водопада наводит на мысль о чистоте и созерцательности в период "гэ".
13
"Касанэ" слышу… и тд. - В подлиннике игра слов через иероглифическое сближение слова "касанэ" со словом "яэ" (махровый), а отсюда с "надэсико", что является и названием цветка - гвоздики, и ласкательным обозначением ребенка. В переводе иероглифическую игру слов, разумеется непередаваемую, пришлось заменить фонетической и воспользоваться двойным смыслом слова "касатка".
14
Навестил некоего кандай… - Кандай - звание заместителя сюзерена во время отсутствия последнего. "Некий кандай" - Токакацу, носящий как хайкаист имя Тосэцу. Точно так же хайкаист и его брат Тосуй.