Жители крохотных островов Микронезии и Меланезии в Тихом океане в жизни не представляли, что такое технический прогресс, торговля, коммерция. Но когда исследователи-этнографы прибыли в середине XX века на острова для изучения местных нравов, то увиденное просто поразило их. Среди зарослей были построены. аэродромы. Взлетные полосы освещались факелами, по краям высились какие-то будки и вышки - все из дерева, соломы и листьев. Лианы явно имитировали проложенные кабели.
Туземцы вели себя тоже странно: время от времени начинали маршировать с палками, повторяя какие-то заклинания, а один изображал диспетчера, надевая на голову подобие шлемофона из кокосовой скорлупы.
Цивилизованные гости не знали, что и думать. Уж не инопланетяне, часом, побывали здесь? Но все разъяснилось, когда они заметили, что аборигены пишут на своих телах буквы, очень похожие на USA.
Оказывается, война коснулась и этих затерянных островов. Они оказались удобны для использования в качестве перевалочной базы, и на их берега начали приземляться самолеты, высаживаться солдаты. Жизнь островитян изменилась: с самолетов сбрасывали грузы, которые перепадали и им, и это пришлось аборигенам по нраву. Они увидели продукты, одежду, обувь, всякие бытовые принадлежности - прямо с неба падали нужные вещи!
Аборигены решили: это дары богов. Казалось, всесильные белые люди имеют какую-то связь с божествами, и все их действия - это магические ритуалы для получения ящиков с подарками. Но с окончанием войны необходимость в океанских базах отпала, и в джунгли перестали падать посылки, а белые люди покинули острова.
Похоже, туземцы мириться с этим не захотели. Ведь надо было снова бороться за жизнь и добывать себе пропитание! И подумали они, что для привлечения грузов нужны подходящие идолы. Так появились пальмовые вышки, бамбуковые антенны, начались в племени "дежурства" и "построения". Надежда, что в небе опять послышится шум авиамотора, не угасала.
Это явление назвали карго-культом (от английского "поклонение грузу"), или религией самолетопоклонников. Объяснить аборигенам, что дело вовсе не в сверхъестественных силах, оказалось невозможно. А когда на острова время от времени прибывал кое-какой гуманитарный груз от ООН - они еще больше убеждались: вот что значит правильно молиться!
И знаменитый физик Ричард Фейнман однажды придумал забавную аналогию. С такими самолетопоклонниками он сравнил некоторый тип ученых. Когда эти люди занимаются исследованиями, то все выглядит вроде бы и правильно, и научно, но только по форме, а не по сути. Самолеты у них все равно не приземляются - полезного результата нет! Превратиться в такого самолетопоклонника очень легко, если не совсем понимаешь, зачем вообще занимаешься своим делом.
А еще есть весьма интересная наука бревнология. Придумал ее математик Валентин Турчин в своей уморительной пьесе "Защита диссертации". На бревнологию тратится время, пишутся толстенные труды о каком-нибудь качении бревен с учетом сучковатости, выводятся формулы:
СУ + ЧОК = СТУКАЧОK.
Только кому такое исследование нужно?
Корчеватель мозга
О любом научном достижении люди должны как-то узнать. Для этого научное достижение нужно описать словами (желательно понятными), а слова опубликовать. Журналы, печатающие такие серьезные статьи, под эту серьезность и заточены: вашу рукопись тщательно изучат и дадут на нее отзыв-рецензию. А вам останется только молиться, чтобы рецензия оказалась положительной.
И вот, наконец, свершилось: получен долгожданный ответ из редакции! Дрожащей рукой жмете левую кнопку мыши, открываете письмо и - да, есть! Ваша статья принята к публикации в солидный журнал. Теперь всем станет известно и о вас, и о вашем открытии. Ну а если и не всем, тоже неплохо: вы набираете себе "плюсик" к предстоящей защите.
Однако и на старуху бывает проруха. Журнал может оказаться не таким уж солидным, да и сама статья - не такой уж настоящей.
Совсем недавно, всего несколько лет назад, ребята из Массачусетского технологического института написали программу для генерации псевдонаучных текстов. Вообще, любой научный текст может показаться простому смертному, мягко говоря, полным непонятностей. А если за дело берется компьютер и в случайном порядке компонует всякие термины, получается удивительной красоты абракадабра.
С помощью той программы была создана псевдонаучная статья. Чего стоило одно только название: "Корчеватель: алгоритм типичной унификации точек доступа и избыточности"! Программа, имеющая в памяти огромное количество научных фраз, составила их на первый взгляд даже связно. Но по смыслу даже два соседних предложения не перекликались между собой.
И вот такая сага о корчевателе была переведена на русский язык - для пущего эффекта тоже с помощью программы - автоматического переводчика. А потом ради шутки разослана в редакции научных изданий.
Шутка была даже не то чтобы не замаскирована как следует, а, наоборот, полна намеков на то, что это шутка. В ссылках на литературные источники были расставлены потешные фамилии, в изложении то и дело фигурировало слово "случайный", а в конце так называемый автор поблагодарил за помощь самого себя и даже. разработчиков генератора случайных текстов.
Казалось, поддаться на все это очень сложно. И все-таки один журнал поддался!
Кстати, подобный опыт история науки уже знала. В 1996 году профессор из Нью-Йорка Алан Сокал написал и направил на рассмотрение в престижный постмодернистский журнал свою работу "Нарушая границы: к трансформативной герменевтике квантовой гравитации". Текст был таким ироничным и претенциозным, что даже не разбирающиеся ни в постмодернизме, ни в физике могли заподозрить в нем подвох, а редакторы - вообще отвергнуть как непрофессиональный бред. Но материал напечатали, а после этого Сокал признался в своей шутке. Шутка многих дискредитировала.
Статья о корчевателе тоже была опубликована - в издании, редакционный совет которого составляли весьма уважаемые люди. Предварительно был получен полноценный отзыв, где работу оценили как высокоактуальную и отметили чрезвычайную научную новизну. Нет, были, конечно, и замечания - стилистические недочеты (ну, не все компьютеры в совершенстве владеют великим и могучим!). Особенно не понравились фразы вроде этой: "Метафорически наш подход превращает кувалду связей базы знаний в скальпель". Говорят, потом один из массачусетских авторов программы-генератора даже обижался: по его мнению, со стилем как раз был полный порядок.
Для журнала последствия корчевателя были серьезными, но функционирует он и по сей день. А сам корчеватель уже превратился в символ научной бессмыслицы.
Неведомы зверюшки
Статьи для энциклопедий писать несравнимо труднее, чем для журналов. К делу привлекаются самые крупные академики, самые авторитетные научные коллективы (если только это не Википедия, которую пишет и редактирует любой желающий). Все проверяется-перепроверяется множество раз, потому что энциклопедия должна быть наивернейшим, наидостовернейшим источником информации.
Но бессмыслица на то и бессмыслица, что ее никакими академиками не испугаешь. Она способна просочиться сквозь сито самого строгого отбора, замаскировавшись так, что не сразу и поймешь, в чем дело.
Большая Советская энциклопедия была настоящим украшением книжного шкафа в советской квартире, настоящим сокровищем. По всем вопросам можно было к ней обратиться: ответ всегда готов! Вот, например, понадобилось вам узнать о лягушках. Открываем второе издание, 16-й том. Читаем: "Зеленая лягушка". Бесхвостое земноводное из рода настоящих лягушек, длина тела до 10 см, населяет небольшие заросшие водоемы: пруды, лесные болота и т. п., питается насекомыми и другими мелкими беспозвоночными - словом, вся подноготная об этом квакающем и прыгающем создании.
Собственно, ничего подозрительного, подумаешь, кто же этой зелени на даче не видел! Но именно то и удивительно, что "зеленой лягушки" в природе не существует. С тех пор как в XVIII веке Карл Линней впервые описал "лягушку съедобную", нашли и нарекли именами множество видов: прудовую, озерную, прыткую, остромордую и еще около двухсот "модификаций", но. как ни странно, зеленой назвать квакушку никто так и не догадался.
Откуда же тогда ляп в солиднейшей энциклопедии? Такая невинная на первый взгляд история с земноводными имеет сложные политические корни. В этом томе, на этой странице должна была находиться статья об известном враче академике Владимире Филипповиче Зеленине. Перед самой сдачей тома в печать случилась трагедия - дали ход "делу врачей", обвиненных в преднамеренном убийстве нескольких советских политических лидеров (к счастью, обвинения были достаточно быстро сняты). Но публиковать в тот момент такую "крамолу" было в высшей степени опрометчиво, а набирать том заново - страшно представить. Долго искали подходящий вариант на "зел." и остановились на лягушонке. Не все же читатели по ним спецы! А из следующего, третьего издания статью тихонько убрали.
Интересно, а слышал ли кто-нибудь о такой породе собак, как "беспамятная"? Есть и такая! Это что же получается, среди собак тоже встречаются иваны, не помнящие родства? Или все дело в возрасте.
Не то и не другое. Информация о беспамятной собаке вышла в первом издании словаря Брокгауза и Ефрона. Но здесь имело место то, что сейчас назвали бы "прикол". К работе над словарем привлекали молодежь - студентов Московского и Санкт-Петербургского университетов. Вот только платить им за работу почему-то не всегда желали. Когда ребята пытались напомнить редактору, что не худо бы иногда и позавтракать и даже пообедать, да жалованье давно не плачено, редактор с поистине театральным талантом восклицал: "Ах, я собака беспамятная!" И снова "забывал" заплатить.
Не в силах ничего поделать, студенты придумали оригинальную месть. Они увековечили скупость этого человека, вставив в словарный том коротенькое дополнение:
"Беспамятная собака - собака жадная до азартности".
Но самая загадочная не собака, не лягушка, а неведома зверюшка ухитрилась запрыгнуть не то что в энциклопедию, а на герб!
В геральдике разрешается использовать изображения разных животных, и существующих, и мифических. На гербах Иркутска и Иркутской области красуется бабр. Бодренький такой бабр, бегущий по зеленому полю с пойманным соболем в зубах. Бабр, которого почти превратили в бобра, да на полпути остановились.
Читаем: "Зверь величеством болши лва, а шерстью глиннаст, а шерсть ниска, а по нем полосы черны поперег, а губа что у кота и прыск котовой, а сам черевист, ноги коротки, а длиною долог, а голосом велик и страшен" - вот такое подробное описание бабра сохранилось в старинных словарях. А скрывается за этим описанием не кто иной, как тигр: тут вам и полосы поперек, и страшный "голос". В персидском языке слову тигр также соответствует бабр. Тигр встречался иногда в Забайкалье, которое входило в Иркутское наместничество.
Однако где ж тут тигр, спросите вы, глядя на это странное, ни на кого не похожее существо на гербе! Черное как смоль, с горящими глазами, перепончатыми лапами и бобровым хвостом!
А дело было так. До конца XIX века бабр честно выполнял свое дело, олицетворяя в символике мудрость и могущество. А потом при введении герба Иркутской губернии кто- то усомнился в правильности формулировки "бабр, изловивший соболя". Недолго думая, исправили бабра на бобра (почему-то не смутившись от того, что он решил угоститься свежим мясом).
Для полноты картины решили придать тигру внешнее сходство с бобром. Бабр-тигр даже возразить не успел против такой вольности, как оказался с видоизмененными частями тела: первыми пострадали хвост и лапы, а потом и весь облик изменился до неузнаваемости. Только пойманного соболя не отобрали, и на том спасибо.
Но страдания бабра еще не закончились! Предметом научных споров до сих пор остается то, какой дорогой ему шагать. Правила геральдики требуют, чтобы любое животное, изображенное на щите, глядело в сторону врага, если бы этот щит находился в левой руке воина. А когда фигура обращена наоборот, то грозный зверь как будто улепетывает от противника со всех ног! Многострадальный бабр со своей добычей в пасти устремлен в правильную сторону лишь на гербе Иркутской области. На городском же гербе Иркутска он как по команде мчится своему собрату навстречу.
В общем, нелегкая это работа - олицетворять историю. Теперь иркутская администрация предлагает установить в одном из городских скверов скульптуру "Бабр". Видимо, чтобы ни у кого не осталось сомнения насчет бобров, соболей, тигров и их взаимоотношений.
Ученье - свет
Ваше сиятельство, призывая на вас Божью благодать, прошу принять архипастырское извещение: на ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить божий мир в Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии. Епархиальный архиерей преосвященный Симеон, епископ Самарский и Ставропольский. Июня 9 дня 1913 года".
Это было начало XX века. Россия встречала электрификацию.
Общество электрического освещения основали еще в 1886 году. Только вот с освещением в стране было пока туговато: первые электростанции едва начинали появляться, принадлежали они частным владельцам. Россия в этой сфере сильно отставала от западных держав, хотя вроде бы и на месте не стояла. В Москве открылась трамвайная линия, потом Городская дума одобрила план строительства метро. Но в жилых домах по- прежнему царил сумрак.
Как вы думаете, многие ли могли похвастаться тем, что были на "ты" с самим Лениным? Одним из тех немногих был Глеб Максимилианович Кржижановский, большой специалист в электротехнике, которых тогда можно было тоже пересчитать по пальцам. Когда он отправил Ленину, товарищу своей юности, свою статью "Задачи электрификации промышленности", немедленно получил хвалебный отзыв и просьбу написать то же самое, только не научным, а доступным для рабочих и крестьян языком. А через некоторое время уже возглавлял специально созданную Государственную комиссию по электрификации России - ГОЭЛРО.
План был невероятен по своей амбициозности и размаху. Это походило на подготовку еще одной революции, только не политического, а научно-технического толка. За разработку "сценария" засела комиссия из профессоров и инженеров-электротехников - всего около двухсот человек, - среди которых так и выделялся не совсем по- большевистски выглядящий Павел Флоренский, философ и инженер в одном лице; на заседания он, как и всюду, ходил в рясе.
Перво-наперво следовало придумать грандиозному проекту соответствующее название, естественно, аббревиатуру - по тогдашней моде. Но Государственная комиссия по электрификации России никак не хотела красиво "сокращаться". ГОПЭЛРО, ГРЭК, ЭЛЕРОС, КОПЭРО, ГОСКОПЭЛЬ. Или, может, ГОП? "ГОП не пойдет, - сказал Кржижановский. - Будем созидать дальше, а то лишат селедки". Селедку, сахар и муку полагалось получить в качестве награды.
Когда десятки вариантов названия после долгого и скучного обсуждения были отвергнуты, у Карла Круга неожиданно появилась отличная идея - "ПОСКОДО". Что означало это ПОСКОДО? "Пошли скорее домой"! Почтенная комиссия рассмеялась и, наверное, уже последовала бы этому совету, если бы Генрих Графтио не додумался до "ГОЭЛРО". На том и порешили.
Шестисотпятидесятистраничный том с описанием проекта был готов через десять месяцев и доставлен точно к "порогу" Всесоюзного съезда Советов 22 декабря 1920 года. Художник Шматько запечатлел, как все происходило: делегаты собрались в Большом театре и внимали Ильичу. На сцене развернули огромную карту, на которой во время доклада вспыхивали лампочки - там, где один за другим, как по волшебству, скоро появятся электрифицированные районы. Дефицит электричества в стране на тот момент был таким, что для освещения этой карты пришлось выключить единственную зажженную в зале люстру.
Собравшиеся долго аплодировали. Один человек в тулупе поднял руку и робко произнес: "Слово-то уж больно корявое, ГОЭЛРО. Не поймут его крестьяне, Владимир Ильич". - "А вы, батенька, делегат? - поинтересовался Ленин. - Вы и объясните, что это слово должны отныне все выучить наизусть!"
Громадный объем работы предполагалось выполнить в очень короткие сроки: за десять лет построить тридцать электростанций. А параллельно - и предприятия, обеспечивающие эти стройки всем необходимым, и предприятия - потребители будущих киловатт. Развитие не только энергетики, а всей экономики означал этот план ГОЭЛРО.
Запад не верил и веселился. "Сверхфантазия", "электрификция", - писала иностранная пресса о затее русских. Писатель Герберт Уэллс, побывав в гостях, сочинил и опубликовал книгу "Россия во мгле". Сквозь эту мглу он разглядел грандиозность замысла и поразился ей: "Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной, равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность?" Уэллс решил, что Ленин "впал в утопию".
Но сквозь покрытую лесами страну потянулись линии электропередачи. Через десять лет программа были уже перевыполнена. Вместо тридцати электростанций выросли сорок, повсюду зазолотились окошки в домах.
Вот так светлые головы в самый темный день года (потому что 22 декабря ночь самая длинная) осветил и целое государство.
Похищение Плутона
Прославленный философ Гегель, человек влиятельный, заявлял безапелляционно: "В нашей Солнечной системе не может быть более семи планет!" Но своевольные потомки почему-то его не послушали. Да и Солнечная система не спешила с ним соглашаться.
Наши с вами школьные учебники утверждали, что вокруг Солнца вращается отнюдь не семь планет, а ровно девять. И у нас не было основания этому не верить. Ведь технический прогресс шагает вперед, и уж в своей-то Солнечной системе мы точно не заблудимся!
Но скажите об этом сегодняшнему школьнику (при условии, что он иногда заглядывает в книжку), и, вероятнее всего, он поднимет вас на смех. Потому что планет теперь не семь и не девять. А ровно восемь.
Интересненькое дельце, господа. Вообще-то наука придумана для того, чтобы совершать всякие открытия, а здесь прямо какое-то закрытие получилось. Куда же подевалась одна из планет?
На свете мало что достается просто так, за здорово живешь. Вот и для того, чтобы гордо именоваться планетой, оказывается, нужно пройти сложнейший кастинг.
Слово планета переводится с древнегреческого как "странник", "блуждающий". Тогда, в древности, блуждать по небу было вполне достаточно, чтобы тебя называли планетой. А теперь совсем другое дело! Теперь есть целый Международный астрономический союз (MAC), который решает, достоин ты этого гордого звания или в чем-то не дотягиваешь. После долгих дебатов почтенный комитет сошелся на трех главных признаках настоящей планеты. Она должна вращаться вокруг Солнца, иметь достаточную массу и сферическую форму и, наконец, рядом не должно быть других тел сравнимого размера.
Тогда-то и выяснилось: Плутон не проходит по третьему условию.