Восторг охватил Цзиньлянь, когда она услышала такие объяснения. Потом воскурили благовонные свечи и сожгли бумажную лошадь. На другой день старая Лю прислала Цзиньлянь наговоренной воды и талисманы и все было исполнено как полагается. Сожженный талисман Цзиньлянь подсыпала в чай, а когда Симэнь попросил пить, она кликнула Чуньмэй, и та подала его хозяину. Вечером он остался у Цзиньлянь. Они, как и прежде, резвились, словно рыбки в воде.
Послушай, дорогой читатель! Будь ты беден или богат, все равно ни в коем случае не привечай ни буддийских, ни даосских монахов и монахинь, кормилиц и сводень. Чего они только не вытворяют за спиной у тебя!
Не зря в старину говорили:
Сводню, колдунью, сваху от дома держи подальше,
Закрой во дворе колодец, а двери держи на запоре.
Тогда ты греха избегнешь, уйдешь от вранья и фальши,
Тогда к тебе не ворвутся ни злая беда, ни горе.
Если вы хотите знать, что случилось потом, приходите в другой раз.
Глава тринадцатая
Ли Пинъэр договаривается о тайном свидании. Служанка Инчунь в щелку подсматривает утехи госпожи
Хоть жизни полнота недостижима,
Добросердечье нам необходимо,
Нам нужно умным следовать советам,
Людей корыстных не внимать наветам.
Невежда груб, с ним лучше и не знайся;
В душе людской темно - остерегайся.
Слова толковым женщинам на радость:
Не принимайте горечи за сладость.
Так вот. Однажды, было это четырнадцатого в шестой луне, Симэнь Цин направился к У Юэнян.
- Пока ты уходил, от соседа Хуа приглашение принесли, - сказала она. - Как вернется, говорю, так придет.
Симэнь заглянул в визитную карточку. Там было написано: "Приходи сегодня в полдень к У Иньэр, поговорим. Только прошу прежде зайти за мной. Обязательно".
Симэнь приоделся как полагается, велел оседлать лучшего коня и в сопровождении двоих слуг отправился первым делом к Хуа Цзысюю, но того не оказалось дома.
Стояло лето. Его жена, Ли Пинъэр, носила стянутый серебряными нитями пучок волос и золотые аметистовые серьги. На ней была застегнутая спереди коричневая шелковая кофта и белая, отделанная бахромой, легкая юбка, из-под которой выглядывали красные фениксы-туфельки с изящными острыми-преострыми носками.
Пинъэр стояла у самого порога, ведущего во внутренние покои, и обмахивалась продолговатым, из зеленого шелка, веером, когда ничего не подозревающий Симэнь открыл дверь и чуть было не натолкнулся на нее.
Ли Пинъэр уже давно была у него на примете, хотя он виделся с нею всего раз, в поместье, и даже разглядеть как следует не успел.
И вот Пинъэр стояла перед ним - блистающая белизной, невысокая и стройная, с похожим на тыквенное семечко овалом лица и тонкими изогнутыми бровями. Все души Симэня, как говорится, улетели в поднебесье. Завороженный ее красотой, Симэнь тотчас же отвесил низкий поклон. Она ответила на его приветствие и торопливо удалилась в задние покои, приказав горничной Сючунь, недавно достигшей совершеннолетия, пригласить соседа в гостиную. Сама же она встала около двери, так что была видна лишь половина ее очаровательного личика.
- Присядьте, сударь, - сказала она. - Хозяин вышел и вот-вот вернется.
Горничная подала Симэню чашку чаю.
- Муж пригласил вас на угощение, - продолжала она, - и я прошу вас, будьте так добры, уговорите его пораньше прийти домой. Ведь он берет и слуг, и мне придется оставаться дома только с двумя горничными.
- Не извольте беспокоиться, сударыня, - заверил ее Симэнь. - Дом - наша главная забота. Непременно выполню ваш наказ. Вместе пойдем, вместе и вернемся.
Тем временем прибыл Хуа Цзысюй. Пинъэр ушла к себе.
- Мое почтение, брат, - увидев Симэня, раскланивался он. - Непредвиденное дело заставило меня отлучиться. Прости, что не смог встретить как положено.
Гость и хозяин заняли положенные места. Слуга подал чай.
- Ступай скажи госпоже, чтобы приготовили закуски. Мы с господином Симэнем осушим по чарочке и пойдем, - после чаю приказал слуге хозяин и, обратившись к гостю, продолжал: - Приглашаю вас к певице У Иньэр. У нее сегодня день рождения.
- Что же вы, любезный брат, меня заранее не уведомили? - заметил Симэнь и тотчас же велел Дайаню принести из дома пять цяней серебром.
- Ну к чему же такое беспокойство? Мне прямо-таки неудобно перед вами, - отозвался Цзысюй.
- Тогда задерживаться не стоит, - решил Симэнь, видя, как слуги накрывают стол. - Там и выпьем.
- Мы засиживаться не будем.
Тут же появились блюда и чашки, полные яств из куриных лапок и парного мяса. Перед гостем и хозяином стояли высокие, как подсолнухи, серебряные чарки. Они выпили по чарке, отведали лепешек и закусок, а остальное отдали слугам.
Дайань принес серебра, и они сели на коней. Симэнь Цина сопровождали Дайань и Пинъань, а Хуа Цзысюя - Тяньфу и Тяньси. Направились они прямо к мамаше У Четвертой, чей дом находился в Крайней аллее квартала кривых террас.
Там пестрели купы цветов, гремела музыка, пели и плясали. Пир в честь У Иньэр затянулся до первой стражи. По просьбе Пинъэр Симэнь проводил захмелевшего Хуа Цзысюя до дому. Слуги открыли ворота и довели хозяина до гостиной, где усадили в кресло.
Вышла Ли Пинъэр.
- О, сударь, - с поклоном обратилась она к Симэню, - не осудите, что причинила вам столько хлопот с моим бесталанным мужем. Из-за пристрастия мужа к вину вам пришлось провожать его до самого дома.
- Какой пустяк! - воскликнул Симэнь Цин, раскланиваясь. - Я ваш наказ в сердце своем носил. Как полководец с войском в поход снаряжается, с войском же и домой возвращается, так и мы с вашим супругом вместе вышли, вместе и пришли. Посмел бы я вас ослушаться! Я слово свое сдержал, и вам, сударыня, не о чем волноваться. Знали бы вы, как его там удерживали! Только я его все-таки уговорил. Едем мы мимо "Звезд радости", а там есть певица Чжэн Айсян, богиней милосердия прозывается, - красавица писаная. Он хотел было к ней наведаться, но я и тут его сдержал. Пора, говорю, домой, в другой раз зайдешь. Дома, говорю, супруга беспокоится. Вот так и добрались. Зайди он только к Чжэн, на всю ночь бы остался. Не мне, милостивая сударыня, осуждать неразумность вашего супруга, но вы так молоды, и ему нельзя никак бросать дом на произвол судьбы.
- Именно так, - согласилась Пинъэр. - Как я ругаю его за безрассудные похождения! Я даже занемогла от постоянной ругани. Но он и слышать ничего не хочет. Если он вам когда-нибудь встретится в веселом доме, прошу вас, будьте так добры, уведите его оттуда как можно скорее. Такую милость я никогда не забуду.
Симэнь Цину, как говорится, будешь в голову вбивать, так у него половицы под ногами затрещат. Сколько лет отдал он любовным увлечениям! Он сразу смекнул, к чему она клонит. Сама Ли Пинъэр открывала ему путь, яснее ясного манила, что называется, "завернуть в аллею".
- Об этом и говорить не приходится, - лицо Симэня расплылось в улыбке. - Сами посудите, сударыня! Ведь мы на то и друзья с вашим супругом. Не волнуйтесь, сударыня, обязательно вразумлю.
Пинъэр еще раз поблагодарила Симэня и велела горничной подать гостю чай и фрукты.
- Мне пора домой, - сказал Симэнь, выпив чашку, в которой красовалась серебряная ложка. - А вам, сударыня, советую как следует запереться на ночь.
Симэнь простился с Пинъэр и ушел. С этого момента он только и думал, как бы ему соединиться с соседкой. Он не раз подбивал Ин Боцзюэ, Се Сида и других своих друзей, чтобы те задержали Цзысюя на всю ночь у певиц, а сам, покинув их компанию, спешил домой. Он задерживался у своих ворот, а сам все посматривал на соседние, у которых стояла вместе со служанками и смотрела на него Пинъэр. Он покашливал, прохаживался взад и вперед, снова прислонялся к воротам и не отрывал глаз от Пинъэр. Однако стоило ему приблизиться, как силуэт ее исчезал за воротами, когда же он удалялся, оттуда опять показывалось ее личико - она продолжала смотреть ему вслед. Так не было меж ними словесных объяснений, но уже соединились их взоры и слились их сердца.
Однажды, когда Симэнь стоял у ворот, Пинъэр послала к нему горничную Сючунь с приглашением.
- По какому это случаю ты приглашаешь меня, барышня? - спросил Симэнь, делая вид, что ничего не понимает. - А хозяин твой дома?
- Хозяина нет, - отвечала Сючунь. - Вас моя хозяйка приглашает. Что-то спросить собирается.
Не успела она договорить, а Симэнь уж направился к соседке и уселся в гостиной.
Пинъэр вышла не сразу.
- Всяческих вам благ, - приветствовала она гостя. - Вы были так великодушны в прошлый раз. Даже не знаю, как выразить вам мою признательность, которая навсегда запечатлелась в моем сердце. Муж мой опять вот уж два дня домой не показывается. Не виделись ли вы, сударь, с ним случайно?
- Вчера он пировал с компанией друзей у певички Чжэн, - сказал Симэнь. - Я, видите ли, зашел в "Звезды радости" случайно, по одному небольшому делу. Но сегодня я там не был и не знаю, может, он пирует и до сих пор. Будь я в "Звездах радости", я б, разумеется, уговорил его пойти домой. Вы, должно быть, сильно опечалены, сударыня?
- Как же не печалиться?! - отозвалась Пинъэр. - Ведь он меня слушать не желает, с певичками спутался, дом совсем забросил, а я терпи.
- Да, вы, конечно, правы. Но зато у него прекрасный характер.
Горничная подала чай, после которого, опасаясь прихода Цзысюя, Симэнь не посмел задерживаться и стал откланиваться.
- Если вы его увидите, - на все лады упрашивала Пинъэр, - верните, пожалуйста, домой. Буду вам бесконечно благодарна.
- Об этом даже не беспокойтесь. Ведь мы с вашим супругом закадычные друзья! - с этими словами Симэнь ушел.
На другой день вернулся Хуа Цзысюй.
- Ты вот пьянствуешь, по веселым домам шатаешься, а нашему соседу, господину Симэню, тебя уговаривать приходится, - в который раз принялась упрекать мужа Пинъэр. - Купил бы подарки да отблагодарил его, а то перед ним как-то неловко.
Хуа Цзысюй тотчас же купил четыре коробки подарков, жбан вина и велел слуге Тяньфу отнести их к Симэнь Цину. Тот принял подношения и щедро наградил слугу, но не о том пойдет речь.
- Почему это соседи подарки прислали? - спрашивала Юэнян.
- Да брат Хуа приглашал меня на день рождения к У Иньэр, выпил лишнего. Ну, я его домой доставил, потом отговаривал на ночь у певиц оставаться, вот поэтому его жена, должно быть, и решила меня отблагодарить, сказала, небось, купи, мол, ему подарки.
- Ты сам о себе-то позаботься, - указывая на мужа пальцем, с укоризной выговаривала Юэнян. - Попечитель выискался! Сам в грязи, а других отчищать собираешься! Тебя самого целыми днями дома не бывает - сам за бабами бегаешь, а других увещеваешь. И эти подарки ты принимаешь как должное? Посмотри-ка карточку, от кого? Если от жены, то сегодня же напиши ей от моего имени приглашение. Она давно хотела нас навестить. А если от мужа - поступай, как знаешь.
- На карточке стоит его имя, - ответил Симэнь. - Я завтра его приглашу.
На другой день Симэнь устроил угощение и пригласил Хуа Цзысюя. Пировали целый день.
- Ты не должен оставаться перед ним в долгу, - обратилась к Цзысюю жена, когда тот вернулся домой. - Мы ему подарки послали, и он, видишь, тебя пригласил. Теперь твоя очередь его угощать.
Быстро летело время. Настал девятый день девятой луны - праздник осени. По такому случаю Хуа Цзысюй позвал двух певичек и послал Симэнь Цину приглашение полюбоваться хризантемами. Симэня сопровождали Ин Боцзюэ, Се Сида, Чжу Жинянь и Сунь Молчун. Передавали цветы под бой барабана, пировали и веселились.
О том же говорят и стихи:
Проносятся стрелами солнце с луною!
Вновь осень, и нам любоваться опять,
Как пышно багряны наряды у кленов,
Хмельных хризантем ароматы вдыхать.
Чиновному гостю пиалы наполню.
Он яства красотки не хочет принять?
Нет, взглядом тайком устремившись за полог,
Не в силах влеченья унять!
Пировали до темноты. Когда зажгли фонари, Симэнь Цин поднялся из-за стола, намереваясь выйти по нужде. Совсем не подозревая, что за ним из-за ширмы тайком наблюдает Ли Пинъэр, он нечаянно столкнулся с ней, и они очутились друг у друга в объятиях. Пинъэр скрылась за боковой дверью и послала к гостю Сючунь.
- Госпожа послала меня сказать вам, сударь, чтобы вы меньше пили и пораньше шли домой, - прошептала горничная, незаметно подкравшись к Симэню. - Госпожа собирается отправить хозяина к певицам и хотела бы поговорить с вами вечерком.
Симэнь Цин пришел в неописуемый восторг. Вернувшись к столу, он потихоньку спрятал вино за пазуху. Певицы подносили ему чарки, но он притворился пьяным и отказывался. Приближалась первая стража. Пинъэр опять встала за ширмой и поглядела на пирующих.
На почетном месте восседал Симэнь Цин и для виду клевал носом. Ин Боцзюэ и Се Сида, вдоволь наевшись и изрядно выпив, застыли как сало, поэтому когда Чжу Жинянь и Сунь Молчун стали откланиваться, они даже глазом не повели, будто их прибили к стульям, и не думали уходить. Ли Пинъэр стала нервничать. Поднялся и Симэнь, но его все время удерживал Хуа Цзысюй.
- Брат, ну почему ты уходишь? - спрашивал он. - Или чем не угодил?
- Я пьян. Не могу больше, - оправдывался Симэнь.
Он нарочно зашатался из стороны в сторону, и слуги, подхватив его под руки, повели домой.
- И что с ним такое сталось? - недоумевал Ин Боцзюэ. - От вина отказывается. Выпил всего ничего и уж захмелел. Чтобы успокоить хозяина и не ставить в неудобное положение певиц, предлагаю: давайте возьмем большую чашу, и пусть обойдет она полсотни кругов, а потом разойдемся.
- Вот бесстыжий арестант! - услыхав такие речи Боцзюэ, не переставая ворчала за ширмой Пинъэр.
Она дала знак слуге Тяньси, чтобы тот позвал Хуа Цзысюя.
- Если хочешь с ними пить, то ступай сейчас же к певицам, - заявила мужу Пинъэр. - Терпенье мое лопнуло. Хватит с меня этих истошных криков! И так за полночь - сколько масла выжгли!
- Но тогда не ругайся, что я всю ночь не приду.
- Ладно, ступай! Не буду ругаться.
Хуа Цзысюю только того и надо было. Он бросился к гостям и выложил им желание Пинъэр.
- Пошли к певицам! - воскликнул он.
- Нечего нас обманывать! - возразил Боцзюэ. - Неужели невестка так и сказала?! Поди, как следует спроси, тогда и пойдем.
- Так и сказала! Велела завтра приходить.
- Ну и прекрасно! - вставил Се Сида. - Брат Ин хочет самого себя перехитрить. Ведь брат Хуа только что испросил разрешения супруги. Значит, можно идти со спокойной душой.
И друзья вместе с певицами, сопровождаемые слугами Тяньфу и Тяньси, направились в Крайнюю аллею к У Иньэр.
Пробили вторую ночную стражу. У Иньэр спала. Когда послышался стук, она встала и со свечой в руке пригласила входить.
- Мы у твоего приятеля любовались хризантемами, - пояснил Боцзюэ, - но не успели до стола добраться, как он нас к тебе повел. Так что ставь вино.
Не будем говорить, как они пировали у певицы, а расскажем о Симэнь Цине.
Симэнь прикинулся пьяным и отбыл домой. Переодевшись у Пань Цзиньлянь, он, предвкушая приглашение Пинъэр, поторопился в сад. Наконец он услышал, как запирают ворота и загоняют собаку. Вскоре над стеной появился едва заметный в темноте силуэт Инчунь. Служанка стала нарочно звать кота, а сама дала знак ожидавшему в беседке Симэню. Тот поставил на стол скамейку, забрался на нее и осторожно вскарабкался на стену, по ту сторону которой стояла лестница.
С уходом Цзысюя Пинъэр распустила волосы-тучи и встала на террасе. Одета она была просто, но со вкусом. Обрадованная приходу Симэня, она провела его в ярко освещенную спальню, где их ждал ломившийся от яств стол. Из кувшина струился аромат вина.
Пинъэр держала высоко поднятый яшмовый кубок. Когда Инчунь наполнила его вином, хозяйка низко поклонилась гостю и сказала:
- Премного вам благодарна за все, сударь. Вы были так щедры в изъявлении любезности, что я чувствую себя крайне неловко перед вами. Вот и пригласила вас на чарку вина, чтобы хоть чем-то отблагодарить за все ваши хлопоты. А тут еще эти бесстыжие - чтоб их сразило небо! - сидят, ни с места. Меня из терпения вывели. Только что их выпроводила к певицам.
- А что если брат Хуа вернется?
- Я наказала до утра не заявляться, - успокоила Симэня хозяйка. - С ними и слуги пошли. Остались только служанки да тетушка Фэн, привратница. Старуха меня вырастила - свой человек. Передние и задние ворота заперты.
Симэнь сильно обрадовался. Они сели рядом и угощали друг друга по очереди из своей чарки. Инчунь разливала вино, а Сючунь подавала кушанья. Видя, что хозяйка и гость уже навеселе, служанки убрали со стола и вышли из спальни, закрыв за собой дверь.
Симэнь Цина и Ли Пинъэр манило на благоухающую постель с коралловым изголовьем и парчовым пологом, и они отдались утехам.
Надобно сказать, что в богатых домах окна тогда делались с двойными рамами. Пинъэр заперла дверь и закрыла обе рамы, так что в комнате горел свет, а снаружи ничего нельзя было увидеть. Служанка Инчунь, которой исполнилось семнадцать, смекнула, к чему идет дело. Подкравшись под окно, она проткнула головной шпилькой оконную бумагу и стала подглядывать, как забавляется ее хозяйка.
Только поглядите: