Поборец кивнул. Комиссар с Большой земли, людей не всех знает, да и момент боя еще не чует, слабо разбирается. Кстати, "мишами" медведей в цирке кличут, а не хлопцев.
Михась прошел вдоль траншеи, вспрыгнул на приступок… Земля подсохла, бежать было легко. Сзади заорали, но Поборец уже несся вниз напрямик…
На склоне и вправду покатился - винтовка поддала по ребрам, по голове трава хлестала. Задел руку калеченную, взвыл коротко, прокатился через шею, на миг застрял в кусте, дальше полз уже по-человечески. С опозданием вспомнилось, что свистело-то рядышком. Наверняка та зенитка на грузовике, чтоб ее на марципан жопой…
Сверху бронебойщиков Михась видел, но пока докатился, они малость затерялись. Пришлось ползти вдоль ведущих огонь партизан. Кое-кого побило - Михась видел двоих: Мамеда Хареева и высокого минчанина, имя которого забылось. Наконец, Поборец выполз к Макашенке, тот прижимал к плечу приклад длинного "костыля" бронебойки, щурил глаз.
- Дядь Яков!
Бронебойка бабахнула, стрелок обернулся:
- Чего здесь шляешься, Михась? Секут, башки не поднять…
- Путелин приказал бить по самоходке. Сосредоточенно, значит.
- Да пуляли уже, - Яков сплюнул розовым. - Её в лоб не прошибешь. Гончаренок со своим к берегу пробовал спуститься, чтоб в бок ее садануть. Там и лежат. Ружье хлопцы вытащили, да к бронебойке привык нужон. Я б Саньку послал, да ему плечо раздробило. Тож высовывался, паршивец…
Михась второго номера дяди Якова тоже неплохо знал - от гонялки как-то вместе по Сокольему болоту уходили. Жалко. Плечо - это даже не рука.
Яков осторожно выглянул:
- Два трактора мы подшибли. А эта стоит, стервоза. Не, не возьмем мы ее. Хотели б фрицы в самоходке, уже б мост миновали. Пехоту, сука, ждет. Ты там скажи, чтоб отсекли пехоту…
- Да что они, сами не знают?! - возмутился Михась. - Дурью маетесь, а мне впустую бегай. Самоходка на мост въедет, и взорвут его наши. Слушай, а в колесо ее нельзя? Оно ж броней потоньше.
- Да как ей в ходовую попадешь?! Она ж за мостом, только верх будки да пушка видны. Да не высовывайся ты, дурень! В ней за пулеметом не сопляк сидит. Умелый, гад. Еще хорошо, что экономно бьет, тоже видать патроны экономит. - Дядька Яков посмотрел на свой боезапас - крупные патроны к бронебойке лежали в аккуратно раскрытой противогазной сумке.
- Мост жалко, - поразмыслив, сказал Михась.
- И мост, и Гончаренка. Да и Саньку, отрежут руку как пить дать…
Стрельба усилилась, к мосту подобрались немцы. Под защиту брони самоходки проскочила еще группа, один споткнулся - утащили под броню за ноги. Несколько недобежавших фрицев валялись у взрытого гусеницами песка - раненый вяло приподнимал руку. К мосту упрямо ползли еще немцы…
Михась скинул со спины винтовку.
- Ты это брось, - строго сказал дядя Яков. - Бери патроны, отходить будем. Вот к кювету, потом за кусты. Оттуда…
Самоходка негромко, но явственно чем-то пукнула-выстрелила - небольшой цилиндр-снаряд упал на настил моста, вяло закрутился, из него попер дым, потянулся вдоль стертых досок. Пукнуло еще раз…
- Газами по нам, что ли? - удивился Яков. - Не, дымы пускает. Ну-ка…
Лязгнул затвор бронебойки, досылая тяжелый патрон.
- Михась, ты все ж отползай, - пробормотал дядька Яков, не спуская взгляда с моста, заволакиваемого бурым вонючим дымом. - Патроны не забудь…
Михась машинально подцепил противогазную сумку. В этот миг дядька Яков вскочил и, держа бронебойку наперевес, на манер обычной винтовки, косолапо побежал к мосту. Упал почти на настил, прямо в клубы расползающегося густого дыма. Сверкнул в плотной пелене выстрел ПТР, сквозь рокот двигателя и пулеметные очереди донесся металлический звон - разматывалась перебитая гусеница самоходки. Дядька Яков, прижимая к себе костыль бронебойки, пытался встать, но опять садился на настил…
Взвизгнув, Михась бросился в дым, сумка с патронами болталась на шее, вонючие клубы выедали глаза, совсем близко кричали немцы и ругались свои. Михась с кем-то столкнулся - партизан стоял на одном колене, рассекал длинной очередью ППШ непроглядный дым. Дядьку Якова тащили уже трое. Михась неловко ухватил бронебойку за ствол рядом с квадратным набалдашником, кто-то схватился рядом, поволокли ружье… Выскочив из дыма завесы, вовремя упали и через мгновение, кашляя и переругиваясь, но невредимые, ползли по лужам кювета…
Мост заволокло облаками серо-белого дыма - партизанские пулеметы, автоматы и винтовки расстреливали это облако - орали невидимые немцы, звенело железо, ворочался с трудом угадываемый второй броневик. Прикрывая своих огнем, челноком двигался вверх-вниз по дороге бронетранспортер - его пулемет не умолкал. Проклятущая зенитка на грузовике тоже не давала покою. Дым завесы начал развеиваться, сползать на воду. Михась глазам своим не поверил: вроде бы надежно остановленная дядькой Яковом самоходка взревела двигателем, начала отползать. Валялся убитый немец, другие торопливо отползали. Один гад даже кувалду не бросил - вот подскочил, метнулся к угловатому тягачу…
- Починили, вот же суки! - крикнул взводный. - Бей ее, ребята!
Бахнуло ПТР…
Михась с досады пальнул по самоходке. Та пятилась - немцам требовался передых перед новой атакой.
Снова накрапывал дождь, прибивал к дороге ядовитую вонь немецких дымов…
* * *
В штабе разбирались: по всему выходило, мост рвать придется. Командир требовал взорвать аккуратно: пару опор, чтоб потом восстановить было легко. Кораблев, командир взрывников, мялся - хлопцы не мудрствуя оставили на "быках" немецкие заряды. Если рвануть, то мост того… проще будет новый построить.
Михась попил из трофейного ведра - вода у побитых охранников была ничего, не ленились на живцу ходить.
- Вот я тебя сейчас к рации посажу и самолично доложишь: "Я, товарищ Кораблев, согласно своему разгильдяйству и самовольству, захваченный Гнатовский мост геройски уничтожил. Прошу меня представить к высокой государственной награде", - мрачно посулил Путелин.
- Да удержим мы мост, - пообещал, поправляя кубанку, Кораблев.
- Надо удержать, товарищи. Обязательно надо, - поддержал комиссар.
- Вот мы с тобой к мосту и пойдем. - Путелин резко оправил ремень с лакированной кобурой. - Пашка, тащи противотанковые из резерва…
- Танки! - заорали снаружи.
Командование кинулось к амбразуре, Михась и подрывники - наружу. Бледный Пашка-ординарец вытаскивал из вещмешка аккуратно завернутые в промасленную бумагу противотанковые гранаты…
Через овсы к Гнатовке двигались танки. Было далековато, но Михась отчетливо видел головной танк: высокий, с пулеметом на башне. За ним, коротким уступом, развернутым к дороге, шли танки поменьше. Головной развернул башню, донесся выстрел - у дороги, среди немецких броневиков взлетели обломки. Вспыхнули огни выстрелов идущих следом машин…
- Наши! - завопил, размахивая биноклем, наблюдатель. - Наши пришли!
…Немцам отвечать было нечем - четыре советские машины с поля методично расстреливали дорогу - там горели тягачи и броневики. Немецкая автозенитка, прекратив безнадежный огонь, пыталась проскочить за рощу к своим, уже удирали через низину пехотинцы, наплевав последними дымами, уползала самоходка…
Комбат Путелин отправил в атаку две роты - партизаны перебежали мост и, рассыпавшись, поднимались к Гнатовке. Пробегая мимо чадящего немецкого броневика, Михась догадался, что это какая-то мудреная ремонтная машина: на кузове торчали наваренные стальные ящики, свисали цепи, торчали петли толстого стального троса. Бронированная дверца кабины была распахнута, валялся механик - штаны на заду дымились, словно кипятком обделался. Михась сплюнул и побежал дальше. На дороге стояли побитые машины - в шмотках патроны к "Астре" непременно должны найтись…
* * *
Из пробитого радиатора "Бюссинга" еще капала вода. Валялось тряпье, фанерная коробка с рассыпанными вокруг новенькими болтами-гайками.
- Не счесть алмазов в каменных пещерах, - оповестил сослуживцев Нерода. - Между прочим, "восьмерочка" - вечный дефицит.
- У немецкой 20-й танковой уже другие интересы. По крайней мере, у конкретно этой танкоремонтной роты, - заметил Женька, разглядывая эмблему на крыле искореженного монстра. Самоходчики вколотили осколочно-фугасный в заднюю часть ходовой - искореженный мост и остатки дисков закрутились в причудливый букет металла.
Короткий бой закончился безоговорочной победой бронетанково-партизанского соединения. Преследование, правда, пришлось прекратить - задача сохранения моста оставалась первоочередной. Партизанский замполит и капитан Жижков прямо с брони "Шермана" сказали несколько соответствующих моменту слов. Землякову было несколько не по себе: лесные мстители, вполне себе живописные, почти как в кино, и на него смотрели так, будто именно фальшивый младший лейтенант, в уже далеком 41-м отступавший этими дорогам от Бреста, потом дравшийся под Москвой, в Сталинграде и под Курском, так долго ломавший и все-таки сломавший хребет Гитлеру, именно он теперь так уверенно шел на Запад, освобождая метры и километры, хутора и деревни. Это все очки виноваты - вечно к ним какое-то внимание, совершенно неоправданное.
Впрочем, смотрели не только на Землякова, да и радовались не только партизаны. Самоходчики и минометчики, офицеры и рядовые механизированной группы видели: лесные мстители мост для армии сберегли. Да, везде наши люди. Вот тысячи документов можно просмотреть, а масштаб войны только в таких встречах и осознаешь.
Вот только война еще не кончилась. Совместными силами занимали оборону в деревне, маскировали самоходки и "Шерман". "Двадцать третью" отправили в резерв на противоположный берег - пусть заодно и дорогу на запад прикроет. Саперы и партизанские подрывники ставили мины, минометчики определяли ориентиры - кипела работа. А опергруппе "Рогоз" пора было приниматься за выполнение собственного узкоспециального задания.
- Значит, я к партизанскому руководству, - распорядился Коваленко. - Вентилирую вопрос с проводниками. Пойдем по западному берегу: и эту суету обойдем, и вопросов не возникнет. Вы пока перекуривайте и особо не мелькайте.
- Так свои все вокруг, - сказал, улыбаясь, Родевич.
Командир "Рогоза" посмотрел на лейтенанта - тот стоял, положив руки на висящий на груди немецкий автомат, карабин за плечом, стволом вниз, рукав маскостюма разодран, зато физиономия счастливая. Коваленко вздохнул:
- Лейтенант, э-э…
- Лейтенант Скульптор, - подсказал Нерода.
- Тьфу, черт, - Коваленко покосился на сохраняющего невозмутимый вид заместителя группы. - Короче, лейтенант Скульптор, ты какого хрена бойца танкового десанта изображал? Других задач нет? Склероз? Отравление избытком адреналина? Кровь предков-гусар взыграла?
- Никак нет. Виноват. - Родевич с трудом сдерживал улыбку и виноватым не выглядел. - Машина преследовала противника, и согласно сложившейся обстановке…
- По возвращении пять нарядов, - кратко уведомил Коваленко. - На нас, товарищи офицеры, ответственность - этот мост на десятку в шестой степени потянет. Зем… Огр, со мной.
Немцев с дороги оттащили, тускло блестели гильзы, пахло войной, а со стороны моста еще и какой-то ядовитой химической дрянью.
- Что ты морщишься? - сердито поинтересовался Коваленко. - Не имеет он права рисковать, понятно? И мы не имеем. "Души прекрасные порывы" и прочую романтику обязаны удавить в зародыше. Я знаю, от кого ты анархии набрался. Но этот-то… кадровый офицер со специальной подготовкой.
- У него эмоциональная акклиматизация.
- У всех эмоциональная. Мы себе партизанщины позволить не можем. Не для этого шли. Вольное казачество, понимаешь. Вон, дисциплинка-то, - Коваленко кивнул на подбитый тягач. На крыше кабины лючок был распахнут, и из него торчали ноги в мешковатых, густо заляпанных грязью штанах. Ноги ожесточенно взбрыкивали - хозяин конечностей пытался до чего-то дотянуться. Сапоги на верхне-нижних конечностях были почище штанов, но почему-то разнились цветом. Видимо, голова у потрошителя тягачей тоже имелась: из-под брони донеслась глухая, но смачная характеристика немецкой бронетехники.
- М-да, это тебе не нижнесаксонский, - Коваленко покачал головой. - Ладно, пошли к командиру этих лесных цицеронов.
Дело, понятно, затянулось. Командир партизан - широкоплечий, еще молодой усач, узнав примерный маршрут контрразведчиков, уверенно назначил проводников. Вмешался замполит, потом пожилой начальник партизанской разведки. Водили пальцами по карте, спорили, вспоминали неведомые Землякову боевые события. Коваленко пытался вникнуть, уточнял. Потом Землякова послали к начпроду Вано, за "снарядить запас харча". Найти начпрода не получилось, поскольку он все время был "вот тута". Пайком Женьку наделила пожилая тетка в ватнике и застиранной добела, лихо сдвинутой на ухо пилотке. Заверила, что сало "сапраудно", а хлеб чэрствы, но уж извините, товарищ переводчик, другого "нэту". Откуда все вокруг знали, что очкастый боец именно переводчик и что группа идет "в особую диверсию", Женька не понял, но поблагодарил и попутно перевел надписи на упаковках трофейных таблеток. Никакие это не "простудные" были, а вообще от иного "насморка".
Когда отягощенный "сапраудным" провиантом Земляков взобрался по склону к опорному пункту, основной состав "Рогоза" сидел на бруствере и смотрел за реку.
- Немцы опять шевелятся, - пояснил Нерода. - Брожения бессознательных говн. Кажется, вознамерились атаковать.
Родевич мрачно молчал, а Незнамов кивнул на двери КП:
- Что-то с нашими проводниками вообще завозились. Сложный кастинг, аж жуть. Идти бы пора…
- Я загляну, доложусь, - Женька пошел к исклеванной осколками двери дзота.
На лавке, аккуратно держа между ног ППШ, сидел парень в полувоенной форме - этот с интересом глянул на Землякова. Коваленко слушал разговор, застыв пятнистой глыбой в тесном углу. Партизанское руководство беседовало с невысоким подчиненным, тот, с карабином "маузер" за плечом, мялся перед столом.
- Когда с Двадцатым отрядом стояли, ты Моложевеческим лесом ходил? - утомленно уточнял партизанский комбат.
Обладатель карабина неопределенно дернул узким плечом.
- Поборец, ну? Говори толком! - сдерживая негодование, подбодрил замполит.
- Чаго? - без особого энтузиазма откликнулся стрелок.
- Михась, ты отвечай, когда спрашивают, - довольно угрожающе посоветовал усач Путелин. - Моложевеческим лесом часто ходил?
Поборец, судя по голосу, боец из весьма юных и упертых, снова дернул плечом, но все ж расщедрился и признался:
- Ходил. Я ж лётаць не умею. Ходил.
- А дальше? К Крынкам?
- Чаго?
- Твою ж… - Путелин очевидным усилием удавил в себе справедливое негодование. - Поборец, ты разведгруппу провести можешь или нет? Если маршрут по ходу уточнится? Задача особой важности, осознаешь?
Поборец помолчал, видимо, осмысливая и проникаясь ответственностью задания, и сообщил:
- Если пойдэм и уточнится - сможу. Если тут торчать - не сможу.
Комиссар глянул на молчавшего Коваленко:
- Проведет, не сомневайтесь. С дисциплиной у парня не очень, но район он как свои пять пальцев…
- Я понял. Выступаем, - Коваленко осторожно, чтобы не задеть макушкой бревна потолка, поднялся.
Из-за реки донесся треск пулемета.
- Вот же немец неугомонный, - покачал головой Путелин.
На свету Женька присмотрелся и сделал вывод, что парень тот самый - трофейщик. Грязнющие портки спутать еще можно, но креативную пару сапог - вряд ли. Ладно, будем надеяться, в паре со следопытом-автоматчиком пацан вверенную группу доведет благополучно.
- Товарищ майор, мы сразу выходим? - деловито спросил автоматчик.
- Я к связисту загляну и идем, - Коваленко поочередно показал на автоматчика и парнишку: - Знакомьтесь: Петр Бородич. Наш проводник. Михаил Поборец - тоже проводник. Работать вместе будем.
Петр с достоинством пожал руки контрразведчикам, у сопляка Поборца ладонь была грязноватая, а сам парнишка выглядел сонным и вялым. Женька решил, что младшему проводнику лет шестнадцать, не больше. Наверное, из тех Крынков он родом, вот и снарядили местного.
- Ну что, нашел? - спросил Земляков.
- Чаго? - удивился Поборец.
- Что в тягаче искал. Нашел?
- Не, няма, - мальчишка покосился на кобуру на боку переводчика и несколько оживился: - А у вас чаго за пистоль?
Эх, совсем пацан. Женька хлопнул по кобуре:
- Да штатное оружие. Как положено.
Мальчишка, потеряв интерес, присел на корточки, натянута на голову замусоленное кепи - до Землякова, наконец, дошло, что именно с юным расхитителем тягачей не так - беспалый парнишка. На правой руке среднего пальца не хватает - видимо, отдавило чем-то.
Стрельба за рощей между тем усиливалась.