- Да так… Есть одна.
- Лена из планово-экономического отдела?
- Ну, - Степан помялся.
- Всё ясно, - кивнул Лаврушин.
- Как там у Наташки? - нудил Степан, не давая Лаврушину сосредоточиться.
- Лучше, чем у нас. Ты о себе подумай.
- Так я о себе и думаю. Что она мне скажет, когда я вернусь?
- Спросит, где ты шлялся.
- Ага. А что я ей отвечу, когда я вернусь?
- Когда вернёмся, - произнёс Лаврушин. И вздохнул…
* * *
Крос появился, как обещал. На нём был новенький комбинезон и белый бронешлем. Бляха с изображением тигра сияла. На лице офицера играл румянец. Было заметно, что он волнуется.
- Ну как, крысы ночью не досаждали? - спросил он. Его пальцы побелели на рукоятке пистолета, находившегося в кобуре на поясе.
- Не досаждали, - ответил Лаврушин.
- Правильно, - Крос улыбнулся своей открытой улыбкой, ему незачем было сейчас, в кругу друзей нацеплять маску. - Крыс здесь нет. Вытравили. Крыс надо травить.
Было произнесено это со странной многозначительностью, но Лаврушин, будучи и сам, мягко говоря, человеком странноватым, снисходительно относился к чужим странностям. Особенно во время пребывания на Химендзе. Если быть совсем точным, то людей без странностей он тут пока не встречал.
- Вы готовы? - спросил Крос.
Лаврушин поднял руку, призывая подождать, расслабился, прикрыл глаза, прислушиваясь к отголоскам каких-то голосов, отблескам неясных картин, музыке внутри себя - всё это появилось в последний день. Теперь он твёрдо был уверен - контакт с аппаратурой грандаггоров достигнут. И сейчас землянин наверняка знал, где находится "ключ".
- Всё в порядке, - сказал он. - Нам в логово.
- Я проведу вас туда. Не будь я Крос!
Лаврушину хотелось верить, что этот симпатичный, пылкий человек, привыкший скрывать горячее сердце и добрые побуждения за холодной личиной офицера "тигров" и жить двойной жизнью - что он проведёт куда надо, и встанет горой в случае чего. Но какая-то неуловимая мысль продолжала тревожить, не давала покоя, как не даёт покоя ночью один единственный оставшийся в комнате комар.
Крос заметил, что землянин колеблется, и спросил:
- Вас что-то беспокоит?
У Лаврушиина возникло неприятное ощущение, что Крос видит его насквозь. Впрочем, удивительного в этом ничего не было. Профессионал и должен видеть насквозь дилетантов.
- Ничего, всё нормально, - отозвался Лаврушин.
В проходе стояло двое знакомых длинноруких голубоглазых близнецов. И был снова тот же путь наверх. Тот же замусоренный двор.
Они пролезли через пролом в заборе. На улочке, опершись о капот той же красной машины стоял двухметровый худой тип в длиной белой рубашке, напоминавшей косоворотку, руку он держал за пазухой и озирался на "крысиное племя". На улице было ещё несколько пацанов, которые жгли костёр из старых покрышек. От костра стелился чадящий чёрный дым.
Крос неуверенно замедлил шаг. Он оглянулся и рука его скользнула к пистолету.
Лаврушина как током ударило. Он понял - что-то сейчас произойдёт. В последнее время он безошибочно определял приближение опасности - очень удобно, знаешь заранее, когда тебя шарахнет. Если бы ещё и уметь противостоять опасности. Но это прерогатива других, более ловких, опытных и умелых.
- Здравствуй, Крос. Не ждал? - послышался откуда-то звонкий голос.
Лаврушин обернулся, и увидел, что из развалин в полный рост возникла фигура рыжего Строна - специалиста по допросам высокой степени сложности, помощника лже Комсуса рен Таго.
Дальше всё замелькало и смешалось. Разворачивавшийся с округлившимися глазами боец в белой косоворотке выкинул руку с пистолетом, но будто наткнулся на преграду и с двумя аккуратными дырками в шее рухнул на асфальт. Длиннорукие братья не успели и этого. Рыжий бил по ним из автомата от пояса в лучших традициях американских вестернов. Пуль он не жалел.
Крос показал, на что способен. В тех же вестерн-традициях. Он пришёл в движение, в невероятном прыжке сумел развернуться в воздухе, послать в сторону Строна очередь, но тут какая-то сила будто дёрнула его, отбросила назад. С любовью отутюженный новенький комбинезон офицера пошёл клочьями на груди. Его автоматический пистолет отлетел в сторону.
"Каюк", - решил Лаврушин.
Но Крос вскочил и ринулся к груде ржавых автомобильных кузовов, выровненных ковшом бульдозера. Он проскользнул ящерицей. И растворился в подворотне.
Лаврушин ожидал, что следующая очередь достанется ему. Но Строн вышел из укрытия. С тревогой спросил:
- Живы? Уходим отсюда!
В этот миг в сознании Лаврушина возникла как высвеченная прожектором картинка. Он понял всё.
- Ах ты стукач несчастный! - у Степана не выдержали нервы. Он напрочь забыл о хороших манерах и о собственной безопасности.
- Быстрее. У нас нет времени! - раздражённо прикрикнул Строн.
- Стреляй, гад! - Степан понёсся во все тяжкие. Ему оставалось только добавить "Всех не перестреляешь".
- Степан, - резко оборвал этот благородный порыв Лаврушин, не давая другу дойти до душещипательного разрыва тельняшки на груди. - Идём с ним.
- Ага! Щас!
- Я всё объясню.
- Большой Змей! - воскликнул Строн, бросив взгляд на часы. - Если через двенадцать минут Крос не выйдет на связь, то вся эта выгребная яма будет оцеплена войсками!
- А машина? - воскликул Лаврушин, кивая на красный автомобиль.
- Нельзя! - ответил Строн. - Вперёд!
Он схватил за локоть Степана, дёрнул его, толкая вперёд. Из того будто выпустили воздух. Перестав что-то понимать, он теперь был готов на всё.
Все трое побежали по переулку - всё "крысиное племя" как ветром сдуло. Местные обитатели знали, что пули летают не просто так, и что они имеют обыкновение убивать тех, то неловко подставился.
Трое пересекли открывшийся пустырь с огромным полуразвалившимся блоком теплоэлектростанции и идущими от него мачтами линий электропередач, две из которых были повалены. Дальше шла прямая улица, похожая на узкое ущелье - вдоль неё тянулись девятиэтажные здания из блеклого серого кирпича, с узкими окнами-бойницами без стёкол. Здесь шелестел ветер и гнал обрывки газет по разбитому, изъеденному временем и разбитому гусеницами бронемашин асфальту. Стены домов были исписаны нецензурными словами и украшены соответствующими изображениями - краски были на Химендзе хорошие, доступные, казалось, они горели в лучах солнца ярким пламенем. В центре "ущелья" у высокой бетонной тумбы приткнулся обгоревший проржавевший полицейский броневик.
- Малярийные кварталы, - сказал Строн, замедляя шаг.
- Эпидемия? - переведя сбившиеся от бега дыхание, спросил Лаврушин.
- В какой-то мере. Этот район контролирует банда "малярийщиков".
- Кто?
- Крысы и мразь… Вперёд!
Строн двигался вперёд уверенно. Он прекрасно знал дорогу. В редких сохранившихся стёклах мелькали блики, означавшие, что в домах теплится жизнь - ненормальная, болезненная, действительно, какая-то малярийная. Но на улице не было ни души. "Крысы" отлично чувствовали опасность. Они понимали, что власти затевают что-то. И попрятались в норы, откуда их не выкуришь. Откуда они будут отмахиваться когтями ножей, отплёвываться пулями из огнестрельного и электрического оружия.
- Идём сюда, - велел Строн.
Беглецы свернули в короткий - в пару десятков метров, и неширокий - метров пяти, переулок.
- Фу, вроде вышли, - облегчённо вздохнул Строн.
Рано радовался.
Послышался разбойничий, в лучших земных шпанских традициях, свист. Потом - победные вопли. И впереди возникло три массивные фигуры.
* * *
Невезенье - это вещь фатальная. Хорошо, когда оно идёт нога в ногу с везеньем. В жизни землян всё так перемешалось, что вообще стало непонятно - где для них удача, а где они с завидным упорством прыгают в выгребные ямы.
Впрочем сейчас ситуация была яснее ясного. Это было именно невезуха. Мощная, зубодробительная, скорее всего, погибельная. Потому как лапы тех хищников, которые вынырнули из крысиных ходов, не привыкли играть с добычей. Они сразу рвали её на части.
Лаврушин обернулся и увидел, что обратного хода тоже нет. Там стояло пятеро головорезов. А то, что это головорезы - подразумевалось само собой. Тут не ошибёшься.
- Малярийщики, - деловито отметил Строн.
Одеты малярищийки были кто как. Одни - в комбинезоны с оторванными рукавами, другие - в замызганную военную форму, с которой даже не удосужились сорвать шевроны. Третьи - в штаны из переливающегося суперпластика - вещь модная и дорогая, для таких владельцев явно не предназначенная. При передвижении бандиты звенели, как новогодние ёлки при землетрясении. Оно и неудивительно - с ног до головы эти люди были увешаны украшениями - браслетами, серьгами в ушах, носах и щеках, ожерельями, и всякой всячиной. Среди украшений были дорогие вещицы, вырванные из чьих-то ушей или содранные с холодеющих жертв. Был и просто металлолом. Они напоминали дикарей из земной настоящей сельвы. Впрочем, что удивляться - сельва она и есть сельва - что каменная, что природная. Нравы везде схожие - дикие и необузданные.
- Глянь, Лаврушин, "хэви мётел", - покачал головой Степан.
Малярийщики совершенно не напоминали детей Поволжья, жителей голодных краёв. Немытые морды были как на подбор отъевшиеся, толстые, лоснящиеся. И недобрые. Грязные лапы сжимали кинжалы, кастеты, метательные ножи. У одного был плазменный трёхтактный плазморазрядник, у другого - электрический автомат.
Лаврушин прикинул, что пистолет у Строна под мышкой. Рыжий и дёрнутся не успеет, как малярийщики порвут его на британский флаг.
Атлет ростом за два метра неторопливо и вальяжно направился к беглецам. Он был гол по пояс и больше других увешан железяками. Вокруг его шварцнигеровского бицепса обвилось бриллиантовое (Лаврушин знал толк в бриллиантах, и ещё знал, что здесь они так же дороги, как на Земле) колье. В руке он сжимал металлический прут с усеянным шипами набалдашником. Не иначе это был один из графов, князей или королей "сельвы". Ничего удивительного - главнее здесь считался тот, кто сильнее и наглее. И кровожаднее. Закон пещер во всей своей стерильной чистоте.
"Князь" остановился, не доходя до пришельцев метра два. Оглядел их внимательно, с ног до головы, ничего не пропуская, как оглядывает раздельщик мяса поступившие на склад туши.
Лаврушин криво усмехнулся. Щека его задёргалась в нервном тике. Свою порцию приключений он получил на пять жизней вперёд.
- Ну что, смердяки, в гости пожаловали? - осведомился "князь".
Банда заржала - невесело, для приличия. Ржать подобострастно над словами "князя" здесь было принято. Иначе неприятностей не оберёшься.
"Смердяками" жители "сельвы" называли горожан из чистых охраняемых районов.
- Мы гостей любим.
Банда заржала опять. На этот раз искреннее - в предчувствии доброго развлечения. В "сельве" развлекаться с пришельцами умели и любили.
- Рыжий, - "князь" ткнул пальцем в сторону Строна.
И опять - дружный ржач.
- Никогда не кромсал на куски рыжих.
Тут к ржанью прибавились одобрительные возгласы и пожелания на тарабарском блатном языке, понятном только "крысиному племени".
- Братья. Никогда такого не видел. В нашем районе горожанин. Да ещё рыжий! Я его голову себе на память… - "князь" шагнул Строну навстречу и потянулся немытой рукой к его волосам.
На какую память ему нужна была голова - он так и не договорил. Никто ничего не понял. Строн сделал какое-то неуловимое движение, и верзила зарылся мордой в асфальт.
И пошла гульба - закрывай ворота!
Лаврушин от толчка Строна отлетел в сторону и упал на землю. В кирпич, у которого только что находилась голова землянина, врезался тяжёлый метательный нож.
Когда Лаврушин из лежачего положения кинул взор на Строна, в руке того уже был пистолет. Первую пулю получил малярийщик с разрядником. Бандита развернуло. Он уже был мёртв, когда палец его дожал спусковую пластину, и плазменный импульс снёс стоящего рядом с ним товарища. Запахло палёным мясом.
Очередь из пистолета Строна достала владельца автомата и уложила на землю ещё двоих.
"Крысиное племя" потому и живо, что живёт на рефлексах. И главный рефлекс - при смертельной опасности моментом исчезнуть, нырнуть в свои норы. Малярийщики бросились врассыпную - и вот их уже нет.
- Этот готов, - Строн потрогал носком ботинка верзилу-главаря.
Сегодня у малярийщиков будет весёлый день. Ещё пару человек поднимут на ножи при процедуре демократических выборов нового главаря. И ещё кого-нибудь новый главарь просто обязан будет убить - не за дело, а только ради поддержания авторитета.
- Вперёд! - привычно велел Строн.
Вперёд так вперёд.
Переулок вёл на большую площадь.
- Время вышло, - покачал головой Строн, кинув взгляд на браслет. - Ну, сейчас начнётся!
Сердце Лаврушина, дико молотящее от бега и адреналина, казалось, сейчас готово разбить грудь, как глиняный кувшин, и выпрыгнуть наружу, запрыгать по бетону. Но оно заколотилось ещё быстрее, когда послышался отдалённый гул слетающихся к "сельве" десантных вертолётов.
- Началось, Великий Змей, - воскликнул Строн. - Быстрее!
На площадь выходило гигантское полуразвалившееся строение, сильно смахивающее на римский колизей, если тот увеличить раз в пять и отдать в аренду масульманам, которые пристроят по его бокам минареты. В коричневых стенах зияли пробоины, в них можно было заехать на туристическом автобусе, если бы они на Химендзе существовали. Широкая парадная лестница обвалилась. В нишах стояли мраморные статуи-инвалиды - безрукие, безносые. Жёсткий кустарник, символизирующий упадок и разрушение, доламывал перед "колизеем" асфальт. Несколько невысоких домов рядом пребывали примерно в таком же состоянии. Похоже, это место бомбилось в один из военных переворотов или в одну из гражданских войн.
- Сюда, - Строн махнул рукой и нырнул в чёрный пролом в "минарете".
Ажурная, чудом уцелевшая лесенка змеёй взбиралась вверх под обстрелом стрел солнечных лучей, пробивавшихся через пробоины в стене. Лаврушин, с которого и так катился пот градом, обречённо посмотрел, на какую высоту ему надо забраться. И понял, что не бывать этому! Сдохнет, а не поднимется!
- Вверх, - безжалостно приказал Строн.
Ноги у Лаврушина налились свинцом. С каждой ступенькой он ощущал, что вес его растёт. За что такие мучения? Степану легче - он какой-никакой спортсмен. А Лаврушин всегда был сморчком, грибом книжным. Не фиг было Гегеля читать. Надо было ему, задохлику, на беговые дрожки, в бассейн, в тренажёрные залы больше ходить.
Лаврушин поскользнулся. Поручней лестница не имела. Лететь вниз было метров двадцать.
- Ах, - вскрикнул он, рискуя камнем преодолеть эти несчастные двадцать метров, чтобы растечься красным мокрым пятном по полу.
Он уже совсем было собрался улетать, как чья-то стальная лапа сграбастала его за шиворот и вернула на лестницу.
- Убьётесь, - произнёс Строн, для которого усталость не существовала. И добавил своё привычное, несносное, осточертевшее: - Вперёд.
Лаврушину захотелось вцепиться в него зубами. Но он лишь секунду простоял, гладя ладонью камень стены и с содроганием представляя, как размазался бы сейчас по полу. А затем двинулся вверх.
"Сердце сорву, - подумал он, жадно глотая воздух. - Ничего. На Тании починят".
Всё-таки они добрались до верха. В рекордный срок. Лаврушин стоял, обняв мраморную скульптуру дискобола, у которого кто-то оттяпал половину диска, правую руку и голову. Землянин пытался напиться воздуха, которого так не хватало, и думал, что такой подвиг ему не повторить никогда. Ничто не заставит его теперь так носиться по городу и карабкаться на такие высоты.
Вершина минарета была плоская и круглая, диаметром метров пятнадцать. Кроме дискобола на ней возвышались статуи весьма неприглядной наружности, если не сказать больше - это были Дочери Великого Змея, известные демоны Тьмы.
С "минарета" открывался вид на чашу "колизея", в центре которой была арена размером не меньше Лужников. А дальше виднелся как на ладони Джизентар с гигантской громадой Дворца Дзу, с крошечными по сравнению с ним небоскрёбами, находящимися у его подножья.
Лаврушин вздрогнул, услышав ненавистное "Вперёд". Куда ещё вперёд? И так добрались почти до облаков, дальше пути нет. За каким чёртом, интересно, они здесь?
Строн оторвал Лаврушина от мраморной статуи. Землянин огляделся и остолбенел. Прямо за его спиной стояла "пчела".
- Это что? - прохрипел Лаврушин.
- Это то, на чём мы отсюда выберемся, - Строн подтолкнул его к винтокрылой машине. В кабине их ждал пилот.
- Это же вертолёт "тигров"! - заорал уже пришедший в себя Степан. - Нас опять продали!
- Не будь глупцом, - Строн встряхнул Степана за шиворот. - Мы теряем время.
- Степан, делай, что говорят.
Когда "пчела" начала набирать высоту, воздух уже кишел вертолётами, как лес в солнечный день стрекозами. А внизу цепочками тянулись бронемашины, казавшиеся отсюда красивыми зелёными жуками.
"Распознали", - подумал с ужасом Лаврушин, внутри всё оборвалось.