Но вот прорезал слух визг демонов, упускающих предназначенную им добычу. И забил по ушам клёкот птиц. Пламень стерегущих ифритов не смог прожечь беглецов. Крылья чёрных птиц Тота не могли вышибить дух у тех, кто защищён вечной Музыкой Света.
- Помните! Цитадель, - донёсся улетающий вдаль голос Большого Японца…
Лаврушина ощутил, что лежит на камнях, солнце греет жаркое летнее солнце. Послышался стук копыт и грохот деревянных колёс о брусчатку. Его окатило водой из-под колёс.
Лаврушин приподнялся и увидел, как мимо промчалась пролётка.
- Где мы? - Степан огляделся, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
- Леший его разберёт, - только и оставалось сказать Лаврушину.
Часть пятая
Музыкант играет как умеет
Лаврушин походил на узника концлагеря, дорвавшегося до склада с колбасой. Он никак не мог насытится. Он наслаждался своим искусством. Его пальцы так и тянулись к инструменту, которым он, наконец, овладел. Музыка Космоса проходила через него и выплёскивалась во Вселенную через "пианино". И каждая мелодия открывала дверь в новый мир.
В каждом мире друзья проводили от нескольких минут до нескольких часов. У них была другая цель.
Торжественная, немножко мрачная, жутковатая музыка. И вот путешественники в деревянной Москве. Видны стены Кремля, практически не меняющегося под напором времени. Под ними толпится разношёрстный люд - увечные, убогие, стрельцы. Изо рта у всех пар - не май месяц, снежок уже сыпет. И вот появляется карета, окружённая конниками. По толпе проносится шёпот:
- Поехал Антихрист!
- Царевна Софья - та хоть русская.
- Бороды всем сбрил. Точно - супротив Господа пошёл. С немчурой связался.
- Верно говорят - немец - то не человек, а чёрт.
- Вон, к Лефорту, поехал. Фу, глаза бы мои не глядели.
- Да тише ты. Давно батогов не пробовал!..
Тоскливый глубокий аккорд - и вот друзья в другом, мрачном и сыром городе.
Жёлтые петербургские дома. Спешит куда-то молодой человек, вид у него встревоженный, болезненный. Заметно, что он на грани безумия. Под пальто - топор. Родион Раскольников собственной персоной…
Следующий аккорд - грустно-насмешливый, таинственный, странный.
Патриаршие пруды. Спешит за трамваем человек. Что-то кричит, машет руками. А в трамвай пробивается огроменный чёрный кот.
- С котам нельзя! - кричит кондукторша.
Кот протягивает гривинек и берёт билет.
Аннушка уже пролила масло…
Новый аккорд - на этот раз какой-то корявый, натужный, никчемушный.
Плещется синее море. На горизонте устроился античный город, вокруг него раскинулся военный лагерь. На берегу сидит тип, похожий на слегка облагороженного грузчика из супермаркета.
- Э, Афина, как мне одолеть эту дерьмовую Трою? - спрашивает тип по-английски.
- Тут, парень, надо котелком поработать, - объясняет смазливая разбитная деваха, которой в самый раз служить в престижном публичном доме.
- Ну как? Как подпалить задницу этому Приаму? - обхватив голову руками раскачивается из стороны в сторону "грузчик".
- Ну, Одиссей, понимаешь, можно сделать деревянного коня.
- Да ты чего плетёшь? Кому нужен деревянный конь?
- Молчи, когда с тобой разговаривает богиня, - вдруг капризно взбрыкивает девица. - Сделаете коня. Скажете, что от меня. Я подтвержу.
- Ух ты, а дальше?
- А дальше…
Да, кто-то сильно потоптался по классике…
Чего только не насмотрелись Лаврушин и Степан, слоняясь по измерениям. Видели рокеров, которые гонялись на мотоциклах за Ромео и Джульеттой. Попали на улицу уездного городка, по которой как сумасшедшие, высоко вскидывая колени, метались полоумные жители и что есть силы визжали:
- К нам едет Ревизор!
Смотрели из кустов, как торговались о продаже вишнёвого сада.
Видели, как двое - пухлый бородач и долговязый лысый очкарик дрались из-за стула.
Видели, как в покосившуюся церквушку вели Хому Брута. И слышали потом крики, доносившиеся оттуда.
Были на площади, где пытались казнить укрывателей Ходжи Насреддина.
Лаврушин наслаждался своим могуществом. На него снова и снова накатывала волна понимания и узнавания.
- Куда мы скачем? - спрашивал Степан.
- Я ищу, - коротко отвечал Лаврушин, его взгляд рассеянно блуждал по окрестностям.
- Что ты ищешь, Сусанин?
- Я пытаюсь понять.
- Что ты пытаешься понять, Сократ ты наш?
- Хочу нащупать какое-то главное звено этих миров. Пока не вырисовывается. Но оно должно быть.
- Сколько можно?
- Вот найдём Цитадель…
Залихватская, разухабистая короткая мелодия - и вот перед друзьями мощёная камнем тесная улочка.
- Один за всех и все за одного, - орёт один из мушкетёров, и начинается жуткая кровавая драка на шпагах…
Уродливый раздрай мелодии.
Толпа улюлюкает. Толпа счастлива. Толпа ликует. По помосту катится голова Марии Антуанетты…
В некоторых мирах они задерживались на день и более. Другие проскакивали, как скорый поезд захудалый полустанок.
- Я, кажется, нащупал ноту, - наконец, сказал Лаврушин, когда они находились в Шервудском лесу. Недалеко в стороне пели стрелы и лязгало железо.
Он вытащил "пианино" и задумался.
- Лаврушин, сейчас схватка досюда докатится. Давай поищем место получше! - нервно произнёс Степан.
- Не мешай, - Лаврушин собрался, прикрыл глаза.
И потекла прекрасная мелодия. Что-то в ней было такое, что затрагивало самые тонкие струны души.
Возникла воронка. Засосала друзей. И выбросила в необычном месте.
- Дела-а, - прошептал Степан и натужно улыбнулся. - Дискотека.
- Это бал, деревенщина.
Они действительно находились на балу…
* * *
Хрустальные колонны взмывали вверх и расцветали там мраморными цветами, образовывая резные своды. В фонтане плескалась вода, подсвеченная синими и зелёными светильниками. Тяжёлые, из бронзы и хрусталя, люстры отбрасывали на танцующих самые причудливые блики. Играла средневековая музыка.
И пары кружились в центре зала в странном, каком-то скованном, но всё равно красивом танце. Кружились прекрасные дамы с высокими причёсками, в длинных, шитых золотом и серебром, платьях. Кружились их кавалеры.
Более пёструю публику трудно было себе представить. Здесь присутствовали и подтянутые молодые люди в мундирах с эполетами и аксельбантами, и военные в форме времён второй мировой войны. На паре человек вообще были комбинезоны, которые лучше подошли бы для космических просторов.
Звенели бокалы. Лилось вино. Слышался весёлый смех и шутки.
На возникших изниоткуда в уголке огромного зала друзей обратили до обидного мало внимания. Люди просто раздвинулись, кто-то вежливо поклонился им, кто-то сказал "Добро пожаловать". Оркестр грянул весёлую мелодию.
Подскочил слуга в красной ливрее с золотыми вензелями.
- Рады приветствовать вас, господа, - он поклонился. - Я распорядитель. Ужин? Вино? Ваш заказ?
- А мы где? - спросил Лаврушин.
- Как где? - с лёгким недоумением, переходящим в тяжёлые подозрения, спросил распорядитель.
- Что это за мир? - плюнув на всё, попёр напролом Лаврушин.
- Это Цитадель, - холодно произнёс распорядитель. И тут его взгляд упал на "пианино". Он начал бледнеть, потом краснеть, наконец, нашёл в себе силы низко поклониться и произнести: - Извините. Я должен был понять сразу. Ещё раз простите. Конечно…
Он был смущён, растерян.
- Пожалуйте, - он поклонился и указал рукой перед собой.
Лаврушин пожал плечами. Возражать смысла не было.
Они прошли через зал. Некоторые, кто видел "пианино", видимо, знали, что это за штука, и их реакция не заставляла себя долго ждать - лица вытягивались, дамские ладони тянулись к воротам платьев или сердцам, губы что-то шептали.
За дверьми начиналась длинная анфилада комнат, обставленных старинной мебелью разных эпох. Прямо Эрмитаж - тем более украшенные росписями стены плотно увешаны картинами в золочёных рамах. Солдаты в красных камзолах, перепоясанные кожаными ремнями, разводили перекрещенные алебарды и распахивали двустворчатые массивные двери. На плечах служивых висели вполне современные автоматы.
Путь закончился в квадратной просторной комнате, где по углам на карауле стояло восемь человек, а один, судя по всему, старший, сидел за столом с золотыми кривыми ножками и водил гусиным пером по гроссбуху.
- Срочный доклад Светлому Князю Властимиру, - молвил распорядитель, останавливаясь перед столом.
Старший поднял глаза, недоумённо осмотрел пришедших, при виде "пианино" стандартно побледнел, засуетился, пробежал в соседнее помещение, вернулся через минуту и кивнул:
- Ждут!
Следующий зал сильно уступал по размерам бальному, но тоже был достаточно просторен и вычурен - золото, зеркала, росписи по потолку с видами сражений древности. В центре стоял длинный и широкий стол. На нём прочно утвердился беспорядок - валялись военные карты, бумаги, стояли два компьютера с метровыми жидкокристаллическими дисплеями. В углу матово светился телеэкран метра три по диагонали.
Во главе стола сидел благородный белобородый человек огромного роста, косая сажень в плечах. На нём была горностаевая мантия. Его мудрый взор видел всё. Помимо проницательности в его глазах была доброта. И понимание. Это и был Светлый Князь Властимир.
На стульях с высокими резными спинками и кривыми ножками устроилось ещё человек двадцать - сборище не менее странное, чем на балу: люди в защитных комбезах и в кольчугах, в переливающихся доспехах и непонятных одеждах. Их роднило одно - принадлежность к ратному делу.
- Музыкант, - торжественно изрёк распорядитель, пропуская друзей в зал.
После этих слов повисла такая тишина, что, казалось, она не нарушается даже стуком сердец и дыханием.
Среди присутствующих Лаврушин заметил двоих знакомых. Это был Конан, не расстававшийся со своим мечом, опиравшийся о него, как о посох. И человек в синем плаще - Дункан. Похоже, они наваляли в Москве и рокерам, и собакам с их хозяином, да ещё и вырвались целыми-невредимыми. Отрадно.
Светлый Князь захлопал в ладоши. Остальные тоже зааплодировали.
Лаврушин поёжился. Он терпеть не мог находиться в центре внимания. И совсем худо, когда непонятно, с каких таких заслуг ты угодил в этот самый эпицентр внимания.
- Займите свои места, - властно произнёс Светлый Князь.
Три стула были свободны. Друзья заняли два из них. И Лаврушин неожиданно ощутил, что нашёл своё место. Именно этот неудобный стул предназначался для него. И удостоится его для простого смертного ох как нелегко.
- Ну вот, только Большой Японец, жёлтая морда, где-то шляется, - подал голос невысокий усатый мужичонка, туго перетянутый портупеями, с кобурой.
- Да появится, Василь Иваныч, - воскликнул вихрастый паренёк рядом с ним. - По японкам загулял.
- А ты, Петька, не перебивай старших, япона мать!
- Мы видели Большого Японца, - Лаврушин переборол нерешительность. Он чувствовал, что обладает за этим столом точно таким же правом голоса, как и другие.
- Когда, боярин? - прогрохотал бородатый верзила в кольчуге, сидевший рядом с Конаном. Только по размерам он был раза в полтора поболе киммерийца. Лаврушин таких здоровяков не видел никогда.
- Несколько дней назад, - Лаврушин вконец запутался, сколько времени они скакали по мирам.
- Говорил тебе, Илья Муромец, что могучий герой жив! - обрадовался Конан и ударил себя в грудь.
- Ага. Помню в селе Карачарове по молодости, после жбана зело вина… - затянул Илья Муромец.
- Потом, богатырь. Позже, - Светлый Князь обернулся к друзьям. - Поведайте, где побывали, что за чудеса в мирах видели?
Лаврушин сжато описал свои похождения. И дошёл до сражения в замке Дракулы.
- Третий Холодный мир, - пояснил Светлый Князь. - Вы единственные, кто проникли туда и вернулись.
Он задавал умные и чёткие вопросы, выжимая мельчайшие подробности из рассказчика. Когда Лаврушин дошёл до мобилизации, присутствующие заволновались.
- Всё точно, - кивнул человек в синем плаще. - Враг подготовился.
- Вспомнил, - прошептал Степан. - Этот в синем плаще - Горец.
- Кто?
- Дункан Маклаут. Герой из племени бессмертных. Маг и рыцарь.
Тем временем страсти за столом разгорались.
- Жди со дня на день, - доносились голоса.
- Пусть приходят, эксплуататоры! Встретим их пролетарским огоньком!
- Покажем кукиш Чемберлену!
- Мобилизация. Их ринется тьма.
- Они ещё должны удержать провал!
- Могут и удержать. И если навалятся все?
- Нам будет плохо. И вся розетка будет сотрясена.
- А вот в граде Муроме, помню красна девица одна…
- На что надеяться?
- Теперь у нас есть музыкант! - торжественно изрёк Дункан Маклаут, и все замолчали.
Светлый Князь встал, подошёл к Лаврушину, который поднялся с места, и крепко обнял его.
- Мы так ждали вас… Низкий поклон вам, добры молодцы…
* * *
Обсуждение проблем затянулось ещё на полчаса. Лаврушина устраивало, что на них перестали обращать внимание. Разговор представлял мешанину из каких-то малопонятных терминов и понятий. Но ясно было, что речь идёт о войне. И война должна грянуть со дня на день.
- Перерыв на час, - наконец сообщил Светлый князь Властимир деловито, тоном, больше подходящим директору компании. Похоже, здесь не слишком много внимания уделяли церемониям.
- Курить - не работать, - сказал Петька.
- А пить - не курить, - кивнул Василь Иваныч.
- Помню как-то во славном граду Киеву… - затянул Илья Муромец.
Все разошлись. Друзья остались с Горцем и Светлым Князем.
- Вы уверены, что приняли нас за тех, кто вам нужен? - спросил Лаврушин.
- Мы не приняли, - возразил Горец. - Вы имеете то, что не имеем мы.
- Что?
- Вы имеете Назначение, - сказал Светлый Князь. - Ваш крест - спасение.
- Что за хреновина? - Степан напрочь забыл, что имеет дело с властителем мира.
Но Светлый Князь не замечал грубоватости тона.
- Что бы не говорили только что на Малом Совете, общая мобилизация в Ледовых Мирах означает одно - враг лавиной обрушится на нас. Он закружит торнадо, грянет землетрясением. Цитадель не выдержит, как бы мы не храбрились и не убеждали себя в обратном.
- Но… - попытался возразить Горец.
- Дункан, тебе вестимо, как я прав. Правота моя. Хотя видит Перун, как мне хотелось бы ошибаться.
Горец угрюмо кивнул.
- И первая Цитадель падёт, - заключил Светлый Князь.
- И что? - спросил Степан.
- А за ней меч зависает и над всей Розеткой миров. Над оставшимися четырьмя Цитаделями. И над Солнечным Градом.
- Солнечный град? Розетка миров?
- Розетка - группа схожих, взаимодействующих и взаимообусловленных миров, - пояснил Горец. - Вам должно быть известно, что пространств великое множество, стремящееся к бесконечности. Миры разделяются по степени реальности, по уровню влияния на сопредельные миры. Есть миры почти призрачные. Есть ключевые, которые больше влияют на других, чем те на них. Из такого мира и вы.
- Взаимовлияние? - Лаврушин задумался на секунду. - Так что, происходит взимовыдумывание реальности? Как такое возможно?
- Просто так ничто не происходит, - возразил Горец. - Нет случайностей. Случайно не рождается ни одна фантазия, не возникает ни один, даже самый прозрачный мир. Вселенная - огромный компьютер, где всё взаимоувязывается каким-то загадочным программистом. Но нам его не понять. Мы просто живём. И боремся с наступлением ХОЛОДА!
- Мы только и слышим о холоде, - воскликнул Степан.
- В нашей розетке миров идёт вечная борьба. Сталкиваются Лёд и Солнце. Хаос и Разумный Порядок. Жестокость и Милосердие. Они воплощены в Ледяной Империи и Солнечной Обители, которые стремятся подчинить своему влиянию миры. Холод силён. Ледники стирают камни и сравнивают горы.
- И сейчас они устремились в атаку?
- Да. Воины Солнечной Обители, собранные со всех миров, отчаянно отважны и искусны. Для льдов ход в пространства Солнечной Обители был заказан. Пока…
- Что?
- Какой-то сбой в порядке вещей, - объяснил Дункан Маклаут. - Образовался провал между мирами… Немногие могут ходить через миры. Для этого нужно искусство и призвание. Это удел таких, как я. Как Большой Японец. Да и то мы едва можем протащить за собой кого-то ещё. А провал, да ещё расширенный чёрной магией, позволяет впустить в Первый Тёплый Мир Главной Цепочки вражеские войска.
- Главная Цепочка…
- Тёплые Миры объединяет межмировая Тропа, по которой мы можем перебрасывать ограниченное количество людей и техники. Первая Цитадель охраняет начало тропы. Она и создана для того, чтобы не пускать слуг Холода. Единственная дверь на Тропу тут, внутри Цитадели.
- И если они захватывают Цитадель?
- Можно было бы пережить и это. Но расчёты показывают, что ледовые маги смогут перекинуть провал на следующий в цепочке мир Тропы… А потом ещё на один. Пока не дойдут до Солнечного Града.
- Провал локализован, как и начало Тропы, в определённом месте?
- Если бы. Он может открыться где угодно на этой планете. И откроется тогда, когда ледовые маги поднаберутся сил, - Горец задумчиво уставился на экран дисплея.
- А силы у них есть?
- Есть… Тут ещё один момент. Мы - лишь пешки в игре куда более могущественных сил, на совести которых, возможно, и нарушение законов природы, приведшее к образованию провала. Есть ещё и ДД.
- Кто? - удивился Степан.
- Добрые Дядюшки.
- Чьи дядюшки?
- Они приходят из неизвестности. Они могуществены. Иногда дают советы. Иногда приносят подарки.
- Они приходят только в Солнечную обитель?
- Надо полагать, что и у Ледяной Империи свои советчики, которые с ДД в состоянии войны. Так что война уходит в неизвестность. Мы - лишь одно из полей битвы.
- И "пианино"… - начал Лаврушин.
- Один из подарков ДД, - закончил Горец.
- Почему вы нам дали его?
- На вас - печать. Большой Японец, а он не ошибается, сказал, что вот-вот придут Путешественники. Один из них - Музыкант.
- Тот, кому подвластно "пианино"?
- Именно. Но и в Ледовой Империи есть колдуны не хуже Большого Японца. И они тоже видели знаки прибытия Музыканта.
- Чернокнижник?
- Он самый. Со своей сворой он устремился по вашему следу. Через миры.
- А почему рассыпались наши автономные блоки возвращения? - поинтересовался Лаврушин, вспомнив о незавидной судьбе своего изобретения.
- Холодные Демоны установили барьер для тех, кто изобретает способ путешествовать по мирам. Соответствующая аппаратура просто рассыпается.
- Какой барьер?
- Долго объяснять. Гремучая смесь из магии и механики тонких энергий. Как мы ожидали, вы овладели "пианино".
- Вы бросили нас на произвол судьбы! - воскликнул Лаврушин. - Вручили "пианино". И оставили.