Лаврушин вздохнул. А Инспектор продолжил:
- В критической ситуации вы сможете опереться на "Союз Правдивых".
- Подпольная организация, основа сопротивления, - отчеканил Степан. - Глава - Комсус рен Таго.
- Вот именно. Комсус Рен Таго - фигура загадочная. Кто он такой? Его внешность? Мы не знаем. Да и вообще - существует ли он в действительности?
- Но "Союз Правдивых" существует, - перебил Степан.
- И действует, - произнёс Инспектор. - Притом весьма успешно. Сейчас он пропагандирует мысль, что Кунан - вовсе не прямое воплощение Дыхания Дзу.
- Это так важно? - хмыкнул Степан.
- Для обитателей Химендзы - да. Там слишком большое значение придаётся религии.
- Папуасы, - скривился Степан.
- Теперь главное, - Инспектор поднял руку, предупреждая развитие этой темы. - Вы узнали, что из себя представляет планета, на которой вам предстоит действовать. Вы овладели необходимыми знаниями. Время обучения заканчивается. Теперь я расскажу вам о нашем плане.
- Да, любопытно было бы узнать, - саркастически произнёс Степан. Он стал ворчать ещё больше, чем раньше, и был вечно всем недоволен.
- Мы высаживаем вас в окрестностях Джизентара. На вас - форма "тигров Кунана", офицеров пятой ступени, что соответствует вашему майору. Нам удалось ввести ваши данные в Большой компьютер социального контроля, так что при любой проверке, хоть по карточке, хоть по сетчатке глаза или дактоузору, вы будете распознаны, как свои. Достигаете города. Обустраиваетесь. Приступаете к поискам.
- Как мы найдём "Сокровище"? - спросил Лаврушин.
- Несколько дней вы, Виктор Николаевич, будете адаптироваться. А затем начнёте улавливать энергетические импульсы, исходящие от некоего носителя информации, в котором скрыты координаты и пути прохода в склад. Сначала вы найдёте этот источник, назовём его КЛЮЧ, возьмёте его под контроль. Он укажет дальнейший путь. Ваша аппаратура - это вы сами, ваш мозг, ваш биополевой код, благодаря которому компьютер грандаггоров примет вас как тех, кого он ждал семьдесят тысяч лет.
- Какого компьютера хватит на семьдесят тысяч лет?
- Его хватит и на миллион. И он находится в режиме ожидания. Вы сможете активизировать его.
- Как выглядит "ключ"?
- Не знаю. Вы поймёте.
- Как им пользоваться? - настойчиво спрашивал Лаврушин.
- Не знаю. Вы поймёте и это.
- А что вы знаете? - возмутился Степан.
- Мы знаем, что время адаптации вы проведёте у нашего агента - крупного чиновника администрации Диктатора.
- Он в курсе, зачем мы прибываем? - поинтересовался Лаврушин.
- Нет. Но он поможет вам добраться до "ключа", а потом и до места, где хранится оружие грандаггоров.
- И что нам делать с хранилищем?
- Вы проникаете внутрь. Там имеется механизм самоуничтожения. Взрыв будет достаточно мощный - около двадцати мегатонн, но мы его локализуем. Он закончится небольшим землетрясением.
- Как активизируется механизм самоуничтожения?
- Как встарь - нажатием кнопки. Кнопка с изображением стрелы, вокруг которой обернулась змея. Стрела у грандаггоров была символом смерти. Змея - символом времени. Знак означает, что взрыв произойдёт через четверть часа после нажатия кнопки. Вы успеете выбраться оттуда и подать сигнал. Наш катер подберёт вас. Если только, - Инспектор замолчал.
- Если что? - напрягся Лаврушин.
- Если только там будет изображение змеи. Устройство может быть запрограммировано на мгновенное действие.
- Дела-а, - затянул своё Степан.
- Вы все ещё можете отказаться.
- Не можем, - сказал Лаврушин.
- Втравили в историю, - заворчал Степан, - а теперь отказывайся.
Инспектор кивнул, на лице его отражалось плохо скрываемое удовлетворение.
- До вечера, - сказал он и исчез.
Вечером Лаврушин стоял на ступенях, любуясь закатом. Солнце тонуло в океане, щедро расплёскивая на неторопливо катящиеся волны красную краску.
- Вы действительно окончательно решили? - спросил возникший за его спиной Инспектор.
- Окончательно.
- Вы молодец, Виктор Николаевич. Нам повезло, что мы наткнулись на вас и Степана.
- А уж нам как повезло. Аж двадцать процентов на то, что выживем.
- Двадцать, - Инспектор горько вздохнул.
- А потом ещё кто-нибудь придёт на наше место. Не бойтесь, с пяти раз должно получится.
- С каждым разом шанс уменьшается. Боюсь, что для нас этот шанс - единственный.
- Единственный шанс предотвратить галактическую войну?
- Да. Но я уверен, всё обойдётся.
- Ваши аналитики не уверены, а вы уверены.
- Мы - древняя цивилизация. Но знаем далеко не всё. Мы так и не разобрались, что такое предчувствие. Но знаем, что между настоящим и будущим есть информационные связи. У меня дар предвиденья. И мне кажется - всё будет хорошо.
- Хотелось бы верить… Инспектор, со мной всё ясно - тип биополя нужен. А Степана зачем втравливать в эту историю?
- В природе есть иррациональные линии. Среди них линия удачи. Что она представляет из себя - мы тоже не знаем. И удача может зависеть от самых невероятных факторов.
- Например?
- Например, для вас такой фактор - Степан.
- Что?
- А как вы думали? Реальной помощи от него, конечно, ждать не приходится. Смотрите правде в глаза. При обострении обстановки ни вы, ни он ничего не сможете противопоставить тайной полиции Звездоликого. Я - мог бы. Вы не годитесь для этого, не обижайтесь.
- Я знаю это.
- Но Степан - своеобразный талисман для вас на Химендзе.
Лаврушина вдруг осенило.
- Так вы всё знали? - воскликнул он. - Знали, что он поссорится с женой…
- Ну, - потупился Инспектор, и уши его покраснели.
- Знали, что придёт ко мне. Может быть, сами всё и подстроили.
- Мы ничего не подстраивали, - возмутился Инспектор. - Просто предполагали подобное развитие событий.
- Ну да. Вы же - древняя цивилизация, - горько усмехнулся Лаврушин.
Ему стало грустно. Он смотрел на почти земное солнце, на почти земное небо, на почти земное море. Безлюдно и глухо было здесь. Ни паруса вдалеке, ни лодки, небо не прорежет инверсионный самолётный след. До Земли бесчисленные километры. А их, двух землян, несут вперёд вихри галактических интриг и иррациональных линий.
- Завтра отлёт, - сказал Инспектор.
- Завтра, - эхом отозвался Лаврушин.
* * *
Ёлочный шар Химендзы висел в космосе, будто прибитый гвоздями к чёрному бархату цирковой реквизит. Размерами он сейчас был с земной глобус. Можно было рассмотреть полярную шапку и наполовину скрытые в облаках очертания единственного континента.
Лаврушин до боли в глазах всматривался в очертания материка планеты. Ему никак не верилось, что вскоре он ступит на поверхность Химендзы и погрузится в пучину странных и опасных событий. И от его действий будет зависеть равновесие в Галактике, жизнь миллиардов и миллиардов разумных существ. Всё это выглядело полным абсурдом. И тем не менее всё это было фактом. А против фактов не попрёшь.
Раздался противный скрежещущий звук. Пилот прищёлкнул пальцами, и перед ним завис меняющий форму красный иероглиф. Он напоминал каббалистический знак, вспыхнувшей адским пламенем благодаря небрежному жесту чёрного колдуна.
- Химендза нас засекла, - взволнованно воскликнул пилот по-русски. Как и свои соотечественники, он бурно выражал свои эмоции.
- Быстро среагировали, - произнёс Инспектор.
- Видимо, развернули новую систему пространственного контроля, - предположил пилот. - Порог распознавания повышен минимум в полтора раза.
Планету окружала сеть спутников автоматов, призванных засечь и уничтожить любой неопознанный объект искусственного происхождения, не обозначивший свою принадлежность.
Пилот начал запрашивать службы контроля внешнего пространства Химендзы о посадке. Звездолёт вёз официального дипломатического представителя Галактического Содружества - Инспектора. Тот относился к категории людей, люто ненавидимых лично Звездоликим - а такой чести удостаивался далеко не каждый. Обычно окружающих диктатор воспринимал как муравьёв, которых походя не грех и раздавить. До его личной ненависти надо было дослужиться. Не раз просыпался Кунан ночью в холодном поту, услышав во сне знаменитую фразу, произнесённую Инспектором: "Галактическим законом ядерные взрывы отныне у вас запрещены".
Кунан с удовольствием растерзал бы Инспектора, спустил бы на него своих верных псов. Но где-то на уровне орбиты четвёртой планеты висят спутники-невидимки, которые погасят взрыв любого ядерного устройство. Где-то во многих световых годах отсюда расположены базы Сил Содружества, готовые послать боевой флот после нападения на официального посла - закон позволял это. Пока не найдено "Сокровище Дзу", пока чужакам не подготовлен достойный отпор, Кунан вынужден копить, лелеять свою ненависть, бережно собирать её, как росу в пустыне, чтобы потом выплеснуть разом, чтобы обрушиться на недругов всей своей мощью. Так что Инспектора он встретит, как старого друга.
- Пора. Через два часа пристыкуется корабль со встречающими, - произнёс Инспектор, когда с военной станции Химендзы пришло подтверждение об опознании дипломатического корабля и поступили инструкции о коридоре движения, координаты встречи со встречающим кораблём.
Он освободился из пут кресла и воспарил над ним на миг, потом прилип к полу.
Лаврушин последовал ему примеру. Он поправил на рукаве зелёного комбинезона голографическую эмблему, на которой был изображён оскалившийся белый тигр - символ "Службы спокойствия". Широкий золотистый пояс непривычно оттягивала кобура с электромагнитным пистолетом.
Катер представлял из себя диск диаметром около пяти метров. Он стоял в гнезде в стартовом блоке. Пилот забрался внутрь, и за прозрачным куполом было видно, как он нацепил на голову контактный обруч, откинулся в кресле, прикрыв глаза, его сознание синхронизировалось с системами катера.
- А если нас засекут радары? - с опасением спросил Степан.
- Это диверсионный катер, - отмахнулся Инспектор. - На Химендзе нет таких радаров, чтобы засечь эту машину.
Пилот за колпаком махнул рукой, показывая - пора.
- Ну что, - как-то неуверенно произнёс Лаврушин. - Мы поехали?
Инспектор совсем по-земному порывисто обнял землян, потом смахнул набежавшую слезу - не хватало только белого платочка, чтобы помахать вслед.
- Мы ещё увидимся, - заверил он.
Люк катера закрылся. Тяжёлые створки двери стартового блока скрыли Инспектора, отрезали землян от прошлого и открыли путь в зыбкое, неспокойное будущее.
Поползла в сторону плита, и в стартовый бункер ворвался космический холод, оставшийся кислород заклубился холодными хлопьями.
Катер сорвался в пустоту и, уходя по широкой дуге от корабля, через несколько мгновений набрал огромную скорость. Через три минуты семнадцать секунд, покрыв расстояние в миллион километров, он рывком сбросил скорость до орбитальной. А потом окунулся в атмосферу.
Происходило это в куда большем темпе, чем посадка летающей тарелки на Танию. Лаврушин знал, что манёвр опасен, требует от пилота полного единения с машиной и огромного мастерства. Катер-разведчик - как норовистый конь, он может многое, но терпит только сильного ездока.
Камнем падающий диск на миг замер над землёй, затем падающим листом спланировал на поляну. И завис в тридцати сантиметрах от поверхности.
Пилот, гордый отличной работой, подмигнул Лаврушину. Тот улыбнулся в ответ.
Земляне спрыгнули на мягкую землю. Пилот махнул рукой и на русском языке произнёс:
- Удачи.
- Двадцать процентов - наши, - кивнул Лаврушин. - Мы их не упустим.
- Твоими бы устами… - мрачно добавил Степан.
Серый катер неторопливо поднялся к верхушкам деревьев, замер на секунду, а затем исчез. Он с места набрал космическую скорость. И теперь - будто и не было его вовсе. А всегда было лишь низкое хмурое небо. Ниточка, связывающая землян с Танией, а через неё и с Землёй, оборвалась.
- Смотри, - присвистнув произнёс Лаврушин.
Только сейчас он обратил внимание на то, что поляну, на которой они высадились, окружает берёзовый лес. Это походило на какое-то наваждение. Казалось, пройди километр, и выйдешь к железнодорожной станции, к которой, стуча колёсами, подойдёт добрая зелёная московская электричка, в неё хлынут с корзинами и сумками на тележках дачники и огородники, и вскоре впереди замаячит Москва.
- Лаврушин, ты готов прослезиться от умиления, - ухмыльнулся Степан.
- Ну и готов. И что?
- Это не подмосковный лес. И мы не под Москвой.
- Спасибо, глаза открыл, - криво улыбнулся Лаврушин, встряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет никакой железной дороги. Нет электрички. Нет Москвы. Есть Джизентар!
Он нагнулся и сорвал василёк, понюхал его. Тот пах, как и положено васильку.
- Нашёл время букетики собирать, - занудил в привычной манере Степан. - Надо шоссе искать.
Лаврушин на миг застыл. А потом прикрикнул:
- Прячься!
- Что?
- Быстрее!
Теперь и Степан слышал нарастающий низкий гул.
Друзья едва успели укрыться за деревьями. Над лесом неторопливо проплыл пузатый, жёлтый, похожий на жирного шмеля патрульный вертолёт с эмблемами "тигров Кунана" на боку и на плоском брюхе.
- Разлетался, - нахмурился Степан, провожая вертолёт недобрым взглядом.
- Патрульный… Ну что - двинули?
- Двинули.
Всё рассчитано. До шоссе - километр. А там любая машина обязана остановиться по требованию офицеров Службы спокойствия. В городе они находят охраняемый сектор, там есть магистраль Тубула Грозного, названная в честь безвременно ушедшего из жизни соратника Кунана. Злые языки говорили, что тот оставил сей мир не без участия хозяина. Там возвышается роскошный трёхэтажный особняк с хрустальным водопадом. В этом особняке земляне обретут убежище.
Идти было трудно. Лес был дикий и запущенный. Приходилось переступать через гнилые коряги, поросшие тонконогими поганками и мхом. Лаврушин бросал опытный взгляд - для него, заправского грибника, здесь был настоящий рай: грибов видимо-невидимо, а желающих их собирать нет.
- Мухомор, - ткнул носком Степан гриб, действительно походивший на мухомор.
- Ну да, полосатый, - едко заметил Лаврушин.
- Ну и полосатый.
- Вот чёрт, - Лаврушин едва не упал - споткнулся о ржавый, в форме коленвала, кусок металла. Похоже, след былых сражений.
Вскоре они забрели в колючие заросли. Лаврушин, медведь неуклюжий, опять споткнулся и оцарапал о колючки лицо.
Заросли вскоре закончились. Друзья преодолели овраг с радостно журчащим внизу прозрачным ручейком, в котором возился зверь, похожий на енота. Вышли на просёлочную дорогу. Она была ухабистая, размокшая, вся в лужах, разбитая траками.
- Чёртова чаща, - выругался Степан, почувствовавший облегчение, что они выбрались. Он испачкал колено в грязи. По щеке Лаврушина шла царапина.
- Помолчи, - поднял руку Лаврушин и огляделся. Что-то ему не нравилось здесь. Что?
А не нравился ему запах машинного масла.
Сбоку, из зарослей, раздался лязг, и на дорогу, разбрызгивая лужи и грязь, стремительно поползла боевая машина.
* * *
Неприятности - вещь мистическая. Они то ходят косяком, как селёдка в море. То забывают о тебе на время. Одних они преследуют с садистской настойчивостью всю жизнь. Других оставляют в покое, но в момент наибольшего расслабления вдруг обрушиваются паровым молотом и раздавливают беднягу.
Лаврушин сразу понял - неприятности начались. Он имел на них нюх. Теперь они пойдут одна за другой.
Броня боевой машины отливала синевой, на куполе щерились два ЭМ-пулемёта и скорострельная малокалиберная пушка. На броне сидело двое солдат.
- Стоять! - пронёсся усиленный мегафоном грубый голос. - Стоять или стреляем!
Желания стоять у землян не было. И его не могла пробудить даже недвусмысленная угроза.
- Бежим! - крикнул Лаврушин и, пригнувшись, сорвался с места.
Земляне неслись, не обращая внимания на колючие кусты, на свист ЭМ-пулемёта и срезающие кусты пули. Над лесом летели ругань и угрозы. Бронемашина поползла в кустарник, и вдруг забуксовала правой гусеницей, провалившись в подземную пустоту. Она начала вращаться на месте, ломая кусты. Когда выползла обратно на дорогу, беглецов и след простыл. Солдаты не горели желанием преследовать их пешком.
Земляне бежали, сколько могли. Наконец, Лаврушин упал на землю и часто задышал, как дворняга в жару. Степан обхватил ствол берёзы руками и тоже не мог отдышаться.
- Что творится, а? - наконец немножко восстановив дыхание воскликнул Степан.
- Наверное, "тигры" проводят какую-то операцию, - предположил Лаврушин. - Ищут кого-то?
- А почему палят по своим? Или на нас форма не та?
- Та форма, - Лаврушин задумался. Но в голову ничего не приходило. Он вынул небольшой планшет компьютера, нажал на кнопку, вывел на экран карту местности, ткнул в неё. - Мы сейчас здесь.
- И что?
- Надо уходить в Дикий Лес. Нам к шоссе теперь дорога закрыта.
Дикий Лес располагался в стороне противоположной от той, куда надо землянам. Когда-то там были сельхозугодья. После последней Большой Войны с ядерными бомбардировками люди стали оставлять посёлки, деревни, города. Лес наступал на пастбища и ржаные поля, поглощал их, отвоёвывал то, что люди забирали у него на протяжении веков. Окончательно он утвердился, когда появилась искусственная пища. На большей части территории планеты воспряла кишащая животными чащоба. Дикий Лес у Джизентара тянулся на сотни, если не тысячи, километров - розовая мечта земных экологов. В Химендзе была своя прелесть.
Дикий Лес являлся прибежищем отрядов "Союза Правдивых" и диверсионных групп Лесной Федерации, действовавших вблизи Джизентара. А ещё там скрывались беглые преступники и религиозные отшельники - места хватало всем. Вот только форма "тигров" там не лучшая рекомендация. По её хозяевам сначала стреляют, а потом спрашивают, какого лешего им в лесу понадобилось.
- Чего мы там делать будем? - спросил Степан. - Жить и рыбу ловить?
- Вот, - Лаврушин прочертил тонкой компручкой на экране маршрут, загоревшийся красной пульсирующей линией. - Выходим в этой точке к обитаемому рудному посёлку. Там берём машину, пользуясь служебным положением.
- Ха, - хмыкнул Степан.
- А там в город. И на явку, - закончил Лаврушин с нарочитой бодростью.
Он чувствовал себя участником дурного шпионского кино, когда произносил такие слова, но так уж судьба распорядилось, что вокруг такое кино, где всё по-настоящему. В том числе пули, бритвой срезающие ветки.
"Плохо всё", - подумал Лаврушин. Его переполняло ощущение какого-то диссонанса. Он всегда чувствовал, когда всё начинает идти не так - будь это хоть научный эксперимент, хоть отношения с женщинами. Вот сейчас как раз такой случай - всё не так.
- А если, - начал Степан, но договорить не успел.
Голос был каркающий, грубый, привыкший отдавать приказания и ругаться так, что уши вянут: