Следить за жаровней был приставлен Оливер, и мы, наверное, успели сотню раз все обговорить, он мужик ответственный, к тому же отлично понимал, что основное это даже не прорваться в гавань, а сделать то, ради чего мы и полезли дьяволу в пасть.
Темный берег приближался прямо на глазах, скорость была приличной, и промахнуться мимо входа в бухту я не страшился, слишком много огней светилось на находившихся в ней кораблях. К тому же на берегу, в глубине бухты имелось селение, где, не смотря на глубокую ночь, горели несколько огоньков.
Нам не удалось миновать незамеченными стоявшие у входа в бухту корабли, паруса предательски белели даже в ночной мгле, но помешать они уже не успели. Послышались частые удары в корабельный колокол, все, это тревога, теперь держись Иджин, держись.
Вот он, флагман изнердийской эскадры, он выделялся своими размерами даже среди своих соседей, тоже имевших по три батарейных палубы.
Ветер задувал нам справа, флагмана развернуло носом к ветру, и заходили мы к нему под острым углом. Опускать паруса было некогда и некому, и у нас возникла необходимость успеть зацепиться на ходу за борт вражеского корабля абордажными крючьями.
Когда расстояние до флагмана оставалось не так много, я немного повернул румпель влево и заорал в полный голос: давай!
Заорал на родном языке, но Оливер меня понял, сорвав с жаровни покров, и глубоко погрузив в нее сразу два факела. Подходить к изнердийцу нужно было с уже запаленным грузом, потому что потом будет поздно, на его борту виднелись люди и в руках у них блестели стволы ружей.
Бронс с Трендиром стояли с крючьями наготове, и я бросился к ним, ухватив еще один крюк. Наконец, уже перед самым бортом врага, на палубе брандера показался огонь.
"Надо было раньше поджигать – мелькнула в голове запоздалая мысль. – Не успеет толком разгореться, потушат, и все наши усилия пропадут даром".
С палубы изнердийца раздались первые выстрелы, затем с мостика грохнул фальконет, угодив зарядом в корму, откуда я только что спрыгнул. Кричал Бронс, крутя над головой крюк, и примериваясь к броску. Страшно выл Оливер, держа в каждой руке по кошке, Трендир рычал сквозь плотно сжатые зубы, и что-то орал я.
Когда брандер ударился о корпус изнердийского флагмана, на ногах не устоял никто. От толчка Бронса бросило в разгоревшееся пламя, и он закричал уже от жара огня. На коленях я добрался до него, потянул за ноги и перекинул за борт. Оливер вскрикнул, пуля попал ему в спину, в тот момент, когда он переваливался через фальшборт. Но мы успели, успели зацепиться за борт флагмана, а брандер был уже весь охвачен огнем.
Удар пули я почувствовал, когда греб под водой обеими руками, чтобы как можно дальше удалиться от изнердийского корабля, и он пришелся в левое плечо. Вода поглотила большую часть энергии пули, но и той, что оставалось, хватило, чтобы я, заорав, успел пару раз хлебнуть морской воды.
И пришлось всплывать, потому что весь воздух вышел с моим криком и кашлем.
Когда я показал голову из воды, первым, что увидел, был горящий корабль, и он не был флагманом. А что наша цель? Флагман горел, горел так, что сразу становилось понятным, его уже не потушить.
И снова я заорал, на этот раз от радости. И плевать, что меня могли услышать, да и кому я был сейчас нужен, у них у всех сейчас была одна задача, спастись самим.
Я плыл, уже не пытаясь скрыться под водой, потому что всем сейчас было не до меня, и не до тех парней, которых я не видел, но которые тоже пытались достичь берега.
Вот с грохотом рассыпался на огненные куски флагман, щедро одарив ими стоящие вблизи корабли. И я скрылся под водой, потому что было бы очень обидно получить по голове одним из таких кусков.
Изнердийский флот горел, огонь перекидывался с одного корабля на другой. Несколько изнердийцев попытались спастись, выйдя из бухты, для чего снимались с якоря и понимали паруса. Но в тесноте гавани паруса вспыхивали от близкого жара, и уже затем огонь добирался до палубы.
А от выхода из бухты слышалась частая орудийная пальба, это приблизившийся флот Скардара стрелял по стремившимся покинуть бухту кораблям, лишая их такой возможности.
А я все не мог сообразить, где же он, левый от входа в гавань берег, на котором меня должен ждать Прошка. Руки и ноги наливались свинцом, левое плечо рвала на части дергающая боль, а я все греб и греб.
Вокруг сновали шлюпки со спасающимися изнердийским моряками, и на одну из них меня даже пытались поднять. И мне пришлось отбиваться от тянувшихся ко мне рук, что-то мыча при этом, чтобы меня приняли за сошедшего с ума от всего этого ужаса и оставили в покое.
Уже потом, когда берег казался таким близким и таким недоступным, когда я с трудом боролся с глубиной, тянувшей меня вниз как магнитом, меня подхватили чьи-то руки.
"Прошка – сумел я их опознать, эти руки – Прошка, посмотри, мы сделали это. Мы это сделали!".
Прошка помог мне выбраться на берег, и мы долго брели вдоль него, уходя все дальше и дальше. И никому из изнердийцев не было до нас дела, потому что каждый из них был занят самим собой, переживая своё чудесное спасение.
Мы брели в сторону далекого мыса, где по плану должен был высадиться наш десант.
Но он не будет атаковать оказавшихся на берегу изнердийских моряков, потому что сейчас это были не враги, а люди, благодарившие своих богов за то, что им удалось спастись в этом огненном аду, и до ничего другого им не было дела.
Глава 30
Заговорщики
– Артуа, теперь к своему имени ты можешь приставить "дир" – заявил мне Иджин, наблюдая за тем, как я внимательно рассматриваю орден Белого Волка. Вся суть была в том, что при награждении этим орденом присваивалось ещё и дворянское звание.
Что мне нравилось в ордене больше всего, так это его размеры. Он не был большим и лишь немного превышал круг, образованный сложенными кольцом большим и указательным пальцами. Не внутренний круг, а внешний.
Вероятно, когда у человека, учредившего его, спросили о размерах нового ордена, он и свел пальцы, обозначая их. Вон, и количество граней соответствует количеству углов образованных фалангами пальцев с одной стороны, а если орден перевернуть, то и с другой.
Я улыбнулся, вспомнив вопрос Гростара о некоторых пропорциях носовой фигуры для моей "Лолиты", когда мне пришлось развести руки и растопырить пальцами.
"Де дир Койн" или "дир де Койн". В принципе, можно даже без Койна обойтись. Дедир, чем не фамилия? А Дирде вообще получается похожей на французскую, если правильно поставить ударение, чуть ли не Дидро.
Орден Белого Волка представлял собой восьмиугольник с головой скалящегося волка в центре. Золото, серебро и камешки. Смотрелся он замечательно.
Белого Волка на шею, Золотого Льва на ленточку достаточной длины...
В общем, Яне должно понравиться.
И я теперь не только барон герцогства Эйсен-Гермсайдр и граф Меандрии, сиречь Империи, но и скардарский дир. Расту.
Вернусь в Империю, сразу же похвастаюсь перед Янианной.
Хотя могу себе представить, сколько будет тонких язвительных замечаний с её стороны, она это любит.
"Стоило ли, – скажет она, – шляться столько времени, меня бы попросил и всё, ходил бы в орденах как разряженная на праздник елка".
Обычая с ёлками здесь нет, но она обязательно придумает не менее удачное сравнение, в этом я нисколько не сомневался. И я улыбнулся снова.
Мы сидели в одном из заведений Абидоса, и язык не поворачивался назвать его таверной, корчмой или харчевней. Обстановка, мебель, обслуживание...
Ресторация – вот так будет правильнее.
Мы – это я фер Груенуа, сти Молеуен, дир Петроссо. Капитан "Четвертого Сына" дир Гамески, капитан "Морского Воителя" дир Героссо, еще с полсотни офицеров, и я, теперь уже тоже "дир". Часом ранее нас покинул адмирал дир Митаисс, поначалу охотно откликавшийся полным кубком на каждый произнесённый за столом тост, но вовремя сообразивший, что с сидящими за столом ему, в силу своего возраста, уже не тягаться.
Мы праздновали победу, и её по праву можно было назвать громкой. Заплатить за почти полностью выгоревшую в бухте Итликонкигуаль изнердийскую эскадру ценой одного коутнера и четверткой скорлупок...
И еще жизнью восьмерых моряков, среди которых был и Оливер. В какой-то степени я считал себя виноватым в его смерти, слишком не до него было, когда я прыгнул за борт.
Хотя Трендир, видя мое состояние, убеждал в том, что Оливер умер ещё до того, как упал в воду.
Бронсу здорово обожгло лицо и руки, но лекарь Мидус утверждал, что ничего особенно страшного нет и всё будет в порядке. Моя рана на плече оказалась не столько глубокой, сколько болезненной. Хорошо было одно, для её лечения Мидус не использовал ту мазь, которой лечил мой локоть.
И всё же получилось отлично. Возможно, через века, этот случай появится в учебниках истории, как яркий пример успешного применения брандеров. Надеюсь, что в них будет присутствовать и мое имя. Главное, чтобы не напутали, и не обозвали каким-нибудь Дедиром, они это любят, историки.
Конечно, перелом в войне из-за потери Изнердом одной из своих эскадр, пусть и далеко не самой маленькой, не произошел, слишком он был силен, но...
Нас встречали в порту Абидоса как настоящих героев. Было множество народа на берегу, нам улыбались и слали воздушные поцелуи разнаряженные дамы, девушки бросали букеты цветов, и играла музыка.
Потом был прием в Дерторпьире, дворце, издревле бывшем резиденцией правителей Скардара. Я уже был в нем, при нашей встрече с Минуром.
Правда, совсем в других помещениях.
Сейчас мы все стояли в огромной, с высоченными потолками зале. Зала была по-настоящему огромной, и, по моему мнению, ее следовало бы называть залой славы Скардара. Целый музей с множеством экспонатов, посвященных былым победам.
Минур, в окружении своих сановников, произносил проникновенную речь, восхлавлявшую нашу доблесть, а я крутил головой, стараясь делать это украдкой. Слишком много здесь было того, что очень хотелось бы рассмотреть поближе и подольше. Целая история еще одного мира, куда занесла меня судьба.
Картины, изображающие битвы, чьи-то скульптуры, коллекции трофейного оружия и вражеских знамен, взятых в бою.
Затем нам вручали ордена. Белого Волка вручали не всем, и это была высшая награда в Скардаре. Но если кто-то заикнулся бы о том, что я получил её не заслуженно, что ж...
В следующий раз, если возникнет такая же возможность, я с удовольствием уступил бы ему своё место за румпелем, а сам остался на борту тримуры, тревожно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из бухты, желая понять, что же там происходит.
Ещё был торжественный обед, закончившийся далеко за полночь. На нем присутствовал и Диамун. Встречаясь взглядами, мы равнодушно скользили ими в сторону, в упор не замечая друг друга.
"Знаешь, Диамун, – думал я, – у меня и сейчас с собой ожерелье. То самое, что ты сунул в руки Мириам, как будто бы желая заплатить ей за услуги. Нет, я не ношу его на шее, но оно всегда при мне. И мне очень хочется, чтобы у меня случилась возможность вернуть его"...
На следующий день после приема в Дертопьире мы и собрались для продолжения банкета в заведении, своим интерьером наведшим меня на мысль о ресторации. После ухода адмирала дир Митаисса, обстановка за столом, и до того не бывшая напряженной, разрядилась вовсе.
И ещё я обратил внимание, что обычай обмывать награды, тот, что я принёс с собой из своего мира, всякий раз пользуется неизменным успехом. Будь то в Империи или здесь, в Скардаре.
Праздник продолжился в доме у Иджина, правда, оказались мы там не всей компанией. Да от нее и осталось то человек двадцать, не больше.
За новым столом тема осталась прежней: война, оружие, женщины...
Я имел неосторожность высказать свое мнение о том, что в Скардаре полно красавиц, за что жестоко поплатился. Иджин тут же предложил познакомить меня с парочкой из тех, как он сам выразился – "что питают ко мне изрядный и легко объяснимый интерес".
Я поспешно отказался, мотивируя ранением в спину. На что Иджин пожал плечами, присовокупив: ранение мол, нанесено довольно далеко от того места, которое в таких случаях и предполагают использовать.
Вместо меня желание высказал Клемьер, и дир Пьетроссо обнадежил его: сделаем, но не немедленно, а сейчас самым разумным решением для сти Молеуена будет пойти и лечь спать. Поскольку вряд ли хоть одна из дам сможет в полной мере оценить его комплименты, сделанные заплетающимся языком.
Фер Груенуа такие вопросы успешно решал самостоятельно, исчезнув ещё по дороге к дому Иджина.
Дальше разговор снова пошел об оружии, и дир Этсу, ходивший штурманом на "Четвертом Сыне", похвастал своим новым приобретением – пистолетом, из которого он грозился положить пулю в центр мишени, ни много ни мало, аж за тридцать шагов.
Тут черт дернул меня за язык, и я заявил о том, что из своего пистолета попаду с вдвое большей дистанции. И мы все пошли в сад.
Расстояния в шестьдесят шагов от мишени отсчитать не получалось, для этого пришлось бы сдвинуть с места дом Иджина, а в любом другом месте двора существовала вероятность попасть куда-нибудь не туда. В окна его дома, или флигеля, например. Поэтому мы благоразумно приняли решение, что хватит и сорока семи.
Первым стрелял дир Этсу и почти попал. От отметины пулей на стене, до центра грудной мишени, в качестве которой мы использовали камзол Иджина,
оказалось не больше метра. Выстрел признался почти удачным, после чего дир Этсу посмотрел на меня.
"Ну и кто тянул меня за язык? – думал я. – Пуля из моего пистолета полетит туда, куда я ее и направлю, вот только как направить её в центр?".
Освещения, не смотря на глубокую ночь, хватало, но алкоголя в крови было ещё больше.
Пришлось подставить под рукоять пистолета ладонь левой руки, что, в общем-то, не возбранялось.
Я попал, попал почти туда, куда и целился, разве что на пару ладоней ниже.
Тут дир Этсу выразил желание стрелять из моего пистолета. Нашли подходящую по калибру пулю, и он сам его зарядил.
Опять был промах, чему я, собственно, и не удивился. Тогда дир Этсу заявил, что мое попадание было чистой случайностью.
Второй выстрел, из нижнего ствола пистолета, дался мне ещё сложнее, но я опять попал, пусть и чуть хуже своего предыдущего выстрела.
Дир Этсу взял пистолет из моих рук, повертел его, поднес ствол к носу, зачем-то понюхал, затем вставил в него палец.
– Ничего не понимаю,- произнес он. – Пистолет как пистолет, и даже ствол с изъяном. Разве что с виду красив, тут ничего не скажешь.
Затем обратился ко мне:
– Вероятно, господин де Койн, сам дьявол вам помогает.
"Нет, дьявол тут не причем, – размышлял я, когда мы возвращались к накрытому столу.- И ствол без изъяна. Он именно такой, каким и должен быть. Вы уж извините, парни, но пока это секрет, и я его берегу. Пусть и все вы мне почти как братья, но сначала его получит Империя. А потом, потом тайной это не будет ни для кого, такие вещи распространяются мгновенно. Так бы с чем другим происходило, а не с тем, что предназначено для убийства себе подобных".
Видимо, все другие темы были уже перебраны, и потому, едва мы уселись за стол, разговор пошел о политике.
И Минуру, правителю Скардара досталось в полной мере. Не скажу, что слова присутствующих лились мне бальзамом на душу, но удовольствие доставляли.
Разговор велся не экивоками, а напрямую, и сидящие за столом называли вещи своими именами. Причем выглядело это так, как будто бы они в очередной раз продолжили обсуждать эту тему.
"Заговорщики хреновы, – пронеслось в голове. – Точно сказал Минур, что я поселился в самом его центре".
Когда Иджин поинтересовался моим мнением, якобы свежий взгляд со стороны, я лишь пожал плечами: коней на переправе не меняют. После чего пришлось объяснять смысл этих слов.
И здесь дир Пьетроссо задал мне неожиданный вопрос: правда ли то, что на выручку Скардару в самом скором времени прибудет имперский флот?
Судя по установившемуся за столом молчанию, ответ на него интересовал всех.
Для меня не было секретом, что большинство из присутствующих, если не все, знали о моем положении в Империи, хотя я и старательно скрывал сей факт.
Ну и что мне было ответить им, людям, у многих из которых в глазах читалась надежда?
– Мне известно об этом не больше, чем вам, господа, – вот и все, что пришло мне на ум.
Второй вопрос Иджина был ещё более неожиданным: если бы я в ближайшее время оказался в Империи, смог бы я поспособствовать тому, чтобы это событие все же произошло?
На этот раз я просто отрицательно покачал головой, нет. При всём желании у меня ничего не получится, такие вопросы не решаются мужем императрицы или даже самой императрицей. Так что помощи ждать вам неоткуда, господа.
Политика – это самая последняя тема, которая меня всегда интересовала, и потому я предложил тост за скорейшую победу Скардара в войне и откланялся.
"Или скорейшее поражение", – цинично думал я по дороге к своей комнате. Ведь в обоих этих случаях я смогу, наконец, вернуться в Империю, не чувствуя себя при этом крысой, бегущей с тонущего корабля.
На следующий день ко мне пожаловали посетители. Назвать гостями их было нельзя, поскольку я сам являлся им в доме Иджина, а они пришли по делу.
К этому времени, а оно вплотную уже приблизилось к обеду, я почувствовал себя после вчерашней попойки достаточно хорошо. Разве что мысли слегка путались, но когда у меня было по-другому?
Шесть мужчин, и по одному их внешнему виду можно было судить, что они являются купцами, причем твердо стоявшими на ногах.
Ну, относительно последнего утверждения всё было как раз относительно, поскольку существовала блокада Скардара Изнердом с союзниками.
В военных действиях против Скардара на стороне Изнерда выступило лишь Табриско, что не мешало нескольким другим странам с азартом рыскать по морям, ища и захватывая скардарские торговые корабли, пользуясь своей безнаказанностью.
По суще торговый путь был проблематичен, поскольку на севере полуострова, где и расположен Скардар, существовала горная гряда, что отделала полуостров от материка. Гряда была проходима, имелась пара перевалов, но разве можно сравнить морские грузоперевозки с сухопутными, если в моём мире и в мое время оставалось тоже самое? Даже Великий Шелковый путь исчез, похоронив несколько цивилизаций, когда появился путь морской.
Все это я думал, глядя на молчавших купцов, после того, как для разговора с ними мы прошли в кабинет Иджина, любезно им предоставленный.
Наконец, один из них, судя по всему главный в компании, представился. Его примеру последовали и остальные.
Как мне тогда казалось, особой нужды для того чтобы держать в памяти все их имена не было, и потому я запомнил только первого.
Гиун Кничер, конечно же, купец, и владелец семи немалых торговых кораблей.
В недалёком прошлом их было больше, но война, война.
Остальные были тоже купцами и тоже владельцами. А вот предложение, озвученное Кничером, стало для меня неожиданностью. Они желали, чтобы я возглавил эскадру, составленную из девяти торговых кораблей.
– Она будет полностью снабжена всем необходимым,- заверил меня Гиун Кничер.