– Удачи тебе и новых побед. Поднимайся на третий этаж, второй кабинет справа, обращайся "Василий Васильевич".
Интересное продолжение разговора с генералами из "бывших"! Именно они без стеснения назвали при нём это имя. ГРУ царского периода прославилось множеством по-настоящему уникальных операций. В советские времена, вспоминая Первую мировую войну, любили говорить о предательстве членов императорской семьи. На самом деле всё было с точностью наоборот. Разведчики из прибалтийских немцев легко проникали в штабы кайзеровской армии, где добывали наисекретнейшую информацию.
В указанном кабинете сидел слегка полноватый мужчина средних лет самой что ни на есть заурядной внешности. Глянув на него, любой запомнит одежду, а не самого человека. Комбинация тёмно-синих брюк из дорогого бостона с ярко-зелёным пуловером без рукавов и рубашка в крупную сине-зелёную клетку отвлекали внимание от лица.
– Оценили мой маскировочный костюм, и садитесь. Вы, как я догадываюсь, Студент.
– Так точно! Как обращаться к вам?
– Моя должность называется шеф-ординатор, так и обращайтесь.
– Странное название, я могу обращаться просто "шеф"?
– Мы столь маленькие и незаметные, что названия должностей неизменны с девятнадцатого века.
Олег передал собственное рабочее досье, сел на традиционный кожаный диван с высоченной спинкой и повторил вопрос:
– Так я могу обращаться просто "шеф"?
Василий Васильевич разгладил отложной воротничок и заинтересованно спросил:
– Вы знаете французский язык? Исходя из вашего досье, нет. Вам известен смысл слова "шеф"?
– Шеф – это начальник, – уверенно ответил Олег.
– В таком случае разрешаю, только без "господин" или "товарищ", иначе получится смешно.
– Это правда, что ОСНАЗ создали для подавления восстания янычар?
– Не совсем, специальный отдел добавлен в ГРУ после доклада о действиях боевого отряда в Османской империи.
– Они перестреляли главарей?
– В указе Николая I написано: "достигнут результат, невозможный для иной армии мира", – поправил Василий Васильевич.
– Но восстание подавлено после ликвидации основных зачинщиков? – продолжал допытываться Олег.
– Восстание подавлено русской армией. Корпус генерала Фёдора фон Гейсмара разгромил пятидесятитысячную армию янычар и вошёл в Стамбул.
– В чём же тогда заслуга этой группы офицеров?
– Янычары были подобием рыцарского ордена, называвшегося Бекташи. Шейх дервишей был почётным командиром девяносто девятой роты янычарского корпуса.
– Этого шейха пристрелили, да?
– Вот пристал! Духовного лидера нашли на берегу Адриатического моря, а всего ликвидировали более двух сотен офицеров.
Василий Васильевич закурил тонкую длинную папироску "Золотое руно", за размер и золотистый мундштук их называли женскими. Картинно пустив в потолок серию колец, положил на стол дорогой "Дукат" и чрезвычайно редкий в продаже "Зефир".
6
Смерть предателям
Олег почувствовал аромат натурального табака и выложил на стол резервную долю трофеев с золотыми часами "Москва" на золотом браслете со вставками из хризолита. Василий Васильевич не спеша разложил украшения в длинный ряд и поинтересовался:
– Раньше приходилось составлять опись?
– Моё дело доставить деньги, документы и ценные предметы, дальнейшее вне моей компетенции.
– Высадившись в Стамбуле, наши офицеры первым делом перебили батальон дворцовой гвардии в составе полутысячи янычар.
– Круто! – восхитился Олег. – А что было дальше?
"Стамбул гяуры нынче славят, А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой" … -
процитировал Василий Васильевич и пояснил: – Янычары укрылись в Эрзуруме, но наши достали их и там.
Воспитанные с детства бесстрашными воинами, янычары представляли собой грозную и сплочённую силу. Какими же навыками должны были обладать русские офицеры, чтобы проникнуть в крепость и перебить офицеров с полковыми имамами из Бекташи! Олег приуныл, он неспособен ползать незаметной ящеркой или летучей мышью по ночам перелетать через крепостные стены.
– Во время революции гопники старательно уничтожили архивы полиции, а "бегунки" сожгли в Генштабе личные дела.
– Приютами застроен весь Лиговский проспект до Обводного канала, – заметил Олег.
– Не суть, – отмахнулся Василий Васильевич. – НКВД не нашло ни единой бумажки по твоему деду.
– Он мне не дед и подселен вопреки моему желанию.
– Тоже не суть. Я порылся в наших архивах и нашёл упоминание о военных инженерах Кирееве и Кузьминском.
– Их подозревали в шпионаже? – насторожился Олег.
– Здесь не контрразведка! Перед Империалистической войной наши специалисты провезли их по лабораториям Германии, Франции и Швейцарии.
– Как это провезли?
– Точно так, как провезли генерала Фёдорова, был до революции такой оружейник.
– Говорите конкретнее, – попросил Олег.
– Это не задание. По случаю назовите своему деду имена Арманго, Лемаль, Хольцварт, Штольц и посмотрите на реакцию.
– Я почти не захожу в его комнату, но ради дела можно найти предлог или пригласить его к нам на ужин.
– Вот и чудненько! Он творческий и высокообразованный специалист, специально для вас создал лучевой прицел.
– Луч не может указывать на цель, – возразил Олег.
– Обойдёмся без споров! Видели за гаражом старый склад? Это наш тренажёрный центр. Заниматься ежедневно с восьми утра. До свидания.
Пройдя между гаражом и котельной, Олег увидел длиннющее кирпичное здание со стеклянной крышей. Поэтому после знакомства с новым инструктором заинтересованно спросил:
– Что здесь было раньше?
– Раньше? Это цех автозавода "Дукс", а ты пришёл из заводского управления.
– В Москве делали автомобили?
– "Дукс" выпускал таксомоторы, гоночная модель развила скорость сто сорок километров и взяла Гран-при Монако.
– Быстрее самолёта тех времён! – воскликнул Олег.
– Самолёты "Дукс" конструкции Григоровича и Гаккеля выпускались в цехах на берегу Яузы.
– Григорович строил самолёты в Ленинграде, – вспомнив деда, заявил Олег.
– Авиазавод "Гамаюн" выпускал модели Григоровича и Щетинина, – пояснил инструктор и поинтересовался: – Сам из Питера?
– Жил недалеко от площади Стачек.
– Пошли тренироваться, земляк.
Первый день Олег "набивал руку": по команде выхватывал из кобуры пистолет и стрелял в мишень. Результат, надо заметить, был так себе. Точность выстрелов не вызывала вопросов, все пули уверенно ложились в голову. Проблема была со временем, вместо интуитивного выстрела он непроизвольно наводил красную точку и терял драгоценные доли секунд.
Далее начался тихий ужас, Олега ставили на мотающуюся в разные стороны платформу, и он стрелял по движущимся мишеням. В качестве отдыха требовалось пробежать по извилистому лабиринту и поразить разнообразные цели. В этом задании манекены давали сдачи, выплёвывая теннисные мячики. Он неимоверно уставал и возвращался домой в полуживом состоянии.
Долгожданная похвала инструктора оказалась прелюдией к занятиям по маскировке и подкрадыванию. После однодневной теории к извращённым бегалкам-стрелялкам добавились марш-броски на животе. После зачёта начались занятия по подкрадыванию к часовому, который знал о затаившемся курсанте и активно крутил головой. Требовалось незаметно сблизиться до расстояния в двадцать метров, которое считалось дистанцией уверенного поражения цели из пистолета. В один из дней, когда Олег мчался босиком по грязному снегу, стараясь находиться за затылком объекта, его окликнул инструктор:
– Почему босоногий?
– Потому что кроссовок нет, – огрызнулся Олег.
– А что, ты прав! Заменим кожу пористой резиной, и шаг станет бесшумным. – Он сделал отметку в блокноте и приказал: – Бегом к шефу.
– Вот так, босиком и в потной гимнастёрке без погон?
– Сапоги надень, иначе ноги испортишь.
В кабинете его ждал сюрприз, Конев в маршальских погонах и Хрущёв со вторым орденом Ленина на груди. Оба недоуменно посмотрели на расхристанного разведчика, и маршал растерянно спросил:
– Ты чего это без погон?
– Менять некогда, за день две гимнастёрки до дыр протираю, – пожаловался Олег.
– Тяжело в учении, легко станешь маршалом, – выдал каламбур Василий Васильевич.
– Запросто, в твои годы Конев тоже был подполковником, – поддержал Хрущёв.
– Хотел повесить на грудь, а придётся отдавать в руки. Держи, Студент! – Затем по очереди крепко расцеловали и вручили золотой орден Богдана Хмельницкого.
– Служу Советскому Союзу! – согласно новому уставу ответил Олег.
– Александру Сергеевичу со Светланой Филипповной наш поклон, – добавил Хрущёв.
– Обязательно, награду надо обмыть, а без родственников застолья не бывает.
Визитёры направились на выход, но Конев остановился в дверях:
– Давно тебя вот так мордуют?
– С первого дня. Сразу по возвращении надевают удила и гоняют до тех пор, пока ноги держат, – жалостливо ответил Олег.
Маршал погладил бритую голову, крепко пожал руку и вышел вслед за Хрущёвым.
– Держи ещё один. – Василий Васильевич протянул коробочку с серебряным орденом Богдана Хмельницкого.
– Это как? – плюхнулся на диван Олег.
– Читай наградные листы и посмотри подписи в орденских книжках, – посоветовал шеф.
Оба наградных листа написаны под копирку с единственной разницей в степени награды. Вот подписи – это да, вторую степень подписал Хрущёв, а первую Сталин.
– Товарищ Сталин крайне редко подписывает орденские книжки, береги её для внуков, – посоветовал Василий Васильевич.
– Несправедливо! – возмутился Олег. – За последнее задание я получил три медали и два ордена!
– Несправедливо обходить человека наградой, а удваивать допустимо. Александр I трижды наградил Пантелеймона Ледорубова.
– За что? – поинтересовался Олег.
– В сражении при Де́нневице он захватил французское знамя. Реляции подали короли Швеции и Пруссии, да командир полка отметил подвиг солдата.
– Царь подписал не глядя?
– Смешнее: союзные монархи не знали, что наградные листы подписываются раз в год, и порознь вручили солдату Железный Крест и орден Меча.
Олег почти ежедневно выслушивал от деда различные исторические анекдоты, поэтому сделал вид внимательного слушателя. Не дождавшись ответной реакции, Василий Васильевич продолжил:
– Когда в полк прислали сразу три Георгия, командир вручил только один, а два отправил обратно, с припиской: "Ошибочное награждение".
– Это он зря, – усмехнулся Олег.
– Правильно заметили, бумагу вернули с резолюцией: "Император не ошибается, наградить!"
Рассказ Василия Васильевича о тройном награждении солдата оказался с подтекстом. Не далее чем вчера Хрущёв приходил дважды. Днём принёс орден Богдана Хмельницкого второй степени, а вечером вернулся, чтобы забрать. Василий Васильевич награду "зажал", соврав, что орден уже вручён в торжественной обстановке.
Дождавшись звонка дежурного офицера о выходе визитёров из управления, Василий Васильевич отправил Олега в душ. Затем вдвоём наметили на кителе места и привинтили ордена. Награда радует душу любого военного, но в данном конкретном случае было одно но. Не пройдёт и десяти лет, как Хрущёв займёт место Сталина, и не факт, что новый лидер СССР благосклонно отнесётся к казусу с награждением.
Пока Олег любовался в зеркале, на столе появилась тонюсенькая папка, верный признак нового задания, и не ошибся. Василий Васильевич развязал тесёмки и указал на стул напротив:
– Приходилось бывать в Тюрингии?
Риторический вопрос заставил улыбнуться, все задания в послужном деле, в том числе и то, за которое он получил офицерское звание. Тем не менее надо ответить:
– Да бывал. Прыгали в горах, затем местные контрабандисты вывели нас к объекту.
– Сейчас вы будете один, вообще один. Никто не встретит, не проводит и не поможет.
Олег лишь пожал плечами, один так один. Непривычно и неприятно работать без поддержки товарища, но таковы условия, и его мнение никого не интересует. Отказ приравнивается к дезертирству с соответствующим выводом.
– Техническая академия ВВС Германии эвакуирована в деревушку Бад-Бланкенбург и находится под плотной опекой СД.
Если начало можно назвать печальным, то продолжение зазвучало похоронным маршем. Деревушка в сотню домиков, где все друг друга знают, включая учёный люд и роту СД.
– Давно они в этом Бад-Бланкенбурге? – с надеждой спросил Олег.
– Пару месяцев, в деревне только военные, крестьян переселили в бараки ближайшего завода.
Ещё хуже, немецкие деревушки в одну улицу без единого забора он хорошо знает. Режим секретного военного объекта предусматривает ликвидацию любой растительности в радиусе километра. Заметив хмурый вид Студента, Василий Васильевич подбодрил:
– Не унывай, не так страшен чёрт, как его малюют!
– Преамбула не впечатляет, – ответил Олег.
– Тогда перейдём к сути. На прошлой встрече связной угодил в засаду, сопровождающий помог ему уйти, но сам погиб.
К концу войны СД стало действовать чрезвычайно агрессивно, хватая людей при малейшем подозрении. В большинстве случаев страдали ни в чём не повинные граждане, но попадались и агенты СВР или ГРУ. Тотальная слежка с повальными арестами вынудила многих советских разведчиков уйти в подполье.
– Связной не стал спешить с возвращением, – продолжил шеф, – и выследил посредника, который оказался офицером СД.
– Мне предстоит его ликвидировать? – предположил Олег.
– Через две недели предстоит следующая встреча. Отомстите за погибшего товарища, – попросил Василий Васильевич.
– Вы уверены в очередном выходе на связь?
– Не совсем, но шанс есть. При отходе связной пристрелил случайного свидетеля и вложил ему в руку своё оружие.
– В таком случае немцы обязательно организуют повторную засаду, – согласился Олег.
– Встреча должна состояться в одной из пивнушек Эрфурта, в вашем досье есть схожая операция.
– Я должен знать размер помещения и расположение столов.
Василий Васильевич достал из папки листок с начерченным от руки планом, и Олег сразу отверг вариант прямого боестолкновения:
– Ничего не получится, здесь два маленьких зала на пять столов каждый, а там было узкое помещение со столами у стен.
Шеф сразу согласился: стрелок не сможет контролировать всех присутствующих, вместе с тем сам будет на виду у посетителей. Более того, при любом положении корпуса половина столов неизменно остаётся за спиной.
После недолгого обсуждения различных вариантов оба остановились на минах с часовым взрывателем. В той прежней, теперь уже почти забытой жизни Олег как-то слышал утверждение, что в СССР не существовало часовых взрывателей. Не смешно, было не массовое производство, а гигантское! Взрыватели зенитных снарядов отсчитывали доли секунды, противолодочным бомбам глубину устанавливали в секундах. Что важно, в каждом варианте присутствовал самоликвидатор, дабы обезопасить людей от случайного подрыва при несработавшем таймере.
Вариант для разведывательно-диверсионных отрядов был прост, удобен и выпускался в нескольких вариантах временных интервалов. Разворот кольца с минутной насечкой взводит пружину и одновременно активирует химический взрыватель, который срабатывает при попытке остановить часовой механизм. Время устанавливается обратным поворотом кольца, а усики на штырьке детонатора служат второй страховкой. Попытка выдернуть взрыватель из заряда приведёт к мгновенному взрыву.
– Быстро мы с вами справились, – Василий Васильевич с довольным видом потёр руки, – осталось облизать детали, и вперёд.
– Вперёд – это как? – поинтересовался Олег.
– Ваш любимый "Шторьх" с посадкой на северо-западном склоне Рудных гор. Возвращение в любом удобном для вас варианте.
– Посадка на поле чревата непредсказуемыми последствиями, – осторожно заметил Олег. Честно говоря, лететь ему не хотелось.
– Прыжок на парашюте исключён. Сейчас за каждого пойманного пилота выдают недельный паёк офицера.
Олег вынужден был согласиться: нельзя прыгать с парашютом, когда вся Германия смотрит на небо. Тем более что Тюрингия на маршруте американских самолётов из Италии на Берлин. Окончательно согласовав последние детали, Олег собрался было уходить, но был остановлен Василием Васильевичем:
– Вы спрашивали деда об Арманго, Лемале, Хольцварте и Штольце?
Разумеется, не забыл, сначала тему обсудили на вечерней прогулке вокруг дома. Для обоих имена абсолютно неизвестные, что косвенно указывало на ошибочное направление в исследованиях.
– В чём принципиальная разница между газовыми и паровыми турбинами? – спросил дед.
– В рабочих температурах, – ответил Олег. – На паровых лопатках двести градусов, на газовых турбинах тысяча.
– Как решили проблему?
– Первые лопатки отливали из никель-молибдена или никель-вольфрама. Они выдерживают почти две тысячи градусов.
– Когда сделали? – продолжал допытываться дед.
– Патент принадлежал Обухову, из этих сплавов изготавливались уникальные морские орудия.
Вернувшись домой, Олег с дедом сели недалеко от спрятанных микрофонов и разыграли небольшой спектакль. На вопрос об Арманго, Лемале, Хольцварте и Штольце дед обозвал их тупицами. Чем выше температура газа, тем лучше работает газовая турбина, а они прогоняли газ через охладитель. Затем дед "припомнил" инженера Кузьминского из военно-морского ведомства, который на заводе Путилова работал над газовой турбиной.
Коль скоро разговор проходил недалеко от микрофонов прослушки, Олег думать забыл о необходимости доложить результат. Пришлось импровизировать на ходу:
– Прошу простить, бегалки-стрелялки совсем выбили из головы посторонние мысли.
– Не понял. Вы разговаривали или нет?
– Разговаривал. Имена ему известны, о разрабатываемых проектах отозвался пренебрежительно и хвалил инженера Кузьминского из военно-морского ведомства.
– Матросы застрелили Кузьминского прямо в лаборатории. Застрелили и забрали спирт. На другой день твой дед бежал с поляками.
Олег непроизвольно поёжился. Докопались-таки до самых корней! Даже детали бегства в Польшу разузнали! Прошло почти тридцать лет, с Гражданской войной, с Кронштадтским мятежом и волной политических репрессий, а НКВД выкопало биографию некоего инженера.